Тройное "я". ННС. II

      На следующее утро, двадцать второго февраля, Сано Мандзиро и Сано Эмма, взяв с собой Фудзимото Касуми, направились на кладбище своего старшего брата — Сано Синитиро. На улице стоял конец зимы и было немного прохладно, именно поэтому блондинка надел тёплый свитер и куртку, при этом заставила подругу надеть на форму «Токийской свастики» тёплую толстовку, одолжив свою. Фудзимото лишь что-то недовольно профырчала себе под нос, но поблагодарила — тепло она любила больше, чем холод.       «Мы идём на могилу Синитиро… — думала молодой Босс тёмной организации, держась за руку своего парня и смотря под ноги. — Я там не была с того дня, как рассказала всем о том, что я — Камикадзе. И всё равно ощущение, что я не была там с самого дня похорон… — по её спине пробежала неприятная рожь. — И меня уже второй день не отпускает чувство страха…»        — Всё хорошо, — прошептал Мандзиро, сжав ладонь девушки крепче. — Мы рядом.       «Это должна говорить я…», — с болью подумала Фудзимото, но в ответ она смогла лишь кивнуть и посмотреть в любимые чёрные пронзительные глаза.        — Вы всегда воркуете, независимо от места и обстоятельств? — поинтересовалась Сано-младшая, усмехаясь.        — Эмма… — пробубнила девушка, а кончики ушей её покраснели.        — Ты какая-то сегодня вялая, — продолжила блондинка, не давая ответить на свой вопрос брату и резко переводя тему. — Почти не поела с утра, хотя тебе-то уж стоит есть за двоих. Молчишь, витаешь в своих мыслях, бубнишь, как старая карга.        — Ну, спасибо… — Фудзимото посмотрела на неё с недовольством.        — Эмма права, — согласился с сестрой парень. — Вчера ты была более живая. Это из-за того, что мы идём на могилу брата?        — Майки! — девушка хотела его отругать, так как тот уж слишком прямо высказал своё мнение, и оно явно могло задеть нового члена их семьи.        — Да… — призналась Норе, вздохнув. Она рассказала им о своих мыслях и добавила: — Не могу отбросить то чувство, которое я ощутила, когда клала форму «Истребителей» на его мёртвую грудь…        — Вот не надо так красочно описывать тот момент… — попросила Сано-младшая.        — Это ещё некрасочно…        — Что за чувство? — парень, казалось, не слушал их маленькие перепалки и хотел вытянуть из своей девушки то, что она должна была уже давно отпустить. Хотя, если признаться, то и ему было тяжело это сделать. Но попытка — не пытка.        — Чувство потери, накатившего одиночества, понимания, что я ничего не смогла сделать ради родного человека и уже ничего не смогу сделать, чтобы помочь… — она сделала глубокий вдох и добавила, но чуть тише: — Чувство осознания, что уже больше никогда его не увижу.       Сано-старший лишь кивнул. Отвечать не стал — просто нечего было сказать в ответ. И так всё понятно. Подобное ощущал каждый, кто любил и кто был верен Синитиро. В данном случае нужно прочувствовать, нежели понять из слов, каково это.       Фудзимото надеялась на спокойное посещение давно умершего друга и любимого человека, после ранний обед в доме Сано, небольшие подготовки к битве и уже, наконец, сама битва, что должна состояться вечером. Вот только… как обычно, всё идёт не так, как хотелось бы того девушке. Они подошли к могиле и встретили там троих, что молились за спокойную жизнь по ту сторону Сано Синитиро. Точнее: молились только двое, и этим двоим ребята были не против. И этими двумя были командир и новенький первого отряда. Но вот третий…        — Изана… — прошептала Фудзимото, вздохнув от неожиданности и раскрыв от удивления глаза.        — М-м? — парень перевёл свои фиолетовые пустые глаза на прошептавшую его имя и грустно усмехнулся, и в этой усмешке была не только грусть, но ещё и недовольство, неприятность от встречи, гнев и ненависть. — О-о, Касуми! Давно не виделись! — он пренебрежительно улыбнулся. — Пришла навестить могилу Синитиро?        — Ты ведь пришёл за тем же, — больше с уверенностью, чем с вопросом, ответила Норе.        — Возможно и так, — Курокава чуть сузил глаза. — А может…        — Такемити! — вдруг громко сказала Фудзимото. — Уведи Эмму отсюда, — её взгляд серьёзнее, яростнее, на лице появился оскал.       Ханагаки так и сделал. Инуи отошёл к девушке и Сано-старшему, явно не желая мешать, но при этом и пребывая в полной готовности помочь.        — М-м… что ещё можно было ожидать от Камикадзе? — с усмешкой спросил глава «Поднебесья». — Только почуяла подвох, сразу взяла всё в свои руки и разрулила нарастающую ситуацию, не дав другим и минуты на размышления. Похвально!       Фудзимото свела брови к переносице. К этому времени она успела отпустить руку парня, чтобы не раздавить ту от злости, ведь её кисти в данный момент были крепко сжаты в кулаки.        — Отбросим это, — Курокава вновь усмехнулся, но теперь уже смотря на Сано-старшего. — Пусть «Токийская свастика» приходит в восемь вечера на седьмую пристань Йокохамы. Будет жёсткая заруба. Покончим с этим, Майки. Ты ведь тоже там будешь, командир нулевого отряда? — парень чуть наклонил голову набок.       Касуми хотела дать ему ответ, но резко замерла. Это оборванное движение заметили все трое и все же трое с удивлением и полным непониманием посмотрели на девушку.       Фудзимото прислушалась, сделав полуоборот в сторону, куда ушли двое блондинов.       «Этот звук мотора… — промелькнуло в её голове. — Сюдзи!!!»       Без лишних слов, никого не предупреждая и даже не делая намёков каким-либо участком тела, девушка сорвалась с места и побежала к Сано-младшей и Ханагаки, всё отчётливее слыша мотор мотоцикла, принадлежащий Ханме.       «Чёрт!!! Как же я могла так сглупить, отправив Такемити и Эмму одних?! Ведь могла же догадаться…»        — Э-Э-ЭММА-А-А!!! — выкрикнула настолько громко, насколько позволили её связки.       Касуми ускорилась, понимая, что её опоздание даже на долю секунды может стоить целой жизни.       Её крик пронзил насквозь всех её друзей. Мандзиро сразу понял, в чём дело. Курокава и стоящий рядом с главой Инуи напряглись. Эмма же, услышав злой, наполненный мольбой и болью голос подруги начала разворачиваться на звук, пытаясь понять, что же могли означать эти чувства, выкрикнутые вместе с её именем из уст Касуми.       В тот момент, когда блондинка начала поворачиваться, Ханагаки услышал звук мотора: повернувшись, он увидел приближающихся Ханму и Кисаки на мотоцикле и тогда всё понял. Вот только среагировать не успел…       Сано-младшая получила по голове, чуть выше затылка, битой, которую держал в руках Кисаки, и начала падать. Благо, к этому моменту подоспела Фудзимото и подхватила её, не дав соприкоснуться с землёй. Не смотря на остановившихся в красном, она уже рвала толстовку, одолженную ей подругой, чтобы закрыть рану и перевязать её, параллельно стараясь позвонить в больницу.       Как только с другой линии взяли трубку, девушка громко выкрикнула:        — БЫСТРО ПРИЕХАЛ ПО МОИМ КООРДИНАТАМ, ИНАЧЕ ЭММА УМРЁТ!!!       Кацуки был слишком умён, чтобы продолжать дальше разговор. Он тут же сбросил трубку и стал выдвигаться, понимая, что смерть этого человека принесёт всем только боль и страдания, а главное — страдать и чувствовать боль будет его единственная дочь.        — Тише, Эмма, тише… — перешла на шёпотом Фудзимото, осторожно прижимая ткань к ране на голове блондинки и поправляя её тело так, чтобы девушке было удобнее лежать.       В то время её взгляд горел злым золотым огнём, в нём пылали ненависть и желание убить, желание крови так и расползлось по её венам. И всё это почувствовал Ханма, что встретился с её взглядом. Теперь она хотела не просто его прибить, а по-настоящему убить, и если Сано-младшая не выживет, Зажигалочка увидит свой конец — это уже было решено.        — Ка… ми… — прокряхтела блондина, схватив подругу за руку. — Бо… боль… но…        — Знаю-знаю, — она перевела взгляд на девушку и поцеловала её в волосы, испачкав теперь не только руки и форму в её крови, но ещё и нижнюю часть лица. — Всё будет хорошо. Помощь уже едет. Ты будешь жить ещё долго. Выйдешь замуж за Кен-чика и родишь нам с Майки прелестных племяшек, будь то девочки или мальчики.        — Касуми… — прошептал Ханагаки, но, поймав её взгляд, тут же замолчал: лучше ничего не говорить.       Фудзимото была на взводе. Она и так нервничала с самого утра, бубнила под нос и постоянно фыркала — далеко не положительные показатели её состояния. А тут произошло ещё и это… Девушка даже не посмотрела на уезжающий мотоцикл, так как всем своим существом отдавалась своей подруге, словно это именно она не давала Сано-младшей покинуть их мир, удерживая её нити жизни голыми руками.       «Никогда ещё не видел её такой разъярённой… — пробежали мысли в голове Ханагаки. — Мне в первый раз так страшно при взгляде на Касуми… она ведь… она ведь…»        — Эмма?! — это был Сано-старший.       Троица выбежала из-за ворот кладбища и, увидев такую сцену, правда, уже без мотоцикла и двух его наездников, остановилась, как вкопанные. И лишь Курокава развернулся и ушёл, сказав напоследок несколько слов, что предназначались Фудзимото:        — Сначала Синитиро, потом Эмма. Неужели ты так и не научилась защищать то, что тебе дорого?       Касуми не нужно было повторять, не нужно было тыкать её носом в грязь, чтобы понять, что эти слова сказаны были в её адрес, чтобы понять, что эти слова правда.       Золотые глаза были наполнены гневном и яростью. Нижняя губа уже прокусана до крови, а руки старались сильно не сжимать тело девушки, чтобы не причинять ей ещё больше боли.        — Что произошло?! — спросил Мандзиро, смотря во все глаза на девушек.        — Ками… — на губах блондинки появилась тёплая улыбка, и именно из-за этой улыбки, из-за этого голоса, из-за услышанного имени из этих уст тело Фудзимото задрожало. — Ты ведь… часто ощущаешь… такую боль?..        — Не говори… — взмолилась девушка. — Ничего не говори! Будешь задавать вопросы, как только Док вылечит тебя!!! Слышишь?! Молчи и просто равномерно дыши!        — Но несмотря… на всю боль… ты всегда идёшь… впе… рёд… до конца… чтобы… выполнить… свою миссию…        — Замолчи! Эмма, закрой рот! Просто лежи и думай о хорошем!       Их разговор застал врасплох парней, даже Сано-старший не мог сдвинуться с места.        — Какая же у тебя… всё-таки… сила воли… и… выдержка…        — Эмма… умоляю тебя!!! — в глазах Фудзимото начали появляться первые слёзы. — Помолчи!..        — Ты очень сильная… я рада, что… познакомилась с тобой… позаботиться о…        — ДА ЗАМОЛЧИ ТЫ УЖЕ!!!       После этого крика послышалась сирена, что обозначало лишь одно: скорая приближается. И буквально через полторы минуты перед ними остановилась машина, двери распахнулись, а из неё с носилками выбежали трое, включая главного врача.       Медбратья осторожно переложили Сано-младшую на носилки и начали заносить в машину. Фудзимото же сидела на коленях, руки были опущены и сжаты в кулаки, в глазах читалась ярость, и, казалось, девушка ничего не видит перед собой, кроме как огромное желание убивать, убивать и ещё раз убивать. И что ни говори, а это у неё в крови.       «Сначала Синитиро, потом Эмма. Неужели ты так и не научилась защищать то, что тебе дорого? — крутились в её голове слова Курокавы. — Сначала Синитиро. . потом Эмма… Неужели ты так и не научилась защищать то, что тебе дорого? Неужели… неужели… Синитиро… Эмма…»       Девушка хотела ударить кулаком в асфальт, совсем не заботясь о предстоящей боли, встать и направиться прямиком в «Поднебесье» и уложить их там всех, да так, чтобы никто и через неделю не смог встать. То есть насмерть. Однако на её плечо легла большая горячая рука.        — Успокойся, Солнышко, — проговорил ей на ухо знакомый и до боли любимый голос. — С Эммой всё будет хорошо.       И, больше не говоря ни слова, Кацуки запрыгнул в машину, и та тронулась, исчезая с поля глаз стоящих и сидящей.       Фудзимото сделала глубокий вдох, вытерла рукавом куртки от формы банды кровь на лице, поднялась и, повернувшись к парням, посмотрела на Сано.        — Я вызову такси, — она достала телефон, набирая нужный номер, — и мы поедем в больницу. Инупи, возвращайся к остальным. Такемити, ты поедешь с нами.        — Есть, — Сейшу кивнул, принимая приказ от командира, хоть и чужого, отряда.        — Я тебя понял, — Ханагаки тоже кивнул, краем глаза посмотрев на главу «Токийской свастики».        — Малыш… — как только все замолчали, Мандзиро подался вперёд, делая шаги к девушке. Он взял её за плечи и чуть их сжал, однако Фудзимото никак не отреагировала: она прекрасно знала это чувство, да и сама его только что испытывала. Если бы не Док. — Что. Произошло?!        — Я расскажу всё по пути в больницу. Пожалуйста, держи себя в руках, — попросила она его, глядя прямо в чёрные, наполненные болью и страхом глаза.        — Как ты… можешь так… спокойно… говорить?!        — Потому что я верю в своего отца и знаю, что он справится, а Эмма будет жить, — спокойно ответила девушка и, перехватывая его руки, разжав пальцы парня, сняла их со своих плеч. — И прошу тебя делать то же самое.       Касуми прищурилась, увидев во взгляде парня невнимательность. Точнее, то была не невнимательность. Мандзиро не то, чтобы не слушал её, он не слышал её. И делал парень это не по своей воле, а из-за выплеснувших из него эмоций. Страх и отчаяние овладели им. Его взгляд стал пустым, руки начали дрожать, грудь еле-еле поднималась, стараясь хоть сколько-то забрать в себя кислорода.       «Конец… — промелькнуло в голове девушки. — Это пиздец… Если он не придёт в себя до битвы, придётся идти против «Поднебесья» без Майки. А чтобы он пришёл в себя, ему нужно понять, что с Эммой всё хорошо и она будет жить. Ладно, — она перевела взгляд на Ханагаки, и тот всё прекрасно понял. — Надо сначала добраться до больницы и позвонить Кен-чику. А там уже будем приводить Майки в себя… время ещё есть… Его мало, но оно есть… Мы должны справиться… мы просто… обязаны… справиться…», — Фудзимото вздрогнула, когда услышала подъехавшее такси, после чего посадила Сано на заднее сиденье, сев с ним рядом.       А из головы её всё никак не вылетали слова, сказанные Курокавой. И это приносило ещё больше боли и ненависти к самой себе.