Eiswein

      — Можно сказать? — спросил Тони, отпивая из своей чашки.       Я с недоумением посмотрел на него:       — Что сказать?       — Я соскучился, — вздохнул он и повторил, словно это тоже могло ввести меня в заблуждение: — По тебе соскучился.       Малость неловко, согласен.       Я смутно помнил о том, что сам оставил эти отношения на определении друзей, однако укрепить новый статус не вышло: события мне не позволили.       — Это было слишком? — дотронулся он до моей ладони.       Я покачал головой.       Чего тут странного — друзья тоже скучают друг по другу. Мне сейчас жуть как не хватало Рона с Гермионой, и в машине, пока мы ехали на место, я думал, было ли эгоистично с моей стороны попросить их приехать и бросить свои новоиспеченные плантации на найденных ими помощников.       — Расскажешь, почему за тобой по пятам таскается… — каплю встревоженно посмотрел Энтони мне за спину, — тот невесёлый дяденька? — Он хмыкнул, тут же уточнив: — Может, тебе нужна помощь?..       И глянул на меня столь многозначительно и весомо, что стало понятно и без всяких пояснений, на что конкретно он намекал.       — Меня не держат в заложниках, — со смешком покачал я головой. — Это временно. Из-за происшествия в отеле тем вечером… Гм, всё слегка усложнилось, — вдаваться в подробности, наверное, всё же не стоило.       Это никак не касалось Тони. Меньше знаешь, крепче спишь, как говорится.       — Но мне и правда понадобится твоя помощь, — склонился я над столом, делая вид, что заглядываю в его чашку.       В чужих глазах тут же блеснул азарт.       — Какого рода помощь?       — Мне нужно кое с кем встретиться, а тот невесёлый дяденька не позволит мне, как и дяденька, что его нанял, — сдержанно улыбнулся я.       — Понял, — без лишних вопросов тут же кивнул Тони.       А взрослому и как бы независимому мне нужно было сбежать на час или два, чтобы встретиться с Берже — его ресторан находился в получасе езды отсюда. Вот только я сильно сомневался, что мою затею одобрят. Да ещё и помогут, предоставив ресурсы. Но что случится, если мы с ним просто побеседуем? О жизни, например. О жизни после взрыва… О жизни после взрыва и почему всё так получилось. И так далее.       Ещё утром я планировал намекнуть Тому — конечно же, я звонил Берже, но тот почему-то трубку не брал и на сообщения тоже не отвечал, — но после нашего спора о «подарочном здании» осознал, что если тот будет против этой затеи, то никого я не увижу в помине.       Эта уверенность была железобетонной. Том умел стоять на своём, пуская в ход такую бешеную харизму, что, стоя посреди двора, я чуть было не согласился на его подарок. Мне пришлось ущипнуть себя, уйти подальше — на ту самую кухню, которая всё ещё была только в проекте — и выдохнуть, чтобы собраться с мыслями.       И вроде бы в какой-то момент я даже перестал ощущать, что рука тянется подписать все бумаги и принять этот подарок: он им буквально очаровывал меня, заставляя ощущать себя так, словно я сам его попросил об этом, и это здание — лучшее, что он мог найти, исходя из моих пожеланий и исполняя мою просьбу. Которой не было. И всё же можно было собой гордиться: из первой нашей схватки пока что я вышел победителем, когда буркнул своё «нет» и поскакал к машине резво и без оглядки. Подальше от Тома и от искушения — слова, что в какой-то момент показались мне абсолютными синонимами.       После подобного опыта я был полностью уверен, что он таким же способом смог бы переубедить меня насчёт Берже, и устоять дважды за один день не выглядело возможным.       — И что от меня требуется? — уточнил Тони, привлекая к себе внимание.       Ах да.       — Просто останься тут. Я направлюсь в уборную, — одними лишь губами сообщил я. — Видимость ожидания запутает его.       Тони кивнул, подперев рукой голову, но тут же задал следующий вопрос:       — Когда ты вернёшься на работу?       — Меня не пускают, — кинул я взгляд туда, где должен был находиться кабинет Сева.       Стоило зайти внутрь ресторана, как окружить меня толпе работников-зевак не позволила средняя, но всё же ощутимая загрузка ресторана. А Северуса и вовсе сегодня здесь не оказалось, что порушило часть плана: я намеревался долго и слёзно уговаривать его дать мне выйти на работу через пару дней, раз печальные смайлы в нашем чате он попросту игнорировал.       — Сдам анализы, снимок моих спёкшихся от скуки мозгов сделают… Думаю, тогда видно будет, что со мной всё просто прекрасно, — заметил я, покручивая чашку меж ладоней.       — Говоришь ты не очень уверенно, — прищурился Энтони.       Не хотелось признавать, но вокруг меня внезапно обнаружились две курицы-наседки. А вот Альбус, наоборот…       О нём вспоминать сейчас и вовсе не хотелось. Меня всё ещё потряхивало от злости, потому что дед взял и сбежал, даже не попрощавшись.       Я ожидал его на обед, но вместо него самого мне пришло на телефон его фото в панамке уже где-то на пыльных тропах паломников и сообщение: «Береги себя, ребёнок». Часть вещей он оставил здесь, быть может, чтобы перехитрить меня, а сам отправился в это дурацкое путешествие сразу из города… Конечно же, чтобы я не вставлял ему палки в колёса попытками переубедить, а может, чтобы следом не поплёлся — я уже был готов. Том остановил меня: я хотел взять машину и поехать в его поисках, чтобы вернуть упрямца обратно домой… Но не понимал, что мне делать после. Запереть Альбуса в погребе, как шутливо предложил Риддл? Ехать следом за ним весь путь? Отправиться вместе с ним, послав в жопу и работу, и врачей, и полицию — пусть ждут?       «Сейчас от тебя ничего не зависит», — именно этими словами остановил меня Том. Наверное, этого было бы мало, не понимай я, что всё именно так: я никак не мог повлиять на его решения. Никак вообще. Разве что насильственным путём, чего бы мне дед не простил. Наверное, ещё и это сподвигло меня к принятию решения насчёт Берже — ощущение беспомощности. Может, я мало что мог, но поговорить с ним находилось в пределах моих возможностей.        — Ты не думал, что мы просто можем прогуляться до места назначения? — предложил Тони.       — М? — с непониманием моргнул я, осознавая, что в очередной раз погряз в своих размышлениях.       — Дойдём до нужного тебе места, а твой охранник пусть следом плетётся.       Как всё, оказывается, просто.       — Он мне не позволит, — покачал я головой. — А если не он, то Том.       Энтони нахмурился, склонив голову набок — так, точно не понимал того, что я ему только что сказал.       — Почему это он тебе не позволит? — в чужом голосе проснулось лёгкое возмущение, которое усилилось: — Слушаю тебя и ещё больше волнуюсь… Он что, теперь твоей жизнью распоряжается?       Что мне ему ответить?       Что меня просили сидеть на попе ровно, а я собрался к Берже за некими правдами? Чтобы уточнить, к примеру, знал ли тот обо всём или нет? Чтобы узнать, во что я ввязался, сам того не подозревая?       Конечно, была высока вероятность того, что и Берже мне ничего не скажет, мол, понятия не имею, не видел, не слышал, и вообще шли бы вы, Поттер, куда подальше и не отсвечивали здесь лишний раз.       Я вздохнул.       — Ситуация сложная, Энтони…       — Что в ней сложного? За тобой следит амбал, ты хочешь куда-то пойти, куда тебе не разрешают. Тебе же не семь лет, и Риддл не твой отец, а это называется контролем, — помрачнел он ещё больше. — И контролирует тебя другой человек. Посторонний человек.       Я понимал, как это выглядит со стороны.       — Не знаю, какие между вами были раньше отношения, — продолжил Энтони, — но сейчас всё выглядит так, будто ты от него тогда сбежал…       Сбежал… Да, сбежать-то я сбежал, вот только не сказал бы, что очень этого хотел. Напротив.       — А теперь, когда он тебя вернул, держит под тщательным присмотром, — добавил он спокойным уверенным тоном. — Если тебе нужна помощь, любая помощь…       — Поверь, — перебил я его, — иногда мне нужен присмотр.       Вот как сейчас, когда я собираюсь совершить очередную глупость. Осознаю её масштабы, но всё равно делаю, потому что упрямый как осёл. Прямо как говорил дед. Что ж, отчасти это и его вина: нечего было меня бросать.       — Просто останься сидеть здесь с видом ожидающе-скучающего человека, хорошо? — дотронулся я сам до его ладони, и Энтони крепко сжал её, давая таким образом понять, что согласен на что угодно.       Я неторопливо поднялся, и он спросил:       — Заказать что-нибудь ещё?       Вопрос был задан достаточно громко.       — Вернусь, и закажем вместе.       Тони лишь кивнул, отпивая из чашки, а я без оглядки на Нортона отправился в туалет, в последний момент свернув в сторону коридора «для персонала». Конечно же, меня сразу заметили.       — И куда же наша потеряшка собралась? — тут же нарисовался Андерсен.       — Прикроешь? — приподнял я брови.       Олаф неопределённо хмыкнул, кивнув в сторону двери, мол, вали, пока можешь, и тут же произнёс:       — Эх… как Поттера-то не хватает, — словно меня тут не было. — У новичков всё из рук валится, да?       Ему поддакнули, а я с улыбкой рванул вперёд и вылетел через задний вход в наш дворик.       Вот и всё: напротив строчки «побег» можно было смело ставить галочку.       Это был успех.       Достав телефон, я глянул снова адрес ресторана, мысленно повторил, снова посмотрел и выключил его — чем чёрт не шутит. Нужно было торопиться: отойти от ресторана и взять такси. План у меня был самый что ни на есть простой — как сбежать от Нортона я помнил из какого-то фильма, где главный герой заходил в магазин и выходил через чёрный вход, петлял кварталами и под конец ловил машину, успешно сбросив хвост.       И всё это казалось мне каким-то ужасным сном, от которого я должен был вот-вот проснуться. Тем не менее этот момент никак не наступал, а я уже шёл по улице в сторону своей цели, глубоко вдыхая весеннюю свежесть и едва ли не наслаждаясь теплом ещё не палящего в полную силу солнца. Что, безусловно, скоро изменится — лето было на носу.       Если бы не Альбус и новоявленная тревога из-за допроса, день можно было бы назвать почти прекрасным.       Даже песенку захотелось насвистывать. Какую-нибудь весёленькую и прилипчивую.       — Тебя подвезти? — раздался оклик совсем рядом, и я чуть не врезался в столб, резко оглянувшись.       Параллельно мне ехала машина Риддла, а он сам смотрел на меня с заднего сиденья.       Столкновения с первым столбом я избежал, а вот со вторым неизбежно встретился: перед глазами будто полжизни пронеслось.        — Тебя подвезти? — на лице Тома застывает выжидающее выражение.       Я останавливаюсь, силясь понять, какого хрена вообще происходит.       — Что вы делаете, мистер Риддл? — недовольство и усталость в моём голосе не расслышит разве что глухой.        Скосив взгляд, я замечаю заезжающее на улицу такси, которое явно не обрадуется преграждающей ему путь машине.       — Просто мимо проезжал, вдруг вижу — ты идёшь.       Чужие губы растягиваются в едва заметной улыбке, и я мысленно натягиваю на него шарф, скрывая нижнюю часть лица.        — И подумали, почему бы нам снова не начать общаться? — обманчиво ласковым тоном интересуюсь…       Вцепившись в столб, я покачнулся.        — Я же не говорил, что еду в офис. Северус хотел видеть меня в ресторане, — невозмутимо сообщает он. — Так подвезти тебя…       Я мысленно протягиваю «куколка» и усмехаюсь, в неверии глянув на него:       — Вы что, клеите меня на улице?       — Просто проявляю вежливость, раз мы знакомы, — едва ли не буднично поясняет Том.        — Вы у всех своих знакомых подрабатываете таксистом по утрам? — я останавливаюсь, и машина тоже.       — Если нам по пути — да. И даже оплаты не беру, — склабится он, подавшись вбок, словно хочет сократить дистанцию.       Это воспоминание оказалось столь ярким и столь насыщенным противоречивыми эмоциями, что меня будто выбило из реальности на мгновение. Я даже не заметил, что Том успел выйти из машины и теперь придерживал меня под руку, вглядываясь в лицо — силился понять, что со мной снова происходит.        — Снова таксистом подрабатываешь? — спросил я сипло и потёр переносицу двумя пальцами, сжимая её с силой и после пощипывая кожу.        Очередной кусок памяти встал на место с беззвучным щелчком, оставив после себя нарастающую головную боль. Каждое из них было похоже на дежавю; каждое из них оставляло после себя послевкусие, растворяющееся в определённости. Всё это было частью моего прошлого.       — Теперь, скорее, патрульным, — ответил Том и потянул меня в сторону машины, — ведь кое-кто зачем-то решил сбежать. Надоело с Голдштейном сопливо за ручки держаться?       Я позволил себя увести и запихнуть в машину, заметив рядом стоящего подле машины Нортона.       Стало капельку стыдно и понятно, что то кино не я один смотрел.       Стоп…       — Я не держался с ним за ручки, — возразил я, стоило Риддлу сесть рядом, а двери захлопнуться.       Машина тронулась.       — Передавал ему тайное послание «спасите-помогите» о том, что я держу тебя в заложниках? — откинулся Том, повернувшись слегка ко мне.       — Мы просто руки друг другу пожали, — хмуро ответил я.       — Минут пять «просто» жали.       Ему об этом Нортон доложил?       Я покосился на телохранителя, но тот сидел с лицом-кирпичом — почти копией лица Майка.       Может, они родственники?       — И куда ты собрался, просветишь меня?       — На поиски проблем, — ответил я машинально и даже без ехидства.       — Это я уже понял.       Что ж, раз он умалчивает о многом, то и я буду.       — Прогуляться захотелось.       Том вздохнул.       — Я могу сделать вид, что поверил тебе.       — Но это встанет между нами — понял, — махнул я рукой. — К Берже хотел сходить.       Раздался ещё один вздох.       — Ты это решил до или после наших с Корбаном просьб не лезть на рожон?       — Если Берже всё знал…       — То молчит и правильно делает, — перебил меня он.       В голосе зазвенел металл.       — Никак не могу понять, что движет тобой и заставляет играть в Шерлока Холмса, но прекрати, Гарри. Оно того не стоит, — мою ладонь сжали, и я посмотрел на Риддла. — Если ты будешь следовать нашим предельно простым рекомендациям, то вся эта ситуация быстро разрешится. Начнёшь лезть — усложнишь жизнь себе, следовательно, и мне. А я не хочу сложностей. Не сейчас, когда могу наконец-то наслаждаться твоим обществом.       — Это утомляет, — просто ответил я, глянув в окно.       — Моё общество?       — Неопределённость. Я не понимаю, почему всё так. Почему… я.       — Вопрос, что каждый задаёт себе, когда на него сваливается куча проблем: почему это случилось именно со мной? — звучал мерный голос Тома. — Подумай, что мало кому везёт настолько, что их проблемы решают другие. А тебе делать особенно ничего и не надо.        Звучит, конечно, превосходно, но на практике…       — Подвешенное состояние меня бесит, — нахмурился я. — И я привык сам решать свои проблемы.       Если в выходные всё всегда становилось на паузу — в нашей стране никто и пальцем не хотел шевелить с вечера пятницы по вечер воскресенья, — то понедельник был тем самым днём, когда можно было начать разбираться во всей этой хитроебанной ситуации, что на меня свалилась градом с неба.       — В таком случае ты должен понимать, что ничего не решишь и только поставишь себя под удар, Гарри, — вновь зазвенел сталью его голос. — Как я уже сказал ещё в больнице, это не пара бланков, что можно заполнить, отправить и забыть. Это не то, что в твоей власти.       — Я понял, понял, — не стал скрывать я раздражения.       — И всё равно решил обратиться к Берже, чтобы скомпрометировать и себя, и его, — заключил Том и тут же окликнул водителя: — Майк, в Казарму.       Теперь уже вздохнул я, вопросительно покосившись на Риддла.       — Что ещё за «казарма»?       Если меня собрались продолжать муштровать, то я был категорически против.       Побег же под конец провалился.       Эх.                     

***

             «Казармой» оказался ресторан, к которому мы ехали чуть больше часа, если я не ошибался — не помнил точно, во сколько меня поймали. Весь путь мы не то чтобы переругивались, а скорее ворчали. Или я ворчал, а Том лишь парировал все мои нападки с грацией истинного мастера словесной дуэли, и потому в какой-то момент мне показалось, что я веду себя как капризный ребёнок — пришлось заткнуться. В этом мне, конечно, помогли. Поцелуем. Влажным, горячим поцелуем, за которым я пропустил момент, когда Нортон исчез куда-то, а за окном сменился пейзаж: море и пляж оказались на удивление близко к городу.       Много дерева, светлой ткани, что развевалась вместе с порывами солоноватого ветра, песочный фасад — известь, глина и камень, — плетения из тростника, перголы; здание располагалось параллельно пляжу и являлось реставрированными казармами, некогда располагавшимися здесь — как пояснил Том.       Я был удивлён. И восхищён.       И сразу понял, почему именно это место было выбрано — оно чем-то навевало мысли о том другом, что Том хотел подарить мне. С патио, вокруг которого располагались выставочный зал и ресторан, с террасой с видом на море и с круговой лестницей, что вела на второй открытый этаж — коктейльную зону, состоящую из диванчиков и плетёных кресел; зону, залитую солнцем и подёрнутую сочной листвой растений в горшках.       — Что думаешь? — спросил Том, оказавшийся за спиной, пока я щурился, вглядываясь в песчаные просторы перед рестораном.       — Что тебе удалось, — хмыкнул я, прикрыв на мгновение глаза и ощущая, как он прижался к моему боку. — Почти удалось. Только если вырвать тот кусок земли и перенести его сюда. Всё же там будет иная атмосфера.       — Или же можно перенести песок туда. Светлая облицовка…       — Том, — перебил я его, зная, что сейчас снова превращусь в кролика, очарованного удавом.       — М?       — Что насчёт кухни? Как тут кормят? — перевёл я тему.       И, признаться, не просто так. В обед кусок в горло не лез: был весь на нервах. А кофе, что мы выпили с Энтони, лишь раздразнил.       — Боюсь прогадать, Гарри, — дрогнули его губы в улыбке.       Я и забыл, что ему якобы всё вкусно.       Уходить отсюда не хотелось, но желудок жалобно заурчал.       — Можем устроиться на террасе, — предложил Том, будто поняв, что мне нравится вид и поэтому я медлю.       Там мы и оказались.       Я смотрел меню, он смотрел на меня.       — Что?       Том в ответ лишь покачал головой — мол, ничего, — но взгляда не отвёл.       — Ты бывал здесь?       — Заглядываю время от времени.       — Значит, можешь что-нибудь посоветовать, — предположил я, мазнув по нему глазами. — Я не очень верю в байку, что ты всеядный.       Вновь едва заметно улыбнувшись, он переключился на меню.       — Хочешь, чтобы я сделал заказ за нас обоих? — уточнил Том.       На что получил от меня благословение в виде уверенного кивка.       — Посмотрим, насколько сочетаемы наши вкусы, — протянул Риддл насмешливо.       К нам как раз подошла официантка, поставив на стол бутылки воды и вина.       — Вы готовы сделать заказ? — спросила она с натренированной вежливой улыбкой.       — Артишоки с сыром Пайойо, — заговорил Том, даже не глядя в меню, — запеченный авокадо, жареные моллюски c Хересом, м-м… белые креветки, маринованный в гаруме из анчоусов тартар из тунца и, пожалуй, хрустящий осьминог. Мясо? — перевёл он на меня вопросительный взгляд.       Я покачал головой.       Девушка забрала меню и ушла, а он налил в бокал вина — предпочёл сделать это сам.       — Хочешь? — уточнил Том, всё ещё держа бутылку на весу.       — Мне нельзя — ты сам сказал вчера.       — А ты между запретом и запретом успел продегустировать уже и вермут, и Херес — я видел тебя, — улыбка стала жёсткой. — Предпочту, чтобы ты не скрывался от меня по углам.       — Я сделал всего глоток, когда готовил…       — И этот глоток ты сделал втайне, — заключил он, и горлышко бутылки склонилось над моим бокалом.       Белое вино омыло тот изнутри, а я слегка поёжился.       — Холодно? — спросил он, ставя бутылку.       — Нет… Ощущение просто, что я всё ещё сплю.       — Это хороший сон?       — Переменно хороший, — не стал я юлить.       Том цокнул и сделал глоток. Я последовал его примеру.       — То в кошмар превращается, то в мечту, — голос внезапно осип на этих словах.       — А сейчас на что это похоже?       — На тайное желание.       Том коротко рассмеялся:       — Я бы уточнил, что за тайное желание, но, боюсь, у тебя специфические вкусы…       Его взгляд обвёл контуры стола, а я тут же смутился и поспешно пояснил:       — Желание совместного времяпрепровождения. Не знаю когда, но я точно желал поужинать с тобой где-нибудь…       Мы замолчали одновременно, просто разглядывая друг друга. Это было странно. Напряжение после ночи никуда не делось, но я уже не ощущал себя таким заведённым, как вчера во время ужина. Скорее переживал каждую секунду вязкое томление — негу, рожденную не только его присутствием, но и самой обстановкой.       — Это наше второе свидание?.. — уточнил я, чувствуя на языке кисло-фруктовые нотки шенен-блан.       — Я не планировал, что оно будет столь… обыденным, но похоже на то, — отклонился он назад, продолжая тянуться взглядом ко мне.       Загипнотизированный этим я не сразу расслышал, что Том сказал дальше.       — Ты предупредил своего друга?..       — М?       — Голдштейну написал что-нибудь?       Голдштейну?..       Сначала я с непониманием глянул на него, пока до меня не дошло.       Конечно же, я забыл.       Выключил телефон, увлёкся поездкой и странной недо-ссорой, из-за чего совершенно упустил из виду, что ничего не сказал Тони. Не предупредил, что провалился, но со мной всё в порядке.       — Понятно, — насмешливо констатировал Том, пока я включал телефон, ожидая увидеть несколько пропущенных и парочку сообщений. — Нортон сообщил ему, что твой побег обречён на провал, когда покидал ресторан.       — Херовый из меня друг, — проворчал я самому себе, чувствуя, что мечта движется к отметке «кошмар».       Всё-таки стоило ему написать. Извиниться… за что только? За собственную невнимательность?       — Вы не друзья, Гарри. Вы стали кем-то вроде приятелей, — вещал Том едва ли не беспристрастно. — Потому в списке приоритетов он сейчас в самом низу. Ниже Берже.       — Это не так, — возразил я мгновенно.       Сообщения «спасибо, что помог» и «у меня всё хорошо» были отосланы.        — Сколько раз ты вспомнил о Берже в машине? — приподнял брови Том. — Но не подумал, что в ресторане остался Голдштейн и ему интересно, добрался ли ты до конечной точки или нет. Ты ни слова о нём не сказал. И, думаю, даже не вспомнил, что оставил его там.       Отчасти он был прав.       Я о Дельфини спросил, обеспокоившись тем, что мы едем куда-то к вечеру, но та, как оказалось, проведёт вечер у матери, раз Беллатриса вернулась.       — Спасибо, что испортил столь чудесную атмосферу, — хмуро буркнул я.       — Это было ожидаемо, — повёл Том плечом.       — Что я неблагодарная свинья? Что забуду о человеке, который мне помог и который беспокоится обо мне?       — Что ваши странные отношения завершатся, потому что друзьями вы быть не сможете, Гарри, — спокойно ответил он. — А в качестве романтического интереса Голдштейн более не годится. Не хочу, чтобы это звучало самодовольно, но когда ты слишком увлечён одним человеком, то упускаешь из виду другого, находящегося в смежной категории. Поэтому пока он сжимал твою ладонь в весьма трогательном жесте, ты думал совершенно о другом и не замечал этого, — улыбнулся Риддл с обманчивой мягкостью, которая в действительности была сущей наглостью.       — Энтони — хороший человек.       — Это мало что меняет между вами.       Я сделал ещё глоток, задумчиво уставившись на пляж и смотрел туда с минуту.       — Ты что, следил за нами? — тут же очнулся я, переваривая сказанное им.       — С биноклем, — не без иронии ответил Том.       — Я серьёзно…       — Всего лишь предположил.       Звучало это подозрительно.       — Не смотри на меня так: я ещё не совсем свихнулся от ревности, — поддел меня Риддл.       — Ты знал, что я попытаюсь сделать?       — М…       — Что «м»?       — По пути в ресторан ты выглядел человеком, замыслившим нечто, что должно мне очень не понравиться. Ты даже не замечаешь, что смотришь таким взглядом в эти моменты, словно заранее извиняешься. И всё равно делаешь, — улыбнулся он. — Так ты смотрел на меня и в ночь, когда в первый раз поцеловал. Дескать, простите, но раз хочу — сделаю. А думать буду после. Или вообще не буду.       — То есть я выгляжу как идиот в такие моменты, — не сдержал я смешка.       Прогресс от дурачка к идиоту мне даже польстил: последнее звучало более изысканно, что ли.       — У тебя на лице всё написано, — раскрыл мой секрет Риддл.       — Если захочу, то смогу притвориться, и ты ничего не поймёшь.       — Получается, сегодня ты хотел быть пойманным? — Том вопросительно приподнял брови. — Меня же снедали сомнения: задумал ли ты пойти в полицию, чтобы объяснить им, что ничего не знаешь, или просто заставить меня побегать за собой.        Мои глаза сузились.        — Пусть дурачок-идиот, но я не тупой, Том.        — Я этого и не говорил, — склонил он голову, улыбнувшись.       Кто-то улыбается, а кто-то — тает. Несправедливо как-то получается: мне тоже хотелось владеть подобным волшебством.        После рассказанной им истории я часто ускользал мыслями к деталям, теперь же удивляясь не своей глупости, а чужой. В чём-то Том был прав: увлечённый им, я забыл об Энтони и заставлял себя вспоминать о нём. Поэтому с каждой секундой всё меньше понимал Беллатрису.       Наверное, вопрос на миллион: зачем ей был нужен его отец, когда у неё был Том?       Риторический всё же. Повторяемый в мыслях раз за разом: я смотрел на него и осознавал, что у меня не было ни единого шанса не пропасть летом. Словно это было предрешено задолго до моего рождения и не было такой силы, которая могла бы помочь пройти мимо него и не обратить внимание — существует на этом свете Том Риддл и существует.        — О чём задумался?       Ответить я не успел, да и не знал как: перед нами поставили артишоки и авокадо.       — Пробуй, — зачерпнул он в ложку, и меня окунуло в осознание, что сейчас меня будут кормить.       На террасе мы были не одни, разумеется. Мало кто смотрел по сторонам, но всё же…       — Будь хорошим мальчиком, Гарри, — протянул Том как ни в чём не бывало, и я открыл рот почти инстинктивно, ощущая, как жар опалил щёки изнутри.       А если нас увидят?..       Риддл будто действительно мысли мои читал:       — Я не знаменитость, чтобы меня преследовали папарацци, — следом за мной тут же продегустировал артишок и он, дёрнув уголком рта в усмешке. — Как тебе?       — Знаю этот рецепт, — кивнул я.       Разумеется, в исполнении Северуса всё казалось вкуснее.       — Неплохо.       — Какой же ты педант в том, что касается кухни, — в чужих глазах искрилось веселье.       — А ты разве нет? В том, что касается вин.       — Не замечал за собой. Расскажу тебе забавную историю, — хмыкнул Том, точно его всё ещё забавляла ситуация. — Полагаю, для тебя не секрет, что разного рода награды и медали на этикетке часто ориентируют рядового покупателя при приобретении того или иного вина.       — Синоним качества, — кивнул я.       — Скорее, синоним видимости качества, — поправил меня Том. — Ответь, что это вино так себе, и первым аргументом за будет: но это вино обвешано золотыми медалями и имеет девяносто баллов по гиду Паркера или Пеньина. На одном из недавних конкурсов, пользующимся достаточным авторитетом в нашей отрасли, было предоставлено вино, — сделал он загадочную паузу, и перед моим носом оказалась вилка — теперь с авокадо.       Я машинально открыл рот и слизал, чувствуя привкус орехов и лёгкую пряность специй.       — Как обычно. Плата за вступление плюс плата за анализ вина, бутылка была продегустирована и выиграла золотую медаль, — повёл он рукой в воздухе. — Блестящий гранатово-красный цвет. Застенчивый аромат, сочетающий в себе ноты персика, смородины и дуба… Мягкий, богатый вкус, насыщенный молодыми ароматами, обещающими приятную сложность и эволюцию в сторону самых изысканных специй с оттенком копоти. Много громких и, безусловно, красивых слов было сказано о том вине, — насмешливо улыбнулся Том.       — И в чём суть? — до меня никак не доходило, как это связано с темой нашего разговора.       — Вино, которому дали золотую медаль, было вином из местного супермаркета. Худшим вином, по мнению одного из сомелье, моего знакомого, что участвовал в этом эксперименте. Брик перелили в бутылку, выдумали красивое название и подготовили анализ. Разумеется, об этом не знали дегустаторы.       Я нахмурился.       — Часть таких конкурсов, Гарри, имеет в качестве дегустаторов всех желающих участвовать. Любой может посетить его, а победа увеличивает продажи от десяти до пятнадцати процентов. Хороший скачок в репутации для худшего вина, правда?       — То есть дегустаторов покупают?       Не сказать, чтобы это было для меня новостью.       — Они не профессионалы — это во-первых, а во-вторых — эти конкурсы призваны зарабатывать деньги, а не открывать миру венец винной промышленности. Дорого всё: от самой регистрации до перевозки участвующего вина. И всё это ради одной медали, а потому и рисковать не хочется: проще заплатить части дегустаторов и получить в ответ «мягкий, богатый вкус, насыщенный молодыми ароматами».       — Я бы сказал, что это очень печально…       — Реалии нашего мира, Гарри. Поэтому мне далеко до педантичности якобы истинных ценителей: мы производим отличное вино и производим дешёвое вино, на которое вешаем пару медалек, чтобы оно лучше продавалось. Однако не всегда дешёвое вино является синонимом некачественного: я находил и нахожу чудесные молодые вина за смешные деньги. Как тебе авокадо? — смена темы оказалась столь внезапной, что я даже растерялся, что мне комментировать и на что мне отвечать.       — Вкусно, — вырвалось на выдохе, и свои впечатления я запил. — Впрочем, с кулинарными конкурсами происходит то же самое.       — Хочешь сказать, что меня подкупили? — подался вперёд Том.       — Ведь конкурсы разные бывают. А спонсорам интересно, чтобы их повара сверкали медалями, зазывая клиентов в рестораны.       — Что не касается звёзд Мишлена.       — О них я пока даже не думаю, — с нервным смешком отправил я в рот кусочек артишока.       — А стоило бы. Мне казалось, что в тебе много амбиций. Если это касается того, к чему душа лежит, конечно, — задумчиво заметил Том.       — Они есть… Но звезда Мишлен? Я ещё официально даже не повар, Том. Подменил один раз, да готовлю одно блюдо.       — А знаешь, что тебе может помочь в развитии? — понизил он голос, будто собирался доверить большую тайну.       Я вопросительно поднял на него глаза.       — Собственный ресторан, — заключил Риддл с ласковой улыбкой. — Какой простор для фантазии, какая свобода для истинного творца, представляешь?       — Ты нарываешься, — покачал я головой и всё же не сдержал улыбку.       — Я ещё задействовал не весь свой дипломатический арсенал, — туманно ответил он.       А нам как раз принесли креветки и моллюсков.       Видимо, чтобы я начал слюни пускать не на еду, а на то, как он ел: зачёрпывал соус раковиной, касался её кончиком языка и погружал ту в рот, чтобы съесть моллюск, после чего извлекал, пройдясь языком по губе до уголка рта.       Что могло быть в этом особенного? Раньше ничего. Теперь мне самому хотелось испачкать его пальцы в этом соусе и облизать их один за другим…       — Не понравилось? — уточнил Том, отняв взгляд от тарелки.       — Очень даже, — сипло ответил я, оставляя пустую ракушку на тарелке и ощущая, что ткань джинсов ощутимо сдавливает пах.       Может, это вина морепродуктов?..       Я взял креветку, пытаясь отвлечься её чисткой, пока переживал всполохи возбуждения, из-за которых молния болезненно ощущалась даже сквозь ткань боксеров.       — Всё нормально? — уточнил Том.       Подняв глаза, я кивнул и заметил, что он вновь собирается заняться сраными ракушками. А я их раньше любил готовить — просто на пару с сельдереем, с теми же артишоками, со сливками, с вермутом…       Кулинарный оргазм — определение размытое и фантастическое, которому я научился лишь недавно.       — Ты не думал над меню? — вмешался в поток моих мыслей голос Тома.       — Над каким меню?..       — Для своего ресторана. Если говорить о будущем, — пояснил он, вытирая руку и задевая губу кончиком языка.       Вроде недавно проскальзывала мысль, что напряжение между нами слегка ослабло… И это, похоже, была не моя мысль: сейчас мозги снова спеклись. Стекли в одно место и возвращаться не хотели.       — Это едва ли не самое важное в ресторане, — выдал я глубокую мысль.       — И какие же у тебя были идеи? — с немым вопросом на лице Риддл потёр уголок рта, добавляя масло в и без того бушующий огонь.       — Я записывал наброски рецептов, но не решался попробовать их, — признание далось просто. — Боялся, что разочаруюсь в себе.       — Можешь экспериментировать на мне.       — Ты же всеядный, — напомнил я и пригубил из бокала.       Или это два глотка вина в голову так ударили?       Я сам толком не понимал. Возможно, всё вместе: атмосфера, еда, он, я, мысли о том, что, раз это новое свидание, значит по плану после него должен быть секс. Вот только сомневался я, что моя пятая точка будет за столь быстро, но можно ведь по-разному.       О да.       — Ты снова витаешь в облаках, — вернул меня на землю чужой голос.       Он смотрел внимательно и… понимающе, точно знал, почему вдруг меня стало заносить на поворотах этого разговора. А в следующее мгновение смотрел уже куда-то за моё плечо. Обернуться не удалось, Майк уже подошёл к столу:       — Прошу прощения. — И он протянул смартфон Тому со словами: — До вас не могли дозвониться.       Том тут же прижал телефон к уху, вновь остановившись взглядом на мне.       — Что ты хотел?       Кто это? — вопрос, который я так и не задал вслух.       Брови Тома сошлись на переносице.       — М… Хорошо. Понимаю. Нет, не надо. Я сам, — говорил он, отвечая своему собеседнику. — С какой стати? Нет. И нет, — улыбка стала жёсткой. — А мои резоны тебя не касаются. Да, буду, — и Том отключился, вернув телефон Майку, глянул на свой с тем же сосредоточением и следом поднялся из-за стола.       Атмосфера поменялась за секунду. Сам Том поменялся: всё в нём кричало о напряжении, от которого мне становилось буквально душно. То будто резонировало, сгущаясь вокруг.       — Гарри, мне нужно сейчас уехать… — он вопросительно посмотрел на Майка, и тот кивнул:       — Нортон будет через пять минут.       — Когда захочешь вернуться домой, скажешь ему, — продолжил Риддл и склонился ко мне: — И умоляю тебя — не пытайся снова сбежать. Поужинай, закажи себе десерт — тут чудесный морковный торт, — прогуляйся по пляжу, если хочешь, и езжай домой. Хорошо?       Хорошо ли?       — Куда ты? — вопрос-клише, который я не смог не задать.       — Завтра вернусь, — просто ответил Том и дотронулся губами до моего виска.       Он тут же отделился от стола, Майк последовал за ним, а я остался сидеть, будто набрав воды в рот.       Не сразу даже заметил, что официантка ставит на стол тартар и осьминога.       Для меня одного здесь оказалось слишком много еды, да и аппетит пропал: я не мог не задаваться одним тревожащим меня вопросом.       Часто ли так будет?..       Не внезапные дела, нет, а уход от ответов. Сознательный причём — в этом я был уверен: он мог назвать место, куда едет, но предпочёл этого не делать.       Я скомкал салфетку в руке и, когда взгляд упал на край стола, осознал ещё и другое: девушка не просто оставила новые блюда, но и унесла бутылку вина, на месте которой стояла банка швепса.       Возбуждение смыло в океан, а настроение только что показало мне средний палец.       Блестящий ход, Том. Блядь.