Сангиновый

Как только У Си уверяет их, что сам позаботится о Цао Вэйнине, первоочередной задачей Вэнь Кэсина становится увести Чжоу Цзышу, чтобы побаловать, искупать, накормить и вообще окружить заботой. Они не успевают уйти далеко, прежде чем их подстерегает человек, которого ни один из них не в силах прогнать. Чжан Чэнлин. "Чжоу-шушу!" Они оба поворачиваются на безумный зов и обнаруживают, что Чжан Чэнлин бежит к ним, его отец следует за ним в гораздо более разумном темпе, но и он явно счастлив видеть Чжоу Цзышу живым и самостоятельно идущим, даже не взирая на небольшую поддержку со стороны Вэнь Кэсина. Чэнлин приближается к ним, широко раскрытые глаза смотрят на них обоих, но в основном сосредотачиваются на Чжоу Цзышу. "Чжоу-шушу... вы...?" Чжоу Цзышу вздыхает. Он очень устал и не хочет иметь дело ни с кем, кроме обожающего его чжидзи, а потом лечь спать. К сожалению, он не способен противостоять силе щенячьих глаз Чжан Чэнлина. "Я в порядке, Чэнлин. Просто немного потрёпан и всё". В конце концов, он знает, что на лице у него до сих пор желтеющие синяки. Он никого не заставит думать, что не пострадал в плену. Мальчик долго молчит, прежде чем его лицо начинает морщиться, глаза начинают мокнуть и... ох. О, нет. Только не это. "Эй, - говорит Цзышу встревоженно и неловко. - Не делай этого. Не делай этого, не плачь! Что с тобой не так? Я же сказал, что у меня всё хорошо, не плачь!" Чжан Чэнлин даже не пытается слушаться, его лицо морщится, а слезы льются в сопровождении жалких, икающих рыданий: "Мне очень жаль, Чжоу-шушу. Это всё моя вина, мне так жаль!" Чжоу Цзышу абсолютно не понимает, что делать с мальчиком и о чём тот вообще говорит. Он бросает погранично-отчаянный взгляд на Чжан Юйсэна, который, кажется, счастлив позволить ему справиться с этим самостоятельно. "О чём ты говоришь, Чэнлин?" - недоумённо спрашивает он. Чэнлин фыркает, вытирая глаза: засохшие слезы сразу сменяются новыми: "Они вошли, когда вы открыли ворота для нас", - бормочет Чэнлин. - "Я тот, кто убедил отца привести нас сюда. Если бы Вэнь-шушу не пришлось открывать нам ворота, у вас не было бы... не было бы..." Ах. Чжоу Цзышу устало вздыхает и начинает чувствовать головную боль: "Чэнлин. Это не твоя вина." "Но..." "Он нашёл бы путь в Долину, пришли бы вы или нет. Ты не имеешь никакого отношения к тому, что он меня забрал. Никакого. Понимаешь?" Чэнлин снова всхлипывает, жалкие влажные глаза нерешительно исследуют его лицо: "Н-но..." "Айя!" - Цзышу сердито лает. - "Никаких "но"! Если ты даже не можешь послушать меня по такому простому поводу, как ты думаешь, я позволю тебе называть меня шифу?" Чэнлин, кажется, на мгновение застывает, глаза широко распахиваются: "...Правда?" Лао Вэнь фыркает рядом с ним по той же причине, по которой Чжоу Цзышу смотрит на мальчика с недоверием. Он пригрозил, что не позволит ребенку называть себя шифу: неужели то, что он только что сказал, действительно было своего рода согласием? "Нет, если ты продолжишь со мной пререкаться!" - отвечает он, пытаясь оставаться суровым в своём явном замешательстве. Чжан Юйсэн, похоже, тоже смеётся над его затруднительным положением. "Я-я не буду!" - выкрикивает Чэнлин. - "Спасибо, шифу!" Мальчик бросается вперед, чтобы обнять его, и Цзышу сильно морщится от того, как это толкает его, но умудряется промолчать, чтобы не начать новый раунд рыданий-извинений. Он гримасничает через плечо Чжан Чэнлина улыбающемуся Чжан Юйсэну, неловко похлопывая мальчика по спине. "Хорошо, хорошо", - через мгновение прерывает их Лао Вэнь, совершая отстраняющие движения руками. - "Отойди от него, маленький идиот. Твой шифу устал и ранен; ему нужна хорошая ванна, поесть и немного отдохнуть". Чэнлин быстро отступает, кивая в знак согласия и извиняясь. Его глаза всё ещё широко раскрыты и влажны, но теперь они светятся радостью: "Извини, Вэнь-шушу!" Лао Вэнь вздыхает и качает головой, прежде чем они уходят, стукнув мальчика веером по голове. В самом деле, как они в итоге оказались тут, с прилипшим к ним как банный лист маленьким дурачком? ---- Чжоу Цзышу очень ясно даёт понять, что первое, что он хочет - это ванна, и он хочет её прямо сейчас. Его раздражительные требования вызывают нежный смех Лао Вэня, который смотрит на него с чистым обожанием. Снова войти в спальню Вэнь Кэсина - это особенная радость. Она выглядит и пахнет Лао Вэнем, а Лао Вэнь - это значит безопасность. Лао Вэнь - это радость. Лао Вэнь - его вторая половинка, его чжидзи. Чжоу Цзышу ковыляет на своих усталых ногах прямо к дверям ванны, смеющаяся фигура Лао Вэня следует за ним всю дорогу, вплоть до отдельных комнат, где нужно сбросить одежду, и там останавливается. Цзышу делает паузу и улыбается. Его Лао Вэнь. Почему его Лао Вэнь вежлив только тогда, когда он этого от него не хочет? Он выглядывает из-за ширмы, приподняв брови: "Почему ты ещё там, идиот?" Лао Вэнь моргает в ответ, его большие детские глаза, как всегда, душераздирающи и сокрушительны: "Я не знаю?" "Я тоже! Я устал и ранен. Ты ждёшь, что я буду мыться и ухаживать за собой сам? Какая ты после этого жена?" Лао Вэнь моргает, что-то бормоча, но улыбается. В конечном итоге он, кажется, решает ничего не говорить, вместо этого послушно кивает и следует за Чжоу Цзышу. Они оба раздеваются, смотрят друг на друга с обожанием, но без возбуждения. Настало время нежности и домашней заботы. Больше ничего. Цзышу стонет, как умирающий, погружаясь в воду, а затем шлёпает Вэнь Кэсина, когда тот следует за ним, смеясь над звуком. Тот не делает ничего, чтобы увернуться, но сейчас, зная друг друга, он думает, что Лао Вэнь волнуется, что он слишком болен, чтобы сделать что-то в ответ. По крайней мере, он надулся бы. Его Лао Вэнь любит, когда он дурачится, ругается и упрекает. Нежные руки Вэнь Кэсина немедленно обхватывают его. Элегантные и ловкие, они обращаются с ним осторожно: как с драгоценным сокровищем. Чжоу Цзышу закрывает глаза и расслабляется от прикосновений, пока Лао Вэнь моет его. Это так успокаивает, так лечит, что он почти засыпает. Вэнь Кэсин не ругает его и не будит, просто останавливается, чтобы прислониться к краю и прижать его к себе коленями так, чтобы они сидели грудь к груди, а ноги Чжоу Цзышу обвивались вокруг бёдер Лао Вэня. Едва так устроившись, Лао Вэнь посмеиваясь принимается за волосы, и Цзышу мурчит от удовольствия. "Нравится?" - бормочет он, зачёсывая Цзышу волосы длинными нежными движениями. "Не задавай глупых вопросов", - невнятно отвечает Цзышу и наслаждается грохотом смеха, который отдаётся через грудь Лао Вэня в его собственной грудной клетке там, где они прижаты друг к другу. Он хотел бы навсегда запереть его там, держать рядом с сердцем до самой смерти. "Что ты хочешь съесть, А-Сюй?" - Лао Вэнь шепчет ему на ухо, продолжая мыть волосы. - "Я сделаю всё, что ты пожелаешь. Я заставлю их выйти и достать что угодно, если у нас этого не будет! Я заставлю их объехать полстраны за любыми деликатесами, которые ты захочешь". Чжоу Цзышу совершенно безвольно улыбается в плечо Вэнь Кэсину: "Я хочу цзяоцзы. И яичницу. Тушёную свинину и чайные яйца. Пряную лапшу. Личи". Чем больше он перечисляет, тем громче смеётся Лао Вэнь и тем шире улыбается Цзышу. "Что-нибудь еще, любовь моя?" "Мнн. Заставь их сделать для меня шаобин и ютяо. И цзунцзы". Лао Вэнь перестаёт расчесывать волосы, опасаясь случайно дёрнуть их в этот момент, когда они оба так смеются. "Ах, А-Сюй! Как чудесно - ты становишься избалованным питомцем Хозяина Долины!" "Ты можешь принести мне еду или нет?" Лао Вэнь бросает гребень, чтобы схватить его за лицо и поцеловать, перемежая смехом и короткими поцелуями, наполненными обожанием. Цзышу смеётся и позволяет напасть на себя вот так, впервые за долгое время чувствуя себя на седьмом небе. Это... это абсолютное блаженство. Он растекается смехотворно бесполезным комком плоти на коленях Лао Вэня, когда его чжицзи, наконец, начинает пытаться умыться сам. Он толкает и тянет Лао Вэня, раздражая и отвлекая от выполнения основных задач по самообслуживанию, но Вэнь Кэсин ни разу не жалуется. В конце концов Чжоу Цзышу начинает засыпать прямо на коленях у Лао Вэня, они оба давно чистые, но не хотят двигаться. И тут раздается стук в дверь между ванной и комнатой Лао Вэня. Есть только один человек, который бы осмелился войти в покои Вэнь Кэсина без приглашения. "Гэ!" Лао Вэнь вздыхает: "Что случилось, А-Сян?" "Призраки поймали У Чан Гуя, пока нас не было. Они держат его для тебя. Что ты хочешь с ним сделать?" Жестокая радость загорается в глазах Вэнь Кэсина, улыбка медленно расплывается по его лицу: "Мнннннн. У Чан Гуй. В конце концов, он не так уж и хорошо бегает. Что ты думаешь, А-Сюй? Что бы ты хотел с ним сделать?" Чжоу Цзышу задумчиво мычит, лёжа совершенно расслабленный на обнажённом теле Лао Вэня, бездумно водя пальцами вверх и вниз по бицепсу Вэнь Кэсина: "Хм... Мне никогда не приходилось видеть, как ты снимаешь с кого-нибудь кожу". Вэнь Кэсин тихо посмеивается: "Как пожелаешь, любовь моя. А-Сян! Собери призраков в главный зал. Раздень его и натяни для меня". "Да, гэ!" "А-Сян!" "Что?" "Приготовь мне стол и еду для моего А-Сюя. Цзяоцзы, яичница, острая лапша и чайные яйца. Личи, шаобин, ютяо и цзунцзы. Первый же, который посмеет сказать, что не может этого приготовить или чего-то нет, умирает". "Да, гэ". "Не закатывай на меня глаз, девочка!" "Ты меня даже не видишь! Как ты узнал?!" Чжоу Цзышу хохочет. "Хорошо быть дома", - думает он. Среди людей, которых он любит, на кровати, которую он может разделить со своим чжидзи, а теперь ещё ужин и шоу. "Надеюсь, твоя техника оправдает мои ожидания, Лао Вэнь". Вэнь Кэсин смеётся, говоря абсолютно не о снятии шкуры, когда отвечает: "Моя техника безупречна, А-Сюй. Это никогда не оставит тебя разочарованным".