THE KEY TO (HARM)ONY (Ключ к гармонии)

Ей снится, как она катается с Джагхедом по мокрой, осыпающейся грязи сада. — Слишком много слоев, — жалуется она, стягивая одежду, пока не оказывается голой и грязной, Джагхеду удается лишь стянуть с себя рубашку, прежде чем они задрожат и упадут в беспорядок, молния его брюк сильно прижимается к ее центру. — Мне нравится чувствовать тебя обнаженной.- Его голос грохочет, когда он прижимает ее к себе. Грязь слишком мокрая, чтобы треснуть. Скользкая. Смазывающая. — Подумай обо всем, что мы можем здесь похоронить.- Он ухмыляется, его слова горячи и ползут ей в ухо. Она стонет. Нуждаясь, она трется об него, обхватывая руками и ногами все, до чего может дотронуться, но штаны не поддаются. Давление и жар, она скользит. Грязь холодит ее кожу, и трение продолжает согревать ее. — Ты просто ангел. — Джагхед прижимает к ее шее влажные, покалывающие поцелуи, достаточно острые, чтобы вызвать стоны. Бетти откидывается назад, раскинув руки и ноги, как морская звезда. Ее отпечаток погружается в грязь, когда Джагхед толкается в ее сердцевину. Она делала снежных ангелов вместе с Полли и Чарльзом. Лежа в грязи и трахаясь, пока ее тело не скручивается, она чувствует себя намного лучше. Когда она просыпается, то слышит, как мать опорожняет содержимое ее желудка. Джагхед вскакивает одновременно с ней, его пальцы свободно касаются ее. Он прижимает палец к губам, настороженный и серьезный. Конечно, она ничего не говорит. Бетти чувствует себя слегка липкой, когда садится, и лишь наполовину помнит, как прижимала полотенце к груди. Джагхед тихо крадется через комнату, выглядывая наружу. Глядя, как он крадется с той же гибкой грацией кошки, ей хочется снова лечь на спину и потрогать себя, или наклониться вперед и смотреть на него, затаив дыхание. В туалете смывается вода — быстрое и настойчивое напоминание о том, что Элис, возможно, уже прошла или скоро пройдет мимо своей комнаты. Холодок скручивается в ее животе где-то вместе с трепетом. Ее мать, возможно, даже не видела их. Кроме того, даже если бы она это сделала, что бы она тогда сделала? Они не родственники. Они оба совершеннолетние. но ее мать может возбудить неприятности в семье за гораздо меньшее … Джагхед встречает взгляд Бетти с другого конца комнаты, и она как будто слышит его мысли. Я позабочусь об этом. Она едва заметно качает головой. Нет, это я. На мгновение ей показалось, что он хочет с ней поспорить. В ванной работает кран. Это его последний шанс спастись под прикрытием воды. Вперед. Тоска ясно проступает на его лице, но потом он исчезает. Просыпаться с ним, лежащим напротив нее, было приятно. Так сбалансированно и утешительно. Сделав глубокий вдох, Бетти свесила ноги с кровати и поспешила к шкафу. Полотенце все еще немного влажное от сна, поэтому девушка бросает его в пользу белого платья без рукавов с узкими бретельками, которое ее мать настояла на том, чтобы купить, как только она поступит в среднюю школу, но она не надевала его, кроме одного раза на день рождения Полли. Он облегает ее талию и спускается до середины бедра. Материал достаточно плотный, чтобы не быть прозрачным, но это так белый, так что если свет попадет точно в цель… Распушив волосы, Бетти снова смотрит в зеркало, чтобы проверить, не изменилась ли она за ночь. Кроме обморока …. покраснев от волнения, что ее разбудили, блондинка выглядит немного более привлекательной, более живой. Волосы унее немного взъерошены после сна, поэтому она проводит по ним пальцами, позволяя прохладным прядям щекотать плечи и спину. В последнюю минуту Бетти решает натянуть на себя то, что можно было бы назвать красивыми трусами, и свой талисман-ожерелье. Она чувствует себя красивой, как никогда. Дикий. Натуральные. Девический. Тщательно подобранный конский хвост и подобранные по цвету наряды все еще в глубине ее сознания, но сегодня кажется, что это может быть ее настоящий день рождения. Перерождение. С глубоким, освежающим вздохом Бетти выходит. Дом кажется полным солнечного света, идеальной температуры. Комната Чарльза-Джагхеда-закрыта. Безопасно. Она вприпрыжку бежит вниз, напевая себе под нос, пока готовит завтрак. Обычно это сильная сторона Джагхеда, но ему все еще нужно переодеться со вчерашнего вечера. Яичница-болтунья пойдет на пользу желудку ее матери. К тому времени, как Элис, пошатываясь, спускается по лестнице, Бетти уже успела приготовить завтрак. — Элизабет? — Ее мать щурится, все еще ошеломленная, подозрительная. — Почему ты встала так рано? — Я обещала Полли, что помогу ей привести себя в порядок после вчерашнего вечера. Не то чтобы она помнила или хотя бы бодрствовала. — Ах да, вечеринка у Полли! — Немного оживившись, Элис проводит пальцами по волосам и опирается на стойку. — Расскажи мне все прошло? Кого ты видела? Что же вы делала? Борясь с инстинктивным желанием поморщиться при этом вопросе, Бетти взбивает волосы и перчит яйца для матери. — Друзья Джейсона, несколько одноклассников. — Элис усмехается, закатывая глаза при упоминании о рыжем, который встречается с ее дочерью. Однако, если Джейсон сделает предложение, Элис, вероятно, будет рада иметь зятя с империей кленового сиропа. — Ну и что? Там что, пили? Наркотики? Бетти нерешительно кладет яйца на тарелку и смотрит на столовое серебро, гадая, не придется ли ей воспользоваться ножом, а пока она достает вилку и аккуратно кладет ее рядом с маминой тарелкой. Элис разрезает ее на кусочки завтрак в маленькие удобоваримые кусочки, покачивая бедрами, чтобы сделать стул более удобным и оценить способность своего младшего ребенка обслуживать. — Это была обычная вечеринка. — Откуда ты знаешь? — Проницательный взгляд Алисы заставляет Бетти отвести глаза и пожать плечами. — Это платье… Я никогда раньше не видела, чтобы ты его надела. Выглядит неплохо. — Спасибо. — Ты встретила мальчика прошлой ночью? — Разделяя оставшиеся яйца и раскладывая их на тарелке, Элис посасывает столовое серебро, внимательно разглядывая Бетти. Лопатка царапается, замерзает. Бетти хмурится, подыскивая законную причину быть яркой, которая удовлетворила бы ее мать. — Я… Три тяжелых удара спасают ее от ответа. — Вы кого-то ждете? — Элис смотрит недоверчиво. — Нет. — Джагхед? — Н-нет.- Бетти хмурится, потому что не может в это поверить или представить… — Ну, так иди и открой дверь. Я в халате, ради всего святого, — шипит она, натягивая ткань вокруг своего тела, как ножны. Как будто ее тело движется наружу, к двери. Яйца задерживаются в глубине ее сознания, когда она задается вопросом, останутся ли они достаточно теплыми, чтобы поесть, или она должна приготовить новый омлет для Джагхеда, когда он спустится. Паника начинает ползти вверх по ее легким. В последний раз, когда она открыла дверь в свой день рождения, ей сказали, что ее брат умер. Она больше не вынесет ничего подобного. Не сегодня. Не сейчас. Когда дверь распахивается, ее сердце проваливается в желудок. Бежевый кружокШерифской шляпы Тома Келлера приветствует ее, как гигантское тусклое солнце, заслоняющее все остальные лучи, а затем, когда он наклоняет ее, превращается в крошечную гору в профиль. — Бетти? Не возражаете, если я скажу вам пару слов? — Конечно, нет. Пожалуйста, входите, — говорит она, и ее улыбка становится ослепительной. — Спасибо. Купер хочет, чтобы ее вырвало прямо на его ботинки. Позади нее, на балконе, крадется тень, похожая на ангела-хранителя. Они сворачивают обратно в комнату с пианино. Мать стоит на кухне и прислушивается. Джагхед вполне мог иметь наготове бейсбольную биту Чарльза. Кожаный ремень. Подтяжки. Бетти разглаживает платье, надеясь, что Том Келлер помнит ее девочкой, играющей на пианино. Вежливая… милая. Не та девушка, которая мечтает о том, как брат ее брата натягивает подтяжки, чтобы задушить местных стражей порядка. Она ничего не имеет против Шерифа Келлера, но ей будет спокойнее, если он уедет. — Могу я принести вам стакан воды? Может быть, лимонад? — Сжимать нарезанные фрукты и смотреть, как капает кислый сок, было бы таким облегчением. — Нет, спасибо. — Подтягивая брюки на коленях, Шериф Келлер усаживается в одно из самых чистых кресел. — Насколько я понимаю, вчера вечером вы были в «Пембруке». Ее взгляд скользит мимо растрепанных светлых волос матери в дверях кухни на лестницу, но Джагхеда не видно. Возможно, это и к лучшему. — Была, да.- Она аккуратно складывает руки на коленях. — И пока вы там были, вы случайно не общались с Ником Сент-Клером? — Для него это рутина, думает она. У него даже нет ручки и бумаги. — Да. Мы танцевали под пару песен. В дверях кухни появляется подпрыгивающая блондинка, и Бетти приходится вонзить ногти в костяшки пальцев, чтобы отвлечься от шипения на мать и перестать копаться в поисках сюжета. Наклонившись вперед на коленях, Шериф Келлер щурится на нее, как будто рассматривает картину. — А потом? — Ну, не хочу показаться неделикатной, но он сделал мне предложение. — Неловко хихикая, Бетти заправляет волосы за ухо. — А что было дальше? — Клинический шаг за шагом почти заставляет ее улыбаться. Аккуратно сложив руки на коленях, Бетти прагматично подходит к разговору. — Ну что ж, Шериф Келлер, я должна… спросить… это имеет отношение к делу или вам просто интересно, что происходило на вечеринке? Я спрашиваю только потому, — она оглядывается через плечо, понижает голос и наклоняется к шерифу Келлеру, заставляя его сделать то же самое, — что после Чарльза моя мать стала более чувствительной. Келлер с усталым вздохом кивает, снимая шляпу, словно в знак уважения к погибшему брату. — Я понимаю. Я постараюсь быть как можно деликатнее… Мистер Сент Клер был вовлечен в инцидент прошлой ночью. Вы были последним человеком, который проводил с ним сколько-нибудь значительное время перед его отъездом. Любая информация, которую вы можете дать о его местонахождении или психическом состоянии, будет очень полезна нам. — О, — говорит она, изображая удивленное согласие. — В таком случае, если позволите быть откровенным, — кивает Келлер. — Ник предлагал мне больше физических действий, чем танцев, некоторые из них, казалось, были… вкакой-то степени продвинутые… — Бетти затихает, слыша шипение матери, а взгляд шерифа Келлера говорит ей, что он тоже это заметил. — Поскольку я не склонна участвовать в подобных мероприятиях, мы расстались. К его чести, — Он был …расстроен? — Снова задает вопрос Келлер, выглядя так, как будто он может справиться с потенциальной неловкостью этого разговора с деликатностью. — Он был недоволен, но у меня такое чувство, что Ник… — она робко отводит взгляд в сторону. — Продолжайте, — настаивает Шериф Келлер, подавшись вперед в кресле. — Ну, ты обещаешь, что это не для протокола? — Келлер уклончиво пожимает плечами, и Бетти все равно продолжает: — Возможно, он был не в самом логичном состоянии духа. Ник ясно дал понять, что он и его друзья занимаются рекреационными наркотиками. Их экстремальный образ жизни часто вступает в противоречие с моим, несколько более прагматичным. — Значит, он не… не намекал вам, что у него депрессия? — Нет. — Но он мог быть под кайфом? — Возможно, он был немного более озорным и расслабленным, чем обычно. В какие бы неприятности он ни попал, я надеюсь, что Ник поправится. Но ты же не… — она притворяется встревоженной, наклоняясь вперед. — Ты ведь не скажешь ему, что я тебе сказала, правда? — Нет, мэм. Ваши показания будут храниться в тайне. — Неловко откашлявшись, Шериф Келлер дергает себя за воротник. Так забавно, что теперь, когда она взрослая, так сказать, расцвела, ее называют не мисс, а мэм. Она не уверена, что он назвал бы ее «мэм» до вчерашнего вечера. — Спасибо. Я могу вам еще чем-нибудь помочь? — Нет, мэм. Все хорошо.- Он стоит, держа шляпу в руке. — Итак, вы танцевали, он возбудился, вы отвергли его и расстались. — Да, сэр. — Девушка выпрямляется, чувствуя себя равной ему во всем. Если только Сент-Клерам удастся скрыть это в газетах, я уверен, что вы не скоро услышите об этом инциденте, а до тех пор я больше ничего не могу сказать. Надеюсь, вы понимаете. Всего хорошего, Бетти.- Он приподнимает шляпу, уже проходя мимо. — Спасибо, и вам тоже, Шериф Келлер. Провожая его, она мельком замечает, как Джагхед с убийственным намерением тащит с кухонного стола бутылку с шампанским Элис. На его вопросительный, почти незаметный наклон головы она отвечает ему заговорщической улыбкой. С ними все в порядке. — Передавай привет своей семье, — говорит шериф. — Конечно, передайте Кевину привет.- Сын шерифа был безответно влюблен в Чарлза еще со времен школы, из-за чего пытался скрываться от Бетти с тех пор, как они учились в одном классе, но тем не менее они до сих пор хорошие друзья и иногда обедают вместе. Как раз когда она собирается испустить вздох облегчения, Келлер колеблется, оглядываясь на семью. - Вы не… ты ничего не услышала от Мисс Гранди, не так ли? — Бетти моргает как олень в свете фар. — Нет. С той самой ночи, когда похоронили Чарльза. Она приходила, чтобы утешить мою мать… Лицо, частично скрытое мимозой, Элис подозрительно всматривается в коридор. Она кажется такой далекой прочь. — Джагхед, налей мне еще? — слышится голос женщины. — Я с удовольствием принесу тебе еще апельсинового сока.- В его тоне звучит мягкий намек. — Разве я прошу апельсиновый сок? Я достаточно мудра, чтобы знать, чего хочу.- Она откидывает голову назад, чтобы убрать волосы с лица, и смотрит на него с холодным вызовом. — Так отдай его бутылку. Бросив извиняющийся взгляд на Бетти и Келлера, Джагхед наливает ей в бокал немного шампанского. Бетти не уверена, его разочарование показное или нет. — Наверное, смерть Чарльза тяжело сказалась на вас всех. Мне жаль, что приходится добавлять к этому, но… — вздыхает Келлер, надевая очки, ее отражение было длинным и искаженным. — Гранди пропала. Она упоминала что-нибудь о том, что ее бывший муж возвращается в город? — Нет. — Дайте нам знать, если что-нибудь услышите от нее, и если ты увидишь ее… — Он замолкает, явно испытывая неловкость. Выражение лица Бетти сияет в ярком свете его авиаторов. — Держись от нее подальше. Мне нужно, чтобы ты позвонила мне… немедленно. — Благодарю вас, Шериф Келлер. Щебечут птицы и поют цикады, когда шериф возвращается к машине, тяжело ступая по земле. Она все еще немного ошеломлена, когда возвращается в дом. Бывший муж. Держись от нее подальше. Она задается вопросом, что за маленький дьявол живет внутри Джеральдины. — Он хищник, — сказала как-то Мисс Гранди о Джагхеде. Глядя на него сейчас, Бетти не уверена, согласна ли она с ней. — Что, черт возьми, это было? — Хрусталь Элис со стуком падает на прилавок. — Что-то насчет Сент-Клер и прикрытия? — Мама… Джагхед оставляет бутылку шампанского, чтобы полностью повернуться к Бетти, когда она входит в комнату. — А что это было за замечание Келлера насчет моего недомогания? — Глядя вниз, Бетти чувствует, как ее уши начинают нагреваться. Джагхед продолжает пялиться. Его руки скрючены, тело сгорблено, как будто он хочет защитить ее, как человеческий зонтик. — Если бы я хотела, чтобы Келлер знал, что я не могупринимать гостей, я бы позволила ему сидеть на крыльце. — Опустошив свой стакан, Элис с грохотом ставит его обратно. — Полагаю, мне придется самой разобраться с этой историей, прежде чем Сент-Клеры попытаются откупитьсяот полиции. Есть кое-что, что они не могут купить, и это Реестр. Ну же, Джагхед.! — Я бы хотел остаться с Бетти. Выпрямившись, слегка икнув, Элис переводит взгляд с одного на другого. — Я думал, ты любишь истории.- Джагхед моргает на нее, не колеблясь. — Черт… неблагодарные дети, — ворчит она, держась одной рукой за стену, чтобы не упасть. Несмотря на то, что есть место, чтобы пройти, она сильно сталкивается с плечом Бетти. Это не обязательно шокирует, но Бетти все еще задыхается, касаясь точки соприкосновения. Ничего особенного. Она чувствовала… ничего. Онемение. Ее мать больше не может причинить ей боль. Никто не может. Джагхед пыхтит, как вкопанный, его руки сгибаются. — Дааа…. — Несколько секунд пробыв в причудливом изумлении момента, Джагхед шагает вперед, и она не знает, как это сделать, но Бетти знает, что должна отвлечь его от цели. — Гранди.- Это имя останавливает его. — Келлер сказал, что у нее был бывший муж. Велел мне держаться от нее подальше. Видимо, они открыли какой-то секрет.- Голубизна его глаз кажется отягощенной ее зеленью. — Нам нужно мороженое. А все остальное — нет. — Правильно… Они нам не нужны, — бормочет он, наклоняясь ближе. Занавески колышутся от дуновения ветерка, и он чувствует себя так близко, что она почти чувствует его вкус, как чувствует дождь на траве. — Я позабочусь об этом. Резкий стук каблуков по лестнице раскачивает их в разные стороны. Бетти оглядывается через плечо на мать, в то время как Джагхед становится более заметным, широким, когда они смотрят на Элис сверху вниз. Ее помада ярче, чем должна быть, волосы небрежно причесаны, но она снова в юбочных костюмах и многослойных украшениях, готовая взяться за дело — историю. Подводка для глаз заострена, взгляд прищурен и она поджимает губы. — Не ждите меня. Они наблюдают за ней, пока не закрывается дверь и не заводится машина. — Я вернусь, — тихо говорит Джагхед, его подтяжки задевают ее юбку, ее бедро. Материал скользит по ней. Ей нужно что-то держать, чтобы ухватиться за ключ. Ключ. Лопата скребет по деревянному полу, прежде чем Джагхед поднимает ее и перекидывает через плечо, направляясь в сад. У Бетти есть своя задача. Она бродит по дому, улыбаясь Джагхеду, который копает и машет ей, когда она стоит у окна на втором этаже у лестницы. Так странно и удивительно думать, что они сделаны из одной и той же глины. Напевая себе под нос, Бетти идет в комнату матери. Она осматривает туалетный столик, различные коробки в поисках замка… короны. Есть фотография, на которой ее мать и отец были коронованы, но в рамке ничего нет, никаких намеков. Просто прежде счастливая жизнь. Может быть, даже тогда они притворялись и проецировали. Сейчас здесь только кремовые жемчужины и капсулы. Может быть, если бы отец Бетти не умер так рано, их семья была бы другой. Может быть, он научил бы ее ухаживать за машинами, а может быть, Чарльзу вообще не пришлось бы уезжать на ее день рождения. Но тогда она могла бы и не встретилась с Джагхедом и не узнала себя. Тяжелые мысли путаются как цепочка, Бетти бредет в комнату Чарльза. Теперь комната Джагхеда, догадывается она, хотя и не уверена, что он попытается объединить их жизни и комнаты в одно целое. А сейчас она чувствует, что он просто стоит по другую сторону стекла, отдыхает, протягивает руку и разбивает зеркало. Комната Чарльза все еще выглядит обжитой. Им еще пока не пришлось рыться в его вещах — похороны прошли так быстро, что у них не было времени. Теперь все это принадлежит Джагхеду. В каком-то смысле, если бы не пиджак Джагхеда, аккуратно висевший на спинке стула, и не его записные книжки, сложенные стопкой на столе, Чарльз мог бы вернуться домой. Сердце у нее словно распухло в груди. Матрас опускается, изгибая ее спину. Матрасы такие хорошие укрытия. Повинуясь внезапному порыву, Бетти просовывает руку под кровать. Сначала там нет ничего, кроме пружин. Никаких блокнотов Чарльза и Джагхеда. Затем какая-то ткань цепляется за ее предплечье, и она подхватывает ее. Серая шерстяная шапочка. Она никогда не видела, чтобы Чарльз так одевался. Края уникальные, как корона. Материал мягкий под ее прикосновением, и она гладит его для постоянного мурлыканья в животе. Следовать по стежкам заставляет чувствовать себя хорошо. Удовлетворенной. Эмблема короны заставляет еечувствовать, что она на правильном пути. Чувствуя себя немного более уравновешенной, Бетти обходит остальную часть комнаты, заглядывая в ту часть жизни своего брата, которая ей никогда по-настоящему не была нужна. Кладбище улик. Так много маленьких кусочковголоволомки, чтобы исследовать. На фотографии в рамке, стоящей на его столе, Чарльз сияет, крепко обнимая сестер, потому что именно таким человеком он и был. Семьянин. Даже Бетти искренне улыбается у него под мышкой. Он просто так действовал на людей, расслабляя их, заставляя чувствовать, что у них есть союзник. Теперь он послал ей другого вместо себя, того, кто понимает и завершает загадку в ее сердце. Если только она сможет найти замок… После классификации и перебора его вещей, в конце концов, она натыкается на коробку на высокой полке в его шкафу, она так высоко засунута, что ей пришлось использовать стул, чтобы рассмотреть ее, не говоря уже о том, чтобы достать. Ее руки болят от красных отпечатков, так как она должна опереться на полки, чтобы зацепить коробку, но это выглядит многообещающе. Замок встроен в дерево. Стальные лозы вьются вокруг точки входа. Бетти делает шаг назад и спускается со стула, чтобы оказаться на твердой земле. Сняв с шеи ключ, она пробует открыть коробку. От гладкого ощущения скользящего движения у нее между ног пробегает холодок. Ее подарок здесь. Когда Бетти поворачивает ключ, замок с треском открывается, ее сердце колотится сильно и яростно, как барабан, натянутый слишком-слишком сильно. Слезы и сопли застилают ее глаза, и она не может этого объяснить. Может быть, она простоошеломлена. Подняв крышку, ее встречают письмами. Она не уверена, сколько их там. Десятки? Сотни? Все формы и размеры в конвертах, адресованных через годы, некоторые через почту, а некоторые нет. Все они адресованы ей. Сбитая с толку, она лезет глубоко внутрь и достает один из них в ярко-розовом конверте. Она с удивлением разглядывает почерк.

«Дорогая Бетти, с Днем рождения!

Тебе сегодня пять лет. Жаль, что я не могу быть там на твоей вечеринке, т.к. кондуктор автобуса не пустила бы меня без родителей, Чарльз говорит, что розовый — твой любимый цвет, но я не уверен, что это правильно. Ты ведь играешь на пианино, верно? Ты должна играть свою собственную песню на свой день рождения. Я тоже учусь играть на фортепиано, так что, может быть, когда-нибудь мы сможем сыграть вместе. Сегодня вечером я сыграю тебе песню о дне рождения и загадаю желание, чтобы в следующем год отпраздновать его вместе с тобой.

С Любовью, Джагхед»

Ослепленная, она открывает другое письмо.

«Дорогая Бетти,

каждый раз, когда Чарльз приезжает сюда, часть меня хочет быть усыновленным Куперами, чтобы я тоже смог вернуться домой к тебе. Он говорит, что ты такая хорошая сестра. Гораздо лучше, чем моя — Джеллибин. Она маленькая соплячка, которая обзывает меня, встает на сторону мамы и крадет лишние порции еды, но в отличие от тебя. Чарльз говорит, что у тебя есть чутье на людей, что ты замечаешь вещи. Я тоже кое-что замечаю. Слишком много всего, если верить моей семье. Ты чувствуешь себя одинокой, Бетти? Интересно, не усложняет ли это и тебе жизнь? Я трачу много времени, записывая свои наблюдения. Может быть, когда-нибудь я сделаю из этого книгу и прочту ее тебе. Мы должны быть семьей. Я чувствую это. Я тоже говорил Чарльзу, но он не так уверен, как я. Я рад, что ты не моя сестра, потому что я думаю, что ты можешь быть моей второй половинкой. Может быть, когда мы поженимся, мы сможем ходить на игры Чарльза, разговаривать и есть, потому что никто из нас не любит спорт.Чарльз говорит, что он сидел на ваших концертах, но они не такие захватывающие, потому что вы должны ждать, пока другие люди будут играть. Однажды я буду сидеть на скамейке рядом с тобой. А до тех пор, может быть, нам обоим удастся избежать одиночества. Пожалуйста, знай, что я здесь с тобой, что у нас с тобой одна душа.

Сегодня ночью я засну, пытаясь представить, что ты вырастешь и возьмешь наше имя. Как же я хочу с тобой познакомиться.

С Любовью, Джагхед»

С каждым словом ее душа воспламеняется, глаза расширяются в надежде, что она сможет принять больше от него. В следующем конверте сухие лепестки роз и несколько семечек подсолнуха аккуратно ложатся ей на колени.

«Дорогая Бетти,

Хотя я ненавижу этот праздник, все разговоры о влюбленных заставляют меня думать о тебе. Чарльз уверяет меня, что купит цветы своим сестрам и матери тоже. Я не так добр к своей собственной семье, которая уверяет меня, что такой жест был бы странным, что они предпочли бы получить деньги или драгоценности, как твоя сестра Полли. Может быть, Чарльз пощадит их немного. Мне придется утешать себя мыслью, что в один прекрасный день я смогу посадить для тебя сад из всех твоих любимых цветов, приготовить пикантную еду, принести тебе клубничный коктейль или шоколадные фрукты на десерт. В парке живет семья, которая… настаивает на поцелуях в обе щеки в знак приветствия и благодарности. Я думаю, что и тебе этот обычай показался бы неудобным, но если бы объятия принадлежали тебе, я думаю, что нашел бы его исключительным. Интересно, ты бы тоже захотел обнять меня.

Твой преданный Валентин, Джагхед»

Глядя на семена подсолнечника, Бетти гадает, могут ли они еще прорасти. Что-то, что заставляет ее улыбнуться. Бескорыстная любовь. . и вот она разворачивает следующее письмо.

«Дорогая Бетти,

У меня болит сердце, когда я думаю о том, как тебе сейчас больно. Обувь, которую я послал, должна быть хороша для лазания по деревьям, как только ты выздоровеешь, потому что я знаю, что вы были рождены, чтобы интересоваться различными событиями. Совсем как я. Если бы только Чарльз мог привозить тебя сюда во время своих визитов, я бы носил тебя по дому или отвез к реке на своем мотоцикле. У меня даже есть книги, которые ты можешь читать. Твоя любимая-Нэнси Дрю и Трумэн Капоте тоже. Есть так много вещей, которыми я хочу поделиться с тобой. Так много вещей, которые я хотел бы сделать. Чарльз говорит, что ты еще недостаточно взрослая, чтобы приезжать ко мне в гости, так что однажды, когда у меня будут права и мотоцикл будет исправным, может быть, я приеду к тебе. Я думаю о тебе, Бетти. Всегда. Позаботьтесь о себе. Я знаю, какая ты сильная и особенная. Когда-нибудь, я надеюсь, мы сможем заботиться друг о друге.

С Любовью, Джагхед»

— Туфли, — шепчет Бетти себе под нос, ее босые ноги покрыты тонким слоем пыли. Пальцы на ногах у нее скручиваются, сердце поет, мозг скручивается и завязывается узлом, а слова летят перед ней обрывками и симфониями.

«Счастливого Рождества!»

«Счастливого Вторника!»

«Мне просто нужно было написать тебе. Ты для меня единственная женщина, я в этом уверен. Мне больно думать о том, как другие видят, как ты расцветаешь…»

«Сегодня мой день рождения, и Чарльз сделал мне подарок: твою фотографию и обещание свести нас вместе, когда тебе исполнится 18. Я обычно не люблю дни рождения, но этот день я буду ценить, так же как я ценю, что Чарльз дарит тебе частичку меня, чтобы поддерживать и оставаться с тобой в течение всего года. Дарит мою любовь, пока мы оба становимся сильнее. Эти письма — всего лишь главы в нашей истории. Я буду продолжать писать.Для тебя . Хотя я никогда не получаю ответных писем, я вижу твои посланияв звездах или в музыке, которую слышу. Ты всегда будешь, был а и остаешься такой особенной для меня, моя любовь.

Всегда твой, Джагхед»

Брызги слез на бумаге заставляют ее ахнуть, отстраняясь, чтобы вытереть их, прежде чем они впитаются. Он любит ее. Чарльз действительно свел их вместе. Это почти как судьба. Есть еще десятки других писем, она хочет и нуждается во всех из них. Не умея толком читать, не желая испортить их слезами, Бетти поспешно кладет драгоценную шапочку, письма и безделушки в шкатулку для сохранности и поднимается с пола, чтобы отнести их в свою комнату. Скрип двери внизу заставляет ее сердце биться быстрее. Бросив коробку у кровати, Бетти несется вниз по лестнице, в экстазе забыв о слезах. Внимание Джагхеда резко поднимается вверх при звуке ее быстрого спуска. Вот он, ждет ее — он так долго ждал ее. Прежде чем она успевает подумать об этом, она уже бежит по краю, и его руки ждут, чтобы поймать ее. — Джагхед. — выдыхает блондинка, обнимая его за плечи, а его руки крепко прижимаются к ее пояснице для поддержки. Их тела движутся в гармонии. Она хочет всего его. Поцелуй — это самая чистая форма эмоций, частью которых она когда-либо была. Его губы такие мягкие, такие дающие и гладкие. Он прижимает ее к себе, выгибая спину, как будто она — тот самый изгиб, ключ, который ему нужен. Их губы сжимаются, задерживаясь, даже когда поцелуй заканчивается. Они оба дрожат, когда ее ноги возвращаются к Земле. Он колеблется, как будтоне уверен, стоит ли ее подводить. Чтобы успокоить его, Бетти утыкается носом в его нос, и ничто, кроме удовольствия, не волнует ее душу. — Я тоже люблю тебя, Джагхед Джонс. — Я люблю тебя, — Его лицо морщится, глаза слезятся и он отвечает тихим дрожащим голосом. Это слишком сильно и в то же время недостаточно, блондинка купается в любви, даже когда он поднимает ее и целует с силой, по меньшей мере, десятилетней тоски. Она позволяет ему омыть себя, унося прочь. Ей все равно куда. С трепетом ощущая его руки на своей пояснице, Бетти обвивает ногами его талию. Картины гремят, а торцевые столики содрогаются под тяжестью и давлением их любви. Его руки повсюду: на ее шее, талии, бедрах. Почему-то этого все равно недостаточно. — Я хочу прочесть их все… я хочу почувствовать, как ты погружаешься в меня — посеять каждое семя, которое ты мне дал. — Зубы царапают ее шею, Джагхед стонет. — Я отдам тебе все. Ты — часть меня. Ты меня дополняешь. — Да… да! — Ее бедра плотно сжимаются вокруг его бедер, спина выгибается так, что ее груди упираются в его грудь. Их сердца должны слиться. Их души уже соединены. С грязным, страстным поцелуем он отстраняется и Бетти надеется, что его пальцы оставят синяки. — Мне нужно вымыть руки, — с сожалением говорит он, с тоской глядя на ее кожу, все еще теплую от его прикосновений. Сгорая от любопытства, она протягивает руку и сначала думает, что, может быть, ее кожа действительно шелушится из-за него, но потом до нее доходит, что это земля … из их сада. Она смеется. — Пойдем. Купер послушно идет с ним, держа его за руку. Они идут к ближайшей раковине. Большая металлическая чаша заманчиво поблескивает. Джагхед поворачивает кран, вода плавно плещется из крана. Хотя он намыливается, его длинные мужские руки медленно осыпают землю, Бетти ждет. Дело не в том, что она не хочет, чтобы ее руки были чистыми, когда она трет их о него. Легкий слой земли, который он положил на ее кожу, успокаивает ее. Она хочет, чтобы он был тем, кто смоет это. Повинуясь инстинкту, которого никто, кроме него, по-настоящему не понимает, Бетти проскальзывает под его руку и прижимается спиной к груди Джагхеда. Он замирает, медленно погружаясь в нее, его руки сжимают ее. — Мммм… — счастливо стонет она, кладя голову ему на плечо. — Ты такая красивая. Капля холодной воды выплескивается из его раскрытых ладоней на обнаженную кожу ее груди, заставляя ее задыхаться. От шока у нее мурашки бегут по спине. Странное чувство удовлетворения. Она закрывает глаза и трется об него.б Читая ее тело, ее порочную душу, Джагхед сжимает пальцами изгиб ее горла, и несколько капель стекают по коже в ложбинку между грудями. Жар поднимается из глубины ее вен, холод от воды погружает свои клыки в ее кожу, чтобы встретить его. Приспособившись, Бетти поворачивает лицо, чтобы полюбоваться сосредоточенным взглядом Джонса, тонкими перьями его ресниц. Голубые глаза встречаются с ее глазами в том, что кажется поцелуем, прежде чем он обильно зачерпывает воду на ее груди. — Ааах! — Она резко выгибается, мини-водопад задерживается, как пощечина на ее коже. Это не должно ее охлаждать. На самом деле, она знает, что все должно быть наоборот. Ее платье становится прозрачным, влажно прилипая к коже. Розовая вершинка ее соска напрягается под белой тканью. — Джагхед… — бормочет Бетти, цепляясь за его потную рубашку, одной рукой скользя по его ноге. Он продолжает сжимать ее тело для стонов… проводит ладонью по ее платью, сжимая ее горло, так что вода капает, как открытая рана, вниз по пятнам на ее плоти. Задыхаясь, ступая по воде, Бетти впивается в него ногтями. Шипение в ухе заставляет ее в отчаянии стряхнуть с себя платье и спустить его до талии. Джагхед смотрит на нее с немым благоговением. — Продолжай, — настаивает она, кладя голову ему на плечо и соблазняя поцелуем. Они оба стонут, его джинсы оттопыриваются под ее рукой, ее груди становятся твердыми под его пальцами. Это похоже на начало жизни и конец Земли. Тепло сжимается между ее ног, под ее ладонью. Пресытившись материалом между ними, Джагхед расстегивает ширинку и улучает момент, когда ее головапокидает его плечо, чтобы стянуть с себя белую майку. Когда он возвращается, с силой прижимая ее к себе горячей ладонью, Беттивзывает к Богу любви. Вода струится по ее телу, как холодный пот. Она сжимает его длинные кулаки, мышцы ее тела двигаются и вибрируют, освобождая место для расплавленной лавы. — Джаг… — шепчет она, уже не контролируя свои конечности. Купер тает в нем, отчаянно потирая его толстый член, нуждаясь в освобождении. Их отражение едва виднеется в кухонном окне, а за ним — только что посаженный сад. Его взгляд встречается с ее взглядом, его рука скользит под ее платье, чтобы помочь ей справиться с тем последним давлением, в котором она так нуждается. Каждый взгляд вел к этому, Джагхед достигает самой глубокой, самой интимной ее части. Он скользкий, толстый и идеальный, а его зубы скрежещут ей в ухо. — Беттс… — это имя проникает глубоко внутрь нее, вызывая долгий, страстный стон. Дергая бедрами, он толкает ее к стойке, надеясь, она будет в синяках. Теплая жидкость выкачивается из него, проливаясь на ее пальцы и крестя кухню полосатыми белыми сгустками. Это потрясающе и замечательно. Тайна, открытая только для них. Она не может отдышаться в своем экстазе. Губы приоткрыты, брови изогнуты, Джагхед продолжает толкаться в нее, пальцы замысловато танцуют над ее клитором. Дыхание ее любви окутывает ее тонким туманом, газом, его прикосновение — как керосин. Ей больно и приятно, давление распространяется по всему ее телу, пока она не понимает, что его сперма стекает по ее пальцам так же, как вода стекает по ее груди. Вскрикнув, Бетти бьется в конвульсиях в его объятиях, захваченная, унесенная потоком Джагхеда. Ее негромкие крики, их кровоточащие объятия — все это гармонирует с вибрацией его удовлетворенного, почти рычащего жужжания рядом с ней. Это и есть экстаз. Прикосновение. Гармония. Тяжелый щелчок замка замораживает их обоих. Паника овладевает ее сердцем, толкая его вниз к корням, где ее колени чувствуют себя почти готовыми сдаться. Джагхед остается, сгорбившись над ней, его дыхание затруднено, охраняя ее как драгоценность. Скрипнув, дверь открывается, а затем ударяется о стену. Оттолкнувшись от парня, Бетти поспешно натягивает платье на плечи, чувствуяледяной холод, который пробегает по ее коже. Неуклюже она помогает Джагхеду, в его глазах твердый блеск, на который у нее нет времени ответить. Я справлюсьс этим. Она не хочет этого делать. Ещё нет. С колотящимся, как у зайца, сердцем она подтягивает его джинсы и пытается сообразить, есть ли у них фартуки, которыми она могла бы прикрыться. Ее мать увидит. Она увидит и не поймет, а то, чего не поймет ее мать, она попытается уничтожить -разобрать на части. Она будет ненавидеть. Это не имеет значения, но… Но… Шаги Элис прекращаются в дверях кухни, и сердце Бетти сжимается, ее тело застывает в движении. Джагхед — единственный, у кого в этом танце осталась хоть капля элегантности, — повернувшись, спокойно смотрит на ее мать. Комок подкатывает к горлу Элис, когда ее яркие и бледно-голубые глаза прорезаютих обоих резким зигзагом. Вода продолжает литься за ними о сталь раковины. — Что здесь происходит? Горло Бетти распухло, как будто ее пищевод сделан изо льда. — Бетти просто помогала мне умыться. — Я вижу. — Взгляд Элис скользит по мятому платью Бетти. Руки Бетти инстинктивно поднимаются, чтобы прикрыться, выражение лица Джагхеда тускло мерцает от разочарования, прежде чем вернуться к тупому нейтралитету, необходимому для общения с Элис. Патовая ситуация кажется более удушающей, чем любое количество искажающего тепла. В выражении лица ее матери что-то меняется, что-то щелкает. — Я думаю, тебе лучше уйти. — Мам… — Элизабет, — предупреждает она. — Иди в свою комнату. — Мне уже восемнадцать, и ты не можешь… — Иди в свою комнату, сейчас же! — Кричит Элис, а сердце молоденькой блондинки бешено колотится в клетке, ногти впиваются в плоть. Нет. — Все в порядке, Бетти, — мягко говорит Джагхед, вытирая рот. Он встречает слепую ненависть Алисы ровным взглядом. — Нам с твоей мамой надо поговорить. — О, нет. Нам с тобой не нужно болтать. Я точно знаю, кто ты… и чего ты хочешь, так это НЕ воссоединения с семьей. — Неожиданное сопение проносится по комнате, Элис прижимает тыльную сторону ладони к носу. — Во всяком случае, не для того, чтобы поддержать меня. Никто… никто никогда не поддерживаетменя. Никому нет до меня дела. Я все для тебя сделал а! Я познакомила тебя с нужными людьми, купила тебе новую одежду, взяла тебя к себе домой! — Элис перестает считать на пальцах и с отвращением вскидывает руку — Ну, я надеюсь, тебе понравилось, есть мою еду и трахать мою дочь на столе. Что же это было? Вызов? — Взгляд Элис бьет Бетти, как пощечина. — Я думала, ты не любишь, когда к тебе прикасаются! Бетти прижимается к прилавку, не зная, что сказать, влажный рывок указывает, что Джагхед кончил, прилипнув сзади к ее платью, и когда ни один из них не говорит, Элис издает горький смешок. — Вчера вечером он был тем самым… конечно, это был тот самый мальчик, который заставил тебя захотеть нарядиться. Думаю, что очарование мужчин Джонса все еще сильно. Этот ублюдок не смог даже похоронить своего сына, не говоря уже о том, чтобы вырастить его. Он определенно не мог справиться со мной, и теперь цикл продолжается. Ты просто не можешь быть сама по себе, как всегда. А ты!.. ты все испортил. — шипит она. Скрестив руки на груди и держась за плечи, Бетти смотрит на Джагхеда. Ей хочется дотронуться до его плеча. Она хочет обнять его. Они разрушены и прекрасны. Его уверенность упорно плещется в ее душе. — Иди, Бетти. Я скоро поднимусь к тебе. — Джагги… — она глубоко вздыхает, закрыв глаза, и резкий смешок прорезает комнату. Элис бросает сумку на стол. — Прозвище? Неужели? Я и не подозревала, что вы так близки. Ну, кроме этого…. — Глубоко вздохнув, Элис хватает бутылку шампанского и делает большой глоток. Шампанское жужжит, когда она вырывает его изо рта, практическипенясь, когда она указывает концом бутылки на Джагхеда, который, кажется, в замешательстве. — К тому времени, как я встану, тебе лучше собраться и исчезнуть. Я думала, ты хороший мальчик.- Ее голос срывается, на глазах наворачиваются слезы. — Я думала, Бетти не будет мешать, но, конечно, нет. Ты предал меня. Вы оба предали меня! Бутылка разбивается с оглушительным треском, разбивая кухню бледными болезненными брызгами, зеленые осколки угрожающе сверкают с пола. Разрезав их еще одним взглядом, Элис берет с полки свежую бутылку шампанского и, спотыкаясь, ползет вверх по лестнице. — Поднимайтесь наверх, юная леди! Сейчас же! — Джаг… — Все в порядке, — успокаивая, обещает он, касаясь ладонью тонких волосков на ее предплечье. — Скоро все закончится. — Кончено. — Больше никакого ожидания.- Он прижимается поцелуем к ее лбу, удар каблуков ее матери по дереву бьется в его обещании. С колотящимся сердцем, цепляясь пальцами за перила, Бетти поднимается по лестнице. Колени у нее уже не такие уверенные, как раньше. Это не от грохочущих мук хорошего оргазма. Это от идеи будущего. Она даже никого не впускала в их маленький мирок. Остановившись на полпути вверх по лестнице, Бетти осматривает спальни своей семьи. Впервые в ее жизни все двери открыты. Есть только одна могила. Биение присутствия Джагхеда надвигается на нее. Он смотрит и ждет. Не встречаясь с ним взглядом, Бетти шагает вперед. Она должна это сделать. Они не могут задерживаться в этом промежутке. Девушка перебирает разные сценарии, мысленно пакуя все самое необходимое, что им понадобится, деньги на счету из трастового фонда ее отца, деньги от смерти Чарльза….или будет благоразумнее держать Джагхеда в секрете? — Хватит ждать, — говорит он. В комнате Чарльза ящики со скрежетом срываются с рельсов. Переведя взгляд вниз, Бетти задается вопросом, слышит ли он ее. — Мама, — тихо начинает она, прокрадываясь в комнату, зная, что Элис набросится на нее, как зверь в клетке, но лучше на нее, чем на Джагхеда. Элис — это размытое пятно пастели, все локти и изгибы, когда она срывает одежду с вешалок. Чарльз, Джагхед, … торнадо переодевания. Все мужчины в ее жизни были невидимы в какой-то момент жизни Бетти, и теперь ее мать хочет стереть их совсем. Чтобы заменить их чем? или кем? или зачем? Погруженная в свои мысли, Бетти поднимает глаза только тогда, когда ее мать сердито смотрит на нее. Нет ничего, что она могла бы сказать, чтобы это выглядело разумно. Процитировать «Грозовой Перевал»?

Из чего бы ни были сотворены души — его и мои одинаковы.

Их любовь-это не трагедия.

Элис выдергивает прядь волос изо рта, отбрасывая остальные назад. Ее проницательность теперь кажется почти пугающе разговорчивой. — Знаешь, я часто задавалась вопросом, почему у людей вообще есть дети, — старшая Купер переступает через груду рубашек и пиджаков на полу, — и пришла к выводу, что в какой-то момент нашей жизни мы понимаем, что все испорчено и не подлежит восстановлению.- Бетти выбирает место на полу и смотрит на оттопыренный карман — И вот, мы решили начать все сначала. Протерли грифельную доску начисто, все с чистого листа, у нас есть дети — маленькие копии, к которым мы можем обратиться и сказать: «Ты сделаешь то, что не смогласделать я. Ты добьешься успеха там, где я потерпел неудачу «. Потому что мы хотим, чтобы на этот раз кто-то все сделал правильно. Господи…. — Шагнув вперед, Элис спотыкается о приблудный ангар и топчет какую-то одежду, пытаясь привести себя в порядок. По комнате разносится хруст. Что-то треснуло. Матьэтого не замечает или ей все равно, она просто проводит наманикюренной рукой по волосам и, чтобы успокоиться, хватается за бутылку шампанского, стоящую на столе. Хруст звучал как стекло, но никто не держит стекла в карманах… Очки? Элис свирепо смотрит на нее, задумчиво крутя бутылку шампанского на столе Чарльза, прежде чем поставить ее вертикально. — Честно говоря, — выплевывает она, слова сочатся ядом. — Не могу дождаться, когда жизнь разорвет тебя на части. Затем Элис дергает бутылку шампанского за горлышко и стаскивает ее со стола. Она стоит рядом с Бетти, глядя на дочь с таким непоколебимым отвращением, что слезы высыхают в ее глазах. Шаг в сторону-это не слишком много для Бетти, чтобы сохранить мир. Кроме того, это приближает ее к тому, что лежит сломанным на полу. К ее чести, Элис не обращает должного внимания на Бетти, когда та проходит мимо, а только останавливается, чтобы посмотреть на дочь с горькой проницательностью. — Даже не думай протащить этого мальчишку Джонса обратно в дом. Позже я придумаю, что с тобой делать. Может быть, я смогу поговорить с Полли о том, чтобы найти тебе жилье.- На мгновение Бетти показалось, что ее мать в какой-то степени вернулась. Оценивающий взгляд. Выпрямленная поза, решительный взгляд, готовность к действию. — Надеюсь, он того стоил. Разинув рот, Бетти смотрит, как мать неторопливо возвращается в спальню и захлопывает за собой дверь. Вибрации от удара не совсем доходят до нее. Они почему-то не дотягивают. Замок со щелчком захлопывается, и звон в ушах начинает стихать. С каждым шагом вокруг растрепанной одежды Бетти пытается каталогизировать, что принадлежит Чарльзу, а что Джагхеду. Она не уверена, имеет ли значение, где они заканчиваются, но она все равно различает то, что может. Сжимая ткань кармана куртки, которая хрустнула, Бетти смотрит на разбитые останки внутри. Черепаховые солнцезащитные очки Чарльза для вождения. В куртке Джагхеда. Часть ее хочет верить, что Чарльз оставил их в комнате, что он случайно принес их в один прекрасный день и просто забыл принести их в машину утром ее дня рождения, это не так работает ее мозг. Вместо этого, вопящее желание с давлением кулака прокладывает себе путь к ее горлу. Это были его солнцезащитные очки для вождения. Они никогда не покидали его машину. Она однажды видела, как Чарльз надел их в день ее рождения. Он выглядел так потрясающе в своем блейзере, за черепаховым чехлом на руле своей старинной, красивой машины. Солнечный свет осветил его прекрасные черты, когда он улыбнулся ей, улучив момент. Образ ее, стоящей в саду, отразился в этих очках прежде, чем он повернулся, солнце высветило все остальное. У него были эти очки, когда он умер. Джаг… Джагхед был с Чарльзом, когда он умер. В письме было обещано, что Чарльз привезет Джагхеда к ней в день ее восемнадцатилетия. И все же… в отчетах говорилось, что он был один в машине, когда ее нашли. Если бы несчастный случай был так ужасен, как ониговорили, очки были бы уничтожены. Может быть, это дубликат. Что-то такое, чем делятся мальчики. Бетти закрывает глаза и так крепко сжимает стеклянные рамки, что они начинают скрипеть. Она чувствует, как они напрягаются, словно сухожилия на неправильной стороне ее кожи. Бурлящее недоумение в ее голове пульсирует и пенится, когда она входит в режим автопилота, собирая две охапки одежды, чтобы положить на кровать, и приводя в порядок остальное. По одной задаче за раз. Одна загадка… одно решение. Нет такой песни, как непрерывное тиканье метронома у нее в голове. Даже ее шаги размеренны, когда она несет тщательно застегнутую сумку вниз по лестнице и идет на кухню, где Джагхед моет пол. Он хмурится на багаж, беспокойство усиливается, когда он видит сумку. — Что это такое? Блондинка протягивает ему сумку за лямки, и когда Джонс не делает никакого движения, чтобы взять ее, она позволяет ему шлепнуться, тяжелой и распухшей, на пол, и она расплывается непривлекательно, почти непристойно. Деревянная ручка швабры щелкает, прислоняясь к прилавку, когда Джагхед поворачивается к ней лицом, сумка лежит между ними, как тело. Его взгляд скользит по шапочке, торчащей из ее кармана. Несмотря на то, что они находятся на ровной земле, высота Джагхеда все еще вызывает какое-то захватывающее головокружение с Бетти. Раздраженная, она скрещивает руки на груди и сжимает в кулаках мягкую ткань его куртки. Подергивая пальцами, Джагхед нарушает тишину. — Мне нужно рассказать тебе о куртке. Купер вытягивает шею, глядя на него сверху вниз. Моргнув один раз, Джагхед откидывает голову назад, как будто смачивает свой мозг собственными мыслями. Его шея трещит, прежде чем вернуться в обратное и нормальное положение. -Мне нужно рассказать тебе о Чарльзе. — Есть очень человеческая неуверенность в том, как у него перехватывает дыхание, как будто Джонс не знает, что сказать, как его брови хмурятся и покачиваются, как его губы скривились. Эти бурные голубые глаза, вероятно, самая большая отгадка. Чувство вины. Она не была уверена, что она у него есть, а давление его тяжелой шерп куртки на ее влажное платье пробирает холодом до самых костей. — Скажи мне.- Ее голос звучит гораздо мягче, чем она ожидала. Не добрый, но и не требовательный. Она не может смотреть ему в глаза из-за этого. Ещё нет. — Бетти… — умоляет брюнет, делая шаг к ней, пытаясь развернуться так, чтобы сумка больше не стояла между ними. — Просто расскажи мне. — Делает она шаг назад, а Джагхед, вытерев ладони о джинсы, решительно кивает. — Хорошо… Микроскопические осколки блестят вдоль нитей швабры. Дыхание Джагхеда затрудненное, но твердое и выжидающее. Держа себя в руках, Бетти поворачивается и смотрит в глаза своему возлюбленному. — Я должен был это сделать. Эти слова разрушают ее решимость и тянут вниз. Глубокое, темное и холодное место. Дрожит и разваливается. Любовь всей ее жизни убила ее брата. — Он обещал, Бетти! Он пообещал, что если я дождусь твоего 18-летия, то мы все сможем быть вместе. Я потратил годы на обучение навыкам, чтобы обеспечить тебя. Я думал, что хорош… Я был так хорош, потому что хотел быть достойным тебя, а потом… — он прижимает ладони ко лбу, и с каждым тяжелым вздохом из него вырывается тяжелый влажный туман. — Скажи мне. Мне нужно это услышать. Мне нужно знать… все. — В твой день рождения я собрался… я был готов и был так взволнован — сокрушается он, нахмурив брови. — А потом я заметил, что мы не направляемся… — он закрывает глаза. — Он хотел спрятать меня в квартире. Сказал, что заплатит за все и даже даст мне удаленную писательскую работу, пока я буду держаться подальше от тебя, пока я буду держаться подальше от его семьи. Я… я думал, что он любит меня. Я думал, он действительно пытается мне помочь, но он не хотел, чтобы я была счастлив. Он не хотел, чтобы мы были счастливы. — От этой мысли у Бетти заныло в груди, глаза наполнились слезами. — Я спросил его, что ты думаешь о письмах, что я писал… и он сказал, что он… он сказал, что воровал и прятал ваши письма. Все до единого. Туфли, которые я тебе купил, он доставил… Думаю, что это было что-то, что помогло ему…вместо….- Он вытирает лицо тыльной стороной ладони, полосы быстро высыхают. — Чарльз рассудил, что если бы у меня была цель, то я был бы мотивирован стать лучше, остаться чистым и выбратьсяиз трейлерного парка. В каком-то смысле это сработало. — Ему требуется минута, чтобы побродить по прошлому, и когда он поднимает голову, его глаза ясны. — Я не мог позволить ему держать тебя вдали от меня. Я последовал за ним домойна мотоцикле, которым он меня подкупил. Прежде чем мы добрались, он заметил меня. Я даже не подумал…. Он съехал с дороги, и мы подрались. Несчастный случай был инсценирован. — Приоткрыв губы, Джагхед мгновение просто умоляюще смотрит на нее. — Я убил его, Бетти. Я убил его, потому что это был единственный способ быть вместе. Шквал звуков грохочет у нее в ушах. Тяжелый стук упавшей на пол сумки Джагхеда, шипящий звук мотоцикла, с грохотом возвращающегося к жизни, раковина, из которой прямо в слив стекала вода, и хруст любимых очков для езды в машине ее брата. Она все еще шатается, чувствуя жжение в коже, когда осознает, что его руки нежно обхватывают ее лицо, вытирая слезы. — Все, что я делал, я делал для тебя. Для нас. — Ее голова склоняется в рыдании, но он удерживает ее, придвигаясь ближе в тревоге. — Я люблю тебя.- Это больно. — Мне очень жаль. Я знаю, что ты тоже его любила. — Неужели, удивляется она. Любил ли он меня? — Но он не знал тебя — он не позволил бы тебе быть свободной.-Шепот Джагхеда обжигает ей ухо. — Будь свободна со мной. — Издав низкий, далекий вопль, Бетти поворачивается к своему убийце-любовнику.

~~~

Вода неуклонно льется за ней в фарфоровую ванну. Остатки зеленого чая, кажется, прилипли к ее зубам. Не по цвету, а по аромату. У зеркала она наклоняется к полотенцу, лежащему на туалетном столике, и высовывает язык. Среди розового есть едва заметная зеленая полоска мха. Интересно. Наклонив голову, Бетти снова вставляет заколку, которой она ковыряла локон, в свой пучок, следя, чтобы ничего не сдвинулось. Все это очень аккуратно. Белая ванная, темно-серая мраморная плитка. Пар парит, как легкий туман, но дверь открыта, так что этого недостаточно, чтобы открыть ее поры очень сильно. Ее мать всегда говорила, что нужно открыть поры, чтобы вывести токсины, а затемснова плотно закрыть их, чтобы сохранить молодость. Извернувшись, Бетти смотрит на мать в спальне, раскинув руки и ноги, не проснувшуюся и бледную. Пустые бутылки из-под шампанского компенсировали маленькие оранжевые бутылочки из-под рецептурных лекарств почти согласованным по цвету образом. Раз в неделю к ним приходит экономка. Завтра. Снова дергая себя за волосы, Бетти отступает назад, чтобы перемешать воду в ванне. Пенистая пена медленно поднимается, кружась высоко над стальной пробкой слива. Запах — кокосово-лаймовый… не самый любимый аромат Бетти. Она не думает, что кто-то, кроме ее матери, был ее большим поклонником. Он почти тошнотворно сладкий и цитрусовый, но она может выдержать его еще несколько минут и сомневается, что когда-нибудь снова столкнется с ним после сегодняшнего вечера. Еще несколько минут Бетти прислушивалась к журчанию воды, потом взяла мочалку и повернула кран. Она со скрипом закрывается, чтобы наступила тишина. Бетти подходит к кровати. Это единственная часть, в которой она была несколько не уверенна. Она не может тащить мать за простыни. Не может взять ее под коленями и потащить в ванну. Бетти осторожно похлопывает мать по руке. Как и ожидалось, ответа не последовало. Элис прочно укоренилась в своих мечтах о шампанском. Дернув Элис за запястье, Бетти ухитряется просунуть ей плечо под мышку. Она пытается приподнять мать, обхватив ее одной рукой за талию. Сначала они садятся на кровать, голова Элис наклоняется вперед. Встать на ноги оказывается намного труднее. Она тяжелая. Мертвый груз. После особенно ужасной попытки, которая приводит к тому, что они оба падают обратно на кровать, она охает. В дверях появляется Джагхед с шапочкой на голове. Это делает его менее диким, так или иначе. Хотя она скучает по темным прядям, свободно рассыпающимся по его лбу, то, что они так надежно уложены, имеет свои собственные прелести. Интересно, закончил ли он уборку в комнате Чарльза? Его расчетливый взгляд граничит с любопытством. — Что тут происходит? — Я не могу ее поднять. — Пыхтит Бетти. — Куда именно? — В ванну. — Ах.- Он тепло улыбается ей, засунув руки в карманы. — Умно. Когда она больше не пытается подняться, он снимает ботинки и входит в комнату. Бетти чувствует себя ребенком, сидящим на кровати перед ним, даже когда ее мать тяжело лежит на боку. — Может, тебе помочь? — Сердце колотится, но она ничего не говорит. С легким прикосновением к подбородку она наклоняется, чтобы принять сладкий поцелуй в лоб, сладкое тепло пробирается вниз по ее груди. — Это… это должен быть подарок, — признается она, краснея. — Беттс…! Им не нужно больше ничего говорить. Она неловко ерзает рядом с матерью, и Джагхед обнимает их обоих. Это необычно. Бетти перепроверяет, что ее мать не проснется от того, что кто-то находится так близко к ее лицу, и отодвигается. — На счет три. Один…два….- Откинувшись назад, Бетти чувствует сопротивление педали пианино, подпрыгивающей вверх, когда они поднимаются, три. Хотя ее плечо все еще несет некоторый вес, ясно, что Джагхед принимает на себя основную тяжесть. Они умудряюсь дотащить Элис до ванны. Пузырьки шипят от возмущения. — Ты в этом уверена? — спрашивает Джонс, изогнув бровь вместе с губой. — Не смотри. Засмеявшись, Джагхед поворачивает голову в сторону, когда Бетти снимает с матери ночную рубашку. Как только это сделано, она мягко толкает ее в теплую, ожидающую воду. — Я в безопасности? — спрашивает он с сомнением в голосе. — Ну да. — Отвечает ему блондинка, переставив несколько пузырьков. Шея матери лежит под неестественным углом. Если ее оставить там на всю ночь, то утром она будет очень болеть. На самом деле, это могло бы быть облегчением для Элис, что она так часто носила водонепроницаемый макияж. — Ты в этом уверен? — Пальцы Джагхеда вползают в ладонь Бетти, кивнув, она смотрит на него снизу вверх. Их пальцы переплетаются. — Мы будем свободны. Бетти берет в свободную руку мочалку и прижимает ее к светлым, почти белым волосам матери, пока вода не коснется кончиков ее пальцев. Джагхед крепче сжимает ее руку. Они наблюдают, как пена расселяется, прежде чем повернуться друг к другу. Есть что-то совершенно успокаивающее в том, как он смотрит на нее сегодня вечером. Его глаза сияют, горло подрагивает от волнения. — Я люблю тебя, Бетти Купер. — Джагхед Джонс — начинает она, впитывая удивление, которое вызывает его ласка у ее подбородка. — Я люблю тебя.

~~~

— У меня, кстати, есть подарок для тебя, — тихо признается Джагхед, протягивая ей еще одну белую коробку. — Ты же уже… — под его решительным взглядом она осторожно берет у него коробку. Может быть, любовь-это повод для обмена подарками после дня рождения. Бетти с любопытством приподнимает крышку. Еще одна пара туфель. У нее перехватывает дыхание. Это каблуки — первые, которые она когда — либо получала — черные и красивые с ремешком на лодыжке, сделанным на заказ, с короной. — Ты будешь… моей королевой? — Спрашивает Джагхед, застенчиво отводя взгляд в сторону, прежде чем встать на одно колено с туфлей в руке и шапочкой-короной на голове. Его взгляд полон надежды, уверенности и любви, и она чувствует себя совершенно дикой. — Да, — тихо отвечает она. Со своего места на краю кровати Бетти дрожит, когда его руки осторожно скользят по ее икре, направляя ее ноги в новые туфли. Услышав ее стон, глаза Джагхеда вспыхивают. Сжигание. Вторая туфля надевается чуть грубее, бедра Бетти приглашающе раздвигаются. — Бетти…- Он рычит, ворчит, крадется, снимает шапку и кладет ее на тумбочку. Она даже не отодвигается, пока его дыхание не обволакивает ее шею веером. Одним смачным, долгим поцелуем он толкает ее вниз, пока она не отскакивает от кровати. Зажатая коленом между бедер, Бетти облизывает губы и покачивается в предвкушении. Хотя она наслаждается и этой сладостью, ей тоже нравится, когда это грубо и дико. — Поцелуй меня, — требует она. С опасной ухмылкой Джагхед срывает с нее платье. Это не поцелуй, но она приподнимает бедра, чтобы он освободил ее от всего, кроме каблуков. Его глаза следят за ней, как будто она — новая фортепьянная пьеса, ожидающая, чтобы ее запомнили, сыграли, исследовали. Он срывает с себя майку. А потом он целует ее — прямо в самый центр. Его язык пробует, горячий и исследующий, проводя ее стоны и мышцы, пока ему не приходится удерживать ее бедра. — Джагги! — умоляет она, закрыв глаза. Она хочет написать ему письмо о том, как он доставляет удовольствие … как она встанет на колени в середине их следующего дуэта и будет сосать его, пока его пальцы не оставят клавиши, чтобы успокоить ее голову достаточно, чтобы вставить ей поглубже. Об одолжениях, которые они будут делать друг другу, о подарках, которые они будут дарить друг другу. Все сжимается и болит, а затем вибрация его гудения в сочетании с его нетерпеливыми пальцами вырывает кричащую, пульсирующую мелодию. Выгнув спину, Бетти ощупывает собственную грудь, наблюдая, как его глаза жадно перебегают с одного соска на другой. — Джагги…. Поцелуй меня…! Слюна и ее жидкость густо капать на его язык, задерживаясь, когда он заканчивает лакать ее. Его язык исчезает, сливочная жидкость отступает в безопасное место его рта, прежде чем он прижимается быстрым, благоговейным поцелуем к ее влагалищу. Ее каблук ударяет его по поясу, его руки вскоре следуют за ним, шарят, толкаются, пока он не обнажается. Проводя по его эрекции, Бетти с удивлением наблюдает, как сильно они хотят друг друга. — Бетти, — говорит он, и она раскрывает объятия. Это шквал рук и поцелуев… жара. Может быть, это грязно, может быть, она чиста. Она сыта. Джагхед так глубоко внутри нее, что она чувствует себя сломленной — переваренной, смакованной и погруженной в желание. — Я люблю тебя, — повторяет он, обдавая горячим дыханием ее кожу. Над ними вращаются лопасти потолочного вентилятора. Его бедра ритмично прижимались к ее бедрам, ветер отбрасывал волосы с ее лица. Отчасти она надеется, что он разобьет все, что у нее внутри, на мелкие кусочки, чтобы они могли снова собрать все воедино. — Я всегда любил тебя. Ее груди вздрагивают от очередного толчка. Она сильнее впивается ногтями и пятками в его плоть, наслаждаясь тем, как дико он стонет. Она чувствует себя хорошо. Правильно. Несмотря на то, что его спина созрела с той же липкостью, которая появляется после очищения плода, она жаждет его. Так много прикосновений. Везде. Никаких препятствий. Она не беспокоится о том, что он может посадить что-то внутри нее. Это не имеет значения. Теперь они будут свободны. Навсегда.