Хроники Орбиты и Космоса: Janteloven

— Кей. Открой. Мне. Дверь. — Он требует. Опасно не слушаться. Это я успела понять.       Я встаю, чтобы сделать это, но ноги не идут. Страх, который не может не парализовать. Я бросаю взгляд на зеркало, в котором отражается маленькая серая девочка с искусанными губами и синяками под глазами от нервной бессонницы. Я заламываю пальцы от волнения и раздумываю, открывать ли эту чёртову дверь. Его это всё равно никогда не останавливало. Щелчок — и дверь открыта. — У меня есть ключи от всех комнат, если ты забыла, — его холодные тёмные глаза пробирают меня до костей. Но, хоть мне и страшно, я осознаю власть и вспоминаю, кто я и что я не Кей, а Ксюша. Я умею бить по больному и быть властной, хоть и сломлена этим монстром и его манипуляциями. — А если бы я была не одета? Это моя комната, и, кажется, здесь личное пространство имеет ценность, разве не так? — с минимальным стеснением заявляю я. — Да, это так. Но если бы ты была не одета, это бы не меняло того, что сегодняшний вечер ты проведёшь со мной. Опять. Опять эта власть. Я моментально краснею. Над этим я не привыкла ещё властвовать. — Ты совершенно прав, но мне надо собраться, я ещё не готова. — Десять минут. Я вернусь. — Он хлопает дверью и уходит. Я судорожно собираю косметику в кучку и пытаюсь привести лицо в порядок. Тёмное платье, каблуки — всё, я готова к новой схватке. Он, с точностью до секунды, входит в комнату без стука. — Ты долго будешь там стоять? Я уже давно готова. — Я пытаюсь грациозно пройти мимо него, но не выходит. Меня прижимают прямо к стене, захватывая шею в плен. — Не разговаривай так со мной. Вечером ты будешь моей, ясно? — Да, — выдыхаю я, ведь ничего другого не смогу ответить. Слишком близко, слишком жарко, слишком напряжённо. — Захвати чёрное платье. Оно пригодится. — Что? Нет. Зачем? — я уже готова закатить скандал, потому что это платье подойдёт только стриптизёрше. — Узнаешь. — Он хватает меня за руку так сильно, что, наверняка, мне придётся замазывать очередные синяки. Как оказалось, у нас аукцион, и лоты — девушки. Я в том числе.       Торг начинается. Нехилые ставки. Начинают с восьмидесяти тысяч. Для меня это ахренеть какие деньги, но для богатеньких наследников лишь карманные расходы. Он просто молчит, дожидаясь самой высокой ставки. Вижу, как сильно волнуется его сестра, когда свои цифры называют все, кроме её брата. Нет! Начинается обратный отсчёт до унизительного слова «Продано», и у меня возрастает паника. За меня выложили больше шестисот тысяч, а этот монстр просто смотрит на сцену. Он не собирается называть свою цену. Неужели меня заберёт…кто? Я даже не знаю, кто. — Семьсот!       Что? Кто это? В темноте разглядываю лицо лучшего человека во всём этом аду. Он готов отдать семьсот тысяч. — Продано!       Я готова упасть со сцены и умереть. Мой спаситель поднимается на сцену за своим призом с таким видом, будто я его подставила или вообще пыталась убить. Что? Я ничего не понимаю. Из зала он выводит меня, лишь придерживая за локоть. Я не помню, как очутилась в 313 комнате, в его спальне. Чёрт. Я судорожно вспоминаю приёмы, которые мне показывал Максим, для самообороны. Соберись. Ты же можешь. Собираю волю в кулак и обретаю дар речи. Но он начинает раньше. — Какого чёрта он не выложил за тебя нужную сумму? Вы трахались до этого? Что его остановило? Что ты сделала? — его резкие слова меня раздражают. — Мы с ним не трахались, а вот обвинения меня конкретно затрахали! — в комнату врывается дьявол этого ада, и сразу же бьёт меня по щеке.       Дориан и Тимофей начинают драку, но она длится недолго. Тимофей стреляет в Дориана, а потом надвигается на меня.       Его глаза горят пламенем, которое сжигает меня. Его руки крепко хватают меня за ноги, и прямо сейчас он собирается меня… — Ксюша! Ксюша, проснись!       Меня выдёргивает из этого дикого сна. Я медленно фокусируюсь на Златином лице и обретаю покой. Я дома. Дориан далеко. Я в безопасности. Понимаю, что Злата держит мои трясущиеся руки. В дверях замечаю Илью. Он смотрит с каким-то сожалением и даже презрением. Он знает, что мне снилось. Он всё знает. — Кто такой Тимофей? — это имя…два года жизни без него, долгие месяцы без кошмаров, а теперь Злата спрашивает это. — Не знаю, не знаю… — я закрываю лицо руками и ложусь обратно на подушку. Хотела бы я никогда этого не знать…