Хроники Орбиты и Космоса: Janteloven

— Я принёс покушать, — Тима торжественно поднимет бумажный пакетик из какой-то забегаловки, видимо, и подставку с двумя стаканчиками кофе. Благо, не Starbuсks. — Ты успел всё это найти за пятнадцать минут? — я скрещиваю руки на груди и продолжаю поражаться способностью Тимофея трансформировать свой внешний вид и настроение в зависимости от ситуации. — Типа того. Я привык эффективно действовать, крошка, — Тима стремительно идёт ко мне, но я выставляю руки перед собой. — Нет, никаких «крошка», «детка», «малышка». Мы поговорим, и ты мне всё объяснишь. — Тогда пообещай, что не уедешь сегодня. — Мы не торгуемся, у нас не деловые отношения, Коротков. Мне надо уехать, я учусь в вузе, я не могу пропускать несколько дней просто так. — Поверь, так и надо делать с этими универами. — Тебе откуда знать? Ты учился в другом заведении, там вряд ли было хоть что-то, похожее на мой универ. Тем более ты, как мне помнится, учился с кровью и потом! — Ксюш, пожалуйста… — Тима начинает выходить из себя. Он глубоко вдыхает. — Ладно, давай просто поедим и поговорим, окей. — Конечно, — я делаю недовольный вид, но по правде говоря, я умираю от желания поесть ровно так же, как и от желания поговорить.       Тимофей достаёт из пакета два контейнера: в одном лежит какая-то смесь с чем-то красным, а в другом — всякие булочки. — Это творог с клубникой и вишней. А это итальянские булочки. Кофе: тебе — латте, если не против. — Спасибо.       Я пробую принесённую моим блудным парнем еду и немного добрею. Голод, оказывается, сильно ожесточает характер. — Почему ты напился?       Тимофей облизывает губы, ставит стакан на стол, сплетает пальцы перед собой и открывает рот. — Вчера вечером Слава написал, что приедет отец. А ночью, когда мы уже легли спать, папа позвонил мне. Он знает, что я не ложусь спать раньше двух ночи, тем более в Норвегии часовой пояс другой. Так что он начал заливать мне, что он тут с Ритой, мол, он её нашёл и привёз. Мой отец — ещё тот пиздабол. Извини, но иного слова ему я не знаю. В том, что касается Риты и её здоровья, я очень категоричен, это долгая история, обсудим позже, когда захочешь. Ксюш, пойми одну простую вещь: моя психика неустойчива и таковой не будет никогда. И тебе стоит рассказать о своём состоянии подробнее, как и мне о своём. У меня несколько диагнозов, и все они связаны с агрессией и импульсивностью, из-за чего я могу казаться холодным, просто потому, что я стараюсь сохранять самообладание. Это ежедневная борьба, и она непростая. Это не твоё бремя, но я надеюсь на твоё понимание. Я никогда не бесился из-за школы или работы. Это для меня всегда на холодный рассудок. Но то, что касается моей семьи и то, что касается тебя…ты основная причина моих вспышек… Вчера мы переспали, и это было очень хорошо. У меня есть склонность к садизму и мазохизму в том, что касается сексуальных отношений, а ты вчера дала мне позволение себя не контролировать. Я не причинял тебе вред, но не могу сказать, что не хотел этого в какой-то мере. Я был эмоционально переполнен. Отец не облегчил состояние. Раньше у меня был под рукой психолог, группа поддержки и друзья, которые понимают этот диагноз, а вчера у меня был алкоголь. Тем более я не трогал спиртное уже два года. Совсем не пил, так что это было просто вопросом времени. Москва, вообще Россия, наверное, для меня катализатор пагубных привычек. Я знаю, «я не в силах себя контролировать» — плохой аргумент, тем более, я могу это делать, но вчера дал слабину. Я даже не помню, как лёг спать и если я тебе что-то говорил, я этого тоже не помню. Вот такой вот я мудак. Прости, я буду стараться держать себя в руках, у меня это правда получается, но сейчас со стрессом было проще справиться старым излюбленным методом: секс и алкоголь. Секс был с тобой, ну а алкоголь я сам нашёл. — Все твои вспышки в последнее время только из-за меня? — И да, и нет. Я бы не вернулся в Россию, если бы не ты. А тут мне…плохо. Этот город — одно сплошное напоминание о том, чем я был, и больше быть не хочу. В одиннадцатом классе я сменил лечение, а потом его бросил, потому что идиот. Я думал, что ты — мой якорь, якобы благодаря тебе мне не нужны таблетки и терапия. Идиотом был, признаю. Это дало откат, поэтому я вёл себя тогда…странно. Сейчас я больше собран и…как это по-русски… — Тимофей, господи… — фраза «как это по-русски» меня смешит, и я начинаю немного смеяться. — Что? Прости, я правда иногда уже забываю русский. Не общался я на нём. Короче, я тоже привык к относительной стабильности. И стал немного, только не пугайся, но control freak. Я не стану маньячить, я знаю рамки, но мне нужна уверенность, что ты здесь и моя. Ты не вещь, я знаю, но позволь мне такую вольную терминологию. Мне важно понимать, что ты в моей жизни, хотя бы пока, константа, а не переменная.       Он так со мной говорит, что я начинаю чувствовать свою вину за всё происходящее. Моя злость порождает ещё большую агрессию со стороны Тимофея, и это не должно быть так… — Я испугалась. Я услышала шум, а после твоих рассказов… — у меня подступает ком к горлу. Нет, только не слёзы. Я хочу забыть это слово, надоело уже. — Знаю, милая, прости, я так не буду больше. Клянусь. Во всяком случае, я очень постараюсь. — Как ты ответил отцу на всё это? Лучший ход — сменить тему. В этом я практиковалась много. — Никак особенно. Просто кивал, говорил «угу». Я просто не хочу, чтобы он приближался ко мне и тем более к тебе. Он и так навредил нам. — Это точно, — я глубоко вдыхаю и чувствую груз на душе. Адский груз расставания. — Тебе обязательно ехать на учёбу? — Да. Два дня дай мне поучиться. На выходных я снова твоя. — Ладно. Я отвезу тебя вечером. Часов в пять, ладно?       Я киваю, и мы продолжаем просто есть. На этот раз в тишине. Я рада, что мы разобрались. По крайней мере, больше не в ссоре.       Пока мы едим, мне приходит смс от Тани, моей подопечной из школы. Она спрашивает, в силе ли завтра собрание. Ужасное действие Тимофея на меня: я забываю о делах. Сейчас я предельно деловита. У меня расписание и чёткий распорядок дня, но я бросаю всё и еду с ним. И он, эгоистично и самоуверенно, не испрашивает о моих интересах. Надо будет и это обсудить. Нам будет сложно привыкнуть…       Я встаю и выбрасываю всю тару в мусорное ведро. Пока я убираюсь, Тима подходит сзади и снимает с волос резинку, которая собирала их в пучок. Волосы расплетаются, Тима ерошит их пальцами, делая приятный и лёгкий массаж головы. Какое блаженство! — Тебе надо расслабиться. Ты очень напряжена, постоянно на взводе… — Тимофей практически шепчет это мне в ухо. Его руки легко касаются талии, но тепло тела чувствуется и на таком расстоянии. — Мне надо поспать. — В спальню? Хорошая мысль… — этот норвежский бог вытаскивает блузку из джинсов и стягивает её вверх по моему телу. Очень медленно. Он проводит пальцами по моей коже, и мурашки не заставляют себя долго ждать. По спине пробегает какой-то разряд и вынуждает меня прогнуться. Я упираюсь попой в Тимофея…в очень напряжённого Тимофея. — В спальню… — командует он и бросает блузу на пол. Он хватает меня за руки и ведёт в кровать.       В комнате так душно. Тима закрывает дверь и поворачивается ко мне лицом. — Я так скучал по тебе, по твоим прикосновениям, по губам, по сексу с тобой, по разговорам, по взглядам…прекрасная Ксюша, я люблю тебя, — я вся заливаюсь румянцем. Моё тело принадлежит ему. Моя душа — ему. Карие глаза пронзительно смотрят в мои мятные, и я понимаю, что хочу с ним поиграть…       Он заставил меня ждать. Переживать. Что делает он в таких ситуациях со мной? Выматывает меня в постели. Пойдём по тому же сценарию, но руковожу я.       Тима тянет за петельки моих джинсов, и притягивает меня к себе. Он так уже делал…те чудесные три дня с ним два года назад. — Я буду главной. Сегодня точно. На тебе много одежды, — я провожу пальцем по ремню на его брюках. Потом поднимаю пальцы к пуговицам на рубашке. Как же эротичны мужчины в костюмах! Сколько же у него одежды с собой? Стоп, у него же с собой целая сумка вещей, а в первую ночь в отеле он заставил спать меня голой! Что это: расчёт или случайность? Ладно, это отложим. Расстёгиваю пуговицы одну за другой, медленно дразня его кокетливыми взглядами. Тимофей тяжело дышит, но не мешает. Когда рубашка больше не препятствует моему контакту с кожей Тимы, я перехожу к следующей стадии. Целую его в шею, одновременно ероша волосы на голове. Тима закрывает глаза и наклоняет голову. Какая же у него нежная кожа… Затем целую ключицу, руками гладя его живот и поясницу.       Тима крепко прижимает меня к себе и целует в губы. Он хочет сам контролировать ситуацию, но уж нет! — Руки! — я отхожу от него и едва управляю телом и голосом. — Я контролирую ситуацию, а ты просто стоишь и впитываешь всё, ясно? -Ja, я весь твой, — я победно улыбаюсь и подхожу обратно в поле тепла его тела. Медленно целую его торс и сползаю всё ниже. Я становлюсь на колени. В такой позе я не очень чувствую свою власть…хотя прямо передо мной физически уязвимая часть Тимофея. Я снимаю ремень. Он жесткий и тяжёлый. Интересно, а им больно бить? Значит, он склонен к садомазохизму? Интересно, можно это обуздать и сделать безопасным для нас обоих?       Беру ремень в руки и поднимаюсь с колен. Встаю перед Тимофеем и растягиваю его кожаный ремень. — Хорошая вещица. — Если ты не снимешь мои брюки, они порвутся сами. Я очень хочу тебя. Ты упускаешь такой стояк сейчас.       Опускаю развратный взгляд на объект нашего обсуждения и бесстыдно рассматриваю. Он прав, ширинка уже жаждет расстегнуться. Возвращаюсь на место перед Тимой и освобождаю заложника его штанов. — Ты этого хочешь? — спрашиваю я, на удивление, бесстрастно. А я умею играть госпожу. — О да, очень. Я делаю задумчивый вид. — Попроси получше, — Тима шокирован такими словами. Я облизываю губы, вынуждая его поторопиться с ответом. — Ты хочешь, чтобы я умолял мне отсосать? Ты меня унижаешь. — Это не унижение, ты так часто делаешь. Не будь ханжой, малыш. — Малыш? — Я считаю до трёх. Один, — я отстраняюсь от Тимы. — Два, — Тимофей молчит и смотрит на меня. — Три, — я встаю и отхожу.       Я расстёгиваю свои джинсы и стаскиваю их с ног. Затем на полу оставляю и трусы. Я абсолютно голая. Мы стоим друг напротив друга. Молча. Но наше дыхание говорит за нас.       Я разворачиваюсь и ложусь на кровать. Я раздвигаю ноги и смотрю на Тимофея. — Заставь меня кончить языком, и я сделаю тебе минет. Настолько жесткий, глубокий и крышесносящий, как только пожелаешь, — я поднимаю одну бровь, а Тима явно шокирован. — Где ты научилась такому соблазнению? — У себя во снах, — я откидываюсь на кровать и бросаю, — приступай.       Сама вся трепещу, потому что хочу его. Я чувствую, что очень мокрая от желания. Если этого не сделает он, я сама это сделаю. Куни — не самая любимая совместная забава, однако секс — процесс не эстетичный в привычном понимании, это грязно и страстно, а потому люди его так любят.       Тима садится передо мной и дует на клитор. Я издаю чересчур громкий возглас, закусываю тыльную сторону ладони. Я буквально могу кончить за три секунды. — Долго мне не придётся мучиться, — говорит он и ныряет между моих ног. Тимофей делает всё очень медленно, то и дело прерываясь. Он мне мстит, но я не сдамся так просто. Тима водит языком вокруг клитора, всасывает его, покусывает, а я извожусь от стонов и томительных вздохов. Мне тяжело дышать, но я всё ещё помню о своём плане. Тимофей снова прижимается ко мне, я вцепляюсь в его волосы руками и не даю отстраняться. Дай же ты мне уже кончить!       Тима снова дует на меня. А потом беспощадно быстро начинает вращение языком. Мои бёдра повторяют его движения, и я очень бурно кончаю. Как же хорошо!       Я немного прихожу в себя после оргазма. Открываю глаза и вижу, что Тима стоит передо мной и ждёт. Он гладит рукой свой член, и я понимаю, что теперь моя очередь. — Готова поиграть по мои правилам, — глаза слипаются, но я ему обещала. Глубоко хочешь? Как там это называется? Горловой минет? Будет вам, господин Коротков. — Да, — ну вот, голос тоже теперь вне моего контроля. Он хриплый и грубый. — Садись на пол, — командует Тимофея. Я сползаю с кровати и усаживаюсь на пол. — Расставь ноги широко. Я хочу посмотреть на тебя, — я во второй раз за сегодня раздвигаю ноги пред ним и чувствую, как напряжение снова растёт. — Ты точно хочешь этого? — Даже больше тебя. — Я бы сказал тебе умолять, но мой член слишком хочет твой рот, — Тима подходит ко мне ближе. Его член прямо у моего лица. Но Тима наклоняется ко мне и смотрит прямо в глаза. — Я не хочу быть грубым с тобой. Так что просто делай так, как хочешь сама. Но ты должна удивить меня, малышка. — Я всё ещё главная, и я смогу тебя удивить.       Я облизываю губы и улыбаюсь. Я встаю с пола и беру Тиму за руки. Я подталкиваю его на кровать и укладываю спиной на простыни. Сама возвращаюсь на пол. Сначала я целую Тиму, а потом беру член в рот. Вчера я уже сделала ему хороший минет, а сегодня будет прекрасный. Конечно, я только что поела, и чересчур стараться опасно, но я попробую. Проталкиваю безопасно глубоко Тимофея, а сама наблюдаю за его реакцией. Он ёрзает, одной ладонью закрывает лицо. Он рычит и шёпотом говорит что-то неясное мне на норвежском. — Хочу, чтобы ты ласкала себя, — я сначала напрягаюсь, потому что это неловко, но хочу немного дать насладиться и себе, так что опускаю руку и доставляю удовольствие как ему, так и себе. Я вижу, как сильно Тимофей напрягает пресс. Кажется, кто-то пытается сдержаться. Горло уже пересыхает. Теперь я понимаю, для чего нужны все эти смазки со вкусами. Я стараюсь расслабить глотку и подавить рвотный рефлекс. Проталкиваю увеличивающийся член ещё глубже, но всё же давлюсь. Однако это, на удивление, возбуждает сильнее. И Тимофея, кажется, тоже. — Я сейчас кончу, — сразу после этой фразы он сотрясается и кончает. Я глотаю всё, что могу и тоже достигаю оргазма. Я двигаю своей же рукой очень быстро, потому что всё сводит от желания. — Иди ко мне, я хочу ещё.       Я поднимаюсь и забираюсь на кровать к Тиме. Мне уже довольно удовольствия, но как я могу отказать. Беру презерватив с тумбочки, который там «волшебным» образом оказался. Я усаживаюсь на Тиму сверху и прижимаю его руки над головой. Всё же я сегодня доминирую. Мы сплетаем пальцы в замок, и я начинаю двигаться, сидя на Тимофее. Мы нежно, чувственно и так открыто занимаемся сексом. Наши губы практически не размыкаются. Сам процесс приносит и духовное, и физическое наслаждение. Мы кончаем друг за другом и ложимся в кровать.