Под снегом не видно тепла

- Ну здравствуй, мой дорогой авантюрист, - с этими словами Синьора встретила Итэра с Паймон. - И ты, авантюрист поменьше. - Ты уже вернулась из Натлана? - спросил её Итэр. - Я туда и не ездила, крысёныш! Вместо меня поехал Педролино. Стоило мне сказать Царице, что производство снега под угрозой из-за того, что кое-кто - я не сказала, впрочем, кто - вовсю планирует диверсию, мне поручили проконтролировать ситуацию. Как оправдываться будешь, справедливый мой? - Я не буду оправдываться, - ответил Итэр. - Вы, фатуйцы, чудовищны. Вы производите снег, вы продаёте его по всему Тейвату! И ты, Синьора, чудовище! - Но это не мешало тебе спать со мной. - Ты мне нравишься как женщина, но противна как личность. И я тут не виноват! - А ты не такой уж принципиальный, крысёныш, - Синьора подошла к Итэру и приподняла его подбородок. - Запереть тебя в комнате любви, ежедневно накачивать тебя снегом и разрушить в тебе всё, кроме беззаветного обожания ко мне и к снегу. Как тебе такая идея, мой дорогой? - Честно? Я разочарован в тебе, - выдавил из себя Итэр. - Ещё успеешь очароваться. У нас хватит времени. У нас всегда хватало времени. *** В тот день Итэр спал не на тахте в спальне и не в постели с Синьорой. Он спал на диване в горнице под треск камина, в который Паймон подкладывала поленья, чтобы её компаньон не замёрз. Итэру снилась его сестра-близнец. Как они путешествовали по мирам и эпохам, как время и пространство перед ними сменялось, будто книжные страницы, перелистываемые невидимой рукой. И как потом эта же рука, единожды явившаяся близнецам, разлучила их и растащила, заставив сражаться друг против друга. Итэр скучал по Люмин, и даже слеза просочилась во сне и стекла по его щеке. Паймон приземлилась и села рядом на подушку у изголовья Итэра. "У нас хватит времени. У нас всегда хватало времени". Именно это сказала Люмин в последнюю их с Итэром встречу. Итэр проснулся, когда ночь ещё не предвещала рассвет, и присел на диван. - Чудовищно всё это, - сказал он Паймон. Та кивнула. - Уходить надо. - Куда? - Куда угодно. - А что за комната любви? - Понятия не имею. Но могу поклясться, с любовью как таковой это не связано. Паймон зевнула во весь рот. Ей было чертовски скучно. - Давай прогуляемся по дому, пока Синьора спит, - предложила она. - Давай. Мне не привыкать шнырять по разным катакомбам. Рядом с горницей располагалась кладовая. Поленница с сухими, аккуратно сложенными поленьями - тут Паймон уже бывала и даже однажды с позволения Синьоры полакомилась вкусностями из ящика со льдом. Из кладовой вела ещё одна дверь. За этой дверью не бывали ни Итэр, ни Паймон. Итэр дёрнул ручку. Дверь несколько раз клинила, но на четвёртый раз открылась. В комнате не было ничего странного - ни органов в формалине, ни чудовищ в террариумах. Были только самые обычные вещи. Лыжи, которые в заснеженных окрестностях Морепеска были нужны, как обувь, несколько тулупов и столько же пар валенок, какая-то старая мебель, полочки со стеклянными дверцами, за которыми виднелись тарелки и чашки. В общем, ещё одна кладовая, только не для расходных материалов вроде поленьев и еды, а для вещей. Ничего странного в этой комнате не было. Итэр уже пошёл обратно, как вдруг под ковром скрипнула половица. Странно так скрипнула, как будто звякнула. Итэр задрал угол ковра и заметил вход в подвал, запертый на замок. Паймон ахнула, а Итэр молча застелил вход и, когда они вернулись обратно в горницу, за окном уже поднимался рассвет. *** Итэр проснулся на облаке - мягком и вязком, будто взбитые сливки, но не пачкающем. С облака не хотелось вставать. Вокруг медленно плыли, переливаясь разными цветами и соскакивая с контраста на контраст, такие же облака. Ярко, красиво, приятно - Итэр висел на границе миров, полный любви ко всему вокруг. На другом облаке к Итэру подплывала Люмин. - Я здесь, мой брат, я здесь, Итэр, - Люмин махнула Итэру рукой, и он помахал ей в ответ. - Бездны больше нет, мы будем всегда вместе, всегда в облаках. - Это Селестия? - спросил Итэр. Люмин в ответ рассмеялась звонким колокольным смехом и уплыла на облаке прочь, в небесную бесконечность. Это было похоже на сон - с одной существенной разницей. Во снах Итэр путешествовал в прошлое, и, хотя сны были яркими, в них не было ничего, кроме воспоминаний. Здесь же Итэр прорвал не время, но пространство, совершил прыжок между мирами и приземлился на облаке, в этом разноцветном раю, где рядом с ним была его сестра. Всё кончилось. Бездны больше нет. И всё-таки это было похоже на сон - слишком красиво, чтобы быть реальностью... Вспышка, темнота - и Итэр очнулся в какой-то странной и мрачной, едва освещённой комнате. Он лежал на старой кровати с помятой постелью, а левая рука была прикована цепью к потолку. Итэр попробовал подняться, правой рукой придерживая цепь, чтобы она не звенела слишком громко. Дойти получилось только до поганого ведра - где-то полтора метра от кровати. Куда же попал Итэр? Почему он видел такой прекрасный мир в своём сне? И почему он чувствует себя уставшим, будто ни часу не спал? И Паймон. Её снова не было рядом. Итэр вернулся на кровать. Голова раскалывалась, было чертовски больно и тошно, как от морской болезни. Итэр чувствовал, что скоро умрёт, что ему поможет выжить только одно средство во всём мире... И закричал, взявшись за голову, когда понял, какое именно. *** - Тише, мой сладкий. Я здесь. Синьора погладила Итэра по волосам, но тот отпрянул от неё. - Отпусти меня! - воскликнул Итэр. - Какой мне резон тебя отпускать, милый? Ты же хотел уничтожить индустрию снега. Дурачок, выбрал себе слишком сильного соперника. Это тебе не гипостазисы и не растения-мутанты. - То, что соперник мне в новинку, не значит, что я его не одолею. - Ты выбрал в себе в соперники то, у чего в арсенале есть не только сила, но и безграничная власть. Сам вспомни, до чего ты дошёл? До того мира, прекрасного, чудесного мира, который тебе сулят сами высшие силы. До Селестии. - Селестия - это рай, а рай - это смерть. Умирать я не буду. - Ты неплохо держишься для человека, который впервые принял снег. Хотя... снег был и во времена Каэнри'аха. Снег старше тебя, а ведь и ты далеко не малютка. Снег старше всех архонтов Тейвата. Снег старше самого Тейвата! Снежнайцы так же привыкли к снежникам, как мондштадтцы к хиличурлам, разве что снежнайцы не громят притоны снежников. И ты привыкнешь к снегу, и сам не заметишь, как станешь его рабом. - Я не стану снежником. - Когда я принесу тебе зеркало и ты спросишь, что это за лицо в нём, ты уже станешь снежником. У тебя уже круги под глазами, да и зрачки ещё не сузились. Синьора вынула из-за спины перочинный ножик и полоснула по переносице Итэра. Тот почти не пошевелился - только зажмурился. - Что это было? - сказал Итэр, распахнув веки. - Ты чувствуешь боль? - Нет. - И это вполне ожидаемый ответ, милый. Снег парализовал твою чувствительность настолько, что даже если тебе отрубить все конечности, ты не почувствуешь боли. Снег может быть не только слабостью - он может быть силой...