Сангиновый

Когда он снимает мантию, чтобы обнажить гвозди перед У Си, Бэйюань совершенно теряет дар речи. Никакие взгляды Цзышу не способны остановить его смех, и У Си тоже выглядит близким к этому. Чжоу Цзышу знает, что тут смешного. Он знает, что выглядит так, будто на него напало дикое животное; но они могли хотя бы попытаться сохранить ему хоть немного самоуважения. Самодовольная ухмылка на лице Лао Вэня не помогает. Они находятся в небольшой комнате для гостей (хотя возникает вопрос: откуда во дворце Хозяина Долины вообще есть такая комната), где Цзышу сидит частично откинувшись на узкой кровати с деревянным каркасом. Он опирается на грудь Лао Вэня, который гладит его талию и держит одну из рук, как будто Чжоу Цзышу проявлял хотя бы намёк на нервозность. Они проводят операцию здесь, потому что комната менее загромождена предметами, не являющимися медицинскими инструментами, кровать ниже и больше подходит для врача, которому нужен доступ к пациенту, ну и потому, что лучше всего хранить воспоминания о боли и стрессе не там, где они спят вместе. Бэйюань поворачивается спиной, но его плечи всё ещё трясутся. Цзышу смотрит на него, ворча: "Знаешь, ты можешь просто уйти". Это только вызывает очередной взрыв смеха у его друга, который поворачивается к нему и качает головой. Этот ублюдок вытирает слёзы с глаз. "Нет, нет", - говорит Бэйюань, активно сдерживая себя. - "Мне очень жаль, Цзышу. Я счастлив, что ты наконец позволил себе быть мужчиной, а не автоматом, знаешь ли". Он знает. Он знает, и это очень много значит: "Не боишься, что этот сумасшедший меня когда-нибудь растерзает?" Бэйюань улыбается, глаза искрятся весельем: "Среди прочего". У Си, кажется, заканчивает излагать то, что ему нужно, и поворачивается, чтобы протянуть ему что-то похожее на чашу вина. Цзышу не сомневается, что шаман только что смешал мафейзан. Цзышу трясёт головой: мысль о том, что он будет под наркозом - первое, что заставляет тревогу скручиваться в животе. "Мне это не нужно". У Си вздыхает, похоже, он наполовину ожидал такого ответа: "Лорд Чжоу. Первое, что мне нужно сделать, это вырезать ваши гвозди, чтобы я смог их удалить…" "Я сам делал это больше раз, чем могу сосчитать. Я не боюсь боли". Лао Вэнь шипит за спиной при этом признании, а У Си бросает на него пустой и раздражённый взгляд, говорящий: «НУ КОНЕЧНО». "Я сам забил в себя гвозди, У Си", - возражает он. - "Неужели ты думаешь, что я не вынесу их удаления?" "Я уверен, что вы вынесете", - говорит ему шаман. - "Но это не значит, что вам следует так делать или что вы должны так делать". "Я буду в порядке". "А когда я буду разрушать ваши меридианы, лорд Чжоу?" - спрашивает У Си так, будто имеет дело с особенно упрямым и раздражающим ребёнком. - "Мне вам дать пожевать браслет или пояс, чтобы вы не откусили себе язык?" Цзышу смотрит на него с таким же упорным вызовом в глазах: "Было бы прекрасно, спасибо". "А-Сюй!" - Лао Вэнь почти плачет от ужаса. У Си хмуро вздыхает: "Я не могу с чистой совестью сделать это, пока вы бодрствуете, лорд Чжоу. Сможете вы вынести или нет, гормоны стресса, вызванные болью, будут препятствовать вашему выздоровлению, и с вашей ци будет труднее справиться. И я не уверен, останется ли Вэнь-дарен в состоянии настолько сосредоточенном, насколько я нуждаюсь в нём, когда он увидит, насколько вам больно". Цзышу колеблется. "Ты с друзьями, Цзышу", - умоляет его Бэйюань. - "Здесь безопасно". Потому что именно Цзин Бэйюань точно знает, отчего он так упрям. Цзин Бэйюань знает, что после всех этих лет Чжоу Цзышу больше не воспринимает само существование идеи безопасности, не умеет полагаться ни на что, кроме своего собственного инстинкта самосохранения. Цзин Бэйюань знает, что быть беспомощным и в неведеньи пугает его больше, чем любая агония боли. "Ему будет больно, Цзышу", - уговаривает Бэйюань, кивая на Вэнь Кэсина, - "Видеть, как тебе больно. Ты сделаешь это с ним?" Чёрт. Он стискивает челюсти, потому что боится, что они победили. Лао Вэню... Лао Вэню будет больно, если он увидит его боль. "Пожалуйста, А-Сюй?" - Лао Вэнь шепчет, и он совершает ошибку, глядя в эти жалкие щенячьи глаза. Чжоу Цзышу вздыхает, поверженный: "Хорошо. Хорошо". Он выпивает вино с наркотиками и откидывается назад на Вэнь Кэсина, сердце бьется от осознания того, что он скоро умрёт для мира и не сможет защитить себя. Лао Вэнь пробегает пальцами по его волосам и бормочет сладкие пустяки вплоть до того момента, когда всё становится тёмным. ---- Когда он просыпается, он чувствует себя разбитым. В голове мутно, а тело тяжёлое. Это больно, но это боль другого рода. Это не ввинчивающаяся, глубокая, раздирающая боль от искалеченных и медленно разрушающихся меридианов. Это острая боль от свежих ран, которые начинают заживать. Его меридианы... его меридианы целы. Он почти забыл, на что это похоже. Им неловко, незнакомо. Они были уничтожены и переделаны, и теперь его ци медленно переучивает их. Повторно изучает новые пути и повторно учится как течь по ним. Как поддерживать их. Мир расплывчатый. Трудно сосредоточиться. Первое, что он замечает, что его перенесли: это кровать Лао Вэня. Он может понять это как по успокаивающему запаху, который остался на простынях, так и по потолку, и по той части комнаты, которую видит. Справа от него движение. Ему приходится напрягаться, чтобы всего лишь повернуть голову, и это движение, кажется, привлекает внимание человека. Он обнаруживает, что моргает, глядя на расплывчатое, но безошибочно узнаваемое лицо Чжан Чэнлина. ….подождите, что? "Чёрт?" - хрипит он, и это, кажется, выводит мальчика с широко открытыми глазами из шока в движение. "Чжоу-шушу! Ты проснулся!" "Я..." - это всё, что он успевает произнести, прежде чем ребёнок чуть не вылетает из комнаты, крича: "Вэнь-шушу, Вэнь-шушу!" Он не уверен, как далеко был Лао Вэнь, но в любом случае впечатляет, как быстро тот влетает в комнату с широко раскрытыми и немного безумными глазами. "А-Сюй", - говорит он, глядя на своего чжицзи, и это звучит одновременно шёпотом и криком. - "А-Сюй!" Чжоу Цзышу находит в себе силы улыбнуться, медленно и слабо, когда наблюдает, как мужчина, которого он любит, забирается к нему, берёт его руки и смотрит на него с беспокойством, радостью и удивлением одновременно. "Как ты себя чувствуешь? Тебе больно? Хочешь пить? Хочешь, чтобы я принёс личи? Я могу достать для тебя..." "Паршивец убедил своего отца, не так ли?" - Цзышу хрипит, прерывая тираду. Лао Вэнь моргает, затем вздыхает и наклоняет голову: "Айя, А-Сюй. Неужели первое, что ты скажешь мне через несколько дней, будет: "Я же тебе говорил?" Сердце Цзышу вздрагивает: "... дней?" Лао Вэнь сжимает его руку, видя шок и тревогу на лице. Мысль о том, что он несколько дней был беспомощен... "Да, дней. Ты спал три дня, А-Сюй. У Си сказал, что это не повод для беспокойства, но... я всё равно волновался. Да, паршивец убедил своего отца. Чжан Юйсэн появился у ворот почти два дня назад с четырьмя утятами на буксире". Цзышу усмехается, намереваясь специально повторить упомянутое «Я же говорил», прежде чем слова Лао Вэня доходят до него. "... четырьмя?" Лицо Лао Вэня становится раздражительным и кислым, он фыркает и бросает на Чжоу Цзышу многозначительный и недовольный взгляд. Чжоу Цзышу подозревает, что уже знает причину: "Не может быть. ...Цао Вэйнин?" Лао Вэнь тяжело вздыхает и закатывает глаза, и это всё, что нужно Цзышу знать. Он смеётся. Это глубокий смех, и он тут же скулит от боли посреди этого, сжимает рукой собственную грудь, но не может остановиться. Цао Вэйнин. Поражённый любовью дурачок проделал весь путь в Долину Призраков за девушкой. Лао Вэнь нависает над ним, наполовину обеспокоенный его болью и наполовину раздраженный тем, что тот смеётся над его страданиями. "Эй, Лао Вэнь", - хрипит он. - "Неужели ты всё ещё возражаешь против него? Идиот настолько очарован ею, что проделал весь путь в Долину Призраков, чтобы быть с ней. Кто бы ещё такое сделал?" Лао Вэнь щёлкает языком и просто смотрит: "Ты сделал". "Тогда хорошо. Если он влюблен в неё хотя бы в половину того, как я в тебя, тебе не о чем беспокоиться". Вэнь Кэсин замирает: уязвимые глаза широко раскрыты и горло нервно сглатывает. Цзышу никогда не устанет от этого зрелища. "Уверен, что просил, - говорит У Си, входя в комнату. - Сразу же позвать меня, когда он очнётся, Вэнь-дарен. Как вы себя чувствуете, лорд Чжоу?" "Как будто мои меридианы разрушены, и в моей груди есть шесть зияющих дыр". "Тогда всё нормально, так и должно быть. Рад слышать". Цзышу улыбается и послушно переносит лекцию о восстановлении и отдыхе. ---- Проходит почти неделя после пробуждения, Лао Вэнь почти не отлучается от него. Чэнлин - частый гость, и Бэйюань и У Си следят за его состоянием и очень часто вовлекают в праздную беседу. Е Байи ненадолго появляется, чтобы взглянуть на него, убеждается, что он не мёртв, и оскорбляет его, прежде чем снова исчезнуть. Когда Чжан Юйсэн впервые заходит к нему, мужчина улыбается доброй и благоговейной улыбкой. Похоже, он привык к Лао Вэню за последние несколько дней, так как он не колеблясь подходит, несмотря на присутствие его чжидзи у кровати. "Лорд Чжоу", - говорит он, недоверчиво качая головой. - "Должен признаться, что осознание того, что ты спас мне жизнь в ту ночь без особых усилий, и в то же время был сильно болен, почти искалечен, несколько пугает. Неудивительно, что вы и Гучжу из Долины Призраков нашли пару друг в друге". Цзышу посмеивается над комментарием и над тем, как прихорашивается Лао Вэнь. "Должен признаться, Чжан-дарен, что я тоже нахожу способность твоего младшего сына получать всё, что он хочет, этими его глазами несколько пугающей. О чём вы думали, приводя его сюда?" Чжан Юйсэн кивает, не обиженный ни вопросом, ни тем, что можно было бы расценить как критику его воспитания: "Я думаю, приехать сюда уже было тем, что я собирался сделать так или иначе". Брови Лао Вэня подпрыгивают: "Почему?" Чжан Юйсэн смотрит на него так, как обычно, будто Вэнь Кэсин - интересная головоломка. Однако на этот раз взгляд окрашен сложными путями их прошлого. "... ты тоже мой племянник, Ян-эр. Ничего не могу поделать, но верю, что у богов была причина для того, чтобы из всех людей именно ты помог Чэнлину на рынке". Лао Вэнь не знает, что с этим делать, и это ясно по его лицу. Чжан Юйсэн помогает ему и плавно меняет тему, используя этого негодяя как предлог. "Говоря о Чэнлине, он слишком стесняется просить вас, не покажете ли вы ему ещё кое-что. Он очень усердно работал над теми несколькими движениями, которые вы ему продемонстрировали. Я никогда не видел, чтобы он так усердно изучал боевые искусства". Чжоу Цзышу поднимает брови: "Лао Вэнь?" Вэнь Кэсин хмурится, чтобы скрыть смущение, и смотрит в сторону. "Что? Он пришёл сюда, чтобы ты учил его, а ты не можешь. Я... ну, я выучил несколько основных техник Поместья Четырёх Сезонов, когда мы были детьми, помнишь? Я... Я просто давал ему кое-что, чтобы он был занят, вот и всё. Пока ты не поправишься". Цзышу моргает, его сердце сразу и смягчается, и болит: "... ты учил его техникам Поместья Четырёх Сезонов?" Он с трепетом отмечает, как Вэнь Кэсин начинает краснеть: "Просто чтобы он не путался под ногами!" Цзышу начинает улыбаться, невыносимо нежно и одновременно поддразнивая: "Конечно. Я уверен, только из-за этого". "Только из-за этого", - настаивает Лао Вэнь, хмуро глядя на него. Плохо скрытая улыбка Чжан Юйсэна говорит, что тот тоже не очень-то в это верит. "И ты пренебрегал им с тех пор, как я проснулся? Тц-тц. Что ты за шифу, Лао Вэнь?" Лао Вэнь вздыхает: "Я не шифу! Ты - шифу!" "Боюсь, не сейчас. Но я так рад, что у меня есть преданный шиди, который взял на себя всю ответственность самостоятельно". "А-Сюй", - скулит Вэнь Кэсин, не в силах понять, что он чувствует, когда его называют «шиди», но уверен, что ненавидит (не ненавидит) то, как его дразнят. Улыбка Чжоу Цзышу смягчается: "Иди проведи с ним немного времени, Лао Вэнь. Покритикуй его формы. Немного потренируйся с ним". Вэнь Кэсин колеблется: это будет первый раз, когда он оставит Чжоу Цзышу с тех пор, как тот проснулся: "Но..." "Я буду здесь, когда ты вернёшься, Лао Вэнь", - заверяет его Цзышу. - "Ну куда я могу пойти? Я бы просто упал тебе на потеху, если бы всего лишь попробовал. В любом случае я, наверное, буду спать всё время, пока тебя не будет". Лао Вэнь вздыхает, задумчиво глядя на их сцепленные руки, и медленно водит большим пальцем по ладони Цзышу. "...хорошо. Хорошо, хорошо. Но позволь мне сначала поцеловать тебя?" Цзышу фыркает: "Теперь ты начал спрашивать разрешение на это?" ---- Как только его оставляют одного, Чжоу Цзышу то и дело дремлет, верный своему слову. Он не знает, сколько времени проходит, но это не имеет значения. Он никуда не может пойти, ему предстоит восстанавливаться месяцами. Чем больше времени пройдёт, тем лучше. Он слышит, как дверь открывается почти бесшумно, но предполагает, что это Лао Вэнь пытается не разбудить его. Предполагает... пока рука грубо не прижимает сильно пахнущую ткань к его лицу: это кто-то, кто знает, что от него можно ждать сопротивления. Его глаза резко открываются, но он плохо видит; он царапает браслет на запястье нападающего - Тяньчуань, это стандартный браслет Тяньчуань, - но он слишком слаб, чтобы что-то изменить. Он смотрит на нечёткую фигуру убийцы над собой, когда запах постепенно лишает его сознания, он не может ничего сделать, кроме как вдохнуть и погрузиться в забвение. Но на этот раз он знает: он не с друзьями.