Bohemia

В тёмном помещении, пропитанном запахом лекарств, тишину прерывает лишь звук работающих больничных аппаратов . Двое лежат на узкой койке, тесно прижавшись друг к другу. Блондинка крепко спит, грудь её тяжело вздымается от дыхания, веки подрагивают. Брюнетке же не спится. Она тихо лежит, боясь потревожить раненую и просто смотрит. На красивые скулы, аккуратный нос, прекрасные губы, пирсинг на лице. Она казалась такой нереально привлекательной сейчас. Нет, вы не подумайте, для Маши она была привлекательной всегда, но сейчас, когда была возможность так близко и долго смотреть.. Лебедева влюблялась вновь и вновь. Почему она выбрала её?Кареглазая неосознанно сравнивала себя и Олю. Кравцова - женственность, сексуальность, изящество. Она же - сила, мощь, агрессия. Что же ты нашла во мне, Крис? Блондинка беспокойно завозилась во сне, вырывая девушку из собственных мыслей. Атлетка аккуратно, стараясь не задеть дредастую, поднялась на локте, начав гладить ту по голове. Может, она себя плохо чувствует? – Кристин, мне позвать врача? – Тихий шёпот. Ответом на него послужило отрицательное кивание головой. – Не спится. Шрам тянет пиздец. – Девушка открыла глаза, сонно глядя на Марию. – Что я могу сделать? – Рука спускается на плоский живот, невесомо поглаживая. – Подуть? – Голубоглазая ухмыляется, устраивая свою ладонь поверх чужой. Лебедева улыбнулась, поднялась с койки и, стянув с подруги тонкое одеяло, задрала вверх больничную ночнушку. Бельё на девушке отсутствовало после операции. Карие глаза вспыхнули пламенем, жадно оглядывая родное тело. Каждый раз словно первый. Она совершенна. Но стоило взгляду зацепиться за пропитанный йодом огромный пластырь внизу живота, желание тут же потухло. Осознание обухом обвалилось на сознание девушки. Она могла умереть. Она могла потерять её. Вина вперемешку с нежностью переполнили грудь, отчего Маша, трепетно склонившись над партнёршей, невесомо коснулась губами предположительного места ранения. Желточенко тепло улыбнулась, располагая руку на шелковистых волосах цвета горького шоколада. Их блеск всегда манил девушку. – Ты винишь себя за это. – Татуированные пальцы проходятся по скуле брюнетки. – Но ты не при чём. Не терзай себя. – Я могла это остановить. – Лебедева снова и снова целует подтянутый живот, смакуя каждый сантиметр бледной кожи. – И так же огрести. Аня слетела с катушек, она не видела ничего, кроме пелены перед глазами. Может, у неё психические отклонения? – Штрэфонд потянула возлюбленную на себя. Атлетка нависла сверху, стараясь не давить на тело под ней своим весом, и виновато заглянула в глаза напротив. – Я счастлива, что ты жива. Я бы не смогла жить с таким грузом, если бы.. – Этого "если бы" не произошло. Закроем тему. – Блондинка притянула красивое лицо к себе, хватаясь за чужое горло, впиваясь в пухлые губы чувственным поцелуем. Маша шумно выдыхает, отвечая на поцелуй, проворные пальцы руки ложатся на пышную грудь, сжимая. – Пиздец. Я только сейчас обратила внимание, какие у тебя классные сиськи. – Разорвав поцелуй, Лебедева устроила там уже две ладони, тиская. Это вызвало у Крис смех. – Боги, Маша, я тебя обожаю. – Вытерев проступившие на глазах слезы, Желточенко замолкла, протянув руку к чужому лицу. Лебедева тут же прижалась к ней щекой, ластясь. Ещё никогда она не испытывала столько нежности к человеку. Эти чувства были в новинку. Хотелось отдаваться полностью, раствориться, делить всё с этим дьяволом во плоти. И мысль, что подобное было адресовано девушке, больше не пугала. – Я хочу уехать отсюда. – Брюнетка убрала руки с мягкого места, поправляя на подруге ночную рубашку. – Как только меня выпишут, поедем домой. Надеюсь, это будет скоро. – Кристина устало прикрыла глаза. Татуированная вернулась на место рядом с возлюбленной, подкладывая свою руку под светлую голову. – Нет, ты не поняла. – Зарывается носом в спутанных дредах. Пахнет всё так же сигаретами и парфюмом. – Я хочу уехать из страны. С тобой. Голубые глаза заглядывают в глаза напротив, не веря. – Ты готова оставить всё и просто уехать? – А ты? – Вопросом на вопрос. – Я готова. С тобой готова. – Светловолосая уткнулась носом в чужую щеку, томно дыша. – Тогда и я готова. – Маша поворачивает голову, бережно целуя свою девочку в висок. *** Под утро рука затекла настолько, что Маша её уже просто не чувствовала. Словно камнем придавили. Девушка попыталась аккуратно вытянуть конечность, но, не ощутив при этом тяжести тела на ней, испугалась. Резко распахнув глаза, девушка попыталась закричать от увиденного, но голоса совершенно не было, словно голосовые связки отсутствовали вовсе. Вся постель была в крови. Рядом не было никого. Тело пробрала мелкая дрожь от непонимания ситуации. Лебедева переводит взгляд на свои трясущиеся руки, ужасаясь. Они по локоть погрязли в бурой жидкости. – Это ты виновата. – Со стороны послышался скрипучий, мерзкий голос, в котором едва ли можно было различить тембр Крис. Брюнетка медленно поворачивает голову на звук, не обращая внимания на слёзы, ручьём льющиеся из глаз . Что происходит, мать его? Комната была совершенно пустой. Обшарпанные стены с различными пугающими рисунками нагнетали. По полу разбросаны их с Кристиной совместные фото. Посреди всего этого бедлама одиноко стояла обычная советская табуретка, на которой сидела обезображенная, перепачканая кровью Штрэфонд. Сердце кареглазой пропустило удар, застревая где-то в горле мерзким комом тошноты. – Ты виновата. – Дредастая поднимает руку, пальцем указывая на сидящую в окровавленной койке девушку. Рот блондинки раскрывается в кривой ухмылке, обнажая чёрные зубы. – Ты виновата во всём, Маша. Ты потеряешь меня. Ты потеряешь меня. Ты потеряешь меня! – Крис заходится диким смехом. Звук отражается от стен, создавая эхо. Из искажённого рта блондинки начинает литься чёрная, вязкая жидкость. Такая же зловонная жижа сочится из стен, она тянется к рыдающей Маше тонкими ручейками, впитываясь в кожу. – Ты потеряешь меня. Ты потеряешь меня. Ты потеряешь меня. Ты потеряешь всё! – Голос становится уже нечеловеческим, переходя все границы реальности. Чёрная субстанция заползает в уши, нос, обволакивая трясущееся тело атлетки. Девушка не выдерживает и, собрав в кулак все имеющиеся силы, орёт. – Хватит! Прошу, хватит! – Крик раздирает горло. Брюнетка зажмурилась, дабы не видеть ужасающую картину, и темнота поглотила её мерзкими щупальцами страха. – Маша! Маша, проснись! – До боли родной голос слышится словно в вакууме. Голова кружится. Лебедева резко распахивает глаза, наблюдая перед собой взволнованное лицо Крис. – Тише. Успокойся. – Тёплые руки бережно вытирают слёзы со щёк, успокаивая. Девушка резко садится на кровати, стараясь успокоить учащённое дыхание и сердцебиение. Это был сон. Всего лишь кошмар. – Маш? – Кристина осторожно обнимает возлюбленную, устраивая подбородок на чужом плече. – Просто кошмар. Это просто кошмар.. – Кареглазая судорожно выдыхает, стирая влагу с лица. – Ты кричала. – Дредастая трётся носом о ледяную шею подруги. – Тебе холодно? Ледяная, пиздец. – Нет, всё хорошо. Атлетка поднимается с постели, бросая взгляд на настенные часы. – Врач скоро прийдёт. – Плюхнувшись в кресло рядом с постелью, она нервно потирает переносицу пальцами. – Ляг, не думаю, что тебе можно напрягаться сейчас. – Ты точно в порядке? – Блондинка приняла лежачее положение, обеспокоенно следя за собеседницей. – Да, всё хорошо. – Натянуто улыбнувшись, Мария переводит взгляд на вдруг вошедшего в палату врача. – Доброе утро, дамы. Как самочувствие, Кристина Сергеевна? – Доктор подошёл к оперированной, вынимая катетер от капельницы из её вены. – Немного тянет, но не критично. Самочувствие в норме. Когда выписка? – Голубоглазая наблюдала, как врач мельтешит вокруг, измеряя давление. – Будем смотреть по состоянию. В оригинале вы должны наблюдаться не менее пяти дней после операции. – Усатый дядька упёрся руками в бока. – Я в состоянии долечиться дома. Можете дать свои рекомендации по режиму и отпустить меня со спокойной душой. – Штрэфонд натянула на себя одеяло, с надеждой взирая на доктора. – Но, у вас была такая серьёзная операция.. – Я ведь уже сказала, что чувствую себя прекрасно. – Девушка не унималась, грозно глядя на мужчину. – Она останется у вас на столько, сколько нужно. – Брюнетка, шикнув на возлюбленную, улыбнулась врачу. – Не беспокойтесь. Она у нас вредная. – Один день. На большее я не согласна. Ненавижу больничную еду. – "Вредная" продолжала протестовать. – В таком случае, дома вы будете должны соблюдать режим и принимать предписанные лекарства. – Врач хлопнул в ладоши, удаляясь из палаты. – Сейчас медсестра принесёт завтрак. – Ну нет.. – Желточенко откинула голову, тяжело вздыхая. Есть мерзкую, вязкую овсянку на воде совсем не хотелось. – Крис, ты как ребёнок, ей богу. Почему нельзя обозначенный срок полежать в больнице? Тебе нужно восстановиться. – Брюнетка скрестила руки на груди, сурово поглядывая на больную. – Я хочу восстанавливаться у себя дома. В своей кровати. И с тобой рядом. Тогда будет идиллия. – Усмехнувшись, Штрэфонд закинула руки за голову, мечтая. Мария на это лишь обречённо вздохнула, смирившись. Невыносимая. – Ты, между прочим, так и не дала мне ответ. – Блондинка загадочно улыбнулась. – Ты будешь моей девушкой? Лебедева улыбнулась в ответ, поднимаясь с кресла, чтобы нависнуть над персональной занозой в заднице и ответить: – Куда я денусь от тебя, Желточенко? Я уже оповестила мужика в скорой, что я твоя девушка. – От собственных слов на душе разливается приятное тепло. Дредастая сияет от счастья и тянется за поцелуем, которому не суждено случиться. – Так, отставить эти ваши сексы, я тут вообще-то. – В двери, нагло улыбаясь, стояла Таня с пакетами. – Таня! Ебать твой рот, ты как всегда вовремя! – Крис хлопнула себя по лбу, на что Маша лишь рассмеялась. – Приезжаешь к ней с добрыми намерениями, а она рот мой трогает. Тебе не стыдно? – Каширина, изображая глубокую обиду, подходит к койке и бросает пакеты прямо на ноги блондинки. – Я вообще-то смертельно больна, что ты себе позволяешь? – Больная театрально закатывает глаза, прикладывая тыльную часть ладони ко лбу. – Клоуны вы, обе. – Брюнетка тепло улыбнулась. – Добби, хозяин принёс тебе вещь, теперь ты свободен. – В ноги Лебедевой летит пара кроссовок. – Не знаю, что с размером, я их купила и ни разу не носила. – Спасибо, Тань. Я уже начала чувствовать себя бомжом. – Девушка натягивает на босые ноги обувь. – Не за что. Тут немного вещей и фруктов, пальма, можешь не благодарить. – Коротко волосая уселась на стул по другую сторону койки. – Спасибо, Танк. От души. – Дредастая нарыла в пакете связку апельсинов, сразу же принимаясь чистить один. – Оля устроила истерику вчера. Бросалась громкими выражениями. Сказать могу лишь одно. Ты, – она указала пальцем на старательно очищающую фрукт девушку. – самый конченный человек на свете и у тебя отсутствует вкус. А ты, – палец переводится на Машу. – будущий труп. – Мне уже страшно. – Лебедева фыркнула, умиленно наблюдая за возлюбленной. Такой ребёнок, ей богу. – На самом деле, ситуация довольно забавная. Я сразу сказала Кравцовой, что у нас не выйдет и всё произошло случайно. – Старательно избегая слова "секс", ответила Штрэфонд. – Я в это не лезу. Вы все одинаково дороги мне, поэтому я останусь нейтралитетом. – Таня тоже взяла из сетки спелый цитрус, начиная очищать его от кожуры. – Так тому и быть. В палату, выкатывая перед собой тележку с едой, вошла медсестра. – На завтрак овсянка и яблочный сок. – Я не буду это есть. Это похоже на обойный клей. – Штрэфонд скривилась, с недоверием глядя на серую субстанцию в глубокой тарелке. Все присутствующие хором засмеялись. *** К себе домой ехать совершенно не хотелось. Там, словно напоминание о страшных событиях , кровь возлюбленной повсюду. Именно поэтому Маша, трепетно сжимая в руке ключи от чужой квартиры, направляется в медвежью берлогу Кристины. Девушка сама предложила ей поехать к себе, чтобы не видеть всего того бедлама, что творится на месте происшествия. Но что пугало похлеще окровавленного зала, так это наличие там Тихомировой. Никто так и не узнал, что с ней произошло. Может, повязала милиция, может, сбежала или, того хуже, наложила на себя руки от осознания собственной ошибки. Знать не хотелось. Не сейчас. – Приехали, девушка. – Водитель такси вырвал брюнетку из неприятных мыслей. Лебедева молча вышла, хлопнув дверью, и направилась к двери в подъезд, заходя. Даже прокуренный лифт вызывает приятные воспоминания. Тут Крис целовала её, прижимая к стене. Правда, на тот момент девушка не могла определиться со своими чувствами, но это не играет роль. Есть воспоминания. Квартира встречает тишиной и холодом. Включив свет, кареглазая проходит в комнату, изучая обстановку. Давно она не была здесь. На кровати валяются вещи Желточенко, что непременно вызывает улыбку. Неряха. Маша падает на постель, сгребая в охапку чужую байку и вдыхая запах. В животе затрепетали воскресшие из мёртвых бабочки. Любовь одной женщины к другой - сильная эмоциональная привязка. Сейчас девушка ощущала это как никогда. С мужчиной она подобного не испытывала. Крис другая. С ней всё по-другому. Завтра. Завтра она приедет домой и всё будет хорошо. Завтра они будут вместе. Веки тяжелеют, оповещая хозяйку о дикой усталости. Атлетка сворачивается калачиком в обнимку с чужой вещью и, уткнувшись в неё носом, отпускает отягощённое сознание в царство Морфея. Завтра будет новый день.

Слышишь, как сирены гудят? Помню тепло твоих серых глаз Хочешь знать, что такое Ад на земле? Он сейчас окружает нас Ещё не скоро закончится день И до заката дойдут не все Закрыть глаза и уснуть Это то, чего каждый из нас очень хотел И я кричу - отпусти меня Подари покой Я больше не могу, ты прими меня Помани рукой Когда мечты превратились в пыль Боль охватила бунт Деньги нам не дали той самой любви Теперь начинаю понимать почему Видишь перед нами обрыв И дальше дороги нет Хочешь знать, что такое Рай на земле? Он ожидает там в далеке