For A.

Кажется, ситуация достигла грани абсурда и успешно ее преодолела. Я и он живем в одном отеле. Что дальше? Будем лететь одним рейсом? Жизнь нас закроет в одной тюремной камере? Или, может, окажемся на необитаемом острове вдвоем? Как же мне все это надоело. Я пытаюсь его забыть. Почему все так и зачем? Как можно столкнуться с одним единственным человеком в городе с миллионом жителей… Вдох-выдох, Катя, тебе нужно собраться. Тебя ждет автобус. Ты должна быть с группой, должна репетировать свои номера. Должна, должна, должна… К черту это все. Я больше не могу себя заставлять. Я не чертова железяка, чтобы гнуть меня как хочешь. Свой этаж я, конечно, пропустила. Пришлось спускаться пешком аж 4 этажа вниз. Слишком уж долго не могла прийти в себя. Закрыв дверь на ключ, я осела рядом. И дышала. Делала вдохи и выдохи, чтобы осознать, что я не в каком-то дурацком фильме про любовь, где по сценарию главные герои постоянно сталкиваются друг с другом, чтобы в конце концов жить вместе долго и счастливо. Я смотрела в одну точку, сжимая ключи от номера в руках, слушая шаги людей, шум воды, бегущей по водостокам. Так много хотелось сказать себе. Так много хотелось сказать ему. Но я знала, что мне никогда не хватит смелости на это. В этот день я первый раз пропустила репетицию. Мне звонила Юля, мне звонил мой руководитель. Мне даже кто-то несколько раз стучал в дверь. Вероятно, это была уборка номеров, но я не могла рисковать. На самом деле, я даже не знала, хватит ли мне сил спуститься на ужин. Я не хотела с ним встречаться. Потому что встреться мы еще раз, он бы не дал мне сбежать. К вечеру мне стало немного легче. Я написала руководителю, что чувствовала себя плохо, поэтому и пропустила занятие. Ответила некоторым одногруппникам, которых тоже удивило мое отсутствие. Делала я это так долго и мучительно, лишь бы отсрочить свой выход. «Поголодать один вечерок не такая плохая идея, может похудею», -пытаясь найти себе отговорку, думала я. Но Юля написала, что все ждут меня внизу, у руководителя какой-то важный разговор к нам. Пришлось спуститься. Выходя из комнаты, проходя коридоры и лестницу, я не переставала оглядываться. Как же я боялась с ним встретиться, втайне отчаянно желая этой встречи. Нам передали, что концерт переносится на пару дней позже. Многие спонсоры и организаторы данного мероприятия не успевали прибыть из-за Нью-Йоркского снега. Таким образом концерт выпал на канун Рождества. Также было сообщение о том, что некоторые из них поселятся в Хилтоне, чтобы пообщаться с нами. Кого-то из нас могли пригласить на работу. С одной стороны, это было интересно и сулило немалые деньги и карьерный рост, но с другой, я считала это все каким-то рынком, где тебя могли легко купить за красивые глаза и милое личико, а не за твой талант. «Как они поймут, какие мы в работе? Многие ни разу не слышали наших выступлений», — спрашивала я Юлю. «Не знаю, они же работают с артистами, у них есть опыт в таких делах», — беззаботно ответила она мне. «Это смешно. Просто покупать кота в мешке…», — устало вздыхала я. «Не переживай ты так. Ты точно кого-нибудь заинтересуешь», — она загадочно улыбнулась мне. «Зато меня не интересуют эти спонсоры со своими предложениями». «Да, мы знаем, КТО тебя интересует», — она встала и, смеясь, удалилась прежде, чем я успела кинуть в нее что-нибудь. А так хотелось. Я еще долго сидела в ресторане, когда все разошлись. За панорамными окнами хлопьями падал снег. Нью-Йорк, никогда не спящий, суетной и равнодушный к своим жителям, сейчас казался мне таким родным и уютным. Я смотрела в окно, чему-то улыбаясь. Бывают такие короткие моменты, ничем особо не запоминающиеся, спокойные и мимолетные, когда чувствуешь счастье. Легкое и теплое. Как прикосновение детской ладошки к щеке. Оно находит тебя, укрывая безмятежностью твое сердце, даря ему покой, когда, казалось, ничего уже не сможет принести его. «Мы ходим по кругу», — прозвучал голос позади. До дрожи в коленях знакомый голос. Боже, неужели снова? Хорошо, что я сидела спиной к нему. «Дыши, Катя, прости дыши», -повторял мой внутренний голос. Я обернулась, чтобы наконец взглянуть в глаза тому, от кого пыталась спрятаться. Он был чертовски, чертовски красив. Притягательный до умопомрачения. Его холодные голубые глаза смотрели на меня внимательно и с едва заметной усмешкой, но в глубине по-прежнему, как и несколько месяцев назад, скрывалась печаль. «Вы молчите. Я вам неприятен?», — он снова обратился ко мне, когда я вдруг резко опомнилась, оторвавшись от его глаз. Мне хотелось коснуться его кожи, хотелось прильнуть к его груди и обнять так крепко, как только можно. Как много было в моей голове, и как мало от этого могло быть осуществлено в реальной жизни. «Я немного шокирована. Извините. Не думала, что снова встречу вас», — потухшим голосом ответила я. «Не думали, что встретите, или надеялись, что не встретите?», — он отодвинул стул, садясь напротив меня. «Наверное, и то, и другое». «Чем же я вам не угодил? Мы так мило пообщались с вами в инстаграме», — в его голосе были нотки сарказма, и я слегка напряглась, ожидая, что сейчас мне выскажут пару ласковых за мою выходку. «Я бы хотела извиниться за это перед вами. Вы ни в чем не виноваты передо мной. Я просто перебрала в тот день в баре. Не знаю, какая муха меня укусила. Мне жаль, что вам пришлось читать и отвечать на эту чушь». Я схватила со стола салфетку и начала медленно и методично мять ее, чтобы хоть как-то успокоиться и прийти в себя. Он злился, конечно, нужно было раньше думать и не пришлось бы сейчас сгорать от стыда. «Если бы я не хотел отвечать, я бы и не ответил», — спокойно сказал Арми. Я удивленно посмотрела на него, чуя подвох в его словах. Но он был невозмутим. «Вы здесь по работе?», — решила поинтересоваться я. «Можно сказать и так», — он улыбнулся, переводя взгляд с меня на город за окном, — давно здесь не было таких снегопадов. Очень красиво». «Хотите обсудить погоду?». «Если для вас это комфортно, я готов. Не хочу, чтобы вы были напряжены». «Зачем вам это? Мы с вами едва знакомы», — рассмеялась я, хотя внутри все сжалось от теплоты. Можно ли представить, он переживал. Он отвел взгляд от окна и посмотрел на меня как-то пугающе серьезно. «Не знаю. Пока — не знаю». «Сообщите, когда узнаете. Тогда и поговорим». «Мне же нужно как-то загладить вину. Не хочется быть обманщиком в ваших глазах». «Если только из-за этого, то я уже сказала: вы ни в чем не виноваты. Это недоразумение». Он молча смотрел на меня, не пытаясь возразить или что-то сказать в ответ. Мы сидели так некоторое время, пока не подошел официант, интересуясь, не хотим ли мы чего-нибудь. Я поняла, что пора избавить нас обоих от создавшейся неловкости, вставая и задвигая за собой стул. «Мне пора. Доброй ночи», — выдавив из себя улыбку, я направилась к выходу. «Я приехал послушать вас», — что-то отчаянное было в этом голосе. Я не обернулась, потому что знаю, как бы все было. Он, наверняка, смотрел на меня обреченно, и глаза были такие грустные и добрые. Мне снова захотелось бы его обнять. И, может, я даже сделала бы это. У всех на виду. Мне было бы все равно. Он бы прижал меня к себе. И мы бы спаслись в эту же секунду. Вместе. Но я не обернулась. На глаза навернулись слезы. Мне было больно, но я чувствовала счастье за этой болью. «Я буду вас ждать». *** Мы репетировали каждый день по несколько часов. После — все просто валились с ног. На развлечения совсем не оставалось времени и сил. Как и времени на исправление ошибок в исполнении. Концерт должен был состояться со дня на день. Я старалась не зацикливаться на том, что произойдет. Музыка на улицах, снег, рождественские украшения повсюду создавали нужный настрой. Я дарила себе праздник впервые за много лет. Моя племянница каждый день интересовалась, когда же я вернусь и будут ли меня показывать по телевизору. Я смеялась над ее расспросами. Она всерьез считала меня звездой. И я правда старалась быть для нее таковой. В темном болоте самоуничтожения, где я закрывала себя порой, только она была единственной, кто протягивал мне руку помощи и не давал захлебнуться. В Нью-Йорке я только теряла время. Мы были так рядом. Но я не искала встреч, и он не искал меня. Я бы хотела получить записку или приглашение на прогулку. Мне хотелось мучить себя. Мне хотелось мучить его. Но каждый раз, упираясь в стену с красной табличкой «Кто ты, и кто он», я не могла позволить случиться чему-то большему. Никто бы не остановил меня тогда. Я бы убила своей любовью нас обоих. Сочельник наступил неожиданно. Ночью я почти не спала, проваливаясь на пару часов в полудрему, и снова просыпаясь раз за разом. Снег, наконец, успокоился, и за окном стало светло. Это ободрило меня, и я была даже рада встать. Приближающееся Рождество всегда вселяет надежду в нас. Это его волшебная сила — трогать закостеневшие души, зарубцевавшиеся со временем сердца. Многие не признают этого, но я верю, что Рождество делает нас немного другими. Почти такими, какими мы были когда-то в детстве: храбрыми, добрыми и с сердцами нараспашку. И я чувствовала надежду тоже. Если б я знала тогда, насколько это было верно чувствовать. Я наблюдала из-за кулис, как роскошный зал наполняется гостями. Повсюду были развешаны рождественские венки, красные банты и ангелы. Украшено было все: от стен и потолка до бокалов на столах. В центре красовалась огромная ель с несчётным количеством игрушек. Было волнительно наблюдать за всем этим. Но я ждала всего одного гостя. Как и тогда, в нашу первую встречу, я буду петь только для него. Все повторяется. Сегодня — в последний раз. «Сегодня я развею туман между нами, я скажу все, и Ты меня оставишь», — решила я для себя еще ночью. Концерт шел. Все было блестяще. Но чем ближе было к концу, тем хуже мне становилось. В голове стоял сплошной шум из музыки и моих собственных мыслей. Я пила кофе с коньяком целый день, так как на большее бы меня просто не хватило. Мне казалось, это позволит мне легче решить проблемы. Но главная проблема сидела в зале и ждала моего выхода. Ее коньяк и кофе решить не могли. Когда пришло время, я вышла на сцену. Мир словно остановился. Я увидела его в центре зала. Он улыбался мне своей дурацкой ослепительной улыбкой. Даже если бы мне пришлось выбирать среди сотен улыбок, я бы выбрала его улыбку безошибочно. Музыка заиграла для меня в который за эти пару месяцев, и я запела всем известную песню Мэрайи Кэри. Так банально, так заслушенно. Пропевая интонации раз за разом, ты отрешаешься от смысла песни. Она стала для меня не больше, чем набор слов. Но сейчас я словно заново переосмыслила, о чем пою. И песня Кэри на недолгие минуты стала моей песней. «I just want you for my own More than you could ever know Make my wish come true All I want for Christmas is you You baby» Я даже выполнять движения, как планировалось изначально. Все это было лишним. И песня стала слишком личной, адресованной конкретному человеку. «'Cause I just want you here tonight Holding on to me so tight What more can I do Baby all I want for Christmas is you» Песня кончилась со звоном бокалов. Зал зашелся овациями и шумными поздравлениями. Люди обнимались, хотя многие друг друга не знали до сегодняшнего вечера. Я была счастлива, что наконец сделала все правильно. Я нравилась всем, и я нравилась ему. Тихо скрывшись из зала, я не могла перестать улыбаться, измеряя коридор шагами. Перелет и мысли о неизбежном расставании отошли на задний план. Прямо сейчас текли лучшие минуты моей жизни. И я тихо проживала их, сохраняя в душе ощущения. Но я бы не была собой, если бы что-то не пошло не так. Бессонная ночь, стресс и кофе с алкоголем сказались на и так слабом организме. В груди стало больно. Такое происходило и раньше. Невралгия, ничего серьезного. Но так мучительно и страшно каждый раз, что кажется, будто умираешь. Я осела на пол, обхватывая себя руками и пытаясь дышать реже: каждый вдох и выдох отдавался болью в сердце. Нужно было попить воды или даже принять таблетку, но я боялась встать, думая, что упаду. И можно было бы сидеть так вечность, качаясь из стороны в стороны, убаюкивая режущую боль в груди, пока по полу не растеклась полоска теплого света, и из приоткрытой двери показалась Юля, осматривая коридор. Она искала меня, зная, что я не спущусь в зал, где будет Он. Увидев меня, сидящую на полу, она тут же подбежала. «Ты чего сидишь тут? Тебе плохо?», — присела она рядом, обеспокоенно заглядывая мне в глаза. «Больно в груди. Скоро пройдет. Можешь принести мне воды или чего-нибудь выпить?», — тихо ответила я ей. «Какой тебе выпить? Тебе к врачу надо. Когда ты уже в больницу пойдешь? Я не понимаю, как можно так халатно относиться к своему здоровью», — опять она запричитала, отчитывая меня как маленькую. «Да, да… Воды принеси мне, пожалуйста», — я вздохнула, борясь с нарастающей агрессией. Терпеть не могу, когда меня опекают. «Я быстро», — она исчезла из коридора, оставляя меня одну. Что ж, будет время успокоиться.