Тейватская похлёбка

      Будь речь едой, этот господин разговаривал бы мясом: плотно утрамбованные слова с грубыми волокнами-буквами вылетают из его рта, как из мясорубки, и они такие жёсткие, что почётный рыцарь ни шиша не понимает. Сидящий вдали от пирующей толпы Кэйа лишь блестит единственным глазом, синим, как полуночный нефрит, и в очередной раз склоняет голову — намёк, очень простой и очевидный: иди-ка ко мне, дружок, вижу усталость на лице.              Почётный рыцарь не с первой попытки скользит в сторону, обходя бочковидную фигуру аристократа, и направляется прочь от толпы. Вслед летят куски сырого мяса.              — Что, не удаётся переварить слова господина Дума? — лениво интересуется Кэйа, пододвигая стул. Почётный рыцарь благодарно улыбается и признаёт:              — Мой тейватский ещё не настолько хорош, чтобы понимать его речь.              — О, ничего страшного, вряд ли хоть кому-то в Мондштадте под силу говорить с ним больше минуты. А нашему почётному рыцарю удалось сделать это. Прими моё искреннее восхищении.              — Сладкие речи Кэйи... Что же задумал капитан кавалерии?              Кэйа смеётся на свой манер — такой смех что картина, закрывающая дырку в стене — и отпивает из бокала.              — Честное слово, ничего. Всего лишь праздную успех в Логове Ужаса Бури вместе с остальными. Ах, и теперь, конечно же, намереваюсь до конца вечера наслаждаться приятной компанией. Добротное вино и мой близкий друг — что может быть лучше?              — Всё-таки что-то задумал, — сухо говорит почётный рыцарь. Кэйа довольно кивает, вино в бокале отражает свет настенных ламп и его тонкую, как игла, улыбку — чисто Кэйева черта, непонятно какая: соблазнительная или угрожающая.              — Меня раскусили. Видишь ли, я хотел узнать побольше о тебе, а тут такой повод: праздник, все пьют, а по пьяни можно всякое сболтнуть... — Он задумчиво склоняет голову к плечу. — Но не ты. Если так подумать, тебе ещё рано, какая жалость. Тогда угостись этим; малое удовольствие, несравнимое с вином, но оно не позволит тебе остаться в стороне от наслаждающихся праздником людей.              Взяв стакан с яблочным соком, почётный рыцарь откидывается на спинку стула и выжидающе смотрит на Кэйю. Тот с совершенно капитанской невозмутимостью вскидывает брови: что?              — Тебе точно ничего такого не нужно?              — Какое неприкрытое недоверие, — с грустью вздыхает Кэйа. — Мне искренне жаль, что я использовал вас с Паймон для того, чтобы поймать похитителей сокровищ. Если я отныне и задумаю что-то, то непременно посвящу своих новых друзей в детали плана.              Прищурившись, почётный рыцарь неспеша отпивает сок. Лицо Кэйи проясняется, и он вновь тянется за бутылкой вина.              — Не слишком ли ты много пьёшь? Это седьмой.              — Приятно знать, что ты наблюдаешь за мной так же внимательно, как я за тобой, — мягко говорит Кэйа. Вино поднимается до самых краёв, как река после проливных дождей, и лишь тогда бутылка возвращается на место. — Это неотъемлемая часть дружбы — присутствие, участливость. Ты знаешь обо мне, я о тебе...              — Действительно что-то да знаю. Например то, что прямого ответа от тебя ждать бессмысленно...              — Ха-ха, очень проницательно, меньшего я и не ожидал. Неудивительно, что Мондштадт выстоял, у Ордена Бездны не было шансов против тебя. Как нет их и у меня. — Кэйа вновь поднимает бокал: — Пью за героя.              Понимая, что на нужную тропу разговор не вывести, почётный рыцарь расслабляется и блуждающим взглядом проходится по головам присутствующих, точно нож по маслу — уже знакомые лица и спины не вызывают вопросов. Джинн, Лиза, даже Эмбер — все ребята из Ордо Фавониус здесь. Краем глаза почётный рыцарь замечает и Венти: ни один другой бард не смог бы выпить столько вина и играть на лире так ловко, как он. Тем более стоя на одной ноге. И это единственное, что разряжает атмосферу — напыщенность городу свободы не к лицу.              Из всех участвующих в спасении Мондштадта от Двалина не хватает только Дилюка — вот уж кто точно не сунется в главное здание рыцарей Ордо Фавониус, — и его отсутствие на празднике как сгоревшая лампочка в люстре: света не даёт, но она по-прежнему на виду — вон, во все рты вливается вино знаменитой винокурни «Рассвет».              Кэйа смотрит в толпу так же отрешённо и даже на некоторое время забывает о бокале в руке. Кажется, будто он поймал эту мысль за хвост и теперь тянет на себя:              — Точнее говоря, я пью за всех героев.              Почётный рыцарь поворачивается к нему:              — Даже за мастера Дилюка?              — Почему бы мне не пить за него?              — Ваши отношения показались мне очень...              — Сложными? — вновь угадывает мысль Кэйа. — В мире много сложных вещей, но мы считаем их таковыми лишь оттого, что не понимаем их природы. А стоит её понять, как всё встаёт на свои места и перестаёт быть таким интересным — простое стечение непростых обстоятельств, например, может привести к смерти человека, а детективы будут искать убийцу, которого нет...              — Как туманно...              — О? Прошу прощения, просто размышления вслух. — Кэйа отворачивается от толпы и очень вовремя подливает в стакан яблочный сок. — Если у тебя на уме есть какие-то мысли, то не стесняйся озвучивать их мне. Я с удовольствием поддержу любую выбранную тобой тему.              — Ничего конкретного. — Почётный рыцарь смотрит на отражающийся на поверхности сока потолок, увешанный люстрами, и вновь вспоминает про Дилюка. Дилюка, сыгравшего не последнюю роль в спасении города. — Знаешь, я, наверное, пойду погуляю. Душновато тут.              Вечная улыбка Кэйи становится печальной, но он, кажется, всё понимает, потому что говорит:              — Он предпочитает редкостную гадость — виноградный сок. Кажется, я видел одну бутылку на нашей кухне: в дальнем ящике, сразу за мукой.              — Кэйа... спасибо. — Рука невольно тянется к чужой руке, но почётный рыцарь пресекает себя. — А как же ты? Справишься тут?               — С чем? — наигранно удивляется Кэйа. — Если ты про вино, то я изначально собирался разобраться с ним в одиночку.              Иначе и быть не могло. Чувствуя как колит спину, на выходе из зала почётный рыцарь оборачивается и ловит взгляд Кэйи. Капитан кавалерии в последний раз поднимает бокал за героев Мондштадта.