*песня к главе: Канцлер ГИ - "Вы ненавидите меня так страстно..."
Тарталья вообще не знает, в какой момент его жизнь превратилась в один большой цирк, а сам он стал главным эквилибристом. Молодой человек пробирался сквозь толпу богато и вычурно разодетых дам и господ. Преобразованное в закрытый гранд-отель дореволюционное поместье сверкало лакированными досками паркета, громадными хрустальными люстрами и мраморными статуями нимф и греческих богов. Высокие витражные окна переливались всеми оттенками синего и золотого в свете незапятнанной облаками луны, а где-то в отдалении на подиуме расположился изящный белоснежный рояль, на котором виртуоз-пианист отыгрывал сонаты, вальсы и мазурки. На роскошный, стилизованный под историческую эпоху бал-маскарад собрался весь цвет общества. Светский раут шёл полным ходом, люди переговаривались между собой, обсуждая последние новости и подводя итоги года, разлитое по высоким бокалам розоватое шампанское приятно расслабляло, настраивая собравшихся на позитивный лад. Чайльд видел такое только на картинках в учебнике истории, но оказаться в таком великолепии наяву… Аякс чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Изумрудно-зелёная форма имперского офицера подчёркивала все достоинства фигуры молодого человека, серебрящиеся аксельбанты и лампасы, расшитые золотым галуном* эполеты практически стирали грань между прошлым и реальностью. Лицо Тартальи надёжно укрывала белоснежная маска с синими вставками. Молодой человек хотел выполнить последнее в этом году задание, после приезда Чжун Ли Чайльд перешёл к активным действиям: на время отослал братьев и сестёр погостить у дальних родственников. Слишком противоречива фигура бизнесмена, сегодня он приставляет тебе к горлу нож, а уже завтра дарит щедрые подарки, и совершенно неясно, что можно ожидать от него в будущем. Лучше перестраховаться. Однако и прятаться по углам вечно не получится, заработок нужен всегда, да и чувство азарта вперемешку с жаждой адреналина не были чужды Аяксу. Парень обратился к одному своему старому проверенному наводчику, который уж точно никогда не подводил молодого человека с поиском заказов. И действительно, работа нашлась. Среди огромного количества беззаботно развлекающихся и переговаривающихся людей Чайльду нужно было найти всего одного человека. Некий мужчина, блондин средних лет, будет одет в английский чёрный сьют с блестящей янтарной брошью, в маске дофина. В этот раз Аякс требовал полную информацию о «клиенте», однако даже у самого наводчика оказалось не так много данных. С ужимками и не без давления, но Кейа всё-таки рассказал ему, что дело здесь завязано лишь на личной мести, мол, какой-то богатенький Буратино закрутил роман с некой дамой, а потом подло бросил её. Классика. Благодаря поддельному приглашению и услужливо предоставленному Альберихом костюму Тарталья смог пробраться на мероприятие. Молодой человек немало удивился, когда выяснилось, что на мероприятие он поедет в роскошном мазерати ультра синего цвета. Чайльд с глазами по пять копеек уж очень хотел уточнить у молодого человека, на какие, собственно, средства он арендовал такую дорогущую тачку, да ещё и с водителем. Однако Кейа, казалось, и сам находился в ауте, он лишь нервно усмехнулся, говоря, что для Аякса ему ничего не жалко. Ещё чуть-чуть и парень почувствует себя Золушкой, только вот искомого принца в конце нужно будет аккуратненько тюкнуть в темечко, где-нибудь подальше от посторонних. В отчаянии Тарталья подошёл к самому подиуму с роялем, ну где же его жертва, он уже весь зал раза два обошёл, а подходящего под описание мужчины всё нет и нет. Чайльд начал думать, что это Кейа что-то напутал с ориентировкой, как вдруг среди пёстрых пышных платьев показалась одна фигура. Словесный портрет полностью совпадает, человек стоит около стены и разговаривает с какой-то милой девушкой в белом платье. Его взгляд скользит по залу и как бы невзначай задевает Аякса, после чего мужчина разворачивается и уходит в сторону. Вот он, шанс Чайльда поймать его! Наплевав на приличия, Тарталья стремглав рванул вперёд силясь догнать своего «клиента». Поворот направо, затем по прямой, между сбившимися в группы людьми, пролететь мимо блондинистой девушки, которая лукаво улыбается, переглядываясь со своей маленькой пепельноволосой подругой. Перед Чайльдом вырастают две фигуры: одна девушка низенькая темноволосая в алом ципао, другая в аспидно чёрном брючном костюме и объёмистой шляпке с веточкой сакуры. — Господин! Попробуйте коктейль, — девушка в ципао вытягивает перед собой поднос, на котором стоит хрустальный бокал с какими-то пенящимся напитком. — Извините, мне некогда, — Аякс хочет обогнуть незнакомок с другой стороны, однако его не пропускают. — Жизнь так коротка, чтобы куда-то спешить, попробуйте коктейль, как знать, может Вам даже понравится, — голос у второй девушки более низкий, но не угрожающий, скорее наставительный. Хотя белоснежная маска вопящего привидения кажется рыжику довольно пугающей. Тем временем фигура искомого мужчины уходит всё дальше и дальше, такими темпами Тарталья рискует потерять его вовсе. Разумно рассудив, что согласиться с девушками будет проще, чем ещё полчаса отнекиваться от угощения, парень залпом осушил бокал с напитком. На вкус и правда приятно, кисло-сладкое сочетание и послевкусие перечной мяты бодрит не хуже энергетика. Получив желаемое, две незнакомки расступились в стороны, пропуская ринувшегося вперёд Чайльда. Парень ни на шаг не отстаёт от мужчины, старается держать дистанцию, но человек будто чувствует, что за ним гонятся и лишь ускоряет шаг, сворачивая в одну из тёмных ниш, Аякс ныряет в проход вслед за ним. Стук подошвы глушится благодаря устланному мягким ковром полу. Здесь царит приглушённая полутьма свет бра мягкий, тёпло-желтоватый, да и коридор узкий, наверняка раньше служил проходом для слуг. Ошибиться здесь невозможно - путь всего один, Аякс будто бы попал в лабиринт, где от угла к углу виднеется лишь самый край белых, ускользающих за каждым новым поворотом волос. Молодой человек не бежит, летит, словно гепард, преследующий антилопу. Хлопнула дверь. Тарталья остановился перед номером. По бокам возвышаются мраморные кадки с монстерами, на стенах горделивые дворянские портреты и наброски пейзажей, а на дубовой двери висит гравированная золотом табличка «13». Сердце в груди стучит от беготни, дышать тяжело, а всё тело колотит в каком-то адреналиновом напряжении, на лице безумная улыбка. Мужчине некуда бежать, если только в окно, но падение с четвёртого этажа не самый лучший способ избавиться от преследователя. Из-за пояса Аякс достаёт свой пистолет, и торопливо прикручивает к нему глушитель, проверяет магазин, снимает оружие с предохранителя. Чайльд любит это волнительное чувство, на грани осязаемого, когда, рассудок мешается с жаждой азарта, будто играешь в рулетку. Парень крепче перехватывает ствол, вслушиваясь в тишину, дёргает за ручку, и дверь распахивается, открывая путь для наёмного убийцы. Внутри горит свет, что уже само по себе говорит о присутствии в помещении кого-то, Аякс бесшумно крадётся вглубь номера, осторожно прикрыв за собой дверь, чтобы не привлекать внимания. Апартаменты занимают относительно небольшое пространство, по меркам избалованных неограниченностью пространства толстосумов, оно и лучше, Тарталье будет сподручнее прикончить мужчину. Аяксу показалось, или он действительно услышал звук бегущей из-под крана воды? Нужно на всякий случай проверить ванную. В мыслях Чайльда даже не проскакивает закономерный вопрос, на кой чёрт человеку, который знает, что за ним гонятся так глупо выдавать себя? Молодой человек настолько увлечён своим делом, что не замечает вокруг себя решительно ничего. Идёт медленно, будто смакуя каждый шаг до комнаты. И что-то странное творится с ним, внутренности стягиваются в узел, сердце глухо колотится о рёбра, рискуя вырваться из груди, щёки горят нестерпимым жаром, эффект от бега? Возможно, но недостаточно, чтобы объяснить тот мандраж, что сейчас испытывает Аякс. Тарталья хватает дверную ручку, считая про себя ритмичные пульсации в голове. Сейчас. — Нашёл, — от горячего шёпота на самое ухо парень подпрыгивает на месте, по хребту бегут мурашки, а сердце падает в пятки. Сзади его обвивают чьи-то руки, обнимают притягивают к себе, как старого друга, незнакомец оставляет почти невесомый поцелуй на шее. — Кто Вы? — резко крутанувшись, Чайльд оказывается лицом к лицу со сдержанно ухмыляющимся мужчиной, верхняя часть лица скрыта под умбровой* маской с золотым тиснением. Цитриновые глаза лукаво смотрят на опешившего, оказавшегося зажатым в углу Аякса. Бант из чёрной атласной ленты легко развязывается, а перед впавшим в ступор Тартальей предстаёт его «жертва», никто иной как сам Чжун Ли. Молодой человек искренне рад, что бизнесмен не в состоянии видеть его лицо полностью, ибо эмоции у Аякса сменяются одна быстрее другой. Это что, какая-то шутка? — Я же обещал, что мы ещё встретимся, — мужчина, как ни в чём не бывало, заправил рыжую непослушную прядь за ухо Чайльду. — Форма тебе к лицу. Тарталья вовремя вспоминает, что он всё ещё обладает преимуществом в виде заряженного боевыми патронами пистолета. Руки трясутся, а самого Аякса ведёт, как после студенческого выпускного, но парень находит в себе стойкость не поддаваться на провокации. Собравшись с духом, он резко вскидывает руки с пистолетом, даже не целится, Чжун Ли настолько близко, что можно выстрелить в упор. Однако мужчина оказывается ловчее, уходит от прямой атаки, разворачивается боком и перехватывает руки Тартальи. Чайльд уже мысленно приготовился к удару, боль была привычная молодому человеку, он часто вступал в драки, да и многие из убитых им людей не спешили так просто прощаться со своей жизнью. Однако вместо вывернутых кистей и сломанных пальцев молодой человек почувствовал крепкую, но не болезненную хватку на своём запястье, дуло пистолета оказалось направлено в потолок, а тыльной стороны ладони коснулись мягкие губы. Чжун Ли осторожно целует руку Аякса, а сам хитро смотрит на него снизу вверх, давая Тарталье почувствовать иллюзорное, почти издевательское превосходство. Чайльда от этого жеста бросает в жар, щёки багровеют не то от гнева, не то от смущения, а странное ощущение волнения перетекает куда-то ниже, заставляя наёмного убийцу краснеть ещё активнее. Да что с ним такое? Почему его опаснейший враг вгоняет Аякса в краску и зачем ведёт себя так… Странно, неожиданно. Тарталья одёргивает руку, приходя в ярость, нужно собраться, у него есть миссия. Первое правило наёмника: всегда пользуйся слабостями своего противника. Рыжеволосый парень пытается пнуть Чжун Ли по ноге, задеть раненое бедро или хотя бы подсечь голень, но всё напрасно, брюнет с такой лёгкостью уходит от каждого выпада Чайльда, что Аякс на его фоне кажется просто коровой на льду. Подготовился, гад. Тарталья выпускает две пули, но ожидаемо промахивается, дырявя деревянную дверь, а мужчина и ухом не повёл, всё также улыбается, не нападает, но крайне эффективно обороняется, поворачивая всю энергию от атак молодого человека против самого же Аякса. — Второй раз я тебя так просто не отпущу, — скалится Чайльд, запугать Чжун Ли он не в силах, но выпустить пар всё же нужно. Хватает бизнесмена за руку и старается провернуть сустав так, чтобы скрутить и обездвижить мужчину. А внутри что-то бешено колотится, взрывается искрами и горячей лавой спускается в низ живота, никогда в жизни собственное же тело так жёстко не подводило Тарталью. — Взаимно, — манёвр Аякса потерпел фиаско, Чжун Ли вывернулся из-под захвата рыжеволосого парня, рука скользнула по плечу. Молодой человек запнулся о край ковра, рискуя со всего маху врезаться лицом в дверной косяк, помощь пришла откуда не ждали. Чжун Ли подхватил падающего Тарталью под грудь, придерживая того за руку. Перед Чайльдом образовался нелёгкий выбор: либо он окончательно теряет равновесие и валится на пол, либо теряет заряженный и готовый к стрельбе пистолет. Ни один, ни другой вариант не прельщали Аякса, сцепив зубы, он выпустил оружие, позволяя мужчине забрать глок у себя из рук. Однако Тарталья не собирается так просто взять и капитулировать, брыкается, мотает головой, безуспешно пытается высвободиться, из-за чего случайно даёт Чжун Ли хлёсткую пощёчину. Девиз Чайльда: «Идти до победного» — хотя в данном случае пришлось поступиться этим принципом. Когда оказываешься прижат к стенке, а под челюстью вдруг возникает дуло заряженного пистолета, уровень бравурного настроя резко снижается. На щеке краснеет след от ладони, лицо вновь выражает лишь сдержанную холодность, а в глазах мечутся опасные жёлтые молнии, ох и не к добру это. Резкая смена настроения пугает ещё больше, неизвестно, где же находится та самая граничная линия, после которой Чжун Ли превращается из сдержанного джентльмена в хладнокровного и мстительного убийцу. Палец на спусковом крючке, а страх ползёт всё выше, Чайльд будто снова оказался в своём детстве, где он стоит на укромной ночной улице, только в этот раз напали уже на него, страшно, а главное даже некого позвать на помощь. Беспомощность для парня хуже ощущения ближущейся кончины. — Боишься? — Тарталья понимает, что от данного им ответа будет зависеть целостность его черепной коробки, если солжёт, то мужчина без лишних раздумий вышибет ему мозги, а Чайльд к такому не готов, он вообще не понимает, в какие дебри его ведёт Чжун Ли. — Ненавижу, — молодой человек резко поддаётся вперёд и сминает чужие губы в решительном и яростном поцелуе. Аякс безжалостно терзает губы, слизывает кровь и продолжает углублять поцелуй, он сделал и сказал всё, что трепещет в нём сейчас: жгучий гнев и злость вперемешку с тянущим и пульсирующим по венам желанием. Он ненавидит Чжун Ли до сбитых костяшек, готов кричать и выражать свой гнев самым изощрённым образом, этот человек разрушил привычный уклад его жизни, преступил негласный закон, вторгся в его семью. И вместе с тем он стал его необходимостью. Даже себе сложно признаться, молодой человек ждал мужчину, искал всю возможную информацию о нём в Интернете, гадал, когда же состоится та самая обещанная встреча. Всё ради того, чтобы заявить о своей самой глубокой и искренней неприязни, которая стала его страстью. Чайльд уже даже не думает о последствиях, просто обхватывает чужое лицо рукой и притягивает ещё ближе. Это Чжун Ли хотел с ним встретиться, это Чжун Ли заманил его в этот номер, теперь пусть и расплачивается за всё, что он сделал, подобно Пандоре, открыл сущность Тартальи, выпустил всю черноту, что долгие годы копилась в нём. Два гневных, полных непримиримой вражды взгляда: цитрин и сапфир. Аякс дышит хрипло, прерывчато, снимает белоснежный парик с Чжун Ли, пальцы закрадываются в длинные чёрные пряди, задевая золотые серьги. Чайльд знает, мужчина чувствует к нему то же самое, впервые за долгое время кто-то сумел вывести из себя такого сдержанного, уверенного человека, как он. Эта неопределённость злит и заставляет почву уходить из-под ног при одном лишь виде рыжеволосого парня, в идеальном, подчёркнуто выверенном мире Чжун Ли такого не может быть, это просто нелогично. Пистолет скользит от подбородка Тартальи, ниже, к шее, ключицам, сердцу, проверяя, не струсит ли Чайльд, можно ли ему доверять, а молодой человек уже стягивает с Чжун Ли чёрный пиджак. Кардиган и глок остаются на полу, а Чжун Ли скользит рукой по бедру Аякса, закидывая длинную ногу себе на талию. Мужчина одну за другой расстёгивает пуговицы на мундире, пока Аякс бесхитростно забирается руками под белоснежную шёлковую рубашку, обводя пальцами мускулатуру. Его всё больше штормило и вело, пальцы на руках безбожно тряслись, как будто молодой человек выпил целую бутылку шампанского, но он ведь будучи в зале, он даже ничего и не пробовал, если только маленький коктейль… Ох, чёрт. Нечто среднее между шипением и вздохом срывается с уст Тартальи, когда горячий язык ведёт дорожку от уха к кадыку, брюнет шутливо изгибает бровь в немом вопросе, а хмурящийся изо всех сил Чайльд делает вид, будто ничего и не было. Он должен взять себя в руки, собрать всю свою решительность в кулак… Однако формированию боевого настроя мешает придвигающаяся к ягодицам рука, оставляемые Чжун Ли на шее алые отметины засосов, без укусов, пока. Нельзя так, нельзя. Всё выходит из-под контроля, Аякс пытается искусственно призвать к себе отвращение к процессу, но, увы, он вынужден признать, что при всём иррационализме их положения, его тянет к Чжун Ли, если не платонически, то физически. Последняя решительная попытка остановить момент: помимо пистолета у него при себе полно и другого оружия, раз удалось усыпить бдительность, нужно действовать. Из рукава рубашки Чайльд, как можно более незаметно, потихоньку достаёт спрятанный в дополнительном кармане короткий нож. Рука Тартальи за спиной у мужчины, оказывается, это было так просто, молодой человек крепче перехватывает рукоятку, задевая лезвие, готовится всадить металл в шею брюнета… Чжун Ли уходит вправо, направляя руку Аякса в другую сторону. Он так близок к цели, ещё немного, ещё чуть-чуть. Взмах острого ножа и ещё один, и ещё, но мужчина раз за разом уворачивается, стараясь при этом не наступать на раненую ногу, и так искусно это делает, будто бы… Танцует. Плавно, но быстро, использует окружение и продолжает при этом так спокойно улыбаться, словно ждал чего-то подобного от Чайльда. Однако лицо мужчины приобретает оттенок недовольства, когда он замечает, что в приступе ярости парень и сам порезал свою руку об острый нож. Игра в поддавки быстро закончилась, Тарталья вновь оказался прижат к стене, а обагрённый кровью клинок с силой вошёл в массив деревянной панели, всего в паре сантиметров от затаившего дыхание Аякса. Молодой человек жмурится, скорее рефлекторно, нежели из-за страха, идиот, да что с ним сегодня такое, тело само не слушается своего хозяина. Вот теперь-то он наверняка может писать завещание и заказывать себе веночек, даже представить страшно, что после этого с ним сделает мужчина. — Как всегда сумасбродно, предупреждал же, а ты всё равно поранился, — Чжун Ли лишь досадливо покачал головой, разглядывая рану на руке, не такая большая, чтобы бежать к врачам, но как только шок пройдёт, болеть будет ощутимо. Брюнет припадает к ладони Чайльда, слизывает выступившие капельки крови и шепчет какой-то наговор на родном языке, целует ранку и бережно оглаживает её подушечкой большого пальца, пусть поскорее заживает, — Ранишь не только других, но и себя. Тарталье это непонятно, зачем так печься о здоровье своего киллера? Глупо, непонятно, но ещё больше завораживающе, иметь столько храбрости, чтобы проявить милосердие к врагу. — Как узнал про нож? — Тарталья сильно сомневается в том, что у мужчины есть глаза на затылке, но ведь как-то же он его раскусил. — Зеркало, — брюнет кивает в сторону спальни, где прямо перед ними стоит высокое напольное зеркало в полный рост, очень удобно, с такого ракурса можно легко наблюдать за человеком не только спереди, но и сзади. — Убью тебя, — в словах нет злобы или угрозы, но есть потребность заранее предупредить Чжун Ли о неминуемом. Он сам ступил на эту скользкую дорожку. — А я тебя, — шепчет в губы брюнет, притягивая Чайльда к себе. После этих слов обоим как будто сносит крышу. Чжун Ли тянет Тарталью за собой в спальню, всё происходит так быстро и спутанно, что у Аякса натурально подкашиваются ноги. Мужчина сжимает упругие ягодицы и кусает Тарталью в шею, нервный импульс расходится по телу Чайльда, он вытягивается вверх, вставая на носочки, и шумно дышит, силясь разобраться с рубашкой своего протеже. Чжун Ли тоже зря времени не теряет, спрятанная меж складок ткани застёжка с тихим визгом расстёгивается. Брюки сползают вниз и безжалостно стаптываются, оказываясь на полу. Мужчина недовольно мычит, спешит по привычке отругать молодого человека за такое нахальное отношение к предмету гардероба, но Чайльд ловко перехватывает руку Чжун Ли, а сам тянется, чтобы поцеловать брюнета, сладко причмокивая и смущённо улыбаясь. Кровать прогибается, когда Аякс летит на мягкие белоснежные простыни, да, это совсем не то что дома. Вся педантичность и сдержанность мужчины пропадают ровно в тот момент, когда Тарталья заводит руки за голову, и лукаво ухмыляясь, скользит ногами по поверхности кровати. Ну о каком целомудрии здесь может идти речь? Чжун Ли припадает к груди Чайльда, целует ключицы, выводит влажные дорожки языком и игриво прикусывает затвердевшие соски, заставляя Тарталью громко сопеть и хвататься за подушки. Тело у Аякса даже красивее, чем брюнет мог себе представить, белые шрамы, оставленные от прошлых его жестоких деяний, и милые, совершенно наивные рыжие веснушки. Чайльд во многом такой же — на работе собранный и хладнокровный убийца, а дома мягкий и любящий старший брат, но у молодого человека есть и ещё одна ипостась. Чжун Ли опускается ниже, целует родинку на впалом животе и кусает где-то под рёбрами, пока Тарталья судорожно сжимает и пропускает сквозь пальцы длинные смоляные пряди. Рыжеволосый парень млеет от чередующихся нежных поцелуев и саднящих на тонкой коже засосов, мужчина случайно касается промежности Аякса и с удивлением слышит громкий жалобный стон. Чжун Ли отрывается от Чайльда, уходя из поля зрения молодого человека, за одно за это Тарталья уже готов удавить своего партнёра, довёл его до состояния безвольного желе, а потом взял и бросил. Фу, как некультурно. — На живот, — низкий с хрипотцой баритон царапает слух, мужчина возвращается в комнату с тёмно-янтарным флаконом в руках. А Аякс заворожённо разглядывает вытатуированные на груди и плечах мужчины золотые узоры, которые плавными изгибами образуют хитрые восточные орнаменты. Приказной тон бесил Чайльда ещё со времён средней школы, но в данной ситуации Тарталья решил не выпендриваться. Приподнимаясь на локтях, он перевернулся на живот. — Молодец. Комнату наполнил лёгкий запах корицы, Аякс тихонько вздрогнул, когда прохладное душистое масло капнуло на поверхность разгорячённой кожи. Длинные тонкие пальцы аккуратно коснулись образовавшейся на пояснице большой капли и провели линию от выступающего шейного позвонка до ложбинки меж ягодиц. Чайльд сдавленно всхлипнул, чувствуя, как вместе с пальцами всё ниже стекает и приятное томящее чувство. Однако Чжун Ли не спешит, продолжает втирать густое ароматное масло по всей поверхности спины Тартальи, надо признать, руки у мужчины явно не от мира сего. Брюнет разминает напряжённые от вечного стресса плечи Аякса, всего несколькими точными касаниями меж лопаток заставляет Чайльда издать протяжный, полный наслаждения стон и уткнуться лицом в изгиб локтя. Черт, это настолько хорошо, что у молодого человека даже нет сил хоть что-то говорить, он буквально растворяется под сильными и умелыми руками, готовый хоть сейчас кончить всего лишь от какого-то массажа. — Согни в коленях, — Тарталья послушно выполняет приказ, приподнимаясь на локтях и оставляя задницу назад, кожа сладко пахнет пряностями, а в голове пульсируют удары собственной же крови, Аякс сейчас чувствует себя куском глины, Чжун Ли может ваять из него, что хочет. Он и не сразу понимает, что с него сняли боксеры, жар от чужих рук намного сильнее, чем бушующая на улице снежная метель. И даже проникнувшие внутрь два пальца не вызывают особого дискомфорта, хотя последний раз Тартальи был чуть ли не пару месяцев назад. Фаланги неторопливо прокручиваются, ввинчиваясь глубже, а Чайльду кажется, что на самом деле это выворачивают его душу. Щёки горят ярким румянцем, а рот хватает такой необходимый сейчас воздух, держать себя тяжело, но приятные неспешные движения Чжун Ли успокаивают и снимают напряжение. На третьем и четвёртом пальце мужчина ускоряет темп, срывая с губ Аякса отрывистые стоны и сдавленное мычание, Чжун Ли наклоняется ближе к Тарталье, убирает отросшие рыжие прядки и целует молодого человека в изгиб шеи. Парень пытается свести ноги вместе, дотянуться рукой, ниже живота всё пульсирует, член прижимается к животу и болезненно ноет. А Чжун Ли не может позволить вечеру закончиться так быстро, меж бёдер Чайльда вклинивается колено, руку самым наглым образом возвращают наверх. — Не могу больше, — протягивает Аякс, дыша, словно после марафона. Мужчина понятливо кивает, давая Тарталье лёгкую передышку. Тут-то он и ловит своё собственное отражение в зеркале. Весь красный как рак, стоит на коленях, сгорая от томящегося внутри желания, а рядом с ним Чжун Ли раскатывает презерватив. — Что-то не нравится? — мужчина берёт Чайльда за подбородок, любуясь тем, как быстро смущение на лице молодого человека заменяется дерзостью. — Только неоправданные ожидания, — рыжеволосый парень облизывает губы и поддаётся назад, притираясь бёдрами о стоящий член, дразнит Чжун Ли. Мужчина вдыхает поглубже, стараясь успокоить разбушевавшуюся фантазию, сжимает светлые, усыпанные родинками бёдра до красных отметин и входит в Тарталью мучительно медленно. Но даже так где-то на середине Аякс не выдерживает и качает головой, останавливая брюнета. — Оправдываю? — Более… чем, — Чайльд сжимается, дышит глубоко, рыжие волосы липнут к вспотевшему лбу. Плечи покрываются россыпью невесомых поцелуев, губы мягко касаются каждого участка спины, благодаря маслу, молодой человек пахнет пряностями, так сладко, терпко и… по-домашнему. — Сяо синьгань*, это… Ты просто… непостижимо, — Тарталья такой узкий, горячий, но вместе с тем отчего-то родной, знакомый. Колючий и холодный, как зимний вечер, непроглядная, бьющая острыми снежинками мгла, но если упорно идти вперёд, ценить каждый маленький шажок, то в конце тебя непременно встретит небольшой, лучащийся тёплым светом дом. Аякс чуть увереннее поддаётся назад, в зеркале мелькают светлячки бликов от золотых украшений Чжун Ли, мужчина начинает двигаться, набирая темп. Внутри всё искрится, как от бенгальского огонька, только горящее в Тарталье пламя много больше. С каждым толчком это чувство растёт, требуя всё больше и больше: ещё быстрее, глубже, ярче. Аякс громко и протяжно стонет, когда Чжун Ли достигает простаты, пальцы на ногах поджимаются, а руки слабеют, не могут держать обессилившего и разгорячённого молодого человека. Продолжая размашисто вдалбливаться в податливое тело, мужчина подхватывает Чайльда и приподнимает его к себе, рука держит челюсть так, чтобы Тарталья точно смотрел на себя в зеркало. — Знаешь, а ты чертовски сексуален, даже когда не пытаешься меня убить, — таких слов можно было ожидать от Аякса, но чтобы горячий хриплый шёпот ласкал ушко самого юноши… Чжун Ли прикусывает мочку и довольно ухмыляется, поглядывая на багровеющие щёки Чайльда и его мечущийся из стороны в сторону взгляд, оказывается, даже его можно смутить. Глаза пробегаются по отражению изогнутой, подставленной под поцелуи шеи, подкачанной груди и прессу Тартальи, от чуткого взгляда не утаились и другие детали. — Маску… — звонкие шлепки заглушают тихий голос. Лента давит на виски, да и находиться в этой конструкции долгое время тоже не слишком-то комфортно. — Убери маску. — Как скажешь, — маленький бантик на затылке легко развязывается, и поддельная личина наконец спадает с Тартальи. Так даже лучше, намного лучше, сразу видно волевые черты внешности, надломленные брови и трепещущие ресницы. Чжун Ли держит руки Чайльда, чтобы тот не потерял равновесие, хотя самому Аяксу это больше напоминает изощренную пытку. Член ноет и сочится смазкой, которая мажет по животу, а мужчина усиленно делает вид, что ничего не замечает, великий слепой, блин. А сам с таким упоением вбивается в него, продолжая шептать непотребства, ну и где она, эта справедливость? — Что-то не так? — гад, ещё и издевается, рукой оглаживает оголённый торс, задевает торчащие соски, и спускается ниже и оставляет длинные продольные царапины на бёдрах, но к самому главному не притрагивается. — Придушу, — выстанывает Тарталья, однако угроза кажется совсем неопасной и только больше раззадоривает Чжун Ли. — Вот так? — мужчина хватает рыжика за горло, Аяксу приходится запрокинуть голову на плечо своего любовника, чтобы не свернуть себе шею. Чжун Ли сдавливает шею, не сильно, чтобы ни коим разом не навредить парню, но достаточно, чтобы Чайльд шумно выдохнул, чувствуя, как становится тяжелее дышать, а перед глазами начинают плыть разноцветные круги. Тарталье и хорошо, и плохо одновременно, если он не получит желаемого, то, скорее всего, заработает себе инфаркт от пережитого экстаза. Но у него есть ещё один, последний козырь в рукаве. — Господин Чжун Ли, — а мужчина и сам невольно рдеет, Аякс говорит с ним совсем так же, как и в тот вечер, когда молодой человек болтал с детьми по телефону: ласково, по-русски — да ещё и смотрит на него так умоляюще. Брюнет с ужасом понимает, что стоит Чайльду довести этот свой приём до совершенства, и Тарталья сможет вить из него верёвки, как только пожелает. Тем не менее рука переходит с горла и медленно опускается вниз, обхватывая твёрдый член. Несколько секунд уходит на то, чтобы найти подходящий темп, и уж тут Аякс проявляет себя во всей красе: скулит, стонет и выкрикивает имя мужчины, без какого-либо стеснения подмахивая бёдрами навстречу интенсивным толчкам. Через пару резких движений Чайльд кончает в руку Чжун Ли, а сам мужчина останавливается, дабы не мешать оргазму Тартальи. Только продолжает целовать спину и плечи парня, неустанно повторяя, какой же он в этот момент невероятно красивый. Коленки предательски трясутся, а по бедру стекают капли смазки, Аякс быстро и неровно дышит, хватая ртом воздух и осоловело смотрит на своё же собственное отражение. Задница саднит, а поясница отзывается ноющей болью, но черт его подери, как же это офигенно. — Ты как? — мужчина выходит из рыжика и укладывает его на постель, на вид уставший, взмокший, но счастливый с блестящими льдинками в глазах. Наверное, для первого раза слишком много впечатлений для Тартальи, нужно было как-то более щадяще что ли… — Ещё, — облизнув пересохшие губы, Чайльд хватает Чжун Ли за шею и притягивает его к себе. Надо же, оказывается, у Аякса и правда зверский аппетит. Однако их идиллию нарушает трескучий и такой неуместный рингтон неожиданно раздавшегося телефонного звонка. — Мне нужно ответить, — мужчина соскальзывает с кровати, оставляя ошалевшего Тарталью лежать распластанным на постели, это что за фокусы? Аякс раздражённо сводит брови, сдувая чёлку с глаз, взял и испортил весь момент, а молодой человек теперь, значит, лежи и смотри в потолок как дурак. Такая злоба и обида берет, просто ужас, так и тянет сделать какую-нибудь пакость. Собрав все остатки сил, парень соскальзывает с кровати на пол, на ноги встать получается только с четвёртой попытки, мышцы расслабились настолько, что даже один единственный шаг кажется весомым достижением. Хватаясь за стенки и вспомогательные поверхности, Чайльд шатко бредёт на строгий мужской голос. Чжун Ли сидит в широком антикварном кресле фисташкового оттенка, на лице читается привычная ему чинность и серьёзность, сразу видно, звонок и правда важный. Тем лучше для замысла Тартальи, брюнет, увлечённый общением, не обращает внимания на садящегося подле него и тихо ойкающего Аякса. Манкирование* бесит Чайльда ещё больше, злит и возмущает, отдаваясь неприятно шевелящимся внутри чувством оскорблённого достоинства. Тарталья садится на колени и устраивается меж бёдер что-то активно объясняющего своему собеседнику Чжун Ли из трубки слышится приятный, но строгий женский голос. Значит, вот так вот просто взял и променял его на другую? Ну держись. — Да, если возникнут какие-то непредвиденные обстоятельства, нужно будет принять экстренные меры, благо, насколько я знаю, они… — мужчина шумно выдыхает, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Контрацептив оказывается выкинут за ненадобностью, одними губами молодой человек обхватывает головку члена, обводит горячим языком уздечку и отстраняется в сторону, чтобы оставить засос на внутренней стороне бедра Чжун Ли. — Вы считаете, они могут воспользоваться ситуацией для получения личной выгоды? — пока что мужчина считает только в уме от одного до десяти, чтобы прийти в себя и сконцентрироваться на начатом разговоре. — Вполне вероятно, нужно… вероятности, учитывать, — ногти впиваются в креповую обшивку кресла, а по ногам проходится электрический импульс. Острый на колкости язык теперь игриво кружит по всей длине ствола, пропуская член глубже в рот, а Чжун Ли остаётся лишь нервно пыхтеть, не имея возможности покинуть кресло. Чайльд втягивает щёки, придерживая ноги своего любовника под коленками, — Так вот, о чём это мы? — Господин Чжун Ли, с Вами всё в порядке? — кажется, дама на другой стороне телефонного провода начинает что-то подозревать. Да ещё и Тарталья, чувствуя возрастающее возбуждение мужчины ехидно усмехается, создавая вибрацию и выпуская член изо рта. — Господин Чжун Ли? — вторит вопросу собеседницы Аякс, оглаживая руками бёдра брюнета и ещё шире разводя их в стороны, довольный, стервец, аж улыбка до ушей. Мужчина изо всех сил борется со рвущимся наружу стоном, нужно держать лицо перед подчинёнными, но как, если в этот же момент тебя так старательно ласкает умопомрачительный рыжий искуситель. — Это важный звонок, мне работать нужно, — прикрыв динамик рукой шипит Чжун Ли на продолжающего свою маленькую месть Чайльда. — Правда? Ну тогда, конечно, работай, я постараюсь вести себя потише, — притворно невинное выражение лица, прячет за собой беснующихся злорадных чертят, сотни маленьких, похожих на карминовые брызги, веснушек на лице придают Аяксу ещё больше сходства с прекрасным юношей Ганимедом, что смог покорить самого Юпитера. Тарталья перехватывает ладонь Чжун Ли и кладёт её себе на затылок, указывая, что нужно делать, мол, вперёд, всё в твоих руках. Даже малейшее движение кисти не остаётся незамеченным, с каждым толчком Чайльд берёт всё глубже и быстрее, а сам насмешливо смотрит снизу вверх на начинающего терять самообладание мужчину, который быстро и сквозь зубы лепечет односложные ответы на самые простые вопросы. Румянец охватывает не только щёки и скулы Чжун Ли, но даже кончики ушей приобретают коралловый оттенок. Ситуация выходит из-под контроля ровно в тот момент, когда Аякс насаживается до самого основания, задевая нёбом крайнюю плоть, мужчина готов поклясться, что в этот момент на него, будто вылили целый ушат холодной воды. Тело выгнулось в моменте приятной судороги, а Чжун Ли издал нечто среднее между низким гортанным рыком и всхлипом. Резко воцарилась тишина. Чжун Ли прикрыл лицо рукой, стараясь не думать о том, что же прямо сейчас произошло, боже, ну и стыдоба. — Я немного не вовремя, да? — наконец подала голос женщина, так что даже Аякс мог её услышать. — Есть такое дело, — Тарталья жмурится, утирая выступившие на глаза слезинки, но послушно сглатывает весь эякулят, облизывая губы, в этом раунде бизнесмен вынужден признать своё поражение. — Нин Гуан, я перезвоню тебе чуть позже. — Да, как скажете, — мужчина ставит своей помощнице мысленный плюсик за то, что не задаёт неудобных вопросов, на этот новый год жалование девушки вырастет вдвое, — До связи и… Приятного вечера. Экран смартфона гаснет, наконец возвращая двух молодых людей к интимной обстановке. — Ты просто ужасен, — выдыхает Чжун Ли, ощущая, как влажный язык слизывает остатки спермы с члена. — Мне уйти? — Ни в коем случае, — мужчина наклоняется к Тарталье, запечатывая на губах нежный, уветливый поцелуй. Мягко гладит прикрывшего глаза парня по щеке, сцеловывая влажные дорожки от слёз. — Пойдём, тебе нужно отдохнуть. Обессилившие и уставшие, они добрели до разворошённой постели и повалились на кровать, совершенно не заботясь о том, что половина простыни сползла на пол. Чайльд лежит на спине, чувствуя, как кожа покрывается мурашками: несмотря на работающее в полную силу отопление, морозному ветру всё-таки удаётся проникать внутрь номера через приоткрытую форточку, Аяксу даже подниматься лень. Чжун Ли рядом с ним лежит, прикрыв глаза, глубоко дышит, всё ещё ощущая недавний оргазм, длинные взъерошенные волосы змеями разметались по подушке. Мужчина сейчас настолько открыт и уязвим, насколько это вообще возможно, Тарталье ничего не стоит просто взять и задушить его, заколоть или свернуть шею. Где-то в пространстве между лампасом и штаниной брюк у него была зашита острая металлическая спица, ладонь шарит под кроватью в поисках нижней части костюма, кажется, в последний раз они были где-то здесь. — Отдохни, а заколоть ты меня и так успеешь, — Аякс вздрагивает, когда Чжун Ли мягко приобнимает его за плечи, укладывая буйную рыжую голову себе на грудь, длинный металлический предмет сверкает на тумбочке по левую руку от мужчины, так вот, зачем он так долго мял его, выискивал спрятанное оружие. У Чайльда даже нет сил очередной раз удивиться хитрости своего протеже, молодой человек по-свойски закидывает ногу на Чжун Ли обнимая его в ответ, да гори оно всё синим огнём. — Я по твою душу пришёл, снова, ты кому-то крупно насолил, раз тебе дважды нанимают киллера, — удары сердца становятся всё медленнее, Аякс потихоньку успокаивается. Мужская рука лениво перебирает карамельные пряди, пропуская их сквозь пальцы, Тарталья урчит, притираясь щекой, как большой домашний кот. — Придётся солгать заказчику. — Тебе это без надобности, заказчик и так уже обо всём знает, — Чжун Ли целует рыжую макушку, ощущая, как чертыхнулся на нём Чайльд. — Ты заказал своё же собственное убийство?! Больной что ли? — парень пнул сдержанно смеющегося брюнета пяткой в голень, — А прошлый раз? Тоже твоих рук дело? — Многовато вопросов, — несмотря на слова, лучшего шанса, чтобы спокойно поговорить друг с другом у них наверняка в скором времени не предвидится, да и у самого Чжун Ли сейчас такое хорошее настроение, что можно и расщедриться на ответы для рыжеволосого почемучки, — Скажем так, я просто позвал тебя таким способом, который наиболее привычен именно тебе. Ну а что до эксцесса двухнедельной давности… Об этом можешь не беспокоиться, твои прошлые наниматели больше не смогут побеспокоить тебя, да и вообще кого угодно. С какой лёгкостью и непринуждённостью Чжун Ли говорит об этом, будто обсуждает с Аяксом вчерашнюю погоду, с таким же напряжением Тарталья и ловит каждое его слово. Получается, что теперь… Он свободен? Чайльд молчит, пытаясь осмыслить полученную информацию, ему не нужно прятаться или бояться своих бывших заказчиков, ведь мужчина уже позаботился обо всём вместо него. Одним врагом меньше. — Моё предложение по поводу вакансии телохранителя всё ещё в силе. — А мой ответ по-прежнему «нет», — Чжун Ли расплылся в понимающей улыбке и потрепал молодого человека по волосам, другого он от Аякса и не ожидал. Тарталья не готов брать на себя ответственность за жизнь кого-то, кроме своей семьи, в которую бизнесмен, пока, не входит, но мужчина и не надеялся, что эту крепость можно будет взять с наскока, начало положено, а что будет дальше, покажет время. Чайльд ёжится от холода, прижимается ближе к боку Чжун Ли в попытке хоть немного согреться, брюнет слышит, как парень что-то тихо шепчет про себя, думает вслух, холодные узловатые пальцы кружат по груди мужчины, повторяя узоры золотистых завитков тату и еле касаясь оголённой кожи. Приятное щекочущее чувство, не только от мягких прикосновений подушечек пальцев, но и где-то внутри, между лёгких, словно маленькая иголочка колет его, побуждая к чему-то давно забытому. Чем выше поднимался Чжун Ли в своём величии, тем больше он терял некогда хороших друзей и самого себя. Как будто каждое новое достижение отнимало у него частичку души, превращая в безэмоциональную каменную глыбу, Тарталья же, подобно снежному вихрю нарушил все ориентиры, сломал устоявшийся порядок вещей, для Чжун Ли он ценен тем, что помогает не терять своей человеческой сущности, его можно и любить, и рьяно ненавидеть. — А можно задать тебе один вопрос? — после долгого молчания наконец подал голос Чайльд. — Конечно. — Как тебя зовут? — мужчина слегка опешил, пытаясь понять, правильно ли он расслышал каждое слово по отдельности. Чувствуя, что его протеже теряется в теме, Аякс поспешил уточнить. — В Интернете о тебе не так много информации, но из одной старой статьи, я вычитал, что «Чжун Ли» это лишь псевдоним для ведения официальных дел. А какое у тебя настоящее имя? — Твоё видение «настоящего» несколько отличается от моего, — увильнул от прямого ответа брюнет, — Забудь об этом, можешь называть меня Чжун Ли или Лао Чжун, этого будет вполне достаточно. — Но это нечестно! — Тарталья аж изогнулся так, чтобы иметь возможность видеть лицо мужчины воочию. — Ты знаешь обо мне всё, а я, получается, как распоследний лох, отдаюсь не пойми кому, я тоже хочу знать о тебе нечто такое, что не доступно обычному человеку! Мужчина не смог сдержать умилённой улыбки, несмотря на возраст, Чайльд ведёт себя, как оставшийся без сладкого ребёнок: обиженно сводит брови, слегка вытягивает губы и смотрит на Чжун Ли широко распахнутыми васильковыми глазами. Даже рука перестала чертить круги, застыв в напряжённом ожидании. Под таким честным и полным наивного юношеского интереса взглядом у мужчины язык не повернётся ответить грубостью и уж тем более солгать Аяксу. Чжун Ли добродушно гладит Тарталью по щеке и целует молодого человека в висок, вдыхая почти выветрившийся запах ароматного масла. Чайльд сама непосредственность, верить ему очень опасно, мужчина это знает, но так хочется провалиться в эту бездонную синеву, захлебнуться в ней с улыбкой на лице. — Моракс, — вкрадчивый тихий шёпот ощущается на грани слышимости так, чтобы только Тарталье, этому рыжеволосому ангелу смерти, была слышна сокровенная тайна Чжун Ли. — Моракс, — Аякс задумчиво протягивает имя, вглядываясь в лицо бизнесмена, и правда, ему подходит. Парень тянется выше, чтобы поцеловать бьющуюся на шее венку и острый выступ кадыка, а сам продолжает многократно повторять имя мужчины. Чжун Ли не сердится, слоги так красиво ложатся на губы молодому человеку, даже лёгкий акцент не портит, но привносит нечто новое в звучание имени. — Завтра я возвращаюсь в Китай, — для Чайльда будет лучше узнать эту новость сразу, а не в самый последний момент. Время симпозиума подошло к концу, ему пора возвращаться домой, как бы ни была на первый взгляд легка и праздна жизнь Чжун Ли, но за внешней беспечностью скрывается упорная работа и неустанный контроль. — Вот как, — Аякс опускает голову и с какими-то горьким досадливым ощущением смотрит в окно. Моракс ожидал, что Тарталья может вспылить, обидеться или даже принять события последних дней за шаблонный курортный роман, однако у парня на этот счёт оказались свои мысли, — Жаль, я надеялся, что мы сможем куда-нибудь сходить вместе, хотя у нас в городе не так много достопримечательностей. Мы могли бы взять в какой-нибудь забегаловке по огромной и до ужаса жирной шаурме и пойти гулять на набережную, идти там надо поосторожнее, плитка часто обваливается. А в самом конце есть такое хитро спрятанное местечко, небольшой сводчатый грот. Там холодно и влажно до ужаса, зато как красиво вода играет бликами на стенах, особенно ночью, как в планетарии. Чайльд и сам не знает зачем, говорит такие глупости, ну какие Чжун Ли прогулки в бьющий по щекам промозглый ветер, особенно ради какой-то там пещеры. Он же миллиардер, ему наверняка куда гораздо больше нравится находиться в культурном обществе, в окружении аристократической манерной интеллигенции. — А я, признаться, без ума от мандзю*, — усмехнулся мужчина, крепче обнимая Тарталью и продолжая тему, — Когда ещё студентом был, брал самые дешёвые, анко* там такая приторно сладкая была, что аж есть невозможно. Шёл в укромный уголок в парке, где росла сакура, прелюбопытнейшее дерево, его молнией на две части раскололо, а оно всё растёт и до сих пор даже цветёт блёклыми розовыми звёздочками… На Аякса низкий хрипловатый голос Чжун Ли действует лучше любого снотворного, парень слушает его в пол-уха, а сам потихоньку проваливается в дрёму. Моракс натягивает на молодого человека одеяло, чтобы рыжик не простудился, продолжая говорить все, что приходит в голову, то что подчинённым не скажешь из-за статуса, Чайльду можно смело изложить во всех подробностях. Тарталья ненавидит Чжун Ли до сбитых костяшек, дрожи во всем теле и яростных гневных криков, они непримиримые враги и вечные противники, готовые в любой момент наброситься друг на друга, молодой человек знает, скорее всего, рано или поздно он убьёт мужчину, но… Не сегодня.***
Чжун Ли морщится от бьющего прямо в глаза яркого солнечного света, что уже само по себе удивительно, он всё ещё жив и даже не получил новых смертельных ранений. Из-за открытых окон в номере зябко, но холод помогает очистить разум от остатков сонливости и поскорее отойти ото сна. Место рядом с мужчиной ожидаемо оказывается пустым, с тумбочки исчезла острая спица, и даже разбросаные во вчерашнем страстном порыве вещи теперь лежали аккуратно сложенными на кресле. Моракс планировал уйти первым, как бы ему не хотелось верить в лучшее, но с действительной реальностью приходится считаться, Чайльд не только красивый и приятный в общении молодой человек, но и хорошо обученный и подготовленный киллер, его нельзя недооценивать. Однако в этот раз Чжун Ли, кажется, снова улыбнулась удача. Мужчина сонно потянулся проверяя время на часах, через двадцать минут должны подать завтрак, а пока у него есть время принять освежающий душ. Босые ноги касаются ледяной поверхности паркета, неприятно, но ничего не поделаешь. Брюнет уже начинает прикидывать в уме примерное расписание на сегодняшний день: через два часа самолёт, потом, по прибытии в Ханчжоу, проверка бухгалтерских отчётов за текущий год, беседа с Нин Гуан, подготовка корпоратива для сотрудников и… Чжун Ли замечает воткнутый в стену нож. М-да, это тоже последствия вчерашнего эксцесса, придётся платить компенсацию отелю за нанесённый имуществу ущерб, но главное тут не это. Вместе с клином к стене был пришпилен и убористо исписанный лист бумаги, мужчина отодрал записку от деревянной панели и, прислонившись спиной к двери, принялся читать оставленное Аяксом послание: «Господин Моракс, Скорее всего, Вы проснётесь много позже моего ухода, к новому личному разговору я пока не готов, но, думаю, записки будет вполне достаточно. Во-первых, за неимением собственной одежды, я взял из шкафа Вашу рубашку (беленькая такая, свободная), а также услужливо позаимствовал самый неформальный, на мой взгляд, костюм, поэтому не удивляйтесь уменьшению своего гардероба. Во-вторых, вчера я об этом не вспомнил, но Тевкр просил передать Вам благодарность за «Одноглазика», теперь это его новая любимая игрушка. Ну и заключительный третий пункт… Не знаю, как это лучше написать, поэтому скажу как есть. 31 декабря мы празднуем Новый год, «Ирония судьбы» начинается в десять вечера, адрес Вы и так знаете, опоздаете хоть на минуту начала фильма, и я пущу вас на оливье вместо ветчины, я Вас предупредил.Чайльд.
P.s. Рубашку и костюм не верну, они мне чертовски идут, приезжайте и убедитесь в этом лично.» Читая текст, Чжун Ли неоднократно ловил себя на мысли, что улыбается совершенно по-идиотски, стоя в абсолютно безлюдном помещении. Мужчина усмехнулся и, качая головой аккуратно согнул листок вдвое, кажется, это его так щедро и радушно пригласили в гости. Моракс смотрит на своё отражение в зеркале в ванной комнате, потемневшие следы укусов, старые шрамы и недавно зашитое бедро, вроде бы сплошной ущерб, а он отчего-то чувствует себя невероятно счастливым. Видимо, теперь ему придётся чаще наведываться в российскую глубинку, чтобы встречаться с одним обаятельным рыжеволосым киллером и его такими же задорными и любопытными младшими братьями и сёстрами.