ххх
— Ха… ха… — Фудзимото-младшую затрясло. Она подняла на мужчину взгляд красных от слёз глаз. — Серьёзно?.. — Касуми, — настороженно позвала её Сано-младшая, прося не начинать снова. — Всё нормально… Просто… как это… тупо?.. Ха-ха… Оставить ребёнка только из прихоти девушки. Ведь, по факту, этого ребёнка никто и не ждал… Даже была вероятность, что его просто выкинут, не так ли? — Это уже жестоко, — заметил Нагато, нахмурившись. — Касуми, не переходи черту. — Не переходить?.. Я до неё даже не дошла. Меня остановили. — На удивление, — прошептал Хакер. — А тебе бы следовало помолчать. Тоже мне, друг… — Ми-ми… — позвал её брат. Но девушка отвела взгляд. — Можешь продолжать, — буркнула она, стиснув зубы. Мандзиро положил ладонь ей на макушку и с волнением посмотрел на неё. На её глаза вновь выступили слёзы.ххх
На четвёртом месяце беременности выяснилось, что плод болен. До сих пор я без понятия, почему и чем. Тогда мы на это внимание не обращали. Мы пытались отговорить Ванессу рожать, так как смерть её во время родах была равна пятидесяти процентам. Но она, конечно же, даже слушать нас не хотела… Упёрлась своими рогами в стену — и всё на этом. Мы понимали, что потеряем либо ребёнка, либо ребёнка вместе с матерью. Садаэки не злился на меня, не держал обиды. Он, наоборот, извинился, что забрал наше счастливое будущее. Хотя и его винить было не за что: в таких семьях только безумец может ослушаться родителей и сделать всё по-своему, готовый с нуля начать свою жизнь. Поэтому мы вместе, рука об руку, шли по этому пути и ожидали прихода смерти. И она пришла. Но пришла лишь за Ванессой. Младенца она не забрала с собой. И именно в этом младенце появилась какая-то надежда для нас обоих… Роды принимал я. Я же видел смерть Ванессы. Я же первым взял тебя на руки. Я бы мог и в последний раз взглянуть в глаза Ванессы, прежде чем она покинет нас… но не смог. Ты лежала в моих руках, отделённая от матери, и молчала. Дети всегда кричат после рождения. Но ты нет. Ты молчала, и это меня насторожило. Я понимал, что Ванессу уже не спасти, даже если сейчас всё брошу и пойду ей на помощь. Поэтому я захотел спасти хотя бы тебя. И мне это удалось. Но кто же знал, что в первые три года своей жизни ты не сможешь покинуть стены больницы… Но сейчас не об этом. Когда я вынес тебя из палаты, Садаэки, взглянув на меня, сразу всё понял. Смерть Ванессы напоминает смерть Садаэки сейчас. Тогда всё внимание было обращено на тебя, и сейчас — та же ситуация. Я протянул тебя к нему, но он тебя не взял. — Она — твоя дочь, — твёрдо сказал Садаэки. — Я не могу её принять. Таковы были его слова, но… я смог его переубедить. Кем был я? Обычный врач, работающий на тёмную организацию. У меня работа, которая занимает всё моё расписание, каждый день, каждую минуту. А тут — новорождённый ребёнок. Садаэки — дело другое. Он мог позаботиться о малыше и воспитать из него хорошего человека. Вот только мы оба были не робкого десятка, и у каждого были свои условия. Он согласился взять тебя к себе со следующими условиями: ты берёшь его фамилию, он воспитывает тебя так, как считает нужным (причём он сразу же сказал, как это воспитание будет проходить), если ты станешь такой, какой он тебя хотел видеть, то вся его компания перейдёт в твои руки. Я не возражал. Мои условия были менее обширны: не рассказывать тебе всю правду и свободный контракт. Я хотел уйти из организации, как только ты встанешь на ноги и моя помощь, как врача, во многом перестанет быть нужна. Я хотел забыть обо всём, оставить прошлое и проблемы позади. Но кто бы мог подумать… Ты была слабым ребёнком. Постоянно плакала, кричала от боли. Я не мог отойти от тебя и на минуту. Мне пришлось забросить основную часть работы, чтобы сидеть с тобой. Три года мучительной борьбы помогли поднять тебе здоровье и помочь встать на ноги. И с того момента началось воспитание Садаэки. Я лишь остался следить за твоим здоровьем, в случае чего всегда готовый тебя, Мамору и остальных подлатать. Да, я остался. Не забыл прошлое. Не оставил проблему, не сбежал от неё, а решил с ней бороться. Вот только… скажем, она поборола меня. Я не хотел к тебе привязываться, но я привязался. Не хотел тебя любить, как отец, но я любил. Старался скрывать свои чувства, но не смог. Вместо этого я стал надёжной опорой для тебя, помощником, советчиком и наставником…ххх
— …Как оказалось, эта опора была ржавой, и спустя пятнадцать лет она покрылась ею полностью. И вот пришёл момент, когда опоре пришлось сломаться и развалиться. И я сожалею об этом. Сожалею, что не смог подготовить тебя к этому, что не смог набраться смелости и всё-таки решить тебе обо всём рассказать. До сих пор не могу понять, счастлив ли я от того, что Садаэки нарушил своё слово или нет… потому что понимаю, как всё это с нашей стороны эгоистично и несправедливо по отношению к тебе. Ты — жертва нашего эгоизма и безропотной любви к одной девушке… В столовой повисло молчание. Все ждали продолжения, хоть и понимали, что его не будет. А ждали лишь для того, чтобы не слушать тишину, давящую на уши. — Касуми, — позвала её подруга, — что-нибудь скажешь? — Пусть сначала остальные расскажут, как обо всём узнали… — Хорошо, — Сано-младшая кивнула. — Нагато-сан? — Поначалу они не хотели мне обо всём говорить. О том, что Касуми дочь Кацуки, я узнал уже после её рождения и смерти Ванессы. Тогда они сами об этом мне сказали, запретив рассказывать всю правду тебе. Именно тогда я перестал быть секретарём и стал вторым наставником, а потом уже и тренером и менеджером. — Мамору? — Я сам догадался… В последнее время я долго думал о том, что ты совсем не похожа на отца: что характером, что внешностью. У тебя была точно не его воля. Я смог это заметить лишь благодаря тому, что твоя жизнь изменилась, когда ты повстречалась ребят из «Токийской свастики» и остальных… Я лишь спросил у Дока, верны ли мои предположения. Он не стал таить об этом и рассказал обо всём, что ты сейчас услышала. — Хакер? — Я знаю об этом с того момента, как занял свою должность, — он вздохнул. — Я же ведь не только стратег, я ещё отвечаю за сбор информации как врагов, так и нас самих: анализы, болезни, состояние здоровья — всё это тоже сюда входит. Информация о Боссе у меня также была. И я лишь случайно заметил, что ваши ДНК не совпадают, хотя с Мамору вы и были роднёй, в то время как у Мамору и Босса было сто процентное ДНК. Тогда-то я и пришёл к Доку с расспросами. У него не было выбора, кроме как рассказать всю правду, — он замолчал, но лишь на пару секунд. — Я… был против молчания. Девушка подняла на него свои глаза, в которых читалась обида. — Я хотел пойти и рассказать обо всём, но об этом узнал Босс и запретил мне, сказав, что, в случае рассказа, я заплачу это своей головой. Мне пришлось молчать. Прости меня, — парень поклонился, сжав кулаки, стиснув зубы и нахмурившись. Он был зол. Зол на себя. — Возможно, это выглядит как оправдание, как защита самого себя, но… каждый раз, глядя на тебя, мне было не по себе лишь от мысли, что с тобой будет, когда ты узнаешь всю правду… а узнать ты её была обязана, — Хакер выпрямился и посмотрел ей в глаза. — Этого было просто не избежать. И неизбежное случилось. Вот только всё это произошло так неожиданно, все мы, знающие, особенно Док, были неподготовлены, из-за чего эта ситуация получилась такой паршивой. — Это и так понятно, Хакер… — голос девушки дрогнул, слегка охрип. — Выслушав историю, многое становится на свои места. Не могу сказать, что я не рада, что моим отцом на деле является Кацуки… — она замялась, но продолжила, сжимая под столом кулаки. — Но эта ситуация в любом случае получилась бы паршивой, будь вы даже подготовлены к ней. Пойми… вы трое — те, кому я доверяла абсолютно всё. Что бы ни случилось, я могла с вами обговорить то, о чём не смогла бы даже намекнуть другим. Но… что мне делать теперь? что чувствовать? что ощущать?.. Думаешь, всё встанет на свои места после этого? Думаешь, я спокойно смогу разговаривать с Мо-мо по ночам, не боясь, что он о чём-то опять догадается, что касается меня, и скроет это? Или что я так же, как обычно, приду к тебе, выпью чаю и расскажу, что происходит, не боясь, что ты там чего-то нашёл? Даже… даже если со временем всё так и будет. Даже если всё встанет на свои места. Но это будет с вами… — она медленно перевела взгляд на Дока. — Что мне делать с тобой?.. — и тут же отвела взгляд. — Все эти пятнадцать лет ты был для меня наставником, человеком, за которого я могла спрятаться, человеком, с кем я могла почувствовать себя слабой, в безопасности. А теперь?.. Теперь я даже не знаю, как мне к тебе обращаться… Всё так быстро изменилось… Садаэки мёртв, всё перейдёт ко мне… Теперь я не просто глава спецотряда, так ещё и самый настоящий Босс. Так помимо этого выясняется, что я далеко не Фудзимото… как… хотя бы твоя фамилия?.. — она украдкой посмотрела на мужчину. — Миядзаки. — Миядзаки. Красивая… — девушка прикрыла глаза. Одинокая слеза прокатилась по её щеке. — Малыш?.. — Не нужно, Майки, — она поднялась из-за стола. — Касуми! — Сано-младшая попыталась её остановить. — Успокойтесь. Мне нужно побыть одной, — Камикадзе посмотрела в глаза подруги. — Ничего я с собой не сделаю. Я не могу переложить весь этот груз на плечи брата, не могу причинить вам боль своим исчезновение. Но, прошу, дайте мне побыть одной… хотя бы немного… — она повернулась и зашагала в сторону двери. — Мне нужно всё обдумать… Касуми покинула столовую и направилась на улицу, где стоял её байк. Нужно проветриться. Нужно подумать. Нужно всё взвесить и принять верное решение, верный путь, по которому она пойдёт дальше. Известно лишь одно во всей этой запутанной и до боли жестокой ситуации: всё, как раньше, уже не будет. Возможно, что-то смягчится. Возможно, что всё решится и сгладится. Но как раньше уже не будет никогда. Наступило время нового, светлого, ещё не затемнённого и не загрязнённого пути жизни, заставленного препятствиями, новыми приключениями, потерями, воссоединениями, ещё более жестокой и сильной боли. И остаётся лишь всё пережить, чтобы достичь того, чего все желают: спокойной и счастливой жизни…