For A.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к своему телу. Боль утихала, и я стала дышать чаще. Как же было прекрасно чувствовать облегчение. Я крепче обняла себя, чувствуя, как медленно погружаюсь в сон. «Вы что, спите в коридоре?». Я подняла голову, открывая глаза. Он смотрел на меня с высоты своего роста, по-доброму улыбаясь. «А вы что, за мной следите?», — сонно ответила я. Он усмехнулся и, не жалея своего дорогого костюма, присел рядом на пыльный пол коридора. «Я вышел покурить, да и вам уже известно, что пришел послушать вас», — наверное, стоит сказать спасибо его зависимости за наши встречи. «Мероприятие же только для спонсоров..», — дважды два сложить сейчас у меня не получалось никак. Тут вернулась Юля со стаканом воды. Мы синхронно повернулись на звук. Бедная девочка явно не ожидала такого поворота событий. Увидев нас, она так и сбежала обратно в зал со стаканом. Все-таки придется встать, чтобы попить. «Я в курсе. Вас уже кто-то позвал с собой?», — нарушив молчание сказал Арми. «Нет. Мне это не особо интересно. Для меня приятнее быть частью талантливой команды». «И вы бы не хотели, например, петь свои собственные песни?», — посмотрел он на меня. «Почему вы так уверены, что я умею их писать?», — рассмеялась я. «У вас в глазах боль. Вы могли бы выразить ее через искусство», — это было уже слишком прямо сказано. Хотя, может быть, мне стоило быть откровеннее. Все равно это последняя встреча. «У вас тоже, но вы же не пишете», — парировала я. «Я занимаюсь другим видом искусства». Ну конечно, отвертелся от ответа. «Ладно, ты выиграл. Что ты хочешь от меня?», — последние границы были разрушены, я перешла на «ты». Я чувствовала, что он ждал этого. Ощущение безнаказанности окрыляло меня. Уже завтра меня здесь не будет, а все, что произошло в Нью-Йорке, останется в Нью-Йорке. «Хочу дать тебе работу. Я же спонсор, нужно выполнять свои прямые обязанности», -он тоже перешел на «ты». Что же мы творим? Я молчала, не зная, что ответить. Это было слишком неожиданно. Я буду работать на него? У него? Как это вообще? Кем работать? В голове крутилось слишком много вопросов. «Как ты себе это представляешь? Я живу в России», — у меня еще были пути отступления, но я пыталась скорее отказать себе, а не ему. «Это не проблема. Переедешь в Штаты. Я все устрою». Он говорил серьезно, и меня даже пугала эта его решимость. «Мне нужно подумать. Там моя семья, так быстро такие дела не решаются». «Ты сможешь навещать их, когда захочешь. Тебя что-то держит в России?», — я отлично поняла, на что, точнее, на кого он намекал. «Нет», — думать долго не пришлось. «Тогда соглашайся, Катя», — не успела я ответить, как он задал следующий вопрос. «Ты уже успела посмотреть город? В это время года он особенно красив». «Я была только в Центральном парке», — грустно ответила я. Его же эта новость обрадовала. Он поднялся, вновь возвышаясь надо мной. «Моя машина будет около входа, и, если ты хочешь, у нас есть пара часов до Рождества, чтобы прокатиться». «Я подумаю, Арми», — я улыбнулась ему. «Я буду ждать», — ответил он, покидая коридор. И снова эта фраза. Если это снова окажется ложью, не знаю, выдержу ли я. Можно было не спускаться и никогда не узнавать, обманул ли он меня, но я решила рискнуть. Одевшись, я сидела в своем номере, судорожно пытаясь осознать, что делаю. Я собираюсь кататься по Нью-Йорку на машине с мужчиной, о котором мечтала. В какой момент удача улыбнулась мне? Или это то самое рождественское чудо? «Говорят под Новый год Что ни пожелается — Всё всегда произойдёт, Всё всегда сбывается» «Да уж, сбывается», — подумала я, спускаясь по лестнице. Почему-то сейчас хотелось продлить ожидание. Ведь я все еще не знала, взаправду ли то, что он ждет меня у входа. Но он ждал. Его машина была единственной, припаркованной у самого входа. Видимо, думал, что я ошибусь в выборе. Но ошибиться было едва ли возможно. Она выглядела так же, как и он, — на миллион долларов. «Привет», — сказала я, забираясь внутрь. «Я рад, что ты пришла», — он выглядел даже слишком радостным для человека, которому придется кого-то катать по городу, когда все давно сидят по домам и ужинают в канун праздника. Но я не стала задавать вопросы. Мы поехали. Город был похож на сказку. Он выглядел нежно и мило, несмотря на возвышающиеся со всех сторон небоскребы. Улицы практически пустовали, и ничего не мешало моему обзору. Я смотрела то в одно окно, то в другое, пытаясь уловить каждую деталь. «Мне тут все хочется сфотографировать», — задумчиво сказала я, не отрывая глаз от стекла. «Я думаю, у тебя еще будет время», — усмехнулся Арми. «Не будет, у меня утром самолет». «Ты всегда можешь остаться», — спокойно ответил он, как будто это был сам собой разумеющийся факт. «Ты же знаешь, не могу», -ответила я и, резко вспомнив о своем решении, добавила, — ты можешь остановить машину?» Он остановился прямо по средине дороги. Не знаю, что это был за район, но ни людей, ни машин даже слышно не было. Только фонари тихо освещали улицу. «Я хотела тебе кое-что сказать. Это очень важно», — прилагая усилия начала я. Руки задрожали, и сердце затрепыхало так, что я испугалась, что сегодняшний инцидент повторится прямо тут. «Подожди, — прервал меня Арми, — видишь это?», — сказал он, указывая на что-то над моей головой. Я недоуменно подняла глаза вверх, утыкаясь лбом в маленькую веточку омелы. «И что это значит?», — я помнила, что есть какая-то традиция, связанная с таким украшением, но все мои мысли сейчас занимало лишь то, в чем я должна была признаться. «А то, что, оказавшись под омелой, — ожидай поцелуя». Я мечтала его поцеловать. Он улыбался мне так нежно, но я как обычно искала во всем подвох. «Вы целовались со всеми, кто садился к вам в машину?». «Нет, обычно я езжу в одиночестве. Но решил повесить для атмосферы», — спокойно сказал он. «Тогда понятно…», — грустно ответила я, решив, что шутка не удалась. К чему тогда было обращать мое внимание на эту глупую ветку? Я насупилась как ребенок, собираясь уже сказать ему, что дойду до отеля сама, когда его рука накрыла мою. «Обычно я езжу один. Но сейчас со мной ты, и я не собираюсь нарушать традицию». Мне казалось, что кровь в моих венах закипает. Стало так жарко и душно. Я думала, что, или сейчас он поцелует меня, или пол подо мной провалится в бездну, или в нас влетит какая-то внезапно появившаяся на дороге машина. Вероятность событий была примерно одинакова. Но ничего не случалось, только его теплая рука продолжала лежать поверх моей. И, когда я закрыла глаза, чтобы еще раз собраться с мыслями и высказать ему все, что думаю, его губы накрыли мои. Просто прикосновение. Такое нежное и робкое. И я, не сдержавшись, приоткрыла рот, чтоб сильнее прижаться к его манящим губам. Мои холодные руки обхватили его лицо, и он слегка вздрогнул от прикосновения, но не отстранился. Мы целовались медленно и неглубоко, пробуя и смакуя вкус друг друга на языках. Где-то вдалеке раздался бой часов, возвещающий о наступлении нового дня. И я немного отстранилась, вновь вспоминая о том, что должна была сказать. «Я влюблена в тебя с семнадцати лет», — прошептала я ему в губы. «Я думал, ты скажешь мне «с Рождеством», но такое окончание поцелуя мне тоже нравится», — рассмеялся он, прижимаясь ко мне лбом. «Что же мы наделали?», — стена, которую я выстраивала несколько лет, была разрушена. Теперь нас ждала только боль. «Мы сделали то, что хотели. Тебе не о чем переживать», — он гладил меня по щеке своей большой теплой ладонью, и мне хотелось, что бы это никогда не заканчивалось. «Здесь и сейчас все так просто. Но что будет за пределами этой машины? Что будет завтра?». Он отстранился, видимо, не зная, что ответить. Но помолчав немного, снова оказался рядом, и прижавшись к моему уху зашептал: «Посмотри на звезды. Они сияют вопреки всему. Хочешь ты того или нет, они каждую ночь над твоей головой. Просто позволь себе быть, как они. И ты увидишь, как твой свет возрождает все вокруг». «Но я не смогу сиять без тебя, Арми». «Тебе и не придется». В это Рождество начала свою жизнь новая история. История о спасении душ.