Звездопад плак, плак, плак, плак плачет космос

Увидев, как Дотторе направляет дуло пистолета на Итэра, Люмин, которая до этого успела освободится от веревок на своих руках, затаила дыхание. Для неё было уже ясно, что хочет сделать мужчина. В тот момент в голову девушки пришла безумная мысль… Когда курок был уже нажат, Люмин со всех ног побежала к брату, закрывая его своим телом от пули. В сердце застыла невыносимая боль и, рухнув на пол, близняшка ещё некоторое время не понимала, что именно произошло, ведь падение и звук выстрела поселили в ее ушах невероятной силы звон, а в глазах полнейшую расфокусировку. Поэтому она ещё долгое время не могла понять, кто же трясет ее за плечи в отчаянной надежде привести в чувство. — Итэр… — девушка скривилась от невыносимой боли, пытаясь осмотреть себя. Шевелится было невозможно, но она все равно увидела пятно на своей груди, которое растекалось по ткани все быстрее и быстрее, оставляя за собой лишь красный цвет и бурлящий запах крови. Пульсация в висках не утихала, буквально, мешала Люмин взять себя в руки и сказать хоть что-то своему брату. Протупив в одну точку, девушка обдумывала свой импульсивный поступок. Было ли ей жаль? Определенно нет. Жить после всех мучений, организованных Дотторе, не хотелось совсем. Близняшка чувствовала себя грязной, неправильной, и эти мысли преследовали ее все это время, не давая и минуты покоя. Да и после шквала унижений от самой себя жить совсем не хотелось, но на самоубийство ей бы точно не хватило смелости. Самопожертвование для самого дорогого человека — лучший выбор, который она могла сделать. Итэр был всю жизнь будто бы никому не нужен, и за это Люмин чувствовала свою вину, ведь ей доставалась всеобщая любовь окружающих, пока ее брат страдал. И хоть напоследок своей жизни близняшка хотела отблагодарить его за все. — Итэр, — в глазах потихоньку темнело, ведь обдумывания всей своей жизни заняли достаточно времени, — прости меня. Это были ее последние слова. Черная пелена захватила весь обзор, а после, вся эта тьма, вырвавшаяся наружу, поглотила Люмин. Теперь ее глаза закрылись навсегда. Итэр же в панике пытался откачать свою сестру все это время, судорожно вспоминая прогулянные пары в меде. Сердце билось с бешенным ритмом, хоть парень и не понимал ничего до конца. Не понимал, что сестра закрыла его от пули. Не понимал какое смертельное ранение девушке было нанесено. И, в конце концов, не понимал, что смерть уже ее настигла. Наверное, из-за всего этого непонимания ситуации близнец был скорее шокирован, чем убит горем от потери сестры. — Люмин, открой глаза! — прокричал Итэр, зажимая рану. До него дошло только тогда, когда кровь перестала пульсировать фонтаном из сердца. Время остановилось, всё вокруг потеряло значение, только труп сестры мельтешил перед глазами. И тогда парень зарыдал, да так, что все в радиусе нескольких километров слышали его отчаянный вопль. Прижав Люмин к себе, близнец плакал, вытирая кровавыми руками слезы. Всё не переставая, он повторял имя погибшей, пытаясь как-то вернуть её к жизни. Только Вина. Горькая вина захлестнула Итэра, вперемешку с горечью, скорбью и отчаянием. Если бы не я, она была бы жива… Жгучая истерика продолжалась бы ещё долгое время, если бы ее не закончил, прикоснувшись рукой к спине Итэра, раненный Сяо, который, почти полз из-за своего ранения. Парень аккуратно прошел тонкими кровавыми пальцами по позвоночнику близнеца, а после, без лишних слов обнял его позади. Сяо прекрасно понимал, что возлюбленному сейчас не до банальных сожалений, в данный момент ему нужна просто моральная поддержка. В теплых объятиях он немного притих, но через некоторое время вновь принялся рыдать. И в этот раз стало все ещё хуже. Парень, в буквальном, смысле сходил с ума. И об этом свидетельствовало не только его поведение, но и безумный внешний вид. Зрачки сузились до невозможности, а сами глаза были широко распахнуты, взгляд которых смотрел в душу, да так, что парад мурашек проходился под кожей. — Вы во всем виноваты! Вы убили ее… Я… — Итэр скрыл свои слезы и, положив голову на тело мертвой сестры, принялся пуще прежнего плакать. — Я убил ее… Не выдержав душевных страданий возлюбленного, Сяо решился на разговор с, хоть и невменяемым, но Итэром. Пододвинувшись к нему поближе, парень положил руки на плечи близнеца, но, не успев проронить и слова, был отвергнут жестоким и сильным толчком. — Мы все виновны в ее смерти, я ненавижу вас всех! — близнец отвернулся обратно к Люмин, продолжая ронять слезы на труп девушки, при этом еле слышно что-то приговаривая.

***

Прибывшие с опозданием медики, осмотрев всю картину происходящего, уже и не знали за что им браться. За сумасшедшего паренька или за труп девушки, а может всё-таки за раненого? Быстро разделившись, врачи принялись разбираться со всем. По итогу истеричному Итэру вкололи приличную дозы успокоительно, от которой он в последствие уснул на каталке в одной из машин скорой помощи, Сяо был успешно госпитализирован в одну из ближайших больниц, с Люмин же санитары скорой ничего не смогли сделать, ведь приехавшая толпа полицейских, следователей, и тому подобных попросили оставить труп для их патологоанатома.

***

Два дня для Итэра прошли мучительно быстро. Подготовка к похоронам, участие в следствии, которое до сих пор не было завершено, так ещё и поездки к Сяо в больницу для того, чтобы проведать — все это физически вымотало близнеца, не говоря о том, что морально он был полностью разбит смертью сестры. Парень все ещё винил себя за произошедшее, а собственная жизнь ему казалась ущербной и как будто украденной у погибшей. Но раскисать было не время, уже завтра пройдут похороны Люмин, к которым Итэр должен себя психически подготовить. Ведь, если все приготовления к прощальной церемонии были благополучно завершены, то что делать с накатившими чувствами и полным нежеланием видеть сестру в гробу, было не понятно. Уже сегодня Итэр должен подготовить все для поминок. Еды потребуется немало, так как точного количества гостей не было, бог знает, сколько у Люмин было знакомых и друзей, которые, наверняка, захотят помянуть девушку. Поэтому сейчас, зайдя в дом с оравой помощников, которые сами вызвались оказать поддержку в приготовлении блюд на завтра, Итэр включил свет в прихожей. Я не был тут всего несколько дней, а казалось, что прошла, как бы это банально не звучало, целая вечность. И правда, в прошедшие дни после трагических событий близнец не был дома ни разу. И это отнюдь не из-за того самого огромного количества дел, а из-за невыносимого чувства тоски, накрывающего парня каждый раз, когда он входил в родной дом. Конечно, все снова напоминало о погибшей сестре, ведь здесь они с ней выросли. Не то, что бы когда Люмин пропала, Итэр совсем не вспоминал о ней, как раз наоборот, эти чувства захватывали его целиком и полностью ещё тогда. Но сейчас… Сейчас они были другими, ведь если раньше в груди теплилась надежда того, что пропавшая родственница жива и вот-вот найдется, то теперь было ясно, что в двери этого дома Люмин не зайдет уже больше никогда. Решив не поддаваться плохим мыслям и воспоминаниям, Итэр обернулся на своих друзей, вызвавшихся на помощь. Здесь собрались все: Эмбер, которая хоть и не слишком близко знакома с Итэром, но все равно пришла; Кэйа, у которого тогда было невероятно много работы, но он смог выделить время; Тарталья, причины появления которого даже объяснять не придётся; Альбедо, который хоть и таил маленькую обиду на близнеца, но все же чувство жалости оказалось намного сильнее; Сяо, даже он смог прийти, (если можно это так назвать) потому что прекрасно понимал, что его поддержка очень важна для возлюбленного, поэтому, ради него даже подписал отказ от лечения после нескольких дней, проведенных в больнице. Так же к этой идиллии, по приглашению Чайльда, присоединился ещё и Мучча, который до того, как Итэр не озвучил причину, по которой все собрались, похоже, и вообще не знал, что нужно будет делать. — Проходите, — пессимистично поприветствовал гостей близнец, определив свою обувь на полку, таким образом призывая всех остальных сделать тоже самое.

***

Около полутора часов повара провели в безмолвной тишине, которую лишь изредка перебивали звуки ножа, бьющегося об разделочную доску во время нарезки овощей, или же ярко выраженное шипение сковороды. Всем ребятам было неудобно рядом друг с другом, ведь таким составом они собрались в первый раз, да ещё и по такой причине. Тем более, многим казалось, что веселью тут точно нет места. Но, похоже, Тарталья, которому до жути надоела нагнетающая обстановка, решительно настроился ее прервать. — Я так больше не могу, — положив недочищенную морковь на раковину, он сложил руки на груди, — давайте передохнем, а? Всего часок, — Аякс умоляюще оглядел всех, — все равно сейчас только девять вечера, мы успеем. — Ты устал морковку чистить что-ли? — Мучча повернулся к другу, кинув на него недовольный взгляд. Остальные же просто молча наблюдали за этой картиной. Лишь один Итэр тяжело вздохнул, примерно понимая, к чему все идёт. — У нас даже полуинвалид сидит и работает молча. — Скар показал в сторону Сяо, который, видимо, во время своей рутинной работы насколько глубоко о чем-то задумался, что даже немного вздрогнул от неожиданности, когда речь зашла о нем. — Мне вообще-то тоже тяжело. — уже более серьезно произнес Тарталья, снимая к чертям фартук. Но после того, как в ответ парень увидел лишь выражение Скараммучи в стиле: «Да неужели?», Аякс взорвался. — У меня умерла девушка, у Итэра сестра, а у других, находящихся здесь, ценная и хорошая подруга, и после всего этого находиться в такой обстановке невозможно. — Тарталья и вправду ужасно себя чувствовал из-за смерти Люмин, хоть и старался не показывать этого, и сейчас после таких слов от друга ему стало невероятно обидно. Альбедо и Эмбер принялись смирять Кэйю взглядом в стиле: «Сделай уже что-нибудь», и тогда полицейский спокойно встал между враждующих парней. — Спокойно, ребятки, думаю, никто из нас не против немного передохнуть, поэтому я согласен с рыженьким. — Тарталья, конечно, не был доволен тем, как его только что назвали, но, наверное, из-за того, что уже привык, пропустил все мимо ушей. — Итэр, — близнец, который порядком смутился и даже немного расстроился, из-за чего даже чувствовал себя виноватым, взглянул на вызвавшего его человека с некоторой благодарностью, — организуешь чай? Парень, спокойно кивнув, подошел к электрическому чайнику, пока Кэйа выпроводил всех на ту часть комнаты, где заканчивалась кухня и начиналась гостиная, и благополучно усадил на диван. — Я помогу. — впервые за долгое время заговорил Сяо, направляясь на помощь возлюбленному, но получив в ответ от него укоризненный взгляд, вернулся на свое место. — Понял. Когда горячий чай уже обосновался в чашках гостей, Тарталья снова решил прервать тишину. — Господин Кэйа, как продвигается дело? Сколько впаяют этому подонку? — Разве я могу распространятся о таком, как думаешь? — свою лёгкую ухмылку мужчина скрыл за чашкой, из которой глотал горячую жидкость. — Но… — уже собирался возразить Аякс, как его перебил Альбедо, толкающий Кэйю в бок. — Он так шутит, не обращай внимания. — на этом моменте Сяо с Итэром, которые сидели вместе отстраненно от всех, переглянулись между собой, и близнец точно был уверен, что они подумали об одном и том же. Когда они успели сблизится? — Дело пошло, как по маслу. Только этот… — Кэйа замолчал, обдумывая, как ему назвать Дотторе. — Подозреваемый ведёт себя слишком странно, сомневаюсь, вменяем ли он вообще. Но, надеюсь, в психушку его не отправят, таких подонков садить надо. Выяснилось, что он ещё с одной девчонкой что-то сделал. — все сидящие в комнате посмотрели на полицейского с откровенным вниманием. — С той, которую Итэр ко мне ещё приводил. Мона… — Что с ней? — включился в разговор близнец, подсаживаясь ближе к рассказчику. — А вот, кто знает? Наши ребята нашли ее в лесу, всю израненную, а что с ней стряслось, не ясно. Бедняжка настолько травмирована, что даже слова выдавить не может. Короче, одно я могу сказать точно, — он отхлебнул ещё чая, — если его посадят, то надолго, я вам это обещаю.

***

Стоя в черном костюме, Итэр не понимал, что происходит. Его мозг как будто отключился на очень продолжительное время и только сейчас решил начать функционировать. Оглядевшись вокруг, близнец печально вздохнул. Похоронная утварь разложенная вокруг, запах церковных свечей, тихий ропот похоронной музыки, а в самом центре злощастного заведения, где проводили в последний путь множество людей, стоял гроб, по уши усыпанный цветами. В гробу лежала Люмин. Девушка была все такая же красивая, как и при жизни, но её лицо было абсолютно безжизненно. Медовые глаза, озарявшие всех вокруг раннее, были наглухо закрыты, и так бледный цвет кожи был выражен ещё сильнее, золотистые локоны будто утратили свой былой блеск, а пухлые розовые губы скривились в безразличии и сверкали мелкими ранками. О наряде сестры Итэр позаботился лично, как и над всем ее внешним видом. В качестве одежды было выбрано любимое платье девушки, на которое она ещё при жизни ругалась из-за непрактичности и излишней официальности, из-за чего не было понятно, с чем и на какие мероприятия его надевать. Но сейчас оно пригодилось, как нельзя лучше. Даже несмотря на то, что находясь в «плену» Люмин сильно похудела, и платье пришлось перешивать, оно по итогу идеально на нее село. В нем же она выпускалась… Снова взгрустнув, Итэр сжал челюсть в попытке удержать накатившие эмоции. Несмотря на то что, сам не помня этого, он еле-еле попрощался с покойницей, тоска все ещё разрывала грудь, из-за чего становилось все хуже и хуже, но уже не так сильно, как в преддверии похорон и подготовки к ним. А люди все шли и шли. Бесконечный поток родственников и друзей был нескончаем, и каждый из них после прощания подходил к самым близким для Люмин людям. Итэру и Чайльду постоянно сыпались соболезнования. Каждый человек, пришедший в прощальный зал, выражал свою поддержку скорбящим по разному. Кто-то, видимо, не близко знакомый с парнями, просто кивал с угрюмым выражением лица. А вот уже более близкие люди не брезговали объятиями и рукопожатиями, многие даже говорили какие-то слова, в попытке выразить свою печаль и сожаление. Некоторые говорили искренне лишь из благих убеждений, так как прекрасно знали, что значит потерять близкого, другие же наоборот, будто из-под палки несли полную чушь, говоря, как они горюют, как им плохо и вообще покойная для них была «нечто большим, чем просто знакомая или подруга». Лишь два соболезнования Итэр принял для себя с полной серьезностью. Первым примером была тетя, которая сама не имела детей и всегда воспринимала близнецов, как своих собственных отпрысков, и поэтому, такой удар для нее был слишком большим. Ведь после пропажи Люмин женщина стала выглядеть озабоченной и печальной, а сейчас, уже после смерти, она явно была целиком и полностью разбита. Что уж говорить, если ее рыдания Итэру и Тарталье пришлось успокаивать очень долго. Вторым же оказался больной дедушка со стороны отца. Всю жизнь, будучи астматиком, на похоронах у него случился приступ из-за чего чуть не пришлось потихоньку организовывать вторые. Но после этого конфуза мужчина быстро взял себя в руки, одарив внука грустной улыбкой на своем морщинистом лице и сморщенной от старости рукой, которая была протянута в знак сочувствия. Во время этой бесконечной сансары близнецу вновь стало дурно. Возможно, на это повлияло полное отсутствие сна, ведь первую половину ночи он с ребятами подготавливал еду к поминкам, а вторую мучался от жуткой бессонницы. К тому же, последние несколько дней Итэра преследовали сбитый режим и невозможность уснуть без использования снотворных, которые позже почти перестали помогать. А может, плохое самочувствие было вызвано огромной гостью таблеток, которые он выпил перед мероприятием. Там было все: и антидепрессанты, и успокоительные, и какие-то ещё препараты, названия которых он и не помнит, да и в общем ему на них было как-то всё равно. Состояние друга тут же заметил Тарталья, ведь близнец немного покачивался. Было заметно, с каким трудом ему удается стоять на ногах. — С тобой все нормально? — тут же обеспокоенно спросил он потихоньку, кивнув в ответ очередному человеку. — Немного мутит, отпустит поди. Здесь ещё запах такой… ммм… специфичный?

***

Лёгкий ветерок пронизывал до глубины души, и даже пиджак из плотной ткани позволил Итэру поежится от холода. Под ногами тихо шуршала жёлтая листва, уже давно слетевшая с деревьев. Тучи потихоньку сгущались и, должно быть, готовились вот-вот вывалить на людей весь шквал зловещей непогоды. Подойдя к открытому гробу, около которого столпилась приличная толпа людей, принявшая решение поехать на кладбище, Итэр снова взглянул на сестру. Она все также безмолвно лежала, будто бы смотря в небо, но только с закрытыми глазами. Руки девушки были натуго связаны, в носу находилась вата. Как ответственный за похороны и, по совместительству, самый близкий родственник, Итэр, взяв руки ножницы, разрезал путы и вытащил все ненужное из носа. Сяо, помогающий в организации похорон, подошёл к близнецу, произнеся еле слышно: — Отходи, сейчас крышку будем закрывать. Осознав, что видит сестру в последний раз, он ещё раз оглядел её с ног до головы, а после отвернулся, уступая место мужчинам, которые должны были плотно забить гвоздями крышку гроба. По красным от холода щекам Итэра потекли обжигающе горячие слезы. В голове вертелась тысяча и одна мысль. Была бы она жива сейчас, если бы не закрыла меня? Почему она это сделала? Я могу считать себя убийцей? Где этот подонок Дайн? Что будет дальше?.. В потоке бесконечных размышлений Итэр снова совсем забылся, пока холодная рука внезапно не упала на его плечо. Сяо волновался о состоянии любимого, хотел поддержать его, как только мог, но объятиям сейчас было не место, как и пустым разговорам. Близнец обернулся на парня, стоящего позади, и, вытерев слезы перчаткой, которую держал в руках, быстро все понял и подошёл к уже вырытой могиле, куда люди вовсю кидали горсти земли, проговаривая что-то шёпотом. Повторив этот ритуал, Итэр вновь встал рядом, пока рабочие зарывали гроб, ставили крест. После этого, пришедшие сложили множество венков, которые почти закрыли не только могилу девушки, но и две находившиеся неподалеку. Вот они, родные Итэра. Мать с отчимом уже давно лежали здесь и вот, неожиданно, к ним присоединилась их дочь. Гости уже начали расходится по машинам, дабы отправится на следующий этап трагического мероприятия — на поминки. Близнец же не сдвинулся с места, продолжая сверлись взглядом могилу. — Идите, я… немного задержусь. — оправдался он за свое поведение перед друзьями. Чайльд и Сяо решили не докучать скорбящему по сестре брату и молча ушли, оставляя парня в гнетущем и сжирающим изнутри одиночестве. Итэр тут же упал на недавно вырытую могилу, продолжая свою уже безмолвную истерику, бушевавшую тихо в его груди ещё с начала похорон. Грудь усилено взмывалась вверх и вниз в попытках проглотить хоть капельку воздуха, ведь горькие и горячие слезы продолжали душить. И плевать близнец хотел на костюм, который весь испачкается в липкой могильной земле, на дождь, который будто прогонял парня прочь, угрожая все новыми и новыми раскатами грома, и на нескольких воронов, так и норовивших засунуть свой клюв в поминальные конфеты и печенья, лежавшие на памятниках уже давно умерших людей. Горе захватывало Итэра все сильнее. И пока его живое снаружи, но мертвое внутри тело продолжало биться в агонии страха и отчаяния, издали показалась высокая фигура, черты лица которой невозможно было разобрать, державшая в руках букет белых нежных лилий, ее любимых цветов…