Наследие

То, как проходит церемония прощания, Сакура знала. Примерно. Из справочников и расспросов семейства Сабаку-но. Сожжение, потом гости расходятся по шатрам (для простых зевак отдельно стоят столы с угощениями). Всю ночь принято есть, пить, поминать ушедших и общаться. На утро озвучивают завещание. Девушку несколько раз заверили, что волноваться не о чем, суть традиции не сильно отличалась от прочих. Ничего экстравагантного. Однако, выйдя за пределы селения и добравшись до места с десятком шатров и толпой людей, ей всё-равно стало неуютно. Солнце вот-вот должно было сесть, и всюду готовили костры - церемония проходила ночью. По мере приближения к сакральному месту, Харуно всё четче улавливала шепотки. “Смерть клана - заслуга грешника Сасори.” “Гордыня поглотила семейство, их темнота победила, за то и расплата.” “Утрата, утрата. Невосполнимая утрата.” “Младший Акасуна был красавцем. Неужели даже бастардов нигде нет?” Люди любили сплетничать, какой бы ни была причина. Выйдя из-за очередного шатра, девушка на секунду притормозила - перед ней открылся вид на древнее, выточенное из белоснежного мрамора, сооружение. Не смотря на то, что остался только фундамент, ступени, да остовы колонн - развалины завораживали. Тут их группа разделилась. Всех указанных в последней воле Эбизо располагали отдельно, в первых рядах. Прочих - по величине статуса. К радости девушки, рядом оказалось знакомое лицо - Канкуро ободряюще кивнул. Сегодня в его раскрасе было больше красного. Алый закат стал сигналом к началу. Все притихли и пустыню накрыла звенящая тишина. По мере того, как солнце всё глубже погружалось в пески, погребальный костер казался лишь ярче. К удивлению куноичи - никакой речи не было. Люди молчали, слушая стрёкот пламени и шелест песков. Не смотря на то, что у большинства людей лица были предусмотрительно прикрыты, часть, видимо намеренно, не прятала свои орнаменты. Самые разные оттенки полосовали лбы, щеки и губы, складываясь как в скупую геометрию, так и в говорливую вязь. Меньше всего было пурпурных оттенков, как у Канкуро. “Наверно это что-то значит,” - промелькнуло в мыслях у девушки, что отчаянно боролась с зевотой. - “Цвета здесь наверняка несут особый смысл”. Можно было проникнуться общей печалью селения, что тосковало по потерянной навсегда истории. Чего-то большего, чем семья в несколько человек, связанными общей фамилией. Части общего наследия. Она, признаться, даже в Конохе все эти тонкости не всегда улавливала. Однако, созерцая пламя, она решила почтить памятью тех Акасуна-но, что знала лично. Пусть и не долго. Госпожу Чиё - с теплотой, как наставницу, у которой хотела бы учиться. Сасори - с уважением, как врага, с которым была честь встретиться и чудом выжить. Жаль, что самого покойного, указавшего её в приглашении, помянуть было нечем. Ну и пусть. Нет смысла притворяться перед мёртвыми. Спустя три часа пепел был развеян по пустыне, быстро пропав в темноте песчаных барханов. В том, чтобы стать частью Вечности подобным способом, была своя романтика. Греться вместе с лучами солнца. Биться вместе с бурей о стены бывшего дома. Целовать песчинками ступни любимых. Перекатываться от перебежек скорпионов… - Пошли, - тихий баритон вернул девушку в реальность. - Начали зажигать костры. Нам пора быть у стола. Канкуро немного наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо. Обернувшись, та поняла, что большая часть приглашённых уже покинула древние развалины. - Да, иду, - немного рассеянно ответила она, кивнув. - Просто задумалась. Юноша хмыкнул, возвращая свой взгляд к черноте пустыни. За их спинами постепенно нарастал шум. Сплетались разговоры, звуки глиняных сосудов, шипение мяса. Время, отведённое на печаль, прошло. Сейчас полагалось говорить. Дав себе ещё несколько секунд, Сакура вздохнула, отворачиваясь от гипнотического пейзажа. Шатёр, предназначенный им, был недалеко. Возможно именно поэтому он был уже почти полон, когда старший сын Сабаку-но и Харуно вошли туда. Растерянная, девушка высматривала пустые места. Канкуро тихо окликнул её и еле заметно кивнул, показывая направление. Все места уже были распределены. К её радости, в традиционные беседы никто включаться не заставлял. Можно было просто есть лепешки и прислушиваться к кусочкам чужой жизни. Марионеточник, сидящий по правую руку, наоборот, каким-то магическим образом умудрялся быть практически везде, поприветствовав всех сидящих за столом и каждого в отдельности. Когда в её глиняный бокал подлили местного ароматного напитка, бурого и терпкого, Сакура поняла, что в списке разговоров осталась только она. Остальные кончились. - Спасибо, - поблагодарила девушка, осторожно пробуя. - Весьма символично первый раз попробовать знаменитый кахва на похоронах. Сабаку-но, а это именно он вежливо наполнил её кружку, удивлённо изогнул бровь. - Надо было вас вчера угостить, - покачал головой он. - Ну, наверстается. Как ты? Пожав плечами, куноичи чуть скривила губы. - Совру, если скажу что чувствую себя в своей тарелке. Меня не покидает ощущение, что я пробралась в чужой дом и жду когда меня разоблачат. Ей ничего не ответили. Сабаку-но ждал продолжения речи. - Немного странно, так как у всех будто есть свой тайный язык, который я не понимаю. Потому не могу даже поучаствовать в диалоге. Даже эти рисунки… Поняв о чем идёт речь, Канкуро чуть нахмурился, искажая собственный орнамент этой эмоцией. - Почему? Они тебе не нравятся? - Нет-нет, что ты, - смутилась куноичи. - Просто неловко выбиваться из контекста даже такими мелочами. Мне что-то завещали из клана Песка, а я даже не понимаю что значат рисунки на лицах, когда для вас это выглядит как что-то будничное. - Ну, у тебя есть свой, - хмыкнули в ответ. Непонимание на лице стало таким явным, что марионеточник, не сдержавшись, фыркнул. - Да вот же, - он постучал пальцем по своему лбу, - на самом видном месте. - Это же печать. Такое считается? Задумавшись, юноша легко очертил на столе фигуру ромба, после чего его взгляд снова вернулся к её лицу. - Это небольшой рисунок, но у него милое значение. Не стесняйся, - а потом, присмотревшись, он прищурился. - А чем ты наносишь? Необычный оттенок. Я делаю с кармином, но тот более красный. - Э? Парень перебрал по столешнице пальцами в каком-то обобщённом жесте. - Краска. Какие пигменты используешь? - Это же печать, я цвет не выбирала, - тихо рассмеялась Сакура. - И форму тоже. Она складывается сама по себе, от свойств моей чакры и кучи других факторов. Теперь настала очередь Канкуро делать удивлённое лицо. Ей даже показалось, что в глазах напротив мелькнуло какое-то восхищенное веселье. - И тебя выбрал сиреневый ромб? - широко улыбаясь, уточнил он. Не до конца понимая, отчего такая забавная реакция, девушка заметила, как тихо стало в шатре. Десяток раскрашенных и не очень лиц с интересом смотрели на неё. А конкретно, на её лоб. Рука невольно дёрнулась и она покраснела, прикрывая ладонью бьякуго. Как в детстве, когда прятала смущающий лоб от задир во дворе. Слишком много внимания. - А помните случай, когда я убегал от господина Эбизо и опрокинул чан с удобрениями для теплицы? - громко спросил Канкуро, разворачиваясь к прочим гостям. Ответом ему послужили смешки. Тут Сакура совсем смутилась.

* * *

До восхода поддерживали пламя в десятках костров. На вопрос куноичи о том, как в пустыне нашли столько дров, старший сын Сабаку-но махнул рукой на ящики с углём, из шахт на севере страны, и чаны с чёрной пахучей жидкостью. - Нефть, - поморщившись, пояснил он, когда девушка внимательно изучала маслянистую жижу. - Прорывы можно найти по всей пустыне. Воняет и вытравливает землю. Пользы от неё - только жечь. Люди расходились. Вместо них пришли генины Песка - дети, разобравшие задачи по уборке после праздника. Их наставники ленно сидели на коврах, курили и пили кахва, пока ребята носились с посудой, сворачивали шатры и таскали мебель. Наблюдая за таким мирным пейзажем, девушка с ностальгией вспомнила своё детство. Путь их лежал в какое-то административное здание, расположенное неподалёку от резиденции Казекаге. Местный нотариус, деловито поправив очки, терпеливо дождался когда вся разномастная рать рассядется и обратит своё внимание на пухлый конверт в его руках. На бумаге была защитная печать со знаком скорпиона - родового герба Акасуна-но. Её имя не прозвучало среди первых, видимо, вписанное в конце. Девушка слушала перечисление каких-то традиционных мелочей, что раздавались в память о древних долгах перед тем или иным семейством. Далёкие родственники иногда, с щедрой руки, отхватывали книги из закрытой библиотеки, довольно улыбаясь этому. Архив получал книгу с семейным древом, какие-то альбомы и дневники. Канкуро был близок к тому, чтобы начать потирать руки - ему досталось несколько марионеток из семейной мастерской Акасуна-но и пара свитков с техниками. Дойдя до последнего листа, нотариус сбился, закашлявшись. Он поднял глаза на девушку, и на его лице была очень странная эмоция смешанного шока. Мужчина несколько раз перечитал написанное, снова откашлялся, окинул зал растерянным взглядом и снова посмотрел на лист. Поднимались шепотки. - Все остальное имущество, - наконец-то начал он чуть хриплым голосом, - включая родовое поместье, землю под ним и ценности в нём - Харуно Сакуре.