Хроники Орбиты и Космоса: Janteloven

      В окна номера отеля пробивается вечерний свет. Солнце почти скрылось, но я вижу яркую алую полосу. Тимофея рядом нет. А вот я дрёму дала. Конечно, три оргазма. Сама усмехаюсь от таких мыслей.       Сажусь на кровати и протираю глаза. Немного не выспалась. Но надо вставать. Дверь открывается, и моё внимание привлекает Тимофей. Он стоит в одних брюках без рубашки. Я похотливо осматриваю его с ног до головы и облизываю губы. — Привет. — Привет, — Тима садится ко мне на кровать и целует в лоб. Как же приятно быть с ним не только страстной, но и нежной. — Собирайся, крошка, я отвезу тебя в твою Тулу, — я немного расстроена его словами, но я ведь сама попросила. — Хорошо.       Встаю с кровати и иду на поиски своей одежды. — Всё на стуле. Одевайся, — Тимофей закидывает ноги на кровать, а руки закладывает за голову. Он обожает просто за мной наблюдать, бесстыдник.       Беру свои вещи и нахожу там трусы. Сначала натягиваю их. — Ксюш, — с лица Тимы сползает самодовольная ухмылка, и я немного пугаюсь, — помнишь, мы сидели на крыше в школе? Ты тогда ещё подглядывала за мной на спортивной площадке. — Помню. Я не подглядывала, я ждала, когда ты её освободишь. — Пусть так, — Тима слегка улыбается. — Я тогда сказал, что ты мне приснилась. — Что, хочешь признаться, что это ложь? — лукаво спрашиваю я. — Нет. Хочу сказать, что в данный момент сон сбывается. Я ошарашенно смотрю на него. В каком плане? — Ты же говорил, что во сне была я, и я была прекрасна. Ну, или как-то так. — Ты была в моём сне голой в комнате, а солнце садилось за горизонт. Ты просто смотрела на меня, а я любовался видами. Ты была такой красивой, нежной и в полумраке. Как сейчас, — я начинаю краснеть. Это слишком романтично и мило. Я поражена его честностью и красотой его души. — Что ж…вы умеете смутить девушку. — Смутить? Тебя смущает, когда я счастлив? Ого! — Ты тоже мне приснился в ту ночь, кстати, — я не вспоминала об этом сне давно, но самое время рассказать. Раз уж мы откровенничаем. — И что же тебе снилось? — ой, я краснею. Нет, ну не пересказывать же весь сон. — Ты пришёл ко мне в комнату поговорить. Потом стал подходить ближе, распахнул моё платье, а потом ушёл. И я проснулась. — Я не довёл дело до конца? Неправдоподобный сон. — А мне понравилось, — Тимофей хмурится и что-то вспоминает. — Я тебя трогал, да? Ты возбудилась во сне? — Тимофей как-то глупо и по-мальчишески улыбается. — Ну, наверное…да. А что? — Я в тот день был в твоей комнате. Смотрел, как ты спишь, а ты стонала во сне. Я подумал тогда, что хочу быть причиной таких стонов. Это слишком. Я быстро начинаю одеваться дальше. — Эй, ты чего? — Ты больной! — говорю я с напускной серьёзностью, но скрыть забавных ноток не могу. — Да, ты только это поняла? Не дуйся, я наслаждался твоим телом. — А я думала, что я с ума схожу. Я подумала, что кто-то был в комнате. А ты так…тайны раскрыты, спустя два года. Гениально. — Одевайся, а то я ещё что-нибудь наговорю. — Стой. Ответь ещё на один вопрос. — Как будто у меня есть выбор. — В первую ночь в отеле ты специально заставил меня спать голой? У тебя же была сумка с вещами, мог мне предложить футболку. — Тима смеётся. — Нет, не специально. Я подумал об этом уже ночью, а когда предлагал, то честно не видел иных вариантов. И слава богу. — Я киваю и тоже улыбаюсь. А потом быстро одеваюсь и собираю вещи. Я так не хочу уезжать от Тимофея. Но надо принять тот факт, что вся моя жизнь теперь не ограничивается одним парнем, каким бы любимым он для меня не был. У меня куча дел, которые надо закончить. Так ещё и учёба в вузе. Если я хочу, чтобы пропуски из-за работы сходили мне с рук, не надо пропускать учёбу из-за чего-то другого. Формально, Рита мне никто, и я не имела права просто так уезжать. Но где моя логика, когда Тимофей замешан в деле? В жопе моя логика, а член Тимофея — во мне. Такая-то пошлая философия моей жизни.       На часах четыре часа пятьдесят восемь минут. А он не шутил, когда сказал, что повезёт меня часам к пяти. Пунктуальность и педантичность в деле. Мы выписываемся из отеля. Тима даже не даёт попрощаться со Славой. Я недовольна таким жестом, но решаю промолчать. Хочу ли я прощаться с ним?       Еду домой в родную Тулу. Там Илья и Злата. — Мне не нравится, что ты живёшь с каким-то парнем. Илья очень суров ко мне, а я ему могу втащить, если он не прекратит быковать. Хотя я маленьких не бью, — Тимофей говорит серьёзно, но меня это веселит. — Что? Что он сделал? — Когда он меня провожал, он мне сказал, что, если я тебя хоть пальцем трону, он меня закопает. И я ему почти поверил, детка. — Серьёзно? — я удивлена, что Илья на такое способен. Хотя я его знаю не так хорошо, как положено людям, чья дружба длится уже несколько лет. — Ладно, я поговорю с ним. Но мне нужны сожители. Тем более мы живём в разных комнатах. — Он видел тебя без футболки? Без одежды? — Тимофея реально парит это? — Один раз. Недавно. Я снимала твою футболку и надевала нормальную одежду, — я смеюсь, потому что мне реально смешно сейчас! Это странное чувство эйфории: с Ритой всё будет хорошо, у нас с Тимофеем тоже всё налаживается. — О, ну тогда я выколю ему глаза. — Эге, угомонись. Я же не бегу выкалывать глаза всем твоим бывшим. — Кстати о бывших. — Нет, — Тимофей хочет перевести тему на Матвея, но я не хочу об этом. Я ему итак много рассказала, а мы так можем пройтись по всем, с кем я общалась после расставания. — Да брось. Расскажи про него. Пожалуйста. Я просто хочу знать. — Коротков. Я помирала первые четыре месяца без тебя. Я просто готова была… — при воспоминании о суициде я замолкаю. — Продолжай. — Ты за рулём, а ещё один приступ я не вынесу. Не сегодня. — Я пью таблетки, так что ничего не случится. — Ну почему я не могу держать язык за зубами, когда мы общаемся? Рассказать? Он правда в норме? — Я хотела покончить с собой. Я не справлялась с болью. Но я вспомнила, что обещала тебе. Ты для этого просил меня? Ты знал? — Тимофей, когда мы были ещё вместе, просил пообещать, что я ничего с собой не сделаю, что я буду жить ради него. Я вспомнила об этом слишком поздно, но откуда Тима мог знать? — Я предполагал…что наша любовь не закончится радугой и единорогами, — Тима мрачнеет. — Рассказывай. Нам ехать почти три часа, так что давай поговорим о минувших двух годах. — Отец мне перед Днём рождения заявил об академии. Потом я долго парился. Думал, что надо с тобой расстаться. Потом понял, что хочу тебя больше, чем профессию. Короче, я просто стал думать, как тебе будет после расставания. Я был уверен, что ты меня любишь. И я тебя любил. И мне стала сниться Есения. Само собой, я был в панике. Я рассказал всё Славе по пьяни. Он сказал, что мне надо тебя подготовить. Он был уверен, что мы будет встречаться на расстоянии. Что мы не расстанемся вот так. — Слава всё знал? Он знал обо всех этих переживаниях? — я задумываюсь о чистоте помыслов Славы, потому что я ему говорила о том, как мне важно знать, что думал Тима, расставаясь со мной. И тот говорил, что не знает. И ещё его эти письма… Ох, Вячеслав, о чём же вы думали? — Да. Он был для меня очень близким на тот момент. А что? — Мы придурки, знаешь? Мы реально могли просто встречаться на расстоянии. Хотя бы обошлись бы без разбитых сердец. — Мы придурки.       Я рада, что после всего этого дерьма, мы сохраняем мнимое чувство юмора и хоть какую-то солидарность. Даже если мы соглашаемся в том, что дураки.       Тимофей замолкает и больше не выспрашивает про Матвея. Вообще, я ему сказала всё, что надо было. Я просто боюсь, что дело дойдёт до Славы. А я знаю, что дойдёт. Я рассказала уже про отца. Так что это всё только вопрос времени.       Вот такое несправедливое состояние: мы влюбляемся так беспамятно и так хаотично, что даже при огромном желании не можем ответить взаимностью тем, кто любит нас чистой и искренней любовью.