***
От юноши пахнет мылом, хотя нотки пота и грязи смешиваются в запахе. Скорей всего солдат быстро промыл поверхностно, не став тщательно купать Россию. Закатив рукава рубашки, мужчина усадил Виктора в полулежащее положения, таким образом, чтобы торс парня и его голова были облокоченные на спинку дивана. Ягер же сам уместился на пол, ощущая неприятный холод в комнате. Проветривая комнату, он не думал о том, что всё сложится таким образом, потому надо было решать, где оставить комсомольца. Россия же ворочался от холода, часто похрипывая и бормоча что-то. Убедившись, что у юноши горячий лоб, Ягер замер, немного приближаясь ближе. Все равно Виктор спит и его вымыли, а потому тот прикасается своими губами к его лбу, проверяя наверняка. Здесь нет как таковой нежности, потому что сделано это было без энтузиазма, быстро и холодно. Парень дрожит, пытаясь свернуться в калачик и найти тепло. Фюрер на это фыркает, попутно срывая грязную тряпку с его раны. Кровь уже начинает сворачиваться, но от грубого движения рядом с бордовыми сгустками начинают появляться красные капельки. Ягер же, понимая, что скорей всего пионер замёрзнет, встаёт, ища простыню и не нужную одежду. Белую простыню просовывают под подростка, а после накидывают на его худые плечи рубашку, начиная продевать руки. Тонкие кисти легко поддаются, словно и не живой парень, а искусная работа великого мастера. В процессе Рейх замечает худобу парня, но так он выглядит намного лучше, чем в первый раз их встречи.***
Пять лет назад. Небольшого роста малыш прячется за спиной своего отца, испуганно смотря на немца. Тогда Третий Рейх надолго запомнил его. Маленький крепыш, с округлым детским лицом, с щёчками, за которые хватает Виктора его отец. Улыбка до ушей и непоседливость. Сколько раз он прибегал в кабинет отца, желая поговорить с гостем иностранцем. Только на пятый раз, когда СССР был совсем зол, тот приказал увести юношу к Андрею. Подумав, что это учитель или же слуга России, Рейх продолжил беседу со своим товарищем. Сейчас же Россия не такой. Он худ и бледен. На место его розовых щёк пришли острые скулы. Глаза же были без той искры радости, а брови вечно были нахмурены. Его лицо за это время источало лишь некоторые эмоции. Гримаса боли была самой частой. Но и то, в редкие моменты тот хоть как-то показывал, что не мёртвая кукла, а живой человек, кривя губы на какие-то слова и отводя взгляд, боязливо хныкая. Глаза обвели все черты лица юноши, а рука скользнула выше, большим пальцем задевая его нижнюю губу, приоткрывая таким образом его рот. Оттуда вырвалось сиплое кряхтение и Ягер отпрянул.***
Мужчина начинает осмотр раны, иногда немного давя на неё, чтобы выпустить ненужную кровь. Зашивать рану нельзя, только после трёх дней, потому тот просто берёт бинт, вату и спирт, начиная аккуратно промачивать рану ватой. Она быстро окрашивается в красный, а со стороны пленника слышится протяжённый стон при каждом движении. Скорей всего тот стал приходить в себя, ещё не осознавая где он. Не теряя времени, тот затягивает бинт, обработав рану. Он быстро встаёт, начиная укладывать парня на бок, при этом стараясь не задевать укус. Он вслушивается в дыхание России, пытаясь понять, идёт ли удушение или нет. На всякий случай он приоткрывает его рот, смотря не удушает ли его язык. Убедившись в том, что парень хотя бы от этого не умрёт, тот оглядывает его снова. Виктор весь бледный, только над губой видна синева, а под тонкой кожей видны вены. Вот что значит голубая кровь. Такая же была у Нацисткой Германии. Понятно, что кровь вовсе не голубая, но создавалось впечатление из-за этого. Дворянство всё же. Нацист встаёт, глазами ища стакан и кувшин с водой. Поить его он не собирается, когда парень проснётся, тогда сам и попьёт. Пока мужчина отходит от дивана, Россия всё так же лежит в бессознательном состоянии, но теперь его кряхтение стало меньше. Оставляя на полу стакан, мужчина снова усаживается к парню, укутывая его в плед. От этих действий слышится стон, а сам мальчик жмуриться. Вряд ли тот выйдет с бессознательного состояния так быстро, поэтому немец не волнуется, а думает, чем может себя занять до пробуждения Виктора. Мало ли что-то произойдёт.***
Лунный свет мягко освещал улицу, а озорные лучики закрадывались в сам дом. В комнате царило некое успокоение. Возможно два врага впервые так рядом друг с другом в таком распоряжении духа. Тихий шелест книги раздавался изредка со стороны немца, что устало потирая глаза, уже успел снять форму и переодеться в нечто более домашнее и уютное. Парнишка лишь сипло дышал, иногда Ягер останавливался, подносил два пальца к шее и проверял пульс, а после приближал ладонь к лицу комсомольца, так же проверяя дыхание. Уже под конец третьего часа мужчину начало клонить в сон. Как-никак даже воплощениям он нужен. Тот отложил книгу, но сил встать с дивана не было. Щёлкая выключателем светильника, тот прикрыл глаза, совсем не ощущая холод и беспокойство. Спит он не долго, так как в середине пятого раздаётся протяжное скуление и приглушённый вой. Открывай глаза, тот сразу переводит взгляд на Виктора, что кажись, стал чувствовать боль и приходить в себя. Он сжимает губы, чтобы слишком громкое шипение не разбудило того, кто сидит рядом. Русский до сих пор отходит, а лунный свет плохо освещает помещение, потому пленник не сразу понимает, что рядом с ним находится Нацистская Германия. Юноша сжимается, пытаясь согреться сильней, всё-таки после укуса температура может подниматься. Кутаясь в плед, тот приподнимает голову, пытаясь стряхнуть прилипшие пряди. "Пьяными" глазами он начинает рыскать по комнате, не понимая, где он. Его коматозное состояние не затянулось, потому Ягер, прищурив глаза, осматривает лицо юноши. Ещё бледней кожа, нежели всегда, а его губы приоткрыты в непонимании происходящего. -Виктор, как себя чувствуешь? -на имени парня его рот искажается в надменном оскале, а глаза блестят от того, как дальше будут развиваться накалённые действия. Россия же вздрагивает, переводя взгляд и прикусывая губу. Взгляд снова кидается на его губы. Сейчас облизав их и увлажнив, мальчишка закусывает нижнюю. Место, где зубы сомкнулись, немного белеет, но даже так картина выглядит прекрасно. Неосознанно мужчина тянет руку к его лицу, но перепуганный комсомолец отодвигается, вжимаясь в спинку дивана. Сипло дыша, тот испуганно смотрит на немца. -Г-де я? -голос совсем тихий, потому тот откашливается, пытаясь вязкой слюной смочить горло. Мужчина же кивает на пол, потому Россия переводит взгляд, видя стакан со свежей водой. Он хватает его, залпом осушая и ставя обратно. Немец же забавляется этой ситуацией. При любом движении, парень напрягается, в любой момент готовясь закрыть слабые места. Честно, иногда Рейх сравнивал его с дворовой шавкой. Грязной, вечно слоняющейся вдоль трассы псиной, что всего лишь ищет дом и ночлег на холодную ночь. А её растрёпанные уши всегда прижаты к бедной макушке, как и хвост. Может быть раньше, в детстве Ягер мог сравнить его с некой особо царственной породой, но сейчас это всего лишь обиженный жизнью щенок. Ну не мог отрицать Ягер корни своего пленника. Безумство, власть, очарование и ум. Этими словами он характеризовал предка России, а именно Российскую империю. Мужчина был статным, давал обидчикам отпор и много чего сделал для себя и Европы. Хотя немцы и понесли от него ущерб, но даже так. Иногда Нацистская Германия останавливался, искоса вглядываясь в эти, пока что детские скулы. Мельком перед ним был Российская империя, никто больше. Может быть так и было бы, дав мальчишке раскрыться, как бутону. Но увы, порой не утята выживают осенью, потому делать выводы слишком рано. Россия выглядит растерянно. Ощущение очень противное от этого поглощающего взгляда. Он как будто раздевает тебя, а потом медленно вскрывает тонкую кожу, принося муки. От этого юнец ерзает, смыкая ноги вместе, руками же обнимая себя. Ему страшно, всё его нутро твердит, что надо бежать, да вот только, как и куда. Принимая позу поудобней, русский просто прикрывает глаза, пытаясь восстановить дыхание. Рядом слышится копошение, отчего Россия мгновенно отпрянул в конец дивана, боясь, что мужчина на него замахнулся. Сам же Ягер доволен тем, что парень боится его. Если боится, значит уважает. Жаль, что не всегда так работает (боится ≠ уважает). Мужчина встаёт отряхиваясь. Подойдя к столу, тот начинает разбирать стопки бумаг, ища что-то. Россия же в это время поджимает ноги под себя, пытаясь укутаться в плед. Его взгляд бросается на предмет, что наконец нашёл Рейх. Холодный ужас от этого предмета всегда как будто в первый раз. В руках у нациста блестят наручники. Сплав отличный, а отлив просто замечательный. Поэтому немного вздрогнув, тот по-привычному вытягивает руки вперёд, опуская голову вниз. Ягер же хмыкает, он не надевал ему наручники от слова совсем, этим занимались солдаты, что были приставлены к пленнику. Наконец на руках смыкается сталь, а сам мужчина рывком хватает и поднимает парня. Юнец же покорно поднимается, пока его толкают на кровать. До неё он не доходит, падая рядом с постелью. Хлюпнув носом, тот закусывает губу, мгновенно хватаясь за свою ногу. Его плечи дрожат, а изо рта вылетает стон боли. -Сегодня спишь у меня. Чтобы звука от тебя не было -чеканя каждое слово, Рейх расправляет постель, аккуратно убирая покрывало сверху. Стёганое одеяло согревает его, потому выключая свет, тот ложится под него, укрываясь. Юноша не знает, как ему поступить, потому вставая, тот немного хромает, пытаясь не заскулить от сильной боли из-за укуса. Кровать тут большая, потому не желая попадаться на глаза его пленителю, тот ложится на самом краю, сразу же ощущая весь спектр эмоций от этой мягкой постели. Да она же прям как облако. Резкое копошение сверху заставляет напрячься. Ягер переворачивается, теперь он смотрит на парня, что лежит на краю. Эти гляделки продолжаются минуту, а после мужчина приподнимает правую ногу. Таким образом двумя вялыми движениями мужчина накидывает на него одеяло. Россия же приближается, тихо шмыгая носом.