— «Глупо отказываться от своего прошлого, ведь это именно оно сделало нас теми, кем мы являемся сейчас».
Такемичи мирно сопел у Хати под боком, крепко обняв его руку. Покрасневшие от слёз глаза выделялись на бледной коже ребёнка. В этот раз старшему из братьев было трудно успокоить испугавшегося брата. Спасибо, что хоть за ним приглядывала Заэль, иначе бы старший вообще извёлся от переживаний. Хати нахмурился. И почему эта женщина так тепло к ним относится? У неё нет причин с такой нежностью обращаться с этими детьми. Хотя… есть одна, это Акира-сан. Интересно, а кем они друг другу приходятся? У них явно что-то большее, чем дружба. Хати заговорщически ухмыльнулся и посмотрел в окно. На улице ветер колыхал ветви деревьев, а тучи медленно ползли по небу. Город, как город. Обычные здания с облагороженными улицами, и от чего-то всё это казалось фальшью. Не приятно. Хати попытался принять более удобное положение, стараясь не разбудить Такемичи и не потревожить ногу, которая вновь начала болеть. И всё же старший Ханагаки был доволен. Его и младшего очень вкусно накормили. Это то, чего не хватало Хати для счастья, ведь он не ел целые сутки. Под конец его желудок и вовсе стонал, как умирающий кит, чем заставлял краснеть. Такемичи, смотря на смущённое лицо брата, хихикал в кулачок и ярко улыбался. Сончас скоро должен был закончиться, но, видимо, дотянуть до него не суждено. За дверью раздался шум и незнакомые голоса. Кто-то явно выяснял отношения. Старший Ханагаки прикрыл глаза и постарался притвориться ветошью. Мол: «Я ничё не слышу, я умер, отъебитесь от меня!» Пусть и не сразу, но Хати узнал голоса. Это ругались Аято и Кейко. Оставалось только гадать, что они там не поделили. Хотя этого стоило ожидать, ведь эта парочка поссорилась вчера или позавчера. Кто бы мог подумать, что будет так легко посеять семя раздора между ними. Хати даже почувствовал себя злодеем высшего порядка. — Я сказал, что больше не хочу иметь с тобой ничего общего! И не надо винить в своей тупости окружающих! — открывая дверь, прорычал Аято. Весь его вид выдавал дикую агрессию и желание придушить собеседника. Казалось, у парня даже волосы дыбом от злости встали. Хати со взглядом дохлой рыбы и с придурошной лыбой уставился на медбрата, не зная, как ему себя вести в такой ситуации. — Но я же ведь хочу как лучше! Почему ты не понимаешь? — срываясь на крик, сказала медсестра и влетела в медбрата. Сначала старший Ханагаки подумал, что это нападение. У него за мгновение пронеслись сотни вариантов спасти медбрата от озверевшей дамы. Мысли были одна причудливее другой. Но после он всё же осознал, что девушка просто повисла на Аято. Такой себе подкат. Хати, наблюдавший за этой сценой из-под полуприкрытых век, очень пожалел, что у него нет попкорна. Видимо, он стал невольным свидетелем любовной драмы. Таких страстей даже по телевизору не увидишь. Казалось, ему бы стоило посочувствовать молодой паре, но осознание, что это именно он стал причиной разлада, грело душу. С одной стороны такие мысли были не правильными, а с другой… Хати было плевать с самой высокой колокольни на все моральные принципы. Он же ребёнок. Ещё и сирота, откуда ему знать, что такое хорошо, а что такое плохо? И почему в его светлую голову раньше столь хитрожопые мысли не приходили?! — Ведите себя тише, тут ребёнок спит, — грозно сказал Хати и бросил в пришедших подушку. Это так, чтобы не расслаблялись в его присутствии. Картина маслом предстала перед взором старшего брата. Незваные гости уж очень удачно растянулись на кафельном полу, ведь у Аято не хватило сил удержать девушку и большую перьевую подушку. Эта парочка явно не ожидала, что Хати, который до этого момента «крепко спал», совершит столь стремительное нападение. Аято и Кейко ошалевше уставились на койку, с которой на них взирал мальчишка с запредельно довольным лицом. Старший Ханагаки вопросительно выгнул бровь. Аято очень быстро покраснел и скинул с себя девушку. Видимо, до него всё же дошло, что в их позе можно в порнофильме сниматься. — Кхм, простите. Акира-сан попросил вас вымыть и послал меня это сделать, — поспешно объяснился Аято, поднимая подушку с пола и возвращая её пациенту. Хати брезгливо уставился на протянутый ему предмет. Его руки ловко сняли наволочку с подушки. Он отдал ткань медбрату и положил на прикроватную тумбочку свою импровизированную перьевую бомбу. Такемичи тоже начал просыпаться, когда почувствовал копошение старшего. Хати так и не понял, почему ребёнок не проснулся от ора этих птерозавров белобрюхих, зато от шевеления как штык вскочил. — В таком случае нужно будет сменить постельное бельё, оно тоже грязное, — ответил Хати, поглаживая Такемичи по голове. Ребёнок окинул палату сонными глазами и широко зевнул. Он поочерёдно проморгался своими синими глазками и поднял взгляд на Хати. Старший всеми силами старался не запищать от умиления. В голове пронеслась мысль: «А это вообще нормально, что младший брат вызывает у меня столько восторга?» Хотя эта мысль быстро поскакала по кочкам в астрал. — Хорошо, тогда я схожу за сменным бельём и вернусь к вам, — ответил Аято и направился к выходу, желая поскорее ретироваться с места преступления. Хати кивнул и с вопросом посмотрел на Кейко. Девушка стояла очень тихо и исподлобья смотрела на медбрата. На её ресницах виднелись слёзы обиды, а глаза пылали злостью и решимостью. Старшему из братьев резко стало не по себе. Он уже где-то видел такой взгляд, и это явно не сулило ничего хорошего. — А Кейко-сан тогда зачем пришла? — спросил Хати, стараясь не подавать вида, что ему звиздец как не комфортно. — А она за мной припёрлась. Ей, видимо, совсем делать нехер, — резко ответил Аято и вышел из палаты. Хати аж поперхнулся от такой резкости в выражениях, благо успел прикрыть уши младшему. Такемичи обеспокоенно взял за руки пытающегося прокашляться брата. У старшего Ханагаки появилось дикое желание свалиться с койки и закатиться под неё, чтобы больше никогда не видеть и не слышать, как собачатся Кейко и Аято. Уж больно у него нежное мировосприятие… Кейко на долго тоже не стала задерживаться и, метнув колкий взгляд в братьев, покинула палату. И как вообще можно так выражаться при детях. Ладно его травить таким сквернословием, но Такемичи-то за что?! — Бестия… — хрипло прошептал Хати, смахивая с ресниц слёзы. Ему ещё вылетит в копеечку общение с этой женщиной. В неё явно бесоёбушки вселились. По какой-то причине в этой истине Хати был железно уверен. В голове сразу всплыл их первый конфликт. — Как вспомню, так вздрогну… — Хати-нии, что случилось? Тебе плохо? — обеспокоенно спросил Такемичи, разглядывая брата. Мальчик старался наладить с Хати зрительный контакт. Когда же у него получилось достичь желанного, его щёки порозовели. Взгляд брата мгновенно смягчился и стал ласковым и тёплым. Такемичи поймал себя на мысли, что хочет, чтобы его нии-сан всегда так смотрел только на него. Мурашки пробежались по телу. От осознания своих мыслей младший Ханагаки ещё сильнее засмущался. Всё его лицо и шея покрылись румянцем. — Что… Что случилось, Такемичи?! Почему ты такой красный? У тебя температура? — обеспокоенно спросил Хати, прикасаясь ко лбу мальчика. Нет, температуры у его брата не наблюдалось. Осознание стрелой пронзило его мозг. Старший Ханагаки заговорщически улыбнулся и лукаво посмотрел на Такемичи. — Или ты подумал о чём-то эдаком? Не рановато ли, братец? Такемичи засмущался ещё сильнее. Его глаза забегали по комнате, и он не нашёл ничего лучше, чем спрятать лицо руками. Хати сидел ни живой, ни мёртвый от умиления. Ему хотелось смеяться и плакать от непонятно откуда возникшей радости. — Я… я… как ты? — сбиваясь с мысли, пролепетал Такемичи, взглянув на старшего Ханагаки. Лицо у Хати было бледное, он прикрывал рот рукой и, не моргая, смотрел на младшего, но после вопроса, словно очнувшись ото сна, оживился. — Всё пучком, не переживай, просто воздухом подавился, — хихикая, ответил старший Ханагаки и потрепал младшего брата по голове. Ему очень нравилось пропускать мягкие кудряшки Такемичи сквозь пальцы. Хотя, почему только это? Хати нравился его милый братец целиком. Такемичи не сильно сопротивлялся действиям старшего брата. Даже наоборот, подставлял голову под ласку. Хати давно подметил, что этот ребёнок очень тактильный, но от чего-то в голове возникали мысли о недостатке внимания со стороны родных. Ну, от старшего Ханагаки ничего хорошего в прошлом, в принципе, ожидать не приходилось, а от родителей? А какие они были? Нужно будет спросить у Акиры, когда тот придёт. Пока Хати делал младшему массаж головы, в его сознании промелькнула мысль, что у него тоже был старший брат… Парень завис на какое-то время. Он ошалевшим взглядом осмотрел помещение и опустил взгляд на Такемичи. Мальчик, поняв, что что-то случилось, повернулся к Хати. — Такемичи… напомни-ка мне, не было ли у нас ещё старшего брата? — растерянно спросил парень, ощущая тревогу. Такемичи удивлённо наклонил голову к правому плечу и окинул Хати внимательным взглядом. — Нии-сан, у меня только один братик — это ты… Неужели ты подумал, что я нашёл себе другого брата?! — обеспокоенно спросил младший Ханагаки. С таких размышлений старший из братьев впал в каплю. — Пха-ха, — рассмеялся Хати. Такемичи обиженно надул щёки и отвернулся от него. — Боже, Мичи, как ты вообще дошёл в своих рассуждениях до таких мыслей?! Прости, малыш, просто у твоего старшего братца замыкание в мозгу произошло, и он задал глупый вопрос. — Хати-нии… как ты меня назвал? — шокировано спросил Такемичи и подсел к брату ближе. Хати снова словил затупок. У него даже появились сомнения, что мальчик, столь серьёзно смотрящий ему в глаза, является его плаксивым братцем. — Мичи? Ты про это? Не нравится, что я тебя так называю? — растерянно уточнил старший. — Нет! Я просто удивился. Меня… Хнык… так папа наз-зывал, — сказал Такемичи и заплакал. Хати с пониманием кивнул брату и обнял его, позволяя тому выплеснуть все свои эмоции. За окном сверкнула молния и полил дождь. Небеса загрохотали. — Смотри, Такемичи, даже небо плачет с тобой. Это значит, что ты не один и никогда больше не будешь, — прошептал на ушко младшему Хати и прижал его к себе сильнее.***
Аято вернулся так же неожиданно, как и пришёл до этого. Он буквально с божьей помощью держал два таза, постельное бельё и… подушку? С первыми двумя пунктами Хати разобрался, но с последним… Начерта понадобилась подушка? Куда Аято её тараканил? Однако наблюдение за тем, как этот человек корячится со всеми предметами, доставляло большое удовольствие. Мысль о том, что карма существует, грела душу. — Такемичи, смотри, перед тобой открывается картина: за тремя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, — прошептал Хати на ухо недавно успокоившемуся брату. — Что? Я не понимаю, — растерянно переспросил Такемичи, уставившись заплаканными глазами на старшего. — Поговорка «За тремя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь» повествует нам о том, что не нужно хвататься за несколько дел сразу, а то ни одно не закончишь. В нашем случае Аято-сану не стоило брать столько вещей, чтобы не страдать от собственной тупости, — после этих слов в Такемичи промелькнуло понимание. Аято, как по наводке, уронил оба таза. Хати старался не засмеяться от увиденного. Что было в ситуации смешного, он и сам не знал. — Чёрт, — выругался Аято. — Хати-сан, не говорите под руку. И вообще, эту подушку для Такемичи выделили, вы же всё это время на одной спали. Неудобно, наверное… — Ну, я предпочитаю спать без подушки, но всё равно спасибо за заботу, — ответил со скептицизмом Хати. Перед водными процедурами Такемичи отпросился у Хати попить чай с Заэль. Женщина, словно почувствовав, что её упоминают, пришла, чтобы забрать младшего. На выходе она очень смешно погрозила кулаком Аято. Видимо, эти двое почувствовали, что аура в палате стала какой-то колкой, и поспешили ретироваться. С горем пополам постельное бельё было благополучно заменено и перекрыто водонепроницаемыми пелёнками. Так и началось их мучение. Хати краснел на все лада, когда Аято губкой натирал его плечи. — Можно полегче? Считай, с антиквариатом работаешь, — пошутил Хати, стараясь развеять неловкость. Не вышло… Аято хмуро на него взглянул. За окном вновь сверкнула молния. Хати подумал, что это было ужасно похоже на спецэффекты из дешманских фильмов ужасов. — У-у-у, у кого-то явно дерьмовое настроение, соболезную… — Хати-сан, чего вы добиваетесь? — колко спросил Аято, промывая губку в воде. — Я? Хочу, чтобы меня поскорее помыли и оставили в гордом одиночестве. А в данный период времени просто пытаюсь развеять гнетущую атмосферу, от которой мне, мягко говоря, хочется повеситься. Аято даже растерялся от столь прямолинейного ответа. Он ошалевше посмотрел на Хати, который что-то увлечённо разглядывал в окне, но, почувствовав, что на него смотрят, поспешил наладить зрительный контакт. — Мне нужно помыть вам голову, — поспешил перевести тему Аято и помог Хати поменять положение. Когда все водные процедуры были завершены, объявили полдник. Старшему Ханагаки и Такемичи принесли по маленькой шоколадке и яблоку. Фрукт парень съел с удовольствием. Видимо, витаминов в его организме не хватало. Захотелось кислого лимона. Шоколад он оставил Такемичи, так как ничего привлекательного в нём не нашёл. Дождь всё не прекращался, а лишь набирал обороты. Приятные звуки убаюкивали.***
Такемичи вернулся в палату с приподнятым настроением и застал спящего брата. Малыш бесшумно закрыл дверь, чтобы посторонние звуки не разбудили его нии-сана и на цыпочках прокрался к койке. Заэль передала через него конфеты. Только сейчас Такемичи понял, что старшему не нравится сладкое, ведь он даже прошлые гостинцы медсестры отдал ему. На прикроватной тумбочке лежало яблоко и две шоколадки. Такемичи положил сладости к остальным продуктам и аккуратно лёг под боком у старшего. Хати, почувствовав сквозь сон тепло, повернулся на бок и обнял брата. Такемичи старался лежать неподвижно. От скуки он разглядывал лицо старшего, подмечая, что у того под левым глазом три родинки. Они были словно нарисованы. Мичи бы и дальше разглядывал брата, если бы тот не приоткрыл левый глаз и хитро ему улыбнулся. Вот всегда он так! Заставляет его смущаться! — Привет, как чаепитие прошло? — спросил Хати, устраиваясь на подушке поудобнее. — Нормально. Заэль-сан попросила передать тебе конфеты, чтобы ты не грустил, но… — Но ты съел их по дороге? — смеясь, подразнил младшего Хати. — Что?! Да как я мог?! Нет, конечно! Просто ты же не ешь сладкое, — возмущённо ответил Такемичи и обиженно спрятал лицо в подушке. — Прости-прости, но с чего ты решил, что я не ем сладкое? — удивлённо спросил Хати, пытаясь отлепить брата от его своеобразной защиты. Такемичи отлип от подушки сам и, нахмурив брови, посмотрел на старшего. — Ну… ты не съел конфеты, которые до этого тебе дала Заэль-сан, а сегодня даже не притронулся к шоколадке, — задумчиво ответил младший Ханагаки. — Знаешь, мне иногда кажется, что ты намного взрослее своего возраста, — растерянно пробурчал Хати. — Ты не прав. Мне нравится сладкое, просто сейчас я его не хочу. — Вот оно-ка… Договорить Такемичи не смог, ведь дверь в палату внезапно открылась и в неё ввалилась грузная женщина с ведром и шваброй. Стоит ли говорить, насколько сильно братья испугались столь внезапного появления незнакомки. Такемичи задрожал всем телом, когда понял, кто пришёл в их палату. Он со слезами на глазах буквально влетел в объятья брата и постарался максимально к нему прижаться в поисках защиты. Хати обескураженно на него посмотрел. Да, Такемичи всегда был пугливым, но ни на одного человека он не реагировал так. Старший Ханагаки накрыл младшего одеялом и обнял. Он не сводил взгляда с женщины, которая не обращала на него никакого внимания. Она была увлечена промыванием тряпки и напеванием тупой песенки. — Ну и где ты? — громко и грубо спросила она. Хати мысленно проматерил всё, на чём свет стоит. Ни один день в этой сраной больнице не сулит ему ничего, кроме ругани, боли и слёз Такемичи. Сраться с незнакомым персоналом этого учреждения стало чем-то вроде традиции. Страшно, что Хати стал воспринимать ссоры, как нормальное времяпрепровождение. — А кого вы спрашиваете? — спокойно спросил Хати, стараясь утешить своего пугливого брата. — Чт… Ой, — шарахнулась от него женщина. — Так вы очнулись? Чудо-чудо. А где же ваш милый младший брат? — Да, очнулся. Мой брат в безопасности, а большее вас волновать не должно, — ответил старший из братьев и оценивающим взглядом прошёлся по незнакомке. Та заметно напряглась. — Братик, осторожно, она может ударить, — шёпотом сказал Такемичи, не отодвигаясь от брата. Слова были тихими, но старший сумел их услышать. Теперь всё встало на свои места. Эта женщина била Такемичи и была тем человеком, из-за которого у него развилась боязнь людей. Трудно сказать, что больше всего хотел с ней сделать старший Ханагаки: убить или заставить мучиться всю оставшуюся жизнь. Палату наполнил уже знакомый запах фруктов, цветов и морозной свежести. От холода кожа покрывалась мурашками. Хати с каменным лицом смотрел на женщину, а его взгляд не предвещал ничего хорошего. За окном сверкнула молния. Уборщица попятилась к выходу, когда услышала предупреждающий, почти звериный рык. Крупные слёзы потекли по её щёкам, она замерла, дрожа всем телом. Казалось, ей конец. Вот-вот и демон, сидящий на койке, нападёт на неё и загрызёт. Но нет, ей повезло, дверь распахнулась и на пороге появился Главный врач. Уборщица испуганно вцепилась в его одежду, от чего мужчина замер в изумлении, пытаясь понять, что же происходит. — Акира-сан, спасите, этот маленький демон хочет меня убить! — рыдая, прокричала женщина. Хати с безразличием смотрел на развернувшуюся перед ним картину и нежно поглаживал брата по спине, желая успокоить. Акира впервые уловил запах своего крестника. В прошлый раз, при их первой встрече после комы, он не обратил на него внимания, так как был слишком вымотан долгим перелётом, но слышал рассказы своих подчинённых. И правда, запах имел три компонента и подавлял сущности присутствующих. Хати действительно был готов убить. — Хати, объяснись, — строго сказал Акира, пытаясь отцепить от себя напуганную женщину. У него вообще не было предположений, что она натворила. — Она била Такемичи, — коротко и понятно ответил Хати. — Это ложь! Я не… — начала было оправдываться женщина, но замолчала, когда на неё зарычали. Теперь даже Акира почувствовал холодок на коже. — Такемичи, можешь ли ты прояснить нам ситуацию? — спросил мужчина, стараясь сохранить самообладание. — Милый? — позвал младшего Хати. Такемичи отозвался лишь на голос старшего брата. Он, заикаясь, рассказал, что уборщица била его из-за грязи. Считала, что младший Ханагаки по чём зря марает чистый пол. Лишь после слов мальчика женщина созналась в содеянном и рассказала, что просто всей душой ненавидит детей. Особенно, когда они ходят по чистому полу. — Помешанная, — рыкнул в ответ Хати. Вся ситуация казалась ему полнейшим абсурдом. Агрессия на лицо, и причины как таковой не было. Старший Ханагаки покачал головой. Это буквально помешанный на чистоте человек, по которому плачет дурка. Ни логики, ни принципов в её действиях нет. Но что ужаснее всего — она считала, что поступает правильно. Это яркий пример того, что у преступников не всегда есть ясный мотив. Они действуют с бухты-барахты. — Хати, я выйду, побеседую с ней, а после вернусь к вам, — оповестил Акира, грубо выводя за локоть уборщицу. Старшему из братьев было на это плевать. Он старался усмирить свою злость и успокоить Такемичи. Хати тихо напевал мелодию, укачивая брата на руках. В голове возникла мысль, что пусть он и не помнит слов колыбельной, но у него всё ещё есть возможность написать новые. Но для этого ему нужно где-то взять бумагу и ручку. Есть вариант спросить у Акиры. Да, так он и поступит. Акира пришёл в более приподнятом настроении. Видимо, конфликт удачно разрешился. Он взял стул и сел рядом с койкой пациента. — Рассказывай, как себя чувствуешь? Нога болит? — спросил он, окидывая Хати оценивающим взглядом. — Чувствую себя прекрасно. Нога болит, но терпимо. Не помру, — ответил старший Ханагаки. — Вот и ладненько. Вообще, я пришёл к тебе не за этим. — А зачем тогда? — Ко мне сегодня приходил Райга. Он попросил, чтобы я прикрепил его к тебе. Хочет заботиться о вас двоих. Обычно с его стороны редко можно встретить проявление инициативы, и я предположил, что у всего этого есть подтекст. Сам действовать не стал и решил спросить у тебя. Какие у вас взаимоотношения? — спросил Акира. Хати нахмурился. Райга действительно был в нём заинтересован. Правда, сам объект интереса не очень понимал, почему этот парень за ним бегает. — Да вроде ничего опасного с его стороны пока не замечал. Скорее в нашем «дуэте» абьюзером являюсь я. Хотя был случай, когда он поставил меня в тупик. Райга сказал, что его внутренний альфа признал меня своим вожаком. Я, конечно, понимаю, что это значит, но как подобное приплетается к нам? — задумчиво ответил Хати, прикусывая ноготь большого пальца. — Не мудрено. Даже без проверки можно сказать, что ты альфа. Причём доминантный. Более слабые сущности подчиняются тебе. Именно это я сегодня ощутил, когда почуял твой запах. Твои феромоны подавляют врага, но в тоже время дарят чувство защищённости окружающим. Так что в словах этого парня нет ничего удивительного. Можно сказать, что ты заручился поддержкой. Если всё так, как он сказал, то Райга не сможет пойти против того, кого его сущность признала вожаком, — пояснил Акира. Хати задумался. С одной стороны заиметь союзника в этом змеином гнезде — большая удача, а с другой… Тот ли это пятиклашка, за которого стоит рвать жопу? — Ладно, допустим. Я согласен, чтобы он служил у меня, пусть и не до конца понимаю всю эту ахинею с сущностями, — дал ответ Хати, играя с Такемичи в ладушки. — Хорошо, тогда я уже могу идти. Мне ещё нужно донести эту новость до Райги, — сказал Акира, поднимаясь со стула. — Ах да, Акира-сан, можно ли вас попросить о двух услугах? — Можно. — Мне нужен лист бумаги и ручка, — сказал Хати. — Хорошо. А второе? — с интересом спросил Акира. — Не могли бы вы прислать ко мне девушку по имени Рене Тайван. Она работает в отделении кардиологии. Я прекрасно понимаю, что у вас много работы, но дело срочное, — вспомнил о просьбе старика старший Ханагаки. История умалчивает, что он чувствовал себя полным шизофреником, когда говорил это. — Что за дело? Я могу ей передать. — Нет. Это дело касается только нас двоих, и разглашать его я не имею права. Простите. — Ладно, я направлю её к тебе. Отдыхайте, агенты ноль-ноль-семь. Акира покинул палату. Хати с чувством выполненного долга продолжил играть с братом. Сейчас ему ни о чём не хотелось думать. Он просто плыл по течению, стараясь не промахнуться ладонью и не влепить её брату в лицо, а также не схлопотать ответную затрещину.***
Ужин им принёс Райга. Он прямо светился от радости, но старался не подавать вида. Хати это насмешило. Такемичи с недовольным лицом уставился на тарелку с рисом, а после попытался спрятаться. — Такемичи, тебе обязательно нужно съесть либо суп, либо второе, — строго сказал Хати. Младший Ханагаки поморщился и осуждающе уставился на брата. Ему не хотелось есть суп, а рис с бобами ему уже надоел. Он хотел было возразить, но взгляд старшего его осадил. Было понятно, что Хати на уступки не пойдёт. Мальчик горько вздохнул и взял тарелку с супом. На его действия старший Ханагаки ярко улыбнулся и попробовал принять более удобное положение на подушке. — Хати-сан, вам ни в коем случае нельзя садиться! — нахмурив брови, громко сказал Райга. Хати от его резкости немного осел и ошалевше на него уставился. Явно не ожидал такого от вечно трясущегося паренька. — Да я и не собирался… Просто поудобнее лёг, — сконфуженно ответил старший Ханагаки. — Ага, до этого момента вы самозабвенно нарушали это правило, — строго отчеканил медбрат. — На то были свои причины, — уклончиво ответил Хати. — Не стоит беспокоиться. — Как это не стоит?! Вы можете сами себе навредить. Если это произойдёт, ваши рёбра вновь заболят! — Открою тебе секрет, но они и не переставали болеть… В палате воцарилась тишина. Райга с полными ужаса глазами посмотрел на пациента. Тот в ответ вопросительно выгнул бровь. Про себя Хати назвал медбрата паникёром и закатил глаза. — Успокойся, все живы, и никто не умер. Обещаю, что без особой причины не буду садиться. Надеюсь, тебе стало легче… — ответил Хати. — Возможно, но имейте ввиду, если вы нарушите это обещание, я очень сильно рассержусь. Хати кивнул в ответ, скрестив пальцы за спиной. Райга серьёзно даже не понял, что этим обещанием старший Ханагаки лишь сделал себе лазейку. Там же прямым текстом было сказано, что будут исключения из правил. Оставалось только покачать головой из-за тупости этого практиканта. Хотя в чём-то он был прав. Недаром же у Хати рёбра болят при каждом его выкрутасе. Но не мог старший Ханагаки показать свою слабость перед окружающими. Особенно, когда он так увлечённо с кем-то собачится. Райга благополучно накормил Хати. Пока медбрат собирал посуду, старший и младший братья растянулись на койке и притворялись ветошью. — До встречи, Хати-сан, Такемичи-кун, — сказал парень и направился к выходу. — Пока-пока, и, Райга-сан, не забудьте дверь закрыть. А то мои мысли в дверной проём вытягивает, — проговорил Хати, поправляя свои волосы. Райга на его слова посмеялся, но просьбу выполнил, и вот в палате наконец появилась долгожданная тишина. Её нарушал лишь дождь за окном.Слеза за слезой — Ты снова рыдаешь. Я знаю всю боль, Что от меня ты скрываешь. Не ври мне, Я вижу всю правду в глазах. Шепчи! Я услышу крик твоих ран. И им не спастись От гнева, обиды. Они не поймут Все мои мотивы. За глупость, жестокость и вероломство Сгорят все до тла На костре мести монстра.