Вероятности

      На следующее утро Гермиона проснулась от настойчивого аромата кофе, щекотавшего её ноздри. В ту же секунду все события вчерашнего вечера буквально обрушились на нее грудой булыжников, но девушка все-таки заставила себя открыть глаза и осторожно, боязливо огляделась.       Первым, что она увидела, была её волшебная палочка, лежавшая на тумбочке рядом с подносом с завтраком. Оставленная так неосмотрительно на столе вчера, сейчас она была так близко - только руку протяни, словно приглашая к действию, и Гермиона вцепилась в древко, как утопающий в спасательный круг. Знакомое тепло согрело пальцы и принесло хоть и шаткую, но уверенность. Сам же Малфой обнаружился в кресле у камина - неподвижный, словно статуя, с пустыми руками, нарочито открыто лежавшими на резных подлокотниках. Он не повел и бровью, когда она схватилась за палочку, лишь чуть резче обозначились углы челюсти - но пристального, пронзительного взгляда от девушки так и не отвел.       От этого взгляда вдоль позвоночника у Гермионы пробежал неприятный озноб, а руки задрожали. Её охватило дикое, почти неодолимое желание выпалить в него заклинанием и убежать, спрятаться, не оставаться в этой комнате и этом доме больше ни одной лишней минуты - но трезвый рассудок напомнил, что права на подобную роскошь она не имеет. Малфой по-прежнему был нужен ей. А значит, придется остаться.       В последнее мгновение вспомнив, что вчера так и уснула неодетой, Гермиона села в постели, повыше натягивая одеяло, и тут же заметила свежую рубашку, аккуратно сложенную у неё в ногах. -      Малфой, ты не мог бы… - робко попросила она, не зная, как с ним говорить теперь. -      Конечно, - он быстро встал и отошел к окну, повернувшись к ней спиной.       Тонкая черная ткань больше не казалась хоть сколько-нибудь надежной защитой – она еще слишком живо помнила, как снимала её сама, своими руками, но, одевшись, девушка все же почувствовала себя хоть немного, но спокойнее. И вздрогнула – не то от неожиданности, не то от страха – когда он заговорил, впрочем, все еще не оборачиваясь. -      Грейнджер, нам нужно поговорить о том, что произошло вчера. -      Нет, не нужно, - отказалась она. О чем тут было говорить? Все и без того было предельно ясно. -      Я почти изнасиловал тебя, - он все-таки повернулся и посмотрел на неё, мгновенно подобравшуюся в комочек, своими холодными, как лед, глазами. - А если отбросить в сторону незначительные детали, то без “почти”. И что, мы будем отводить глаза и делать вид, что ничего не было? -      Малфой, - вздохнула Гермиона, - я не хочу об этом вспоминать и, тем более, говорить. Но если ты настаиваешь… - она бросила на него осторожный взгляд и, получив ответный кивок, продолжила, но заговорила совсем не о том, чего он ждал. - Понимаешь, тогда, в Хогвартсе, все это начиналось, как захватывающая игра. Поиск разгадок, приключения, опасности – о подобном можно было читать в книгах, но когда ты сама становишься частью чего-то такого… Мне трудно это объяснить тебе, который всю жизнь прожил среди волшебников и никогда не поймет, что значит вдруг очутиться в совершенно новом мире. Я будто в сказку попала – настоящую, с троллями, трехголовыми псами, злыми волшебниками и спрятанными сокровищами. И, конечно же, в таких сказках добро всегда побеждает – как же иначе?..       Она не смотрела на него, а Драко не счел нужным перебивать, хотя при желании он мог бы кое-что ответить – ведь и сам полтора года назад попал в совсем новый для него мир, поразивший его воображение. Её мир. Мир магглов. -      И все это было, конечно, временами пугающе и опасно, но для нас казалось просто приключениями – ведь это же сказка, а в них всегда все заканчивается хорошо. А потом начали умирать люди, - Гермиона помолчала, задумавшись. - Первым был Седрик. Но нас там не было, все видел только Гарри, а для меня смерть так и осталась чем-то далеким, что, если и может произойти – то не со мной, конечно же. Потом погиб Сириус. Я видела его смерть своими глазами, и на этот раз она подобралась куда ближе, почти дохнув мне в лицо – но и тогда я еще не поняла, как все обстоит на самом деле. А потом люди начали умирать каждый день. В газетах, среди знакомых, родителей учеников… потом Дамблдор… - она сглотнула, пытаясь унять дрожь в голосе. - И я поняла, что все это вовсе не сказка. Это мир со своими законами, такой же жестокий, как мой. Я могла уйти обратно – просто раствориться среди шести миллиардов людей вместе с моими родителями-магглами. Навряд ли кто-то стал бы меня искать, да и не нашли бы. А могла остаться. И я выбрала, Малфой. Еще тогда. Я стерла память о себе своим родителям и внушила им мысль переехать. С тех пор они живут далеко-далеко отсюда и понятия не имеют, что у них есть дочь. А я осталась рядом с Гарри – без семьи, без дома, без особой надежды на то, чтобы выжить. Но так было правильно, и я выбрала. И заплатила за свой выбор, и продолжаю платить каждый день.       Гермиона вновь просмотрела на парня, который, не выдержав её взгляда, опустил глаза в пол. -      Тебе, наверное, казалось со стороны, что на правильной стороне быть легко и просто. Что бы ни случилось, ты хотя бы знаешь, что прав и поступаешь хорошо. Но у каждого выбора есть своя цена, и мы тоже её платим. Гарри рос сиротой, и сам должен был умереть. Я стала сиротой по собственному выбору. Думаешь, кто-то из нас этого хотел?.. Считаешь, мы понеслись на амбразуры с радостью, захлебываясь радугой от счастья, что можем умереть, сражаясь за правое дело? - она горько усмехнулась. - Ничего подобного. Ни для кого из нас этот выбор не был легким. Но мы его сделали. И я никогда не стала бы требовать от других того, на что не пошла бы сама. Я понимаю тебя, Малфой. Я понимаю, как тебе сейчас больно и тяжело делать выбор между тем, что правильно и тем, что просто. Я скажу тебе то, чего никогда и никому не говорила: я пошла на это только из-за Гарри и Рона. Только потому, что мои самые близкие, единственные друзья шли на эту войну, зная, что могут в любой момент умереть. Никакие соображения о высшем благе, чужих жизнях, правильности, совести... Все это отлично звучит, но ни черта не работает, пока беда не коснется лично тебя. Пока не заберет у тебя кого-то или не подведет к той грани, когда терять уже нечего, до полного отчаяния, безразличия к тому, что станет с тобой и твоей жизнью. Вот тогда ты понимаешь, что откладывать уже невозможно - и выбираешь. Не себя, потому что на себя уже плевать. Выбираешь других. Я выбрала тогда не Орден Феникса, не Дамблдора и не уязвимых и беззащитных. Проще бороться за кого-то конкретного, чем за абстрактный мир во всем мире. Я выбрала Гарри и Рона - и это было правильно. Так было нужно. И сейчас я тоже выбираю их - ведь больше у меня никого и нет... Тебе трудно, потому что сейчас у тебя вроде как есть варианты. Ты можешь уехать подальше и увезти родителей, и, может, вам повезет выжить. А можешь остаться и попробовать помочь сотням, тысячам людей - которых ты не знаешь, чужих тебе, незнакомых, далеких. Многие из которых к тому же тебя ненавидят, и наверняка будут ненавидеть и дальше, даже если ты спасешь их никчемные шкуры, рискуя собой и своими близкими. Это чертовски сложный выбор, и я понимаю, почему ты готов даже напиться до беспамятства, лишь бы его не делать. Способы у тебя, конечно, те еще, но… Ты вчера сорвался – и я понимаю причины, и не виню тебя. Я и сама была не права, когда накричала на тебя. Только надеюсь, что впредь ты будешь лучше справляться со своими эмоциями и не станешь вымещать их на мне. -      Не стану, - совсем понурился Малфой, окончательно разбитый её прощением. Лучше бы она злилась, ненавидела его, заколдовала бы или даже превратила в хорька – так ему было бы намного легче. Но Грейнджер не стала облегчать ему муки раскаяния, оставив сжигать самого себя на костре вины самостоятельно. - Почему ты не сказала мне всего этого вчера? Почему не попыталась остановить?.. -      Ты бы не стал слушать, - покачала головой она. - Ты был так зол, что отверг бы все, что бы я ни сказала. Было бы только хуже. Или я неправа?.. -      Я не знаю, - тихо, сдавленно ответил парень. -      Ты говорил, что я ничего о тебе не знаю, - помолчав, добавила Гермиона. - Но ведь и ты не знаешь ничего обо мне. Поэтому, раз уж нам нужно работать вместе… давай хотя бы попробуем уважать друг друга. -      И ты можешь меня уважать после того, что я сделал? - горько усмехнулся Драко, но во взгляде его, устремленном на ведьму, все же вспыхнул огонек безумной надежды. -      Ты не сделал, - покачала головой Гермиона. - Мог, но остановился. И не позволил мне… -      Не надо, - попросил её Драко, умоляюще подняв руку. -      Ладно, - покладисто согласилась она. - Если мы все выяснили, тогда позавтракаем? -      Я принес только для тебя, - пожал плечами Малфой. - Ешь, я не голоден. -      Хоть кофе-то выпьешь? - лукаво улыбнувшись, спросила Гермиона. -      Здесь одна чашка, - заметил парень, но уголок его губ предательски пополз вверх. -      Я поделюсь, - предложила она, протягивая чашку ему, словно дикому зверю, которого надеялась приручить, если даст напиться из своих рук. -      Нет, Грейнджер, - покачал головой Малфой, не доверяя скорее себе, чем ей – от неё сейчас он, не поморщившись, принял бы даже яд.       На некоторое время установилось неловкое молчание. Драко раздумывал о том, что ему рассказала гриффиндорка – и пытался осознать услышанное. Все это время он существовал как будто в пузыре своей обиды и обломков несбывшихся ожиданий. С самого первого курса, когда Поттер стал самым юным ловцом сборной факультета, когда у него появилась метла вопреки школьным правилам, когда им сошла с рук контрабанда дракона, он привык считать, что Мальчик-со-шрамом родился с золотой ложкой во рту. Ему все давалось как будто легко и играючи, без видимых усилий – и с каждым годом Малфой завидовал ему все больше, считая, что эта троица бессовестно отбирает то, что по праву должно было принадлежать ему: славу, известность, первенство в спорте и учебе. Он не вспоминал о том, что свой шрам гриффиндорец обрел, потеряв родителей. Не желал замечать, что Грейнджер ради своих успехов почти жила безвылазно в библиотеке. Тогда, когда он плакал в одиночестве в туалете Плаксы Миртл и отчаянно жалел себя, не понимая, как он, подросток, может убить величайшего светлого мага столетия, он ни разу не вспомнил о том, что Поттер находится в зеркальной ситуации – и принимает её как должное, не жалея себя и не размазывая сопли. Вчера он был так зол на него, на неё, на всех этих чертовых героев, которым повезло быть вылепленными из другого теста, для которых совершать подвиги и рисковать всем было так просто, так естественно, что ни на мгновение не допустил и мысли о том, что все может быть иначе – и они могли быть такими же, как он. Они тоже могли бояться, могли не желать всего этого, могли мечтать о том, чтобы кто-нибудь вырвал эту ношу из их рук и забрал себе – вот только никого не было. И они стали героями не потому, что такими родились – а только лишь оттого, что их вынудили, поставив перед невозможным выбором. Таким же, перед каким стоял сейчас он. И с чего он взял, что им в решающий момент было легче? Проще? Что они не знают ни страха, ни боли, ни сомнений?..       Из раздумий его вырвал нерешительный голос все той же Грейнджер, которая, видимо, это время провела так же, как он – в размышлениях. -      Малфой, вчера было еще кое-что…       Драко мгновенно понял, что она имеет в виду. Ну конечно же, после всего этого кошмара он еще и набросился на неё с поцелуями, чертов придурок… -      Я был пьян, - быстро ответил он так, как будто это все объясняло. -      И ты не помнишь?.. - иронично спросила она, подняв бровь. -      Лучше бы не помнил, - обреченно выдохнул Малфой. - Что ты хочешь от меня услышать? Что я, оказывается, в пьяном виде становлюсь полным ублюдком и мне нельзя пить? Я осознал, честное слово… -      Зачем ты это сделал? - настойчиво спросила Гермиона. -      Черт, Грейнджер, - взмолился он, - мы же вроде уже выяснили… -      Не то, - помотала головой эта невыносимая особа. - То, что было потом. -      Я просто был пьян, - отрезал парень, и резко свернул беседу в другое русло: - Так ты что-то нашла? У тебя появился план? -      Я не могла ничего выяснить, пока ты не принял решение, - огрызнулась Гермиона. - Эта вероятность не существует без тебя, а пока ты колеблешься, и она расплывается. Но все же у меня появилась одна идея, и, чтобы её проверить, нам нужно кое с кем встретиться. -      С кем? - нахмурился Малфой. Расхаживать по улицам под ручку с разыскиваемой гриффиндоркой выглядело сущим безумием, да и звать гостей в мэнор он имел мало желания. -      Увидишь, - загадочно пообещала она. - Но надо торопиться, нам нужно поскорее попасть в Лондон. -      И как ты планируешь это сделать?.. - выгнул бровь парень. -      Ты меня проведешь, - дернула плечиком Гермиона, как будто в этом не было ничего особенного, и через мгновение скрылась за дверью ванной, оставив блондина в полном недоумении.       Она вышла оттуда через полчаса, полностью одетая в те вещи, что он принес для неё, с собранными в низкий пучок волосами, в качестве заколки использовав собственную палочку.       Малфой к тому времени тоже сменил свои пижонские тряпки на маггловские джинсы и футболку – если она упомянула Лондон, то вряд ли волшебный, где её ищет каждая собака, и послушно сидел, как хороший мальчик, в ожидании дальнейших указаний.       Гермиона вытащила из своей маленькой вечерней сумочки объемистый серебристый сверток, развернула его, набросила на себя и… исчезла. -      Все, я готова, - раздался из пустоты её чуть насмешливый голос. - Ступай вперед так, как будто идешь один. Выйдем за границы мэнора и трансгрессируем.