Let It All Out

      Шуичи проснулся в три часа утра от необычного ощущения чего-то тёплого и мокрого прямо у своей ноги. В точности времени он не сомневался, так как будильник у кровати ярко светился в темноте, и, к большому стыду Шуичи, осознание того, что произошло, нахлынуло далеко не сразу.       Понимание его озарило только тогда, когда Кокичи что-то пробурчал во сне и легонько придвинулся к соседу.       Шуичи сунул руку под одеяло, ощупав простыни и твёрдо уверившись в том, что его пижама и постельное бельё были тёплыми и влажными. На матрасе это точно хорошо не скажется — пронеслась лениво мысль. Дальнейшая проверка выявила, что пижама Кокичи промокла, и, говоря прямо, уже не оставалось ни малейших подозрений — этот парень описался в кровати. В кровати Шуичи. В ту самую ночь, когда они впервые вместе уснули.       Осторожно убирая руку, Шуичи принялся взвешивать варианты своих дальнейших действий. Неужели он разбудил Кокичи? Или стоит подождать до утра? Рано или поздно моча остынет и станет совсем уж неприятной, и что же тогда делать, если Кокичи всё ещё хочет в туалет? Ведь вчера он выпил столько панты перед сном—может, он ещё сильнее намочит постель, если Шуичи его не разбудит? И случалось ли подобное с ним постоянно или это чистая случайность? Столько вопросов...!       — Ммм, Сайхара? — Всё разрешилось само собой, только Кокичи сонно разлепил глаза. Вздохнув, Шуичи наклонился и зажёг лампу. Кокичи вздрогнул от резкого света, залившего всю комнату, но через несколько мгновений выражение на его лице переменилось. — Сайхара, я...       — Ты нассал в кровать.       Доходило едва ли не до смешного: тот самый мальчишка, представлявшийся неким грозным разбойным кукловодом, которому стыд был совершенно незнаком, сейчас был сокрушён и разбит. Держа в уме тот факт, что они оба только переступили через все свои границы и безгласно начали строить отношения, делать нечто настолько смущающее наверняка оказало немалое влияние на парня. Хотел бы Шуичи железно знать, что было у Кокичи в голове, — только вот неизвестно, как правильно утешить партнёра.       — Я не… Я никогда—! – Кокичи сел и отбросил простыни, распахивая лужу вокруг себя, которая уже просачивалась на сторону Шуичи. Только Кокичи принялся удручаться, как его выражение запестрило ярким красным. Шуичи был почти что впечатлён: он и представить себе не мог, каким вместительным мог быть мочевой пузырь у такого маленького человека, как Кокичи. — Сайхара, клянусь, я с детства не писался в кровать! Да и вообще, я очень редко с таким сталкивался. Сам не знаю, почему…       После такого Шуичи принял во внимание две вещи. Первая — глаза Кокичи были на мокром месте. В какой бы момент он не плакал, за этим никогда не было никакой подоплёки, а эти слёзы казались весьма правдоподобными. А вторая — он украдкой заёрзал на месте. Возможно дело в том, что парень волновался, но и другие причины не стоило сбрасывать со счетов...       — Ома, я верю тебе, и я не злюсь, честно. Но сейчас я хочу, чтобы ты был честен со мной, — Кокичи не стал встречаться взглядом с Шуичи. — Ты всё ещё хочешь по-маленькому?       — А? — Шуичи мягко поймал подбородок Кокичи, заглядывая тому в глаза. У Кокичи перехватило дыхание; Шуичи провёл языком по его губам. — Да, хочу. Я так жалок, да, Сайхара? Только я тебе открылся, а ты пустил меня в свою постель, чтобы я в ней обоссался, и мне всё ещё хочется. Нет никого хуже меня.       — Это не так, — настояли на обратном, взяв щёку Кокичи в ладонь — так его румянец отчётливо ощущался на коже. — Это просто недоразумение, и я тебе уже сказал, что не злюсь. Ты мне очень дорог, и такая мелочь этого не изменит.       — Но—       — Ома, если тебе ещё надо, то сделай это прямо здесь.       Что бы не вертелось у Кокичи на языке, после слов Шуичи оно сошло на нет. И детектив не был уверен в том, что когда-либо видел Кокичи таким смущённым.       — Чего? Сайхара, ты хочешь, чтобы я...? — Шуичи кивнул и перевёл взгляд вниз, прямо на пах Кокичи. Спальные штаны парня были все сырые настолько, что сквозь прилипшую ткань можно было разглядеть нижнее бельё Кокичи в жёлто-розовую полоску. Шуичи почувствовал движение в своих трусах, только у него засела мысль о Кокичи, вновь писающем прямо в одежде. — Не знал, что ты, Сайхара, такой извращенец...       Он нервно захихикал, краснея всё сильнее — таким Шуичи его точно раньше не видел. Тогда, медленно, он кивнул и прикрыл глаза. Шуичи поглощённо наблюдал за тем, как просачивалась маленькая струйка из головки члена Кокичи. Затем Кокичи издал короткий, сдавленный звук и отпустил— Шуичи был близок к тому, чтобы простонать от увиденной мочи, пропитавшей его собственную одежду, уже совсем впитавшейся в кровать. Впрочем, ничего из этого больше не имело никакого смысла — на лице Кокичи читалось облегчение, и Шуичи оставалось лишь залезть на колени партнёра и крепко его поцеловать.       Кокичи восхитительно застонал прямо в рот Шуичи, и во время поцелуя тот ощущал, как парень всё продолжал мочиться, но теперь уже на него самого. Член Шуичи затвердел в ночных штанах—никогда ещё он не был так возбуждён. Такую сторону он в себе доселе не замечал, даже не знал, что такая существует, но отрицать её он никак не мог. По правде говоря, он и не хотел её отрицать; ему хотелось сделать так, чтобы Кокичи не парился насчёт сегодняшнего недоразумения. Он хотел, чтобы Кокичи почувствовал себя лучше.       Он дотянулся до промокших трусов Кокичи, касаясь мальчишки через их влажную ткань. Кокичи упёрся о его ладонь, захлебываясь в своём стоне. Полностью утвердившись в том, что его партнёр наслаждался всем этим действием, Шуичи убрал руку и припустил одежду Кокичи до колен, чтобы его член свободно распрямился. Собственную одежду Шуичи отправил к вещам Кокичи, а после схватил оба стояка, отчаянно надрачивая. Гулко раздавались оханья Кокичи, способные разбудить любого чутко спящего человека, но Шуичи сейчас было совсем не до этого. Он жадно поцеловал Кокичи так, словно от этого зависела его жизнь, обтирая друг о друга свои члены, вожделея стать ещё ближе, ближе, ближе—       Он почувствовал, как содрогается Кокичи, и в ту секунду, когда послышалось надрывное "Шуичи!", вторящее оргазму Кокичи, Шуичи тоже кончил, сливая сперму их обоих в одну, марая и так изрядно перепачканную постель. Пока они вдвоём отходили от общего кайфа, Шуичи крепко держал Кокичи, ещё ласковей его целуя и нашёптывая прямо на ушко влюблённые глупости.       — Ты так прекрасен, Ома, ты для меня особенный, прошу, не уходи, ведь я так в тебе нуждаюсь.       К сожалению, Шуичи быстро почувствовал дрожь Кокичи. Моча уже стала прохладной, и, несмотря на то, как бы он не был заведён теперь, идея остаться сидеть в ледяных жидкостях была не совсем хорошей. Он медленно пересел с колен Кокичи и встал с кровати, снимая с себя одежду и бросая её обратно на постель. Кокичи за ним наблюдал—он и правда смутился от вида раздетого Шуичи после всего произошедшего? "Как мило", — подумал Шуичи перед тем, как сделать то же самое. Только их грязные вещи были благополучно сняты, Шуичи принялся рыться в своём шкафу и нашёл две пары брюк, надев их на себя и протягивая вторую пару Кокичи.       — Знаю, они великоваты, но дойти до твоей комнаты сможем. Не думаю, что нам стоит рисковать и разгуливать по коридорам голышом, — пускай их ноги были все мокрые, а кое-где была размазана конча, поздний час подстегнул Шуичи, и Кокичи смотрелся очаровательно сонным, когда натянул слишком широкие для себя штаны. А помыться успеется и утром. Что до кровати... Что ж, об этом Шуичи пока даже думать не хотел. Кровать Кокичи вполне сойдёт на это время. — Готов?       Кокичи кивнул, и Шуичи протянул ему руку. Кокичи на какое-то мгновение замер, прежде чем взять её, и искренняя улыбка тронула его губы. Рука об руку, они покинули спальню Шуичи, направляясь в более прибранное место.       И пускай у него не хватило наглости сказать это вслух — Шуичи стало любопытно, нет ли где-нибудь полиэтиленового постельного белья...