По страницам истории

      Почему-то всё важное в моей жизни, связанное с Джерардом Уэем, происходило в возрасте, заканчивающемся на шесть.       В шесть лет я впервые встретил этого мальчишку. Мы с Рэем обитали на заброшенной водяной мельнице. Сбежали из приюта… то есть, это Рэй сбежал, а я увязался. Он игнорировал меня первое время пути, а я бежал следом. Рэй кричал, чтобы я возвращался обратно, но я не сдавался. Он ускорялся, прятался от меня, но я был словно котёнок, ищущий помощи и петляющий за человеком. И, когда я потерял ботинок, наколол ногу и расплакался, Рэй вернулся за мной.       Пробираясь вдоль быстрой горной речки, мы с ним добрались до мельницы. Она была нерабочей, заброшенной, но внутри можно было укрыться от ночного холода и дождя. Рэй оставлял меня одного и уходил далеко в город, возвращаясь под вечер и притаскивая хоть какую-то скромную еду. Он говорил, что подрабатывал починкой приборов, но я считал, что он слегка подворовывал.       Каким-то способом этот десятилетний кудрявый мальчик смог запустить мельницу.       — Мы можем делать хлеб! — закричал тогда я. Недавно я нашёл погрызенную мышами поваренную книгу о выработке муки и выпечке хлеба, по которой Рэй учил меня читать.       — Из чего? — нахмурился Рэй.       — Из парочки найденных зерён можно шаг за шагом высадить поле…       И тогда раздался взрыв, а из-за гор начал подниматься густой тёмный дым.       На всякий случай Рэй остановил колесо мельницы, потушил огонь в печи, и так, в прохладе, мы провели ночь. Хотя, скорее, это я выспался, укутанный в курточку Рэя, прижавшись к нему для тепла.       Джерард появился рано утром. Не удивлюсь, если было шесть утра. Меня разбудил резкий звук. Рэй, который, видимо, уснул лишь недавно, спал крепко. Я пробрался к выходу, на всякий случай подобрал одну из небольших досок и выглянул наружу.       Мальчишка с черными полосами сажи на лице и белой рубашке, на которой вдобавок были бурые пятна крови, держал в руках кричащий свёрток в обожжённой пелёнке.       — Что тебе надо? — кричал он, растирая кулаком по щеке слёзы. — Не плачь, перестань!       Рэй говорил мне, когда оставлял одного: «Если кто придёт, прячься!» Но это была наша мельница, и я не хотел её никому отдавать. Поэтому покрепче двумя ладонями сжал доску и выбежал с криком:       — Убирайся! Мы здесь живём! — и со всей силы ударил пришельца по ноге.       Оказалось, в доске был гвоздик, которого я не заметил. Мальчишка взвыл от боли, опустился на землю, положил на траву свёрток. Пелёнка развернулась, открывая сморщенное личико плачущего младенца. Я испугался, увидев и ребёнка, кровь на серой штанине, и услышав громкое: «Я тебя сейчас убью!», выбросил доску и бросился в дом. Рэй уже спешил ко мне. Мальчишка при этом поднялся на ноги и, хромая, с самым грозным видом направлялся ко мне. Я спрятался за спину Рэя.       — Стой, стой! — заговорил Рэй, одной рукой касаясь моего плеча, а другую выставляя перед собой.       — Это маленький дьявол ранил меня!       — Это маленький мальчик! Он защищался!       — Я не нападал… Ай! — мальчишка схватился за плечо и упал на колено. — Помоги мне, — простонал он.       Я, всё ещё пугаясь, маленькими шажочками подобрался к пищащему малышу, пока Рэй спрашивал, что случилось. Мне казалось неправильным, что самого маленького вдруг забыли.       — Эй, — я присел на корточки и коснулся пальцем лобика младенца. Он лишь на секунду замер, а потом снова начал громко плакать. Слёзы текли, лицо краснело. Мне стало страшно, что он сейчас взорвётся или сгорит, я ничего не знал про новорождённых.       — Рэй! Рэй! — позвал я.       — Погоди, — отмахнулся друг.       — Рэй! — снова позвал я. — Рэй, здесь малыш! Что делать?       — Что это за ребёнок? — спросил Рэй мальчишку.       — Это… — замялся мальчик. — Это моя сестра.       Рэй дал мне несколько монеток, которые типа заработал, и отправил на ближайшую ферму за молоком. Я слово в слово рассказал историю о маме, у которой нет молока для моей сестрёнки, и мне продали бидончик козьего, наказав развести водой, а также подарили бутылку с соской. Наверное, выглядел я совсем жалко, потому что получил ещё какой-то старый, великий мне, поеденный молью шерстяной кардиган. Им мы потом укрывали малышку.       Пару дней мальчик, представившейся Джерардом, смотрел на меня волком за свою раненую ногу. А потом рассказал правду. Рассказал Рэю, но я подслушал. Мало что тогда понял. Но мне стало ужасно жаль Джерарда, когда он расплакался в конце своего рассказа. Я подошёл и протянул ему свою порцию пшённой каши. Ведь я чаще плакал, когда был голодный.       Помню, ему надо было пробраться в подвалы дворца, потому что когда-то, в те дни, когда он исследовал замок, находил там древнюю книгу, и было очень необходимо перечитать некоторые главы. Уже позже я узнал подробнее, что это книга пророчеств, в которой, на самом деле, и пророчеств-то никаких не было. Просто названа красиво. Но там были собраны секреты нашего мира, о которых забыли даже короли. И лишь один из наследников в силу своего любопытства нашёл эти знания.       Меня оставили с малышкой одного, приказав не включать сильный огонь по ночам и вообще сидеть тихо. Будто это было возможно с маленьким ребёнком! Да я и сам плакал не меньше. Но я смело выдержал возложенную на меня миссию.       Когда Джерард и Рэй вернулись, они снова хотели оставить меня одного, на этот раз даже без хоть какой-то компании в виде девочки. Но я уговорил Рэя взять меня с собой, наобещав не жаловаться. И крепко держал своё слово, спотыкаясь о камни, стирая ноги и разбивая коленки с локтями, пока мы шли горными тропами.       С того похода я запомнил, как Джерард перевязывал мне коленку и как он говорил с драконом — две вещи, которые меня впечатлили.       Да, дракон был стар и искал новый мир, так было заложено в него природой, а ещё — девочкой по имени Элли.       После того, как Джерард и Рэй вернулись из портала, дракон ещё не покинул этот мир, а история Элли была уже завершена. И жизнь просто стала течь сама по себе по заданным условиям.       — Вы вернулись из портала? — голос дракона объёмно заполнил всю пещеру. Я прятался в соседней. — Любопытно…       — Что любопытно? — выступил Джерард.       — Что она выбрала свой мир и свою семью, — прошептал дракон и обвил хвостом Джерарда с Рэем, придвинув близко свою морду. Они боялись, но старались не подавать вида.       — К…к… кто? — произнёс Джерард, хватая Рэя за руку. Я одним глазом подглядывал. Набрался смелости и был уж готов выпрыгнуть на помощь, но дракон заметил меня и хрипло сказал:       — Не надо, — и покачал головой. — Ты не противник мне, Фрэнк Айеро.       Вот так я впервые услышал и узнал свою фамилию.       — Кто? — повторил вопрос Джерард, отвлекая внимание дракона на себя.       — Ты читал, что драконы мудры и знают всё, начиная с сотворения мира и заканчивая бесконечным будущим? Она заложила в нас это.       — Да кто она? — в нетерпении вскрикнул Джерард.       — Хмм…. — дракон сделал вид, что задумался. — Мне нравилось тут. Я спокойно спал многие века, обитал в красивых снах… а теперь вынужден покинуть такую хорошую пещеру. Что же будет, если я обременю знанием того, кто единственный за столько веков нашёл это место? Пусть он тоже помучается.       — Знание — это не мучение, — спорил Джерард.       — А каково знать, что вся твоя жизнь придумана одним человеком? Что все твои действия до какого-то момента — не твоё решение?       — Чушь. Все мои решения — это мои решения.       — Неужели?       И тогда дракон посмотрел в глаза Джерарда. Звёздочки на зелёных радужках замигали. Это длилось не дольше минуты. Потом Джерард тряхнул головой и сказал:       — Это всё неправда.       — Скажи, — прошипел дракон. — Что говорилось в книге пророчеств про драконов?       — Что они никогда не лгут, — опустил взгляд Джерард.       В шестнадцать лет я понял, что влюблён в Джерарда Уэя.       Через пару лет после нашего житья-бытья на мельнице Джерард вернулся к отцу. Ну, не совсем к отцу, а, скорее, за книгами и средствами к существованию. Его отцу было всё равно как-то, что сбежавший сын рыскает по дворцу.       Мельница стала больше похожа на дом, появились кровати, шкафы, у нас — новая одежда, вкусная еда.       Джерарду и Рэю было по восемнадцать, когда они подготовились и поступили в университет. Рэй — на обычный инженерный, Джерард в силу своих способностей — на такой же с магическим уклоном.       Меня же не знали, куда девать. Но в городе нашёлся ресторан, владелица и одновременно шеф-повар которого искала себе помощника, которого бы обучала кулинарии за помощь. И меня пристроили туда, чтобы не был один.       Через два года я приехал навестить своих друзей. Увидел идущего ко мне по коридору Джерарда — весь в чёрном, отросшие тёмные волосы растрёпаны, лицо как-то изменилось, стало взрослее. Я застыл, приоткрыв рот.       Он изменился не только внешне. У него появилось любимое дело, и он с такими горящими глазами рассказывал об изобретениях, показывал проект летающего корабля, который они разработали вместе с Рэем, пытался мне что-то объяснить, был таким умным… А я… привёз им с Рэем печенье, и уже стеснялся этого факта: вот я тут со своими печеньками трёх видов против крутых инженерных проектов. Когда Джерард сказал, попробовав, что оно очень вкусное, я начал краснеть. Рэй, заметив это, нахмурился.       Через два года Джерард пришёл в ресторан, в котором я работал. Его запрос о правлении отвергло Главное собрание, и он напился. Продолжал пить даже после закрытия, моя просьба владелице позволила ему сидеть допоздна в пустом зале.       Я в очередной раз пришёл забрать пустые бокалы, а он попросил меня присесть.       — Фрэнк, — сказал он, взяв моё лицо в ладони, — ты такой красивый. Я когда-нибудь говорил тебе, что ты прекрасен?       — Я… — я растерялся. — Нет, не говорил.       — Вот, говорю, — заплетающимся языком пробормотал Джерард. Он переместил одну руку на моё колено и уткнулся носом в мою шею. Я мог всё это прекратить, но не стал. Потому что почувствовал его губы на своей коже, и мне стало всё равно, что, возможно, он не понимает, что делает.       Зато Рэю ничего не помешало. Он вернулся из уборной как раз в этот момент. Вытащил меня за шкирку из-за столика, вывел на улицу и впечатал в стену.       — Зачем ты унижаешься, Фрэнк? — сказал Рэй. — Где твоё самоуважение? Нет истины в вине, одна пьяная ложь и распутство.       — Трезвым он меня никогда не захочет, — ответил я, опустив взгляд вниз. Я думал, что, пусть Джерард будет нетрезв, но, когда проснётся утром, увидит меня рядом и… я пожелаю ему доброго утра, заправлю волосы за уши, поцелую, спрошу, как дела, приготовлю оладьи с брусничным вареньем… Рэй будто бы прочитал мои мысли:       — Когда протрезвеет, то извинится и уйдёт. Зачем тебе эта фальшь?       — Но вдруг…       — Фрэнк, чего бы ты хотел? Ну, кроме любви своего друга.       — Не знаю, — я пожал плечами. — Может быть, своё кафе или ресторанчик…       — Отлично. Думай об этом, стремись. Забудь его.       Подозреваю, что уже тогда у них с Джерардом намечался план по возврату девочки Кристалл.       Но я не забыл. А в двадцать шесть помог похитить для него невесту. А чего бы я хотел, спроси Рэй снова — чтобы Джерард не был принцем. И надеялся, что в тридцать шесть мне, наконец, станет легче.       — Эй, Фрэнк! О чём задумался?       — А? Что? — я всполошился, Рэй отвлёк меня от воспоминаний и размышлений, которые нахлынули, когда Криста виновато поинтересовалась, как там рука Джерарда, в которую она всадила ножницы, а Рэй сказал, что я с Джерардом познакомился таким же путём. — Простите. Рука Джерарда… она… заживает.       Мы сидели на кухне корабля. За окном мела вьюга такой силы, что снег пролетал горизонтально. Джерард отсутствовал уже почти неделю. Вполне может статься, что замело железнодорожные пути, и поезд из столицы движется медленно.       — Где ты витал? — улыбнулся Рэй. — Мы уже давно говорим о другом.       — Задумался. Напомни, пожалуйста, суть беседы.       — Мы пытаемся выкрутиться из парадокса, — ответила Криста.       — Это математическое понятие, кажется? Взаимно исключающие друг друга утверждения, если не ошибаюсь. Точно не помогу.       — Человек, который на глаз отмеряет муку, имеет понятие о температуре и разрезает тесто на равные квадраты вдруг и не шарит в математике, — произнёс Рэй. — Фрэнки, ты лучше и умнее, чем о себе думаешь. И заслуживаешь лучшего, а не…       — Ладно, — перебил я Рэя. — Давайте про парадокс.       — Вот вы говорите, что моя сестра меня придумала, — начала Криста. — И при этом, что списала внешность Кристалл с меня. Но тогда получается, что меня не должно было быть в тот момент. Но одновременно я уже была, потому что фанфик заканчивался тем временем, когда родилась я, и изменил события в прошлом.       — Теоретически, она могла внешность и придумать, а ты бы в любом случае ей соответствовала, — пожал плечами я.       — А если отбросить внешность и подумать про время в принципе? Элли в любом случае написала бы фанфик, только… ой, погодите, я запуталась…       Криста пыталась строить предположения, выводить умозаключения. Засвистел чайник, я направился к плите. Побросал в три чашки дольки лимона, имбиря, листья мяты, положил по ложечке мёда, залил кипятком и накрыл блюдцами, чтобы настоялось. Перенёс миску с хрустящим хворостом на стол, расставил кружки. Открыл банку с вареньем и, конечно же, обляпался.       Я направился в ванную, что застирать пятно на рубашке. И услышал громкий стук в дверь. Джерард? В такую погоду? Я быстро отворил дверь.       Действительно он, весь облепленный снегом, обнимающий себя за плечи. Бедняжка замёрз. Я втащил его внутрь.       — Как же ты добрался? — спросил я, помогая ему снять пальто. — И зачем? Надо было переждать в Винтерби.       — Даже не спрашивай, чего мне это стоило. Но магией воспользовался прилично, рука болит…       — Иди на кухню греться, скорее!       Мне хотелось обнять его. Мне хотелось встречать его так каждый день, в нашем доме.       Но Джерард без объятий влетел на кухню.       — Зачем ты улыбалась во все тридцать два зуба на фото? — высказал он претензию Кристе.       — А нафига ты вообще украл мою фотографию? Это не для тебя, между прочим, — обиделась Криста.       — У Кристалл была особенность с зубами, передние не были прямыми, и один центральный резец немного заходил за другой.       — Ну, так и было. Но в восемнадцать я слишком загонялась по этому поводу и поставила брекеты.       — Во всём похожа, но зубы… хотя, кажется, никто не заметил, — Джерард опустился на стул. Я поставил перед ним чашку, приготовленную для себя.       — Куда ты вообще таскал моё фото? — возмутилась Криста.       — Показывал членам Главного собрания, — ответил Джерард, схватил с блюда хворост и откусил. — Обожаю это печенье.       Я улыбнулся. Всегда приятно, когда он хвалит мои кулинарные творения. Поплотнее запахнул кардиган и направился в погреб. Надо налепить овощных тефтелей и пожарить картофель, Джерарду такое блюдо нравилось.       — Ты отдал ему талончик из фотоателье? — обращалась Криста к Рэю. — Больше никогда с тобой фотографий делать не буду. Вот так сделаешь что-то личное, а оно потом в прессу попадёт!       — Твоя фотография — не что-то компрометирующее, что бы заинтересовало прессу. Но, если хочешь, и таких фото наделаем, — Рэй вскинул брови.       Мне нравилось, как они общались с Кристой. Иронично, не обижаясь друг на друга, поддерживая разговор, если один затевал тему. Наверное, им было бы хорошо вдвоём, на одной волне. Если Джерард сможет раскрыться перед Кристой, то и у них всё будет хорошо.       На следующее утро вьюга утихла, и наш корабль снова поднялся в воздух.       — Что ты читаешь? — спросил я у Джерарда, заходя на кухню. Мы с ним всегда просыпались раньше других, и не было лучше этих минут вдвоём. — О, ты сварил кофе?       Джерард утвердительно промычал в ответ. Я налил себе чашечку и уселся напротив. Бросил взгляд на страницу книги и нахмурился:       — Медицинская магия! Джерард, ты опять?       — Надо исправить кое-кому зубы.       — Рехнулся? — Криста появилась на кухне. — Я полгода носила эти железки.       — Если в конце всех проверок мы споткнёмся о чёртовы зубы…       Криста закатила глаза и отправилась в ванную.       — Ты бы не о зубах думал, — показался Рэй и зевнул.       Я вздохнул. Сегодня у меня нет наших утренних минут.       Рэй всю ночь дежурил за рулём нашего корабля. Сегодня ночью туда отправится Джерард, и, конечно же, я буду навещать, приносить какао или морс, общаться, Джерард будет отправлять меня спать, но на самом деле радоваться возможности поговорить.       — Подарил бы ей цветы, конфеты, — сонно сказал Рэй. — Поговорил о чём-нибудь.       — Иди спать, — ответил Джерард.       — Почему мы так скучно летим? — Криста, как всегда после утренних процедур посвежевшая и с причёской, оказалась за столом.       — Для спектакля нам надо подготовиться, а Джерард всегда забывает роль, — ответил Рэй.       — В смысле — скучно? — спросил я. Мне скучно не было, я бы хотел, чтобы этот корабль летел и летел целую вечность и никогда не достигал точки назначения.       — Обычно, когда героиня книги или фильма — попаданка в прошлое или в вот такой вот мир, как ваш, то у неё и её провожатых приключения, драки, погони… А здесь — милый городок европейского типа и всё.       — Знаешь ли, жизнь нередко отличается от литературы, — ответил Джерард. — В твоей жизни, на твоей Земле, у тебя каждый день был — событие? Вот эти драки, погони… даже интересно послушать.       — Да, знаешь — событие. И больше всего это понимаешь, оказавшись без тех дней, друзей и родных. Без того возможного, что могло бы со мной быть.       Джерард сначала посмотрел на меня, потом опустил глаза в свою книгу, закрыл её и тихо сказал:       — Прости.       Криста даже не успела как следует удивиться доброму слову в свой адрес, корабль тряхнуло. Рэй с Джерардом переглянулись.       — С левого борта, — произнёс Рэй. — Криста, оставайся здесь.       Кристе никто не был указом, она всё равно бросилась вслед за ними. Как и я, собственно. Но не из любопытства. Я видел, как она влетела в библиотеку, и понял, что она хотела схватить свою куклу, которую называла Элли — наверное, единственное, что держало её связь с сестрой, позволяло говорить с ней. Через секунду раздался звон разбитого стекла и Криста вскрикнула.       Джерард оттолкнул меня, промчавшись по коридору и отворил дверь.       — О, нет, — проговорил он.       Я заглянул в библиотеку. Криста, сжавшись в комочек, располагалась на полу, обняв колени, пока вокруг неё кружили чёрные тени. Прозрачные духи, как вуаль, обволакивали её, пускали небольшие электрические разряд и шептали, шептали…       Мы уже встречались с ними раньше. Двадцать лет назад на пути к порталам. У них не было имени, но в конце концов люди прозвали из Безымянными. Странники, стаями летающие по воздуху и цепляющиеся к жертве. Учёные, вроде бы, доказывали, что они нападают случайно — на того, кто попадётся на пути. И вот тогда они начинают лезть в потаённые уголки твоих мыслей, выискивать самое отчаянное и больное, давить на это. Как паразиты, они могут поселиться в человеке и доводить его постоянными воспоминаниями о худшем, об упущенных шансах, о не сбывшемся. Тогда, на горной тропе, в вышине, они одолели Джерарда, надавливая на мысли о его вине в гибели рода, о том, что он выбрасывает из мира малышку, что за матерью не уследил, не понял её состояния и тоски. Но Джерард стойкий, он выдержал и разогнал их от себя, воспользовавшись магией и своим стремлением сделать мир лучше. На каждый аргумент Безымянных он находил решимость всё исправить, горькую тоску по матери заменил на светлую грусть, вину принял, но разделил с отцом, малышке пообещал судьбу лучше, чем бы её ждала.       В Кристе сейчас полно отчаяния. Они сожрут её.       — Джерард, помоги ей, — сказал я.       Джерард глянул на меня глазами, в которых начинали светиться звёздочки. Он вошёл в библиотеку и захлопнул за собой двери. Яркую вспышку белого света было видно сквозь щели, громкий хлопок и порыв ветра открыл створки. Мы с Рэем тут же вбежали внутрь.       Джерард обнимал Кристу, сидя на полу библиотеки, что-то говорил ей на ухо. Вокруг валялись книги, гулял холодный ветер из разбитого окна. Вдруг я заметил за шкафом движение — как колыхание серого тюля.       — Здесь ещё один! — успел выкрикнуть я до того, как тень коснулась моих глаз.       Я стоял один в пустой круглой комнате. Постепенно здесь стали появляться столики, окна, гардины, стойка бара. Сквозь дымку образовались люди, послышались разговоры. Звякнул колокольчик, я повернулся на звук. Вошла пара, улыбающаяся дама держала под руку радостного кавалера. Криста с Джерардом.       — Привет! — задорно выкрикнула Криста. Она подошла ко мне, чтобы поцеловать в щёку. Я заметил, что она беременна.       Джерард лишь пожал мне руку.       Он был счастлив. А я — рад за него. Рад? Вдруг эта радость свернулась тугим узелком в животе. Нет, нет. Я действительно рад за него. Ему хорошо и плевать, как я себя чувствую при этом.       Или… в голове настойчиво стучало: «Он не твой. Никогда не был и не будет. И не надо нарочито строить из себя такого довольного его новой семье».       — Я не обманываю ни себя, ни других, — громко сказал я вслух. Вокруг меня никто не слушал. Ресторан жил своей жизнью. Люди ели, разговаривали. В том числе и мой Джерард со своей женой. Но постепенно до меня стали доходить разговоры о том, что новый король Джерард Уэй — никудышный.       — Он ничего не понимает в управлении государством! — говорила женщина за столиком у окна. — Напичкать мир изобретениями — ещё не политика.       — Он разбирается в политике и экономике, — я с возмущением подошёл к этой недовольной своим королём посетительнице. — Он знает, что делать для страны. Вы не правы.       — Ты боготворишь его, потому что любишь, — ответила женщина. — А тебя не любит никто. Родители бросили тебя, в приюте тебя обижали, Рэй оставлял одного на мельнице, чтобы ты не мешался под ногами, а потом отправил учиться… пф! поварскому искусству! лишь бы не увязался за ним и его новым лучшим другом в университет.       — Мне нравится готовить… Это всё неправда.       — Но ты об этом думал?       — Перестал!       — Ну так вот подумай ещё.       — Не буду.       — Подумай, подумай. Ты не нужен ни Рэю, ни даже самому себе. А, главное — не нужен Джерарду.       — Я… — вдруг мне стало жарко.       — У тебя не получится ничего. Ни завоевать любимого, ни открыть своё дело. Совсем нет характера. Ты ничтожество. Так и будешь всю жизнь бегать, как собачка, за Джерардом ради хоть одно взгляда.       Где я вообще нахожусь? Что это такое? Как я здесь очутился? Я не хочу это слушать! Я бросился на улицу. Здесь дул ветер, но мне не помогало. Казалось, я горю.