Как Снеговичок подарки украл

      — Фейерве-ерк? — недоверчиво протянул Гомер. — Лучше мандарины-апельсины, конфетки, так безопасней.       — Чего? — фыркнул с дивана Ящер. — Безопасней? А потом все с подбитыми глазами и коридоры липкие от сока. Ральф был против огненных забав, но и за цитрусовое изобилие он тоже не мог проголосовать. В прошлом году это обернулось апельсиновой бойней между Крысятником и Псарней, выбитым зубом у Мешочника, сломанными носами Мертвеца, Рикши и Краба, и вывихнутой рукой Помпея. Распухшее ухо Горбача и отбитый копчик Папы Птиц в общий зачёт не вошли — это были сопутствующие потери среди мирного населения. Победу по очкам и выбывшим из строя бойцам у противника одержала шестая. Шериф объяснил такое поведение отсутствием снега в тот год.       — Согласись, старик, зима без снега, что баба без кормы, — размышлял Шериф, над объяснительной по итогам происшествия. — Так бы мы их выпихнули во двор, лопаты в руки — снег чистить, и вот уже дурной энергии ни следа. А чего от них требовать, когда за окном дождина, грязь и травка зеленеет? Вот все и сходят с ума взаперти. Тоненький черенок шариковой ручки в огромной лапе Шерифа выглядел до крайности нелепо. Вырванный из чьей-то тетради листок с обглоданными краями был уже закапан кофе, припорошен сигаретным пеплом и пока на нём красовались только три строки: кому, от кого и объяснительная.       — Так и напишу, — вздохнул Шериф, возвращаясь к бумаге, — все равно же премии лишат. Директора никакие оправдания не интересовали. Акула бесновался и грозился больше ни за что и никогда никаких праздников и подарков этим сволочным детям он устраивать не будет! В принципе, Ральф его поддерживал. Но вот начинался декабрь, выпадал первый робкий снежок, или наоборот за одну ночь наметало метровые сугробы и праздничное настроение вламывалось в душу каждого без спроса, плечом вышибив железную дверь показной усталости и равнодушия.       — Фейерверк! — Акула пристукнул ладонью по столу, огнетушитель на стене отозвался опасным дребезжанием.       — И что же мы будем всех отлавливать по спальням и коридорам, заставлять одеваться и тащить на улицу? — Душенька старательно хлопала ресницами, которые от переизбытка туши постоянно склеивались. — А колясницы? С ними же столько возни! И потом, пока все собираются кто-то вспотеет, кто-то что-то забудет, другие устанут ждать и так по сто раз.       — Да выгоните вы их на крыльцо и всё, — буркнул Ящер, — там подождут.       — Там подождут, — передразнила Душенька, — как же! Кто-нибудь замёрзнет, кто-то наберёт снега в ботинки, потеряет варежку или шапку.       — И там же будут коробки с зарядами, — поддержала коллегу Овца, — их нельзя оставлять без присмотра. А наши дворники, сами знаете. И вдруг заряд полетит не туда? Это так опасно, я против.       — Можно же смотреть из окон, которые выходят во двор, — сухо заметила Крёстная. Акула благодарно кивнул в сторону поддержавшей его воспитательницы. Ральф с самого начала понял, что новогоднему салюту быть, а все разговоры, просто обычный ритуал под названием «коллективное обсуждение», поэтому пока не видел смысла вставлять своё «веское слово».       — Значит по этому вопросу решили, — подвел итог Акула. — Теперь по ёлке. По кабинету прокатился дружный страдальческий стон. Ни один праздник не мог сравниться по уровню насилия над воспитательской личностью с Новым Годом.       — Господи, ну какая ёлка?! Этим лбам уже по семнадцать лет и что, опять от них требовать песенки и стишки?       — Опять потеть в шубе и валенках? Хороводы водить за ручку?       — Слушать срамные частушки и плясать лавату? Ну сколько можно?!       — Дурацкие костюмы и номера! Лепи сценарий не пойми из чего!       — А потом опять всё шиворот-навыворот, потому что никто слова даже по бумажке нормально прочитать не может!              — Это же цирк на гастролях, а в роли клоунов мы все! Вот в этом-то Ральф от всей души поддерживал коллектив и тоже хором гудел, ныл, закатывал глаза и даже похлопал рукой по бортику дивана, выражая негодование и протест. Директор, сложив руки на груди, с ликом праведника пережидал бурю возмущения. Буря никак не тянула на легендарный девятый вал и после первых трёх более-менее значимых волн угасла, и только Гомер последний вякнул из угла про режим и сон.       — Одну ночку в году можно и не поспать, — отмахнулся от наставника Фазанов Акула. — А насчет сценария, дорогие мои коллеги, кто-нибудь пользуется взрослой библиотекой, или она только чтобы чаи гонять и бутылки прятать за Большой Энциклопедией? Все деликатно сделали вид, что не заметили побуревшей шеи Шерифа, и что никто из присутствующих ни разу не поправлял здоровье и растрепанные нервы в компании Брокгауза и Ефрона.       — Там, скажу я вам, есть прелюбопытнейшая литература, — Акула, как цыганка карты, метнул на стол несколько разноцветных брошюрок, — методички и сценарии на все случаи жизни. Кабинет подвергся беглому перекрёстному обстрелу взглядов педагогического состава Серого Дома. Они все, конечно же, знали о существовании в природе такой литературы, но то, что её можно применить в Доме? Вверенный их заботам контингент отметал любые педагогические усилия в зародыше, ещё на стадии смутно забрезжившей мысли.       — Стыдно, уважаемые, очень стыдно, — Акула потряс книжечкой в светло-зелёной обложке. Даже сидя в дальнем от директорского стола углу, Ральф видел, что книжка была абсолютно новой, девственной. Наверняка даже страницы кое-где до сих пор склеены после типографской обрезки.       — Ну-с, посмотрим, что нам могут предложить специалисты, — Акулы послюнявил палец и начал листать брошюру. — Вариантов десятки: «Проделки Бабы Яги у ёлки», раз. Все дружно посмотрели на Крёстную. Ральф представил себе старуху в дезабилье с густой вуалью на лице, игриво обнимающей елочку, и улыбнулся.       — «Снегурочка — Повелительница тьмы», два. На это предложение расправила плечи и грудь Душенька, хищно выкрутив алую помаду из тюбика.       — «Капризы Снежной Королевы», три. Овца взметнула кудряшками, в попытке царственного кивка и разгладила складки на юбке, уже воображая себя на ледяном троне.       — «Как Кощей Снегурочку заколдовал», «Ай да Дедушка Мороз!»       — Ай да сукин сын, — не удержался от комментариев Ральф. За всеми этими сценариями он видел долгую и кропотливую подготовку, костюмы, выученные слова и танцы. И, если сказать совсем по-простому, в итоге это были седые волосы, сорванный голос, синяки под глазами, разбитые костяшки кулака и ошмётки нервной системы в виде спинного мозга и то, частично атрофированного. А главное: нулевой результат.       — Но-но-но, — предостерёг Акула от дальнейших замечаний, — все мы тут помним прошлогоднего Дедушку Мороза борода из ваты.       — А я и молчу, — согласился Ральф, закидывая нога на ногу, — но Дедушкой больше не буду, хоть увольняйте.       — А зря, тут есть сценарий: «Дед Мороз из бросового материала», — зеркально ответил директор на угрозу об увольнении. — Дальше: «Космические приключения на планете Новый Год», — ну это нам не подходит. «Новогодний бал у царя Гороха» — тоже не наш вариант, а вот «Как Зайчики и Волк спасли праздник» — неплохо. Акула задумчиво посмотрел на мужчин воспитателей. Ральф зевнул, демонстрируя руководству пожелтевшие от курения клыки, намекая, что Зайчиком он будет только посмертно. Ещё несколько минут директор развлекал всех, зачитывая заголовков, поражая разнообразием научной выдумки, как устроить незабываемое представление.       — Вариантов много, а праздник у нас один и времени в обрез. Поэтому, просмотрев всё, — Акула ещё раз потряс методичками, желая вызвать угрызения совести. Тщетно. — Считаю самым оптимальным вот это.