Убожество

***

      Вот и начался мрачный новый год, что никому хорошего не сулил. Война стала удавкой для двух сторон, не давая одной стороне одержать победу над противником. Она изматывала человечество, решая, что ещё не время.       Теперь Нацистская Германия не был так силён, как в сорок третьем, он изменился, как и его народ. Всё больше солдат стали отправлять на восточный фронт, пытаясь хоть как-то удержать подвластные некогда им территории.Тут и там вспыхивали партизанские восстания. Солдаты сбивались кучками в лесу, а после вредили нацистам, подрывая их пути и устраивая засады. В некоторых местах было чудом, если поезд с пропитанием и оружием прибыл в целости и сохранности. Теперь не было тех многочисленных ресурсов, чтобы рисковать. Многие роты теперь выживали на то, что могли найти в соседних деревнях.       Ситуация обострилась и в самой Германии, много кто отказывался уходить на фронт, но таких пускали под трибунал, а честному народу ничего нельзя было разглашать.И было ясно как день, что Рейха это тяготит. Он уже не мог так спокойно выходить на прогулку, не мог флиртовать с дамами и ходить на светские встречи, теперь немец из дома не выбирался, постоянно сидя в своём кабинете. Виктор понимал, что ещё немного и сделать спасительный рывок из колец удава будет легче.       Бежать надо было в соседнее государство. Только вот как бежать Россия не знал. Он здесь один, Сигаль с ним ни за что не побежит, да и если согласится, будет только ухудшать побег. Надо было думать. Был бы Виктор в городе, смог бы хоть как-то разузнать обстановку, но его упорно не выпускали, ссылаясь на то, что им запретили. Лейпциг находился недалеко от Хемница, а там уже можно и рвануть как-нибудь в Чехию. Он один, совершенно неприметный, вдруг проскочит и повезёт.       За праздничным столом они сидели молча, тяготились мыслями о том, что будет в новом году. После грузная фигура немца приподнялась, скрипнув стулом, Германия поспешили сделать то же самое, торопливо вставая. России не осталось ничего, кроме как повторить, склонив немного голову вниз, пряча свои печальные глаза от пытливого взгляда Рейха. Попытавшись согнать эту ужасную атмосферу, мужчина весело хлопнул в ладоши, оповещая о том, что ужин закончился. Дети, обрадовавшись, поспешили к выходу, ведь сейчас им будут дарить подарки, но Россию, остановили, лишь кивнули на противоположный выход.       Поняв всё без слов, Виктор поспешил удалиться, ощущая лёгкость в ватных ногах. Голова стала трещать по швам, а руки хаотично быстро сжимались, а после раскрывались. Было страшно до мурашек, однако спрятаться в столь огромном месте было невозможно, Рейх знал этот особняк, как самого себя, проведя здесь всю жизнь. Осталось лишь молиться, чтобы это был лишь пустой разговор, а не то, чего так боялся парень.       Зайдя в комнату Ягера, Россия издал нервный смешок, проходя ближе к кровати. Ноги его уже не держали, он позволил себе опуститься на пол, спиной упираясь в изножье кровати. На душе было тоскливо. Только жизнь начала налаживаться в таких условиях, снова он обрёк себя на страдания. Распустив свои белёсые волосы, Виктор зарылся в них, руками сгребая свои колени и утыкаясь в них лицом. Всё тело начало колотить от холода, что словно змей пробирался по полу, окутывая всё ледяными кольцами.       Дверь приоткрылась, впуская тёплый свет лампы, что висела в коридоре. Отчеканив каждый шаг, мужчина вошёл внутрь, доставая зажигалку. Чиркнув ей, мужчина закурил, вдыхая табачный запах, а после расслабленно выдыхая. Он прошёл к Виктору, закрывая дверь.       Опустившись на кровать, Ягер опустил руку на голову юноши, аккуратно перебирая его мягкие волосы. Достав вторую сигарету, он ненавязчиво всунул её в приоткрытый рот юноши, давая выбор. Виктор смутился, но сигарету не убрал, лишь приподнял голову, смотря на мужчину, что ухмыльнувшись, приблизился.       Они были слишком близко друг к другу, можно было почувствовать горячие дыхание немца, его сердцебиение и каждый вздох, который тот издавал при каждом движении. Придерживая сигарету, Ягер наклонился к сигарете Виктора, оставаясь на таком расстоянии. Прикуривая сигарету, Рейх улыбнулся, видя мутный и обеспокоенный взгляд юноши, что курил впервые.Отодвинувшись, мужчина позволил выпустить клубок тугого дыма, заставляя юношу закашляться. Виктор пытался курить не быстро, пробуя вкус новой для него вещи. Казалось, что тогда ушли все проблемы, когда клубки дыма растворялись.       Было так непривычно тихо, что Россия сам и не заметил, как позволил Рейху положить свою руку на голову. Но даже такой момент закончился слишком быстро. Уже более бодрый мужчина поднялся, забирая и выкидывая бычки в пепельницу. Всё той же зажигалкой он зажёг масляную лампу.       -Давай приступим -забавляясь ситуацией, произнёс мужчина, доставая наручники из кармана. Было видно, что Рейх готовился, ещё как готовился. Схватив юношу, Рейх дёрнул его на себя, а после поднял руки, перекинув наручники через изножье.       Защёлкнув их на запястьях парня, Ягер улыбнулся картине. Теперь сбежать Россия от него не мог, да и видеть хоть что-то тоже. Его худая спина вмиг покрылась испариной, ноги в отчаянии дёрнулись, пытаясь приподнять тело, но ничего не получилось. С него рывком сорвались некогда чистую новую рубашку, откидывая бесполезную ткань на пол. С брюками мужчина пока что решил не возиться.       Послышался лязг ремня, а после тихое пение. Напевал Ягер какую-то простенькую мелодию, явно никуда не спеша. Сложив ремень пополам, он попробовал им, щёлкнув в воздухе. Юноша, понимая, что его ждёт порка, лишь жалобно заскулил, пытаясь хоть как-то спастись.Подумав немного, Рейх остановился, ощупывая пряжку ремня. Она была увесистой, а сила, с которой бил мужчина, явно оставила бы огромные синяки на теле русского. Хмыкнув, он всё же сжал ремень, обходя и становясь сзади.       -Начнём с этого ремня, будет тебе этакая профилактика -следом за словами послышался щелчок. Виктор, что пытался понять слова, сначала и не понял, что произошло, но после ощутил жгучую боль на его белоснежной спине.Первый удар показался России особенно болезненным, по крайней мере он так думал, пока на его тугую спину не прилетел ещё один удар. Тогда юноша уже не сдержавшись, вскрикнул, буквально задохнулся от боли, что вмиг пронзило тело. Из глаз его выступили кристально чистые слёзы, норовясь градом осыпаться на пол. Мужчина бил не жалея, словно отрываясь на подростке за все деяния его отца.       Особенно больно было, когда железная пряжка попадала в незащищённые бока, заставляя Виктора выть то боли, сдирать кожу с коленок и до крови закусывать губы.На ударе так пятом, а может быть и шестом Россия сорвал голос, уже хрипя и моля прекратить, однако русского никто не слушал, да и не собирался. Приходилось сжимать тонкие хрупкие пальцы ног и рук, ощущая как на ладонях начинает выступать влага то ли от пота, то ли от крови. Взмокший лоб заставлял некогда чистые волосы парня липнуть, закрывая и так небольшой обзор. А Рейх почувствовав свою безнаказанность, рывком сдёрнул обувь с парня, уже бья по стопам.       Когда сам немец порядком устал и заскучал, он отложил уже окровавленный ремень на тумбу. Вся спина юноши теперь превратилось в мясо. Он распорол ему спину, а ступни решил пощадить. Россия теперь сидел смирно, боясь пошевелиться. Всё его тело стало единым, каждой клеткой он чувствовал боль, что прожигала его изнутри. Выглядел русский сейчас совсем дурно, пытаясь что-нибудь вымолвить, но изо рта вылетали лишь тихие скрипучие звуки.       Не прошло и пяти минут, как мужчина вернулся к нему, присаживаясь, а после хватая его некогда счастливое лицо. Приторно ему улыбнувшись, Рейх опустил взгляд, заставляя подростку сделать тоже самое. Губы России открылись лишь в угнетающем страхе и безмолвной мольбе.В руках у Ягера показался красивый длинный нож, точно как у других почётных солдат рядов СС.       Длинное прочное лезвие блестело, готовясь к предстоящему. На удивление парня желобок здесь был не один, примерно три кровостока смог увидеть юноша, ощущая, как зрение его расплывается от слёз. Эфес и ручка тоже были выполнены искусно, точно под заказ. Может быть тут другие обстоятельства, Россия бы захотел поподробнее изучить столь интересный для него нож, но сейчас он молился всем богам, чтобы его убрали куда подальше.       Мольбы его никто не слышал, Рейх лишь улыбнулся своей приторной улыбкой, что больше была похожа на оскал, зашёл за спину и принялся за тело подростка. Брюки и нижнее бельё спустя несколько лёгких движений были откинуты на пол. В этот момент Виктор взвыл, поняв, в каком унизительном положении он оказался. Холодная сталь поцарапала его худые бока, где уже тонкими струями сочилась кровь.       Словно играясь, Ягер стал водить острым лезвием по телу подростка, спуская нож ниже. Он остановился чуть выше ягодиц, заставляя табун мурашек пройтись по всему русскому. Ему не мешали прошлые раны, которые уже со временем стали высыхать, стягивая кожу.       -Думаю никто не будет против, если я присвою твоё тело себе -острие плавно вошло в кожу, словно нож по маслу, Рейх что-то с энтузиазмом начал начёркивать, пытаясь выводить плавные линии, что вскоре сложились в его имя.Пол под изножьем не был теперь таким чистым, как прежде.Тёмная, бордовая кровь заставила при каждом движении хлюпать половицы, жалобно скрипеть. Теперь на спине России красовался след от того, кто подчинил его раз и навсегда.        -Ты запомнишь моё имя раз и навсегда, даже когда я подохну, эти уродливые шрамы будут напоминать о том, кто твой хозяин -Виктор слышал его словно через шум воды, пытаясь найти покой, закрывая глаза и скуля от боли.       Всё стало одним куском мяса, которое сейчас растерзали, заставили покорно стоять, ожидая окончания.Неприятная надпись на спине и длинные распоротые полосы забрали все силы, однако ему не давали упасть в обморок, часто и резко дёргая за волосы, хлопая по щекам и щипая за раны. В тот момент России показалось, что это его последний день, что завтра он не проснётся и всё это наконец закончится. Длинные слипшиеся между собой ресницы наконец закрыли глаза, заставляя мгновенно впасть в некую дремоту, а после в обморок.       Рейх на это не сердился, главное, что все его планы уже воплотились. Теперь и его художества остались на некогда белом холсте, раз и навсегда оставляя след.Россия совершенно не чувствовал ничего, настолько боль въелась в его тело.       Он ощущал, как Рейх ходит где-то за спиной, как говорит что-то сладостным и приторным голосом, чтобы после резко остановится, сильней заметавшись рядом. Для России и вправду было спасением обморок, ведь кто знает, что было бы, если тот не сомкнул глаза.