Такие разные

      Догоняю ветер, где же ты, вижу Микки судорожно вцепившегося в какую-то трубу, тело мелко содрогается то ли от боли, то ли от слез, вот он с трудом разгибает почти каменные пальцы и тыльной стороной ладони возит по лицу. Плакал, точно плакал. Ненавижу себя. Ты чудовище Раф, отвратительное, грубое чудовище. Подхожу тихо, неслышно, долго внутренне собираюсь, что я ему скажу, как залечу раны, которые сам же и нанес. Максимально мягко обхватываю за плечи, утыкаюсь в макушку, благо разница в росте позволяет. Он замирает в моих руках как раненая птица, почти физически ощущаю его страх, он такой осязаемый, что я становлюсь противен себе. Но молчу, бережно словно по хрусталю черчу пальцами по его коже узоры, точнее один из немногих иероглифов, написание которого помню, смешная закорючка обозначающая любовь.       Он рвано выдыхает в пространство мое имя:       - Рафаэль, - этот звук прокатывается по всей моей сущности, - я...       - Молчи, просто молчи, - мои губы начинают долгое и увлекательное путешествие по его шее, - мой солнечный, - скольжу языком по плечам, обвивая выпирающие венки, - мальчик, - Микки сотрясается всем телом и пытается развернуться.        - Даже если этого больше не повториться, - его голос падает до шепота, - в этот единственный раз, - маленькие осколки айсберга прожигают меня насквозь, - я хочу видеть тебя.       Даю ему повернуться ко мне, где, где были мои глаза, как можно не заметить такое чувство? Рассматриваю его словно в первый раз. Темная, почти изумрудная кожа, пахнущая ванилью, на пластроне едва заметные царапинки, черт, а я ведь помню каждую из них. Ритмично бьющаяся жилка пульса, капельки пота на теле, скольжу ладонью по его щеке, пересчитывая веснушки, юный, наивный, любящий, глаза так широко распахнуты, что вижу свое отражение. Сейчас когда подчас дурацкая улыбка не искажает его лица, он такой красивый, что где-то под панцирем екает так, что дрожат колени. Наклоняюсь, едва трогая его поцелуем, пробуя на вкус, его пальцы стальным капканом впиваются в мои плечи, так отчаянно, так ... почти больно, но мне все равно. Я стараюсь быть нежным, плавным, мягким, вылизываю его ключицы, лишь слегка сжимая кожу. Обвиваю его язык своим и чувствую как его стон прокатывается по моему телу, так сладостно и нетерпеливо.       - Раф, - он отстраняется на какие-то миллиметры, - не надо, - я хмурюсь, неужели что-то делаю не так, - не надо быть ммм, не собой, я знаю сильного, порывистого, до опупения горячего тебя, будь собой, я не хрупкая девочка, не жалей меня, - в закрепление своих слов он закидывает на меня ноги, прижимается сильно-сильно и тягуче медленно сжимает зубы у меня на шее.       Внутри вот-вот дрогнет и проснется чудовище, но я сильнее, подхватываю его под бедра, упирая в стену, проходясь поцелуями-укусами по его плечам, рукам, шее, везде куда достаю, пальцы так крепко держат его, что в любом случае останутся синяки. Он издает какое-то горловое урчание от которого мурашки бегут по коже, крохотными иглами, возводя мое возбуждение на самую высшую точку. Но я терплю, ровно до того момента когда его пальцы, мягко и очень бережно касаются моего члена и начинают рваный и неопытный танец.       - Я...,- его кожа краснеет, - я все-таки надеялся, и готовил себя, не сдерживайся.       Три раза черт, он прижимается снова и снова вытанцовывая самбу у меня во рту своим волшебным, чудесным языком, и страстное танго пальцами на моем члене, охватывая его кольцом. Но я еще держусь снова и снова облизывая все до чего могу дотянуться. Я думал я сильный, я наивно полагал что все знаю о своем младшем брате, но ни в какой вселенной не предполагал его следующий шаг. Вот я вижу его мутные от страсти глаза, чувствую его руки, его губы и словно сквозь туман слышу:       - Рафууууу, - протяжно, сладостно, - онегаи, онегаи.       Все точка кипения достигнута, подкидываю его чуть выше, начинаю входить, он закусывает губы, ерзает, стараясь получить больше, сам насаживается, я вижу как по щеке скатывается слеза, но улыбка все также цветет на его губах. Я замираю на мгновение, он распахивает глаза, беспорядочно целует и шепчет:       - Оокии аната, - потом осторожно начинает двигаться сам, я жду, пока он привыкнет, и когда бедра под моими ладонями начинают подрагивать, двигаюсь ему навстречу, сильно, жарко, до конца.       - Так хорошо? - выцеловываю узоры на его теле, вылизываю его рот изнутри. Через непрестанные вздохи до моего слуха доносится:       - Х-хаай, - он так близко, на волосок ближе чем я, - Аната ва дай ску дес, - все волосок истончился, мы приходим к блаженству одновременно. Он тяжело дышит, а я слизываю капельки пота с его лица и нашептываю:       - Боюсь, мой золотой, одним разом ты не отделаешься, - он ошеломленно распахивает глаза, - дайски, - добавляю я, и вижу как его взгляд ласкает меня снова и снова.       Берет меня за руку и целует в центр ладони:       - Идем домой, - немного смущенно, - я проголодался.        - Да, - ухмыляюсь я, - физические нагрузки будят аппетит.        - Раф-ф-фиии, - мягко смеется он и утягивает меня в сторону дома.       Ну Рафи, так Рафи, думаю я, все что угодно для моего солнца. *** Я очнулась ото сна и все таки закончу это Онегаи - пожалуйста Оокии аната - ты большой Хай - да Аната ва дай ску дес - люблю тебя больше жизни Дайски - очень люблю