***
— …И я продолжаю отмечать значительный спад объёма промышленного производства, объёмов строительства, а также рост уровня безработицы. Особенно ярко это проявляется в следующих районах города Омска: Ленинский, Кировский… — монотонно вещал один из крупнейших сибирских городов. Москва сам до конца не понимал, с какой именно целью решил собрать их всех на неделю раньше — это совещание, посвященное отчетам за третий квартал, было по плану назначено на следующую среду, 2 октября. Но что-то в нем никак не могло успокоиться, и буквально за день до выходных он решил перенести его на вот эту вот субботу, 28 сентября. Какой-то внутренний страх за то, что кто-то может намеренно не явиться, заставлял его совершать абсолютно нелогичные поступки. Как ни странно, явились почти все. Ему, как столице, прощались подобные маленькие странности. — …И в результате нового административного деления… — устало продолжал Омск, даже не надеясь, что его кто-то слушает. Больше всего, конечно, возмущались города дальнего востока во главе с Хабаровском. Их понять было легко: пусть Москва и позвонил им в первую очередь, как только пришел на работу вчера в 8 утра, у них была уже середина рабочего дня, 3 часа после полудня. Тем не менее, они были здесь, пусть и зевали, как будто не спали неделями. Но кого же не хватало? Михаил выдвинул ящик стола и вытащил оттуда карту с отмеченными на ней городами-миллионниками, аккуратно держа ее под столом двигая по ней пальцем с востока на запад. Ее верхняя часть была прикрыта столом, но поселения на северном полюсе Московского сейчас не очень интересовали. Новосибирск. Здесь, сидит и читает что-то явно научное, даже не пытаясь скрываться. Омск. Отчитывается прямо сейчас. Челябинск. Буквально лежит на столе, скучающе водя ручкой по своему листку и иногда мельком смотря в сторону Перми. Сама Пермь, подперевшая щечку кулаком и смотрящая в окно. Екатеринбурга уже нет. Он был здесь, попросил отчитаться первым и скрылся сразу после, не спрашивая на это разрешения. Контроль над ним был потерян уже довольно давно, но он все еще исправно являлся на собрания субъектов, и Михаил ценил хотя бы это. Уфа. Просто сидел, отчитавшись до Омска, и что-то рисовал. Самара. Отчиталась, сидит и тихо беседует с другими городами Поволжья. Волгоград и Ростов-на-Дону. Сидят на другом конце стола и обсуждают что-то друг с другом, не пытаясь сдержать смех. Казань… Не являлась с того самого дня. Нижний Новгород. Отчитался и спокойно ожидает конца собрания. Ну, и сам Москва, не спавший уже третий день. Не потому, что не мог закончить с работой — хотя работы действительно было очень и очень много, — а просто из-за нервов и перепроверки всего, что присылали в последнее время другие крупные города. Всё. С этими все было понятно. Но чего не хватает? Это что-то постоянно ускользало из сознания Михаила, словно издеваясь. Недостаток сна еще никогда и ни на кого хорошо не влиял. — На этом все. Какие-нибудь вопросы, Михаил Юрьевич? — громко спросил Омск. — Нет, Максим Александрович, присаживайтесь, — махнул ему Москва. — Все миллионники отчитались? Мы можем переходить к остальным? — Казань не отчиталась, но… — начал Уфа, но замолчал. Все притихли. Почти каждому было известно, что с ней происходило. — Кто-то кроме нее? — с нажимом произнес Москва. — Ну… Санкт-Петербург! — звонко крикнул Владивосток с другого конца стола. — Я искал его еще до собрания, но его здесь и нет, так что я думаю, у него есть веская… Хабаровск дернул его за рукав, и он, извинившись за свой тон, затих, а Михаил, подняв брови, поднял из-под стола свою карту. Теперь, когда ее верх не был закрыт столом, на него с берега Финского залива укоризненно смотрела вторая по величине точка. Как он мог забыть о нем? О нем, о своей второй столице? — Так… Владивосток, тогда начинай ты, — сказал Москва, чтобы не затягивать молчание, и вернулся в свои мысли. Где. Черт возьми. Саша. Вчера, обзванивая города, начиная с Дальнего Востока, он начал уставать от постоянных однотипных объяснений и к концу дня начал отправлять однотипные смс, надеясь на их понимание, и Петербург как раз был одним из последних. В том, что Романов прочитает свою, он не сомневался — он всегда отвечал ему быстро, а по пятницам так вообще мгновенно. Но вчера он не ответил вообще, и это напрягало. “Где ты?” — набрал Москва сообщение. Шли минуты, но ответа не последовало. Тогда Михаил применил решительную меру — звонок. Саша всегда отвечал на его звонки, даже ночью. Он сидел достаточно далеко от других городов, чтобы тихие гудки из его телефона оставались незамеченными. Телефон погудел и затих. Саша не ответил. Это было плохо. Версия с тем, что не приехал он намеренно, была сразу отметена, как полный бред, и выброшена из головы. Он не Казань. Романов ответственный и разумный город, и он бы не сделал с Москвой такого. Но тогда что? Мог ли он быть в опасности? Кажется, в планах у него был сбор отчетов по Ленобласти, поэтому люди, не подчиняющиеся его словам, вполне могли… Перед глазами возникло то, каким весной явился к нему Уфа, попавший в руки жителей Казани и бессильный перед ними. Побитый, отчаявшийся и ищущий помощи. Если представить, что Александр мог оказаться в такой же ситуации… — На этом собрание окончено. Те, кто не отчитался, сдайте отчеты… — прервал он Владивосток, подскочивший от неожиданности. — Эй! Михаил Юрьевич, вы не можете так просто позвать нас в последний момент, даже не выслушав! — возмутился с другого конца стола сонный Хабаровск. — Я могу. Возникло срочное дело, и мне срочно нужно его решить, — отмахнулся Михаил, быстрыми движениями убирая документы в стол. — Разделитесь на регионы по географическому положению, и сдайте одному представителю от региона все свои отчеты. Так нам всем будет гораздо легче, и, если все получится нормально, мы введем такую практику официально. Вопросы? — Да, — встал Новосибирск, задумчиво подходя к огромной карте России, висящей на западной стене. — Вы правы, Михаил Юрьевич, субъекты можно объединить по принципу географического положения. Оптимальным будет сделать семь основных, как я уже предлагал Вам в одном из отчетов. Москва хотел было что-то сказать, но закусил язык. Эту идею он действительно взял из одного из старых отчетов Новосибирска, но читал он ее не сам — в один из его последних визитов Саша читал этот отчет ему почти как колыбельную, гладя по голове и помогая уснуть. — Но как именно Вы предлагаете назначить центры регионов? Решать это путем всеобщего голосования? — Хах, как в 1991? — хохотнул кто-то с другого конца стола, но быстро замолчал. Волнение за Петербург отошло на второй план, и Москва сосредоточился, пропустив мимо ушей оскорбительную шутку о распаде союза. Нужно было принять важное решение. Кому из городов он еще мог доверять? — Я сам назначу, — подошел к карте Михаил. — Дальний восток… Хабаровск, это будет твоей заботой, но Владивосток на подхвате. Понятно? — Да, Михаил Юрьевич! — быстро ответил Владивосток, закрывая своей ладошкой рот соседа. — Сделаем в лучшем виде. Москва не был уверен в том, как Хабаровск относился к нему лично, но точно он знал одно — у этого города достаточно сил и влияния, чтобы держать другие под контролем. — Сибирь… Новосибирск, я уверен в тебе, — стоящий рядом кивнул, соглашаясь на должность. Этот город показывал себя прекрасно, и у Михаила не было никаких сомнений в том, что только он сможет держать в узде города Сибири. С этой задачей он справится, наверное, даже лучше самого Москвы. — Ростов, Пятигорск, за вами Юг и Кавказ, — взглянул он за стол, встречая как всегда широко улыбающийся Пятигорск. — Какой Ростов? — встал Ростов-на-Дону, широко улыбаясь и явно уже зная ответ на свой вопрос. Ростов Великий устало вздохнул, понурив голову. — Конечно же, я назначу на южные регионы Ростов, который на севере, это прекрасная идея, — поддержал уже приевшуюся шутку Москва, пытаясь разрядить обстановку. — Дальше центр. Я беру его на себя, приезжайте с отчетами в понедельник. Города центральной части России быстро закивали. Оставалось три региона, обстановка с крупнейшими городами которых была… не из простых. Это понимали все, поэтому терпеливо сидели, ожидая вердикта. Поволжье. По всей логике, наверное, следовало назначить Казань, но в связи последними событиями… — В Приволжье будет Нижний Новгород, — сказал он спустя полминуты, и названный город кивнул. Это было лучшим из возможных решений. Можно быть уверенным, что он не предаст. Они прошли вместе воду, огонь, и… Огонь… Нет. Не время. Вообще. — Урал. Екатерин… — начал было он, забывшись, но осекся, вспоминая, что того здесь нет. — Нет. Пусть будет… Оглядев основные города региона, Михаил мысленно застонал. Екатеринбург подошел бы идеально, но, учитывая нынешнее положение, на Константина Уралова положиться было нельзя. Конечно, Москва надеялся, что скоро он образумится, и потом сможет взять эти обязанности на себя, но сейчас… Похоже, выбора у него особо не было. — Челябинск, — сказал он тоном, не терпящим возражений, и тут же ощутил на себе шокированный взгляд черных глаз. — Не-не-не, я на это не подписываюсь, — выставил перед собой ладони тот, не желая соглашаться. — Есть город, куда лучше подходящий на этот кошмар, поэтому выбирайте Кост… — Как только Константин Петрович решит проблемы в своем субъекте, можете передать эти обязанности ему, — предполагая сопротивление изначально, у Москвы был готов ответ. — Уверен, он не откажет Вам в этой просьбе, Юрий Иванович. Или я неправ? Челябинск раскрыл было рот, собираясь возразить, но, подумав, закрыл его и сел за свое место. Москва не помнил, чтобы Екатеринбург хоть в чем-то отказывал Юрию, поэтому кивнул сам себе, понимая, что из всех возможных вариантов для этого округа этот был наиболее приемлемым. Челябинск, как бы он ни выглядел, был старателен и серьезен, когда надо. — Северо-Запад… — начал он, пытливо глядя на карту и пытаясь смотреть куда угодно, кроме Петербурга. Со стороны выглядело бы странно, если бы он назначил на такую ответственную должность город, даже не явившийся на собрание. Но ведь Александр действительно был идеален, как руководитель. Он был буквально создан для этого. — Во главу Северо-Запада встанет Петербург. Сдайте мне все отчеты сейчас, и я передам ему их в кратчайшие сроки. — Но как можно доверять ему, если он даже… — начал было ворчать Смоленск, но был прерван. — Это мое решение. Оно принято, и оспариванию не подлежит, — твердо сказал Михаил, забирая со стола отчеты Северо-Запада. — Центр, жду вас в понедельник. Все свободны. Дела худо-бедно улажены. Нужно ехать к Саше.***
— Ты уверен, что он находится здесь? — непонимающе задает вопрос в телефон Москва. — Абсолютно, — раздается из динамика телефона голос Новосибирска. — Его мобильный не покидал эту соту с вечера пятницы, и работает до сих пор. Большего сказать не могу. — Спасибо. Можешь ехать к себе. Прошу прощения, что задержал. — Вам спасибо, Михаил Юрьевич, — ответил Новосибирск. — Я рад был поработать на столичной технике. У меня есть пара предложений по ее улучшению, поэтому я мог бы… — Обсудим это позже, хорошо? — оборвал его Московский. — У меня дело. — Конечно. Удачи с поисками, — понимающе сказал Новосибирск, и повесил трубку. Ну что за чудесный ребенок. Еще только сотня лет от роду, а уже такой большой и сознательный. Вложиться в него в свое время было верным решением. Возвращаясь в реальность, Михаил еще раз осмотрелся, думая, что можно сделать. Он уже успел побывать в квартире Александра — ключ у него был, Саша вообще всегда давал ему запасной, куда бы не переезжал, — но там не нашел ни единой зацепки. Единственная информация, которая у него была — то, что сказал ему Новосибирск несколько минут назад. Теперь он стоял на Лиговском проспекте, недалеко от Обводного канала, и понятия не имел, куда идти. Солнце уже зашло. Он вылетел в Петербург первым доступным рейсом, и теперь, в самый разгар вечера субботы, стоял в одном из самых незнакомых ему районов северной столицы. Все, что ему оставалось — спрашивать у людей. Достав свой кошелек, он выдохнул и раскрыл его, встречая глазами лежащую там фотографию и непроизвольно поднимая уголки губ. Это было его маленькой тайной — когда Петербург постригся в 1991, отказавшись от длинных волос в пользу аккуратности укладки и делового вида, желая оставить все, что связывало его с прошлым именем, позади, Миша потащил его в ближайшее фотоателье под предлогом новых фотографий на документы. Романов, ослепленный радостью от возвращения любимого имени, без задней мысли согласился, а Москва, пользуясь моментом, попросил фотографа распечатать на одну фотографию больше, чем нужно. Сейчас эта фотография была единственной возможностью найти его. — Здравствуйте! — подошел он к первому попавшемуся человеку, и тот отпрянул, увидев его официальный костюм. — Товарищ миллиционер, я не делал ничего такого! В пакете лекарства для мамы, и вообще, это все мой друг, это он тут торгу… — затараторил насмерть перепуганный паренек, держа в руках подозрительный пакет. — Ты знаешь этого человека? — протянул фотографию Москва, но парень, даже не посмотрев на фото, сорвался с места и побежал куда-то, не разбирая дороги. Ну, а чего Москва, собственно, ожидал от позднего вечера субботы? — Простите, Вы, случайно, не видели?.. — спрашивает он у проходящей рядом девушки, но та не отвечает, увлеченная разговором по телефону. Саша, кстати, так и не отвечал на телефон. Гудки шли, что значило, что телефон включен, но не более того. Это очень сильно напрягало. Убрав кошелек, Московский направился к каналу, где проходило гораздо больше людей. Видимо, где-то на набережной было место, привлекающее молодежь — почти все, кто попадался на глаза Михаилу, были молоды на вид. Саша… Где он может быть? Этот район не выглядел маргинальным, поэтому предполагать похищение было странно. Тем более, он в почти в центре Петербурга — Романов имел здесь полную власть, поэтому похищен точно не был. К кому он мог прийти добровольно и остаться на ночь?.. — Либо Вы оплачиваете тройную стоимость, либо я звоню братве, — раздался резкий голос среди шума улицы, и Москва обернулся на него. Такси. Рядом с ним стояли парень с девушкой, судорожно роясь в сумках, а таксист, вышедший со своего места, разминал кулаки. Пусть Москва и не был в своем городе, оставаться в стороне было нельзя. Такие ситуации тянули людей на дно, эти люди тянули на дно других, и других, и других… Это было частью работы. Александр ждал его четыре месяца, и вполне мог подождать его еще несколько минут. Он поймет. — Мужчина, что вы себе позволяете? — со всей строгостью, что у него была, спросил он у таксиста, подходя. Если бы это был его город, простого “Уходи и оставь это дело” было бы достаточно, чтобы полностью поменять планы этого человека. Но это были жители Петербурга, поэтому приходилось импровизировать. — Вали отсюда, мусор, если не хочешь сам попасть, — оскалился таксист, подходя к Михаилу вплотную и непойми откуда вытаскивая нож. Это могло быть опасно. Михаил с его опытом и связями был еще был нужен своим стране и городу, поэтому, если без рукоприкладства никуда, придется… — Ай! — вскрикнул вдруг бандит, падая к его ногам и держась за пах. Сзади от него быстро отошла девушка, ударившая его, благодарно глядя на столицу. — Спасибо, что отвлекли. У нас не было столько денег, и… — Был рад помочь, — улыбнулся Москва, расслабляясь и кивая им. Было приятно выходить сухим из воды. Особенно, если ради такого исхода не пришлось пачкать руки. Пара развернулась в сторону набережной, и только теперь Михаил вспомнил, что у него есть очень важный вопрос. — Вы, случайно, не видели здесь этого человека? — протягивает он фотографию, и парень, приняв ее, вглядывается в изображение. — Да откуда в наших местах такие гордые птицы? У нас таких нахохленных и отутюженных не найдешь, — рассмеялась девушка. — Вообще, я, кажется, припоминаю, — нахмурился парень, вертя карточку в руках. — Это… Да это же Думский! Ничего себе, какой официальный, правда, что ли, в обычной жизни важная шишка…. — Думаю, вы его с кем-то путаете, — вздохнул Михаил, протягивая руку за фотографией. — Это мой коллега, Александр Романов. Видимо, придется идти к какому-нибудь городу Ленобласти, и восстанавливать картину Сашиной пропажи. Если так подумать, у Москвы должен был где-то остаться адрес Гатчины, и… — Да точно говорю Вам, это он. Шура Думский. В “Горе” должен быть сейчас, наверное, со своей тусой, он даже ночевал в соседней гостинице. Я приведу его, — уверенно сказал парень и, не вернув фотографию, побежал куда-то к Обводному каналу. — Это ошибка, не нужно!.. — крикнул было Михаил, но парень скрылся из виду. Москва бы развернулся и ушел, но убежавший унес с собой важную ему вещь, поэтому он решил немного подождать. — А что это за “Шура” такой? — спросил он у девушки, которая так никуда и не ушла. — Его здесь все знают, — улыбнулась она, доставая сигарету. — Отдыхает здесь по пятницам, иногда еще в субботу приходит. Сначала хмурый и задумчивый, — его потому, кажется, Думским и прозвали, — но после пары стаканчиков за любой движ. Его тут всегда любят и ждут. — Вот как, — вполуха слушал Михаил, думая уже о своем Саше. Интересно, как он отнесется к новости, что станет центром Северо-Запада? Это было настолько близко к званию столицы, насколько это теперь было возможно, поэтому Москва искренне надеялся, что он обрадуется. — Если белобрысый, как сказали, то это, наверное, все-таки, кто-то левый, не местный. Еще и не представился, и тебя ищет. Шур, хорош, пойдем обратно, мы вдвоем можем не справится, если начнет наезжать, — раздался откуда-то сзади незнакомый голос. Опять бандиты с их разборками. — Но нужно проверить, Митя. Вдруг нейтрализуем еще одного, в отчетах зазвездим снижением уровня преступности, — раздался хриплый, но очень знакомый голос в ответ первому, и Москва резко обернулся, встречая пьяный взгляд серых глаз. — Миша?.. — округлил глаза незнакомец, шокированно отходя на пару шагов. — Это… Ты? — растерянно поднял брови Московский. Перед ним в полутьме улицы стоял, на первый взгляд, совершенно незнакомый ему человек в фиолетовой кофте. На этом бы изучение его внешности и закончилось, если бы он не говорил Сашиным голосом. — Ну я, это… Пойду тогда. Вот твоя мобила, — сказал Шуре человек, названный Митей, и побежал обратно, на набережную. — Вот Ваша фотография. Мы тоже пойдем, — чувствуя напряжение, ретировались спасенные от таксиста парень с девушкой. Они остались стоять друг напротив друга одни. — Это что-то срочное? — спросил загадочный Шура, откидывая с глаз растрепанные волосы. — Или же так ты пришел извиниться за то, что не приезжал ко мне с апреля? Теперь, когда волосы непослушным каскадом не скрывали его лицо, стало понятно: да, перед ним его Саша. Да, в странной одежде, да, пошатывающийся и, возможно, пьяный, но это был он. — Что ты здесь делаешь? — задал вполне закономерный вопрос Москва. — Работаю в поле, — невозмутимо ответил Романов. — А мне стоит спросить, почему рядом с тобой лежит бездыханное тело жителя моего города, или лучше не вдаваться в подробности? — Это был не я, — тихо ответил Михаил, отходя от лежащего таксиста. — И он не в отключке, просто боится пошевелиться. Твое секретное имя, видимо, творит чудеса. Странно, что о нем знают обычные люди, но не знаю я, не находишь? — Что ж, раз живой, — пропустил вопрос мимо ушей Петербург, наклоняясь к бандиту и заглядывая ему в глаза. — Ты сейчас вызовешь себе скорую, если есть серьезная травма, потом пойдешь и скажешь Мите из клуба, на кого работаешь, и отойдешь от этих дел. То, как просто города могли повлиять на решения своих жителей, завораживало и пугало. Одно дело, если это Саша, оборачивающий преступников на сторону добра, а другое — если жаждущий власти и крови город, готовый предавать любые договоренности, захватывать страны Европы и разрушать, захватывать в блокаду другие горо… — Воспоминания замучали? — нейтрально спросил Александр, выводя Москву из задумчивости. Таксист, шатаясь, сел в свою машину и уехал, оставляя их. — Нет, я просто… — опустил взгляд Михаил, пытаясь справится с так невовремя накатившими на него эмоциями. Обычно такие мысли овладевали им по ночам, перед сном, когда усталое сознание не могло отвлечься на что-то еще. Сейчас это, видимо, происходило из-за того, как мало он спал в последнее время. Но страх того, что Саша мог пропасть, схлынул, уступив место воспоминаниям. Воспоминаниям о том, как в конце января 1943 Москва метался по этим улицам, молясь о том, чтобы Александр дожил. — Просто я волновался, что не могу тебя найти. Ты не отвечал на звонки и не приехал, поэтому я сорвался сюда, — тихо продолжил столица, не смотря на Романова. — До этого я всегда знал, где ты находишься, с того самого января, и поэтому сейчас я вспомнил это. Как пришел сюда, когда мы прорвали кольцо… Его монолог был прерван мягким объятьем. Саша всегда делал так в такие моменты — поэтому Москва так сильно любил засыпать рядом с ним. Но из-за работы и ситуации в целом он лишал себя этих спасительных объятий месяцами, и сейчас был как никогда благодарен Александру за то, что он не ругается за неожиданный приезд, и просто обнимает. — На самом деле, я приехал тебя порадовать. Станешь центром Северо-западного региона, моя маленькая столица, — произнес Михаил, гладя по его спине рукой. — Я что-то пропустил? Когда это ты стал таким щедрым на звания? — тихо хихикнул Романов, заставляя Москву улыбнуться. — Совещание. Я перенес его на сегодня, но ты, кажется, не получил сообщения. — Черт, прости меня, — выругался Саша. — Колпино забрал у меня телефон после конца рабочего дня, чтобы я не сидел, не грустил и не ждал, что ты приедешь, но… — А ты обычно так проводишь пятницы? — поднял брови Московский. — Да. Я очень скучаю по тебе. Они не спешили разрывать теплое объятье. Кажется, оно было нужно им обоим. — Останешься? — тихо говорит Петербург, не отрываясь. — На самом деле, я приехал только завезти тебе документы и найти тебя, поэтому… — замялся Михаил, чувствуя, что Саша выскальзывает из его рук. — Мне нужно срочно утвердить документ о том, какие города назна… — Понятно, — кивнул Романов. — Ты уже был у меня дома? Забрал квартальный отчет со стола? — Да, — кивнул Москва, подняв свой портфель. — Тогда твоя работа здесь закончена. Билетов обычно немного, но я позвоню в аэропорт и заставлю их приберечь один билет на ночной рейс, — сказал Александр, глядя куда-то вдаль, в направлении Московского вокзала. — Просто скажи там, что ты от Романова. — Ты — золото. Спасибо, Сашенька, — подошел к нему Михаил и обнял снова, пряча лицо на плече Петербурга. — Прости, что не остаюсь. — Я все понимаю, — сжал его сильнее Саша. Москве очень повезло, что на свете есть Александр Петрович Романов. Его Саша все понимал.