За годом год промчались три весны, глаза Интай по-прежнему грустны – от милого ни весточки, ни слова. Но вскоре на её немой вопрос, туманным утром липким и суровым, ей тягостную весть отец принёс. Интай бежит к могильному холму, где тьма впадает в свет, а свет во тьму, закат с рассветом слиты воедино… Мутнеет небо. Молния и гром. Решительно толкает ветер в спину – лети, Интай, лети в земной разлом.
«Влюблённые бабочки» Таина Ким
Осенний лес, чарующий вид на кроны которого открывался с высокого балкона Огненного Дворца, казалось, был охвачен пожаром и забрызган свежей, ещё горячей кровью. Красный цвет всех мыслимых и немыслимых оттенков захватил деревья, нагоняя на Лань Ванцзи тоску ещё более невыносимую, чем прежде. Девятый день уж шёл луны девятой, четвёртый год он в Огненном Дворце… Столь дорогой некогда сердцу гуцинь уже который месяц пылился в дальнем углу огромных покоев, служа безмолвным, едва заметным напоминанием молодому заклинателю о том, кем он когда-то был. Лань Чжань отчётливо чувствовал — не осталось почти ничего от Второго Нефрита. Одна лишь надежда, без которой Ванцзи уже давным-давно наложил на себя руки. Ровно три года назад, Вэнь Жохань всего лишь за ночь стёр с лица земли орден Юньмэн Цзян, после чего осадил Благоуханный Дворец с воды и Нечистую Юдоль с суши. Циньхэ Не потерпел поражение спустя всего месяц. Многострадальный Ланьлин Цзинь и того быстрее. После были долгие два года охоты на мятежников и выживших чудом наследников великих семей, и вот теперь, уже почти год, была тишина. Давящий на нервы покой, сулящий лишь скорые беды. И каждый день этого затишья был пыткой для Лань Ванцзи. Небо, несмотря на обогревающее своими золотистыми лучами солнце, уже несколько минут как окрасилось в иссиня-чёрный у самого горизонта. Надвигалась страшная по своей силе гроза. «Ты ведь жив, Вэй Ин?» — не унималось тем временем бессовестное сердце, прекрасно знающее, что тело любимого так и не было найдено. Он и наследники орденов могли укрыться лишь в одном месте, и Лань Ванцзи, уже который год ломал себя на мелкие осколки, лишь бы Вэнь Жохань не тронул Облачные Глубины. За спиной молодого супруга главы Вэнь открывается дверь, но Лань Чжаню не нужно гадать, кто пришёл. — Ты сегодня быстро, — улыбка, что, кажется, могла бы растопить любое, даже самое заледеневшее сердце, играла на обращённом к Верховному Заклинателю лице. Лань Чжань научился притворяться. Научился прятать сокровенные мысли так глубоко, что даже боги не смогли бы узнать о них. Боги, что уже давно покинули Лань Ванцзи. — И в том твоя заслуга. Давно стоило отстранить Вэнь Чжао от участия в обсуждениях, — Длинные когтистые пальцы тотчас утопают в распущенных волосах волосах Лань Чжаня, уже по привычке ластящегося к тёплой руке. — Однако там по-прежнему невыносимо скучно без тебя. — Шёлк волос струится меж пальцев, и Лань Ванцзи не может отвести взгляд от красных, точно рябина, глаз. Нет, не потому, что не хочет, однако, вот слышится вдали отголосок первого раската грома, и Лань Чжань машинально на него оборачивается, вызывая усмешку Верховного Заклинателя. — Сколько уж прошло времени, а ты по-прежнему точно испуганный оленёнок. — Крепкие руки обвивают Ванцзи со спины, а подбородок касается самой макушки. Даже сейчас, спустя четыре года, Вэнь Жохань был на голову выше своего супруга. — Солнце перед бурей… Завораживающе, правда? — Да, — на одном выдохе произносит Ванцзи, обхватывая чужие руки. Наверное, если бы он действительно любил главу Вэнь, то готов был бы отдать всё, лишь бы этот момент никогда не кончался. Вэнь Жохань прижимает его крепче и, откинув волосы на одно плечо, едва ощутимо, практически нежно, трётся носом о шею Ванцзи, после чего легонько прикусывает мочку уха. — У меня есть ещё одно неотложное дело. Увы. — Низкий, вкрадчивый шёпот касается уха вместе с горячим и влажным дыханием. — Но я обязательно закончу начатое, когда вернусь. — Тогда я буду ждать, — изображает Ванцзи томление, прежде, чем глава Вэнь ловит его губы, точно так же, как в самую первую их ночь. *** Лань Ванцзи дрожит, одной лишь силой воли заставляя себя сидеть на краю огромной кровати смирно, однако тело предательски колотит от страха, от одного ожидания Вэнь Жоханя. От главы Вэнь издалека чувствовалась внутренняя сила. Ванцзи понял это, когда тот только открыл дверцу паланкина и протянул жениху ладонь, помогая встать в полный рост, однако, лишь затем, чтобы в следующую же секунду подхватить на руки и, не обмолвившись ни словом, отвернуться от средства передвижения. Потом был долгий путь до лестницы, вдоль которого, склоняясь в поклонах стояли сначала слуги, затем чиновники с семьями, младшие ветви клана, и, наконец, даже двое сыновей Верховного Заклинателя, на чьих лицах искрила явно не радость за родителя. Вслед за живым коридором следовала и сама лестница, в помпезности и длине превосходящая аналогичные и в Гусу, и в Ланьлине. Ванцзи, придерживаясь руками за шею жениха посчитал ступени — ровно двести шестьдесят восемь ступеней, покрытых падающим с неба пушистым январским снегом. И весь этот путь Вэнь Жохань пронёс его на руках даже не запыхавшись. Ванцзи весьма смутно помнил церемонию, после которой его сразу отвели в покои. И вот, он, Второй Нефрит великого ордена Гусу Лань, точно кролик на удава, смотрит на открывающуюся дверь. Он имел некоторое представление о том, что произойдёт дальше. — Думаю, я должен извиниться, — вдруг, усмехнувшись, произнёс Вэнь Жохань, вгоняя Лань Чжаня в ступор, что явственно отпечатался на юном личике. — Я солгал, когда сказал, что однажды твоя мать вернется. Этот мир — вещь совершенно несправедливая, да? Его взгляд пронизывает насквозь, изучает каждую косточку, каждую мышцу, каждый нерв, малейшее неосознанное движение. От этого становится не по себе, хочется убежать, спрятаться, как в детстве, за ширмой или в крохотном, тесном шкафчике. Но Лань Чжань не может просто промолчать. Он — сын клана Лань, ему не пристало проигрывать собственному страху. — Да, Вы правы. — Ха-хах, «Вы»? — Казалось, это простое вежливое обращение было одной из лучших шуток для главы Вэнь. — В нашу первую встречу ты не был столь формален и стеснителен, незачем и сейчас начинать. Всего в несколько стремительных шагов Вэнь Жохань оказывается рядом с Лань Ванцзи, и юноша замирает, не отрывая взгляд от по-прежнему молодого и красивого лица новоиспечённого мужа. От красных, кроваво-красных глаз главы Вэнь. — И всё же, — продолжил чуть более низким и тихим голосом Вэнь Жохань, сев рядом с Ванцзи, которого тут же обдало вполне уловимым запахом алкоголя. — Я совсем не ожидал, что эти старые олухи решат отдать тебя мне на съедение буквально при первой же возможности. Весь твой вид и всё поведение говорят о том, что ты боишься. Ничего. Со временем, я это исправлю, — насмешливая и, в то же время, хищная, многообещающая улыбка появляется на губах Верховного Заклинателя, прежде, чем когтистая рука поправляет выбившийся из причёски Лань Чжаня локон. Вэнь Жохань аккуратно заправляет шелковистые волосы юноши за ухо, после чего столь же медленно и осторожно тянется чуть дальше, к затылку, в следующую секунду дёргая кончик повязанной на лбу клановой ленточки. Ткань покорно развязывается, опадая в ловкие пальцы, и, казалось, именно во время её полёта, глава Вэнь накрывает губы Ванцзи своими, даря юноше первый в его жизни поцелуй. Страх внутри Лань Чжаня нарастает, однако, в то же время сжимается странным, совершенно непривычным чувством. Во рту чувствуется привкус, стойкий, дурманящий запах вина, выпитого главой Вэнь не столь давно. — Просто расслабься и не думай ни о чём, — горячий, бархатный шёпот опаляет ухо, и по телу юноши пробегают мурашки. — Я всё сделаю сам и, обещаю, тебе это о-о-очень понравится. И Лань Чжань его слушает. Пытается не думать о том, где он, почему, и, главное, с кем. От запаха алкоголя мысли потихоньку начинают плыть, а мозг даёт странную. но такую притягательную идею, что Ванцзи не в силах её не воплотить. Нужно сыграть в игру. Он дома, в Облачных Глубинах, с Вэй Ином, за которого сегодня вышел замуж, чтобы… «чтобы» что? Может быть, лучше «потому что»?.. Вэнь Жохань, тем временем, нежно прокладывает губами дорожку от едва заметного кадыка, до мочек ушей, от прикосновения к которым Лань Чжань вздрагивает всем телом. — Значит, это уши — довольно мурлыкает себе под нос Верховный Заклинатель, руками, тем временем, развязывая пояс и завязки на богатых праздничных одеждах. От каждого прикосновения, Ванцзи бросает в мелкую, приятную дрожь. Чужие руки уже почти избавились от верхних одежд, оставив с ногами сидящего на кровати Лань Чжаня, чьё и без того неровное дыхание сбивается каждый раз, когда Вэнь Жохань, будто бы случайно, касается сосков, играючи их прикусывая. И уголки губ закрывшего глаза юноши дёргаются вверх. Вэй Ин, это Вэй Ин так ласкает его, так неприлично дразнит, распаляет Ванцзи, своего, отныне, законного мужа, которого просто заколдовали, и теперь он вместо родного дома и возлюбленного видит Огненный Дворец и наводящего страх и священный трепет на добрую половину Поднебесной, Верховного Заклинателя. Именно. Когда Лань Чжань проснётся, то проклятье спадёт и всё будет как раньше. Обязательно. Иначе быть просто не может. Внезапно, Вэнь Жохань отстраняется. Ванцзи слышит шорох одежд и, с некоторым усилием, вновь открыв глаза, наклоняет голову вперёд, чтобы увидеть уже практически обнажённого главу Вэнь. Поймав несколько ошалевший и смущённый взгляд мужа, Верховный Заклинатель вновь усмехается. Как мало нужно было этому ребёнку, чтоб захмелеть. Почти что по-ребячески, Вэнь Жохань хватает юношу за щиколотки и подтягивает к краю кровати, принимаясь за завязки на его штанах. Лань Чжань начинает точно ужик извиваться под умелыми в ласках руками… а, впрочемем, и не только ими. Это непривычно, странно, однако, в то же время, так маняще, и сладко, когда поцелуи с уже горящей груди спускаются на живот, а от него ещё ниже, и, так и не касаясь уже твёрдого члена, идут дальше, по внутренней стороне бедра, разводя ноги юноши в разные стороны. Спустя несколько минут, комната наполняется запахом какого-то масла, и Ванцзи чувствует, как ловкие руки с ещё большей лёгкостью начинают скользить по распалённому телу, как длинный указательный палец, самым краем ногтя поцарапав стенки, проникает в тут же сжавшийся анус. Спустя мгновение другая рука обхватывает стоящий член Ванцзи, и тот на время забывает обо всём. Резкие, но в то же время аккуратные движения супруга, то, что этот человек делал с его телом, было до безумия приятно, и последнее, чего хотел юноша — чтобы его муж остановился. Второй палец вошёл куда туже, принося дискомфорт, заставляя Ванцзи ёрзать, пытаться рефлекторно увернуться от неприятного проникновения, но, через какое-то время, он привык к растягивющим изнутри пальцам. Тем временем, воздуха почти не хватало. Муж страстно, горячо, умело, целует Ванцзи, его припухшие, совсем поалевшие губы, скулы, шею, и, конечно, уши. Каждый изгиб, каждую мышцу, не забывая покусывать мочку. Ванцзи пыхтел, задыхался и, в то же время, хотел ещё большего. Когда возбуждение практически достигло пика, Лань Чжань почувствовал боль от вхождения третьего пальца. И в этой боли приятного уже было откровенно мало, однако вот безжалостные пальцы начали массировать вход изнутри, юноша, кряхтя от сладкой и неприятной пытки, спустя пару минут, излился прямо в руку мужа, выпадая из реальности на какое-то время. Пришёл в себя он в тот момент, когда пальцы покинули его нутро, и к анусу прижалось что-то горячее и закруглённое на конце. — Будет немного больно, — горячий, влажный шёпот вновь опалет покрасневшее ухо, и прежде чем до Ванцзи доходит смысл произнесённых слов, крупная головка разгорячённого члена проникает внутрь, заставляя юношу болезненно вскрикнуть, выгибаясь в спине. Дыхание супруга становится тяжёлым, учащённым, но руки продолжают успокаивающе гладить Лань Чжаня, на глазах которого невольно наворачиваются слёзы. Член внутри юноши продвигается медленно, короткими толчками, давая немного привыкнуть к неприятным, тянущим ощущениям. Наконец, бёдра мужа прижимаются к Ванцзи, а горячие, скользкие от масла руки всё также оглаживают лицо, плечи, грудь, живот. Больно. Всё равно больно, от того, что кишечник распирает изнутри. Когда муж начинает медленно, плавно, но ритмично двигаться, Лань Чжань запрокидывает голову назад, закусив губу и, спустя всего несколько толчков не выдерживает, давая волю голосу. Возбуждение возвращается, казалось, ещё более сильное, чем прежде, заставляя юношу шумно и часто хватать ртом воздух, стоит лишь разгорячённой плоти внутри надавить через стенки на какую-то точку в самом низу живота. Ванцзи и сам не замечает, как начинает подаваться навстречу, ускорять ритм, как из его собственного органа уже стекают тонкие струйки семени, как собственные руки машинально тянутся туда, и как супруг ловко из перехватывает лишь одной рукой, удерживая их над головой Второго Нефрита. Через несколько минут темп становится бешеным, рваным, поцелуи всё чаще превращаются в укусы, и, как только тело юноши вновь пронзает сладкая судорога, так перед глазами сразу начинает расползаться тьма, ласково и безапелляционно забирая Лань Ванцзи в свои сонные объятья. *** Лань Ванцзи ненавидел себя за ту ночь. И ещё за бессчётное количество подобных ей. Ведь с какой стороны ни глянь — он предатель. Он предал свою любовь к Вэй Усяню, не просто не предотвратив свадьбу с Вэнь Жоханем, но и безропотно, порою, даже с удовольствием, деля с ним постель. Глава Вэнь был дьявольски хорошим любовником, и, пребывая в благостном расположении духа думал не только о себе. Его Лань Чжань тоже предал, пусть и не столь явно, однако, клятвы супружеской верности и любви с молодого заклинателя никто не снимал. Он не любил главу Вэнь. Больше не боялся так сильно, в каких-то вопросах даже понимал, а то и вовсе — восхищался. Но каждый раз целуя Вэнь Жоханя, каждый раз ложась рядом с ним, Лань Ванцзи представлял на его месте другого. Он желал другого человека. Однако даже клятву любви Верховному Заклинателю он дал многим раньше, чем познакомился с Вэй Ином. «Почему? — Спросил наутро, после первой брачной ночи Лань Ванцзи. — Почему я? Зачем я тебе?» «Честно? Я даже и не рассчитывал на то, что орден Гусу Лань примет мой ультиматум. — Легко ответил Вэнь Жохань, потягиваясь в кровати. — Мне нужен был повод к войне, а эти старые перечники и перечницы — нате. Откупились малой кровью, ко всеобщему, и моему в том числе, удивлению» Чёткими, раздающимися от каменных стен подземелий шагами, Лань Ванцзи спускался на нижний уровень темниц. Говорят, Вэнь Жохань убил свою четвёртую жену. Ну, или, во всяком случае, отправил в ссылку, заставив перед этим постричься в монашки. Глупые сплетни. В крохотной камере, на полу, прокованная длинной цепью цепью за шею к стене, сидела, уже не поджимая под себя припухлые, красные от холодов ноги, сидела женщина. Грязная, измученная холодом и болезнями женщина, что медленно чахла, гнила изнутри. Сломанная. Впервые, Лань Ванцзи увидел её на следующий же день после свадьбы. «Знаешь, почему она здесь? — По-прежнему легко спросил Вэнь Жохань после того, как поведал о личности пленницы. — Она меня очень сильно разочаровала. Представляешь, эта презренная решила, что может что-то решать в этом ордене, не ставя меня в известность. Выгнала из огненного дворца сначала двух моих любовниц, а потом и вступившегося за них аптекаря, после чего решила устроить мне, Верховному Заклинателю, допрос и скандал» Прозрачнейший намёк был успешно понят и тут же принят на вооружение. — Зачем снова пришёл? — прохрипел уже мало похожий на человеческий голос. — Я принёс тебе укрепляющий отвар и немного еды. — Лучше бы камень поострее. Или просто камень. — Сюда приводили ещё пленных? — Не обращал внимания на слабое, практически безжизненное фырканье, Ванцзи, получая в ответ слабую, презрительную усмешку. — Кого? Когда?! — Убей меня. — Я не… — Поклянись, что сегодня же убьёшь меня и я расскажу! — Шипит измученная женщина, хватаясь за прутья решетки. — И поверить тебе на слово? — Тогда зачем ты вообще пришел? Лань Ванцзи и сам не знал, зачем. За спокойствием? За местоположением Вэй Ина? Глупо. — Пошевеливайся и решай, скоро вернётся цепной пёс нашего муженька со своим балластом. — С чего бы вдруг? — Тут же дёрнулся Ванцзи — Поклянись. — Кого они сейчас допрашивают? — Стук сердца, точно бой барабанов, звучал в ушах Лань Чжаня — Поклянись. — Когда его сюда притащили, из какого он клана?! — Поклянись! — Хорошо! — Сдался Ванцзи — Хорошо, я клянусь, что убью тебя, когда узнаю ответы на свои вопросы. — Четыре дня назад. Лань Цижень. Вэнь Сюй притащил. — Что?.. — Что слышал. — Дядя… — только и смог пробормотать Лань Ванцзи, прежде, чем услышал шаги за далёкой дверью. Не стоит попадаться этим двум на глаза. — Ты поклялся! — Зверским шёпотом напоминает о себе бывшая мадам Вэнь, и Лань Ванцзи исполняет свою клятву: одно касание, и мощный поток ци проходит сквозь слабое сердце женщины, прежде, чем Лань Чжань скроется в полумраке открытых дальних камер. *** Зарываясь носом в тёплый, белый мех, Лань Ванцзи смотрит на первый снег в Цишане. К концу января в Гусу, как правило, наметало уже огромные сугробы снега, а здесь… здесь, под яркими лучами ордена-солнца, казалось, даже зима не хотела наступать. — Любуешься? — Спрашивает Вэнь Жохань, подходя к мужу со спины. — Да, — честно отвечает Лань Чжань, впервые за долгое время показывая настоящие эмоции. Случайно. — Всё ровно как четыре года назад, — с какой-то мечтательностью, ностальгией, вздыхает Вэнь Жохань, даже не пытаясь дотронуться до Ванцзи. — А знаешь, — вдруг произносит он. — Мы ведь так и не соблюли одну свадебную традицию. Почему бы нам не исправиться сегодня? — Ты хочешь, чтобы мы с тобой забыли про гостей с праздником и отправились в Облачные Глубины? — Обернувшись, абсолютно неверяще спросил Лань Ванцзи. — Да, — лёгкая, выжидающая улыбка играет на губах Верховного Заклинателя, а Лань Ванцзи, впервые, хочет бросится в именно его объятья и благодарить самыми прекрасными словами на свете, ведь за всё это долго время он впервые покинет Огненный Дворец. — Но с одним условием. Летим вместе на моём мече до Цайи. Оттуда — пешком. Лань Чжань был согласен. Он согласился бы на всё, что угодно, лишь бы ещё раз обнять дядю и брата, чтобы хоть краем глаза, глубоко в толпе, увидеть Вэй Усяня. *** Снег на слегка заметённых дорожках, что вели к стене правил, приятно хрустел под ногами, однако необъяснимое беспокойство с каждой секундой всё больше охватывало Лань Чжаня. Да, они прибыли спонтанно, даже тайно, однако, почему на их пути не попался ещё ни один адепт? Где же они все? И почему так сильно замело дорожки?.. Вэнь Жохань, будто чувствуя его беспокойство, тепло улыбается и, взяв под руку, ведёт дальше. И этот жест действительно успокаивает. Сейчас в ордене наверняка множество дел куда более важных, чем подметание дорожек у входа. Особенно в такой-то снегопад! Вновь Ванцзи теряется лишь у барьера, когда Вэнь Жохань достаёт проходной жетон, которого быть у него не должно. Но глава Вэнь лишь весело и лукаво улыбается на немой вопрос, приводя супруга к мысли о том, что не внезапно они отправились в Гусу и Вэнь Жохань уже какое-то время планировал этот визит. — А знаешь что? — Вдруг говорит глава Вэнь, когда они только переступают через защитный купол. — Я хочу донести тебя до главного здания на руках. Представь себе недовольные взгляды всех этих праведных старейшин. — Боюсь, мне не хватит фантазии, — сквозь улыбку говорит Ванцзи, вновь успокаиваясь. — Значит я сделаю ещё и вот так, — белая лобная лента, все четыре года носимая Верховным Заклинателем на руке, покорно развязывается, тонкой полоской уже в следующее же мгновение ложась на глаза Лань Ванцзи. — Не вздумай подглядывать. — шутливо предупреждает Вэнь Жохань, прежде, чем подхватывает мужа на руки. Они поднимаются в полном молчании, почти что в полной тишине — лишь хруст снега под ногами. Ни переговоров воробьёв, ни людских голосов, ни прочих, столь присущих этому месту звуков. Наконец, ноги Лань Ванцзи касаются земли и Вэнь Жохань, отойдя на шаг, одним движением сдёргивает с глаз мужа ленту, что тут же, будто сгорая изнутри, разлетается по воздуху, чёрными хлопьями опадая на белый, некогда, снег. Такими жё чёрными, какими были сожжённые дотла руины Облачных Глубин и припорошённые сегодняшним снегом обугленные, искореженные в самых неестественных позах тела. Лань Ванцзи не верит. Не хочет верить. Но длинные когтистые пальцы с силой хватают плечи, прежде чем поток горячего воздуха коснется уха. — Не думал же ты, что я спущу тебе ту выходку в темнице, м, Ванцзи? Или ты считал, что я и не подумаю, чьей заслугой был столь удачный побег Лань Циженя? — Мурлыкает Вэнь Жохань, однако, вместо ласковой улыбки на его лице теперь играет самодовольный звериный оскал. — Вечером у нас будет занимательный разговор, а пока, не стесняйся, обними семью. Ты ведь так скучал по ним. Это мой тебе подарок, милый, — правая рука Верховного заклинателя отпускает плечо Лань Чжаня, и, уже в следующий миг сжимает его горло, ногтями под тонкую кожу. Достаточно, чтобы пошла кровь, однако не настолько глубоко и совершенно не в тех местах, чтобы причинить реальный вред — Поздравляю с днём нашей свадьбы. Тонкие струйки крови лениво стекают по руке Вэнь Жоханя, падая прямо в белый и пушистый снег. Сквозь слёзы Лань Ванцзи смотрит на эти алые пятна на белом полотне, отчётливо понимая, что это разбилась его последняя надежда. Не осталось больше никого из тех, кого он любил. Лишь затопившая четыре великих ордена кровь. Кровь, что сейчас лежала у самых ног Лань Чжаня яркими пятнами, напоминая гроздья рябины на снегу.