***
Подготовка к Новому году шла полным ходом: кто-то развешивал по классу украшения, кто-то заказывал пиццу, а кто-то договаривался с друзьями насчет алкоголя. Учителя тоже вели себя по-разному. Кто-то начинал усиленно следить за школьниками и всем, что проносилось в школу, а кто-то, напротив, закрывал на это глаза. Арсений относился к последним. В конце концов, так или иначе, если ребята в десятом классе захотят напиться, они это сделают, и никакие взрослые их не остановят. Не получится в школе — так вся эта гурьба соберется и цивилизованно поедет отрываться в какой-нибудь клуб, а там уже можно нарваться на что-то покруче алкоголя. А так будут хоть под каким-никаким присмотром, в поле зрения. Душе спокойнее, что ли. — Позов, твою мать, слезь оттуда! — Дима мгновенно спрыгивает с лестницы, держа в руках игрушку в форме члена. И где покупают только? — Мелковато для вашей компании, — замечает Арсений, отбирая украшение и беззастенчиво кидая в мусорку. Лицо парня в этот момент надо было видеть — вроде и смешно, а вроде и обидно. «За что мне это», — обреченно думает Попов, обходя всю елку несколько раз по кругу в поисках аналогичных украшений, выбрасывая одну за другой; слава богу, рост позволял снять даже те, которые висели почти на самом верху. Почти — потому, что одна игрушка осталась висеть прямо рядом со звездой, и Арс уже собиралася идти за лестницей, которую утащил на место Дима, когда рядом с его рукой, едва достающей до «украшения» кончиками пальцев, возникла другая, спокойно снявшая неподобающий предмет с ветки. — Спасибо, — учитель улыбается Антону, наблюдая, как тот сам выбрасывает последний элемент убранства елки. — Я, между прочим, на эти игрушки тоже скидывался, — немного обиженно замечает Шастун, впрочем, не выказывая сильного сожаления. — Такие игрушки надо покупать в личное пользование, а не на школьные мероприятия, — улыбка все никак не сходит с лица, когда школьник неловко давится воздухом, улавливая подтекст. То, что ученики стали относиться к нему намного лучше, Арсений Сергеевич списывал на приближающиеся праздники и кропотливую работу над своей репутацией в этой школе. И все это давало свои плоды, вот, даже Антон помог. Видимо, и ему не чуждо новогоднее настроение. — Пустовато, — замечает Шаст, глядя на полу-наряженую елку после снятия всех неуместных украшений. Арсений только вздыхает, вытаскивая из-под стола пару коробок с новогодними классическими шариками. От них почему-то всегда исходит атмосфера уюта и дома, напоминая тихие праздничные вечера в кругу семьи. — Помочь вам? — неожиданно предлагает Антон, доставая ярко-фиолетовую мишуру и накидывая ее на шею, перекручивая пару раз. — Если не сложно, — улыбается Арс, — только не повесься. — Не волнуйся, я к ней не привяжусь, — смеется Антон, кивая на дерево. Учитель подхватывает веселье, разбавляя атмосферу — хотя куда уж больше — непринужденными шутками, забивая на субординацию и позволяя себе пару раз грубо выругаться, когда очередной шарик падает на пол, украшая его разноцветными осколками. Вечер проходит совсем незаметно за подготовкой к празднику, одноклассники расходятся слишком быстро, скидывая все незавершенные дела на Шаста и учителя. — А вы не такой зануда, — замечает Антон, пытаясь равномерно распределить дождит по веткам дерева. — А ты не такой вредный, — в тон ему отвечает Арсений, бросая на парня мимолетный взгляд, словно проверяя, действительно ли ему не показалось. — Блять, да ебал я в рот этот Новый год! — дождик, вместо того, чтобы бликовать в ровном свете ламп и украшать елку, собирается комом в одном месте, старательно и методично уничтожая нервные клетки Шастуна. — Простите, — извиняется тот, вспоминая, с кем находится в кабинете. — Забей, только что же сказал, что я не зануда, — отмахивается Попов, принимаясь самостоятельно распределять привередливое украшение. Когда дождик, наконец, покоряется его пальцам и ложится ровными блестящими волнами, Антон смотрит на учителя, как на восьмое чудо света. — Вау, вы даже умеете общаться, как человек! Может, даже есть люди, которые называют вас Сеня и не получают пять пуль в упор? — веселится Антон, замечая, что учитель не собирается это прекращать и обижаться. — Терпеть не могу, когда меня называют Сеня. Арс же звучит намного лучше. — Возможно. Вас так Пашка. Эм, — запинается парень, — Павел Алексеевич называл, когда говорил, что я в вас втюрился. — Серьезно? — смеется Арсений, чуть не роняя очередной шарик, — ну он дает, конечно. И если ты назовешь его Пашкой, я тебя не съем, дружить с учителями — это норма, я тоже так делал. А насчет «втюрился», — мужчина едва уловимо мрачнеет, но через секунду взгляд снова блестит от сдерживаемых смешинок, — он просто постоянно пытается меня с кем-нибудь свести, так что тебе теперь можно только посочувствовать. — В каком плане? — Да в обычном, он так редко делает, но когда находит мне подходящую пару, — эти слова Арсений выплевывает с безумным сарказмом, обозначая пальцами в воздухе кавычки, — то начинает доставать и меня, и человека, на которого пал его выбор. — Стоп, то есть у вас сейчас нет девушки? Или, не знаю, парня? — перед глазами Шастуна встает картина, как Попов непринужденно общается с представительницами прекрасного пола, и ему не верится, что у такого шикарного — с точки зрения отношений — человека может не быть пары. — Не-а, — Арсения вопрос, кажется, совсем не смущает, поэтому и Антон расслабляется, переходя с елки на окна, начиная клеить на стекла бумажные снежинки. Разговор быстро теряется среди шуток и взаимных подколов, про себя Шастун думает, что жестокие розыгрыши с этим человеком себя исчерпали, уступая место дружеским (ну почти, мечтать же не вредно?) приколам друг над другом. Новый год проходит отлично, но вместе с ним бесследно проходят и каникулы. Наступают новые школьные будни. И вроде бы все хорошо, но из отпуска возвращается старый добрый физрук. — Соболев вернулся! — крикнул один из учеников 10 «Б»; весь класс жалобно застонал. Начались всеми «любимые» уроки физкультуры. В школе было два учителя, которых ненавидел весь 10 «Б». Как мы все поняли, ими являлась русичка и физрук. Что одна, что другой пытались как можно быстрей избавиться от 10 «Б», изводили их как могли. И если русичка после речи Графа успокоилась, то Соболев даже не предполагал, с кем ему предстоит столкнуться. Спустя пару уроков девочки готовы были застрелиться. — Блять, как же он заебал, — заговорила Ира. Если Кузнецова начинала материться, то это был и правда пиздец. — Тох, мы сами не справимся, — удручающе сказал Денис. — Мы идем к Воле, вы — к Стасу, — разделив класс на несколько групп, все пошли просить о помощи. Да, знаю, что звучит удивительно, но именно эти два учителя всегда им помогали. Так и было, в этот раз к Паше отправились Дима, Сережа и Антон. К Стасу отправились Ира, Денис, Паша. — Павел Алексеевич, выручайте, Соболев вернулся, — зайдя в кабинет, сказал Антон. — Что, Соболев опять начал вас дрессировать? — спросил психолог. Парни лишь кивнули в ответ. — Когда у вас там следующая физ-ра? — Завтра, — произнес Дима. — Не волнуйтесь, что-нибудь придумаю, — сказал психолог. Поблагодарив его, парни покинули кабинет. — Станислав Владимирович, спасайте. — сказала Ира, зайдя в кабинет. — Не говорите, что снова сумасшедший карлик, — сказал Шеминов, потирая переносицу. — Да, мы не справимся, — сказала Ира, опустив голову. — 10 «Б», как же я вас люблю. Когда следующая физ-ра? — спросил математик. — Завтра, — сказала Кузнецова. — Думаю, у меня полно времени, чтобы что-то придумать, — сказал довольный Стас. После ученики попрощались с математиком и тоже покинули кабинет. Все было готово, всех учителей подключили. Оксана после этой физкультуры была разочарована. Она пришла в кабинет француза, чтобы забрать тетрадки, — Суркова была старостой. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич, а где тетрадки? — не поднимая на учителя глаз, спросила девушка. — В шкафу, — ответил Попов, не отвлекаясь от проверки тетрадок. — Окс, что-то произошло? — переведя свой взгляд на расстроенную ученицу, спросил француз. — Ничего, — сказала Оксана. — Не умеешь ты врать, Суркова, — снимая очки, сказал Арс. — Давай рассказывай. — У нас в школе есть физрук, и он, падла, заебывает нас слишком сильно, — Оксана сорвалась, впервые ей удалось выговориться, — гребаный Соболев. — Это такой маленький и пищащий? — с неприязнью спросил Арсений. — Да, — ответила Суркова. — Я понял тебя. У вас же завтра урок? — ухмыляясь, спрашивает учитель. — Ну да, а что? — спрашивает ничего не подозревающая ученица. — Да так, просто уточнил, — быстро соскакивая с темы, говорит Арс. — До свидания, Арсений Сергеевич, — говорит девушка и выходит из кабинета. — Пока, Оксан. Значит, Соболев, ну посмотрим, — говорит Попов уже сам себе. На следующий день весь 10 «Б» был в предвкушении. Урок начался как обычно: Соболев то и дело орал, когда в спортзале появились Паша и Стас, начали отвлекать учеников, шутить, смеяться. Вообщем срывали урок как хотели. — Хватит! Вы срываете мой урок! 10 «Б», сто подтягиваний на турнике, — вопил Илья. — Построились в шеренгу. Иначе все к директору!!! — класс выполнил его требования, но Воля и Шеминов не ушли — они стали рядом с ребятами. — Сто раз? Ты сам это осилишь? — спросил знакомый голос в конце зала. — А, вы еще кто? — спросил Соболев. — Я? — одаривая парня удивлением, спросил француз, — классный руководитель 10 «Б», и до меня дошли слухи, что вы принижаете учеников, — подойдя вплотную, сказал Арс. — Я пытаюсь научить их дисциплине, — гневно говорил физрук. — Ты пытаешься их выдрессировать, — с легкой усмешкой сказал Арс. — Хорошо, как насчет пари? — спросил физрук. — Если я подтянусь больше, чем ты, то ты лично станешь моим рабом, а если ты подтянешься больше, чем я, в чем я сильно сомневаюсь, учитывая твое дряхлое телосложение, то… — Ты отстанешь от 10 «Б» и в качестве компенсации выплатишь мне сто тысяч, — спокойно произнес француз. — По рукам! — кровь физрука кипела настолько, что он даже не успел обдумать предложение. — Паш, разбей, — с легкой улыбкой сказал Попов. — Вот чертовка, — сказал Воля, разбив скрепленные мужские руки. — Вашему Соболеву пизда, — тихо шепнул он десятиклассникам. — Почему? — спросил кто-то из толпы. — Сами смотрите, — переглянувшись с Пашей, сказал с ухмылкой Стас. Со стороны это выглядело смешно. Ну или, как говорят классики, «Ай, Моська! Знать она сильна, что лает на Слона!» Соболев стянул с себя футболку запрыгивая на турник. — Помочь? — спросил Арс. — Сам как-нибудь справлюсь, — передразниваясь, сказал Илья. Соболев спустя минуты две добрался до турника. Бесспорно, он подтягивался хорошо, но к сороковому разу руки парня ослабли, и он сам не заметил, как отпустил турник. Попов лишь усмехнулся. — А как же «сто раз»? — с очевидной подъебкой спросил учитель французского. — Я плохо разогрелся, — гордо произнес физрук. — Посмотрим, на что ты способен, неженка. — Хорошо, — спокойно произнес француз. — Шоу начинается, — сказал Паша, зная продолжение. В школе Арс часто таким промышлял: спорил на деньги, а когда очередь доходила до него, показывал себя во всей красе. Что и наблюдалось сейчас. Арс снял рубашку для удобства, да и чтобы та не порвалась, — все-таки он учитель, нужно держать марку. И вот когда показался его пресс, Соболев задним умом уже понимал, что его проигрыш обеспечен. Попов в который раз привел свой класс в шок. — Это наш Арсений Сергеевич? — сглотнув, спросила Ира. — Да, — ответил гордо Шеминов. — Я, конечно, подозревал, что рубашка может скрывать что-то, но чтоб настолько, — сказал удивленно Дима. — У меня не хуже, — тихо прошептал ему на ухо Сережа. — Парни, не при всех, — так же тихо сказал Паша. Антон молчал, он просто окоченел. Что творилось в тот момент в его голове, только ему и было известно; кто-то достал телефон и начал снимать, кто-то просто восхищался, кто-то подбадривал своего учителя. Только Антон молчал, будто все слова потерял. Арс сделал пятьдесят раз и, кажись устал. У Соболева в глазах появилась надежда, увидев которую Попов лишь ухмыльнулся и оставшиеся пятьдесят раз сделал с выходом на двоечку. В конце Попов спокойно спрыгнул, увидев ошарашенное лицо физрука. — Пари есть пари, — одеваясь, сказал он. — Арсений Сергеевич, вы — нечто. — Да, это было просто «вау». — Как вы его уделали. Галдели школьники окружив бедного француза. — И все-таки ты в него втрескался, — тихо прошептал Воля стоявшему в сторонке Шасту. — С… С чего вы взяли? — сглотнув, спросил Антон. Психолог ничего не сказал, он лишь мимолетным взглядом указал на паховую зону ученика. Антон, поняв, в чем дело, закраснел.***
Спустя неделю Арс, зайдя в свой класс, сказал: — 10 «Б», вы заболели? — спросил он, ловя на себе непонимающие взгляды. — С каких пор вы перестали пытаться меня выжить? — спросил он недоверчиво у класса. — Арсений Сергеевич, вы просто нам нарвитесь, — сказала Оксана. — Да неужели? — спросил Попов, и уголок его губ незаметно для всех поднялся вверх, но даже это Шастун заметил. «Блять, да что со мной? Сука, я все его телодвижения замечаю. Блять, надо с этим что-то делать», — думал про себя Антон. — Anton, c'est bon, tu es un peu distrait? — выводя ученика из мыслей, спросил обеспокоенный Попов. — Да, а… то есть нет… Я не понял, — сказал, краснея, Шастун; все, что было сейчас в его голове, — это запах одеколона француза. «Я схожу с ума», — подытожил у себя в мыслях Шастун. — Говорю, все с тобой в порядке? Может, домой пойдешь? — спросил француз. — Да, домой, — как завороженный, говорил Шастун. — Дим, Сереж, проводите его, — сказал Попов, видя рассеянное состояние парня. — Хорошо, Арсений Сергеевич. Друзья проводили Антона до дома, никто ни о чем не спрашивал. Когда Антон придет в себя, он все им сам расскажет. Попрощавшись, парни разошлись. Дома Шастун сразу упал на кровать, зайдя в телефон, дабы отвлечься, он увидел фотографии француза с того самого пари. Он тут же очистил всю переписку в общем чате, но фотографии сохранил. Зачем? Да хуй знает, а вдруг пригодится. Антон уже битый час листал ленту в ВК, но даже там ему попалась страничка француза. Шаст сразу невольно вспомнил пьяную переписку, чертово пари… Да и вообще все его нынешнее состояние в целом говорило о том, что с парнем явно что-то происходит. Мысли об предмете его воздыхания не покидали его голову, и, что с этим делать, он тоже не знал. События набирали оборот; походу наш Антоша и правда