Хроники Орбиты и Космоса: Janteloven

      Я дома, и мне надо подумать, как действовать дальше. В голове нет ни одной идеи. Я не знаю, что делать, куда ехать, кому звонить. Пытаюсь дозвониться Тиме. Вдруг они ошиблись и вовсе не он виновен? Но Тимофей не отвечает. Сижу на кухне и не верю во всё это. В сотый раз смотрю на время, но прошло всего две минуты. А кажется, будто я сижу здесь два дня, потому что таких переживаний, смешанных с абсолютным равнодушием, я не испытывала. Никогда. Я чувствую себя мёртвой. Точнее, неживой. Я холодная, и будто тело онемело. Может, я сплю? — Ксюш, ты дома? Ты в норме? — Илья входит абсолютно довольный жизнью и отдохнувший. Точно, он же на юриспруденции! Он может мне помочь! — Расскажи мне всё о ведении уголовного процесса. Что за чем и как быть, если тебя обвиняют, а ты невиновен. — Тебя подозревают в чём-то? — Нет. Не меня. Тимофея.       Илья делает удивлённое лицо, но в этом выражении сквозит злорадство. Сволочь. Он начинает пересказывать мне учебники, но каждый раз делает ссылки вроде «смотря в чём обвиняют» — Так в чём его обвиняют? — В совершении серии зверских убийств и изнасилований, — я поднимаю глаза на Илью и смотрю прямо на него. — Это не он, Илья, не он. — Тебя вызывали в участок? Просто есть опрос, сбор информации, а есть допрос, там бы с адвокатом уже быть. Хотя, он в любом случае потребуется. — Кажется, я должна была обеспечить ему алиби. Но меня будто чисто для галочки вызвали. Я почти ничего не сказала, а потом попросила адвоката. Я не знала, что делать. К такому нельзя быть готовым. Здесь что-то не так… — От этого зависит время его задержания и дальнейшего содержания. Могут выпустить под подписку о невыезде. — Он был со мной, практически всё время. Практически постоянно. — Практически. — Если и расставались, то на несколько часов. За это время нереально найти жертву, убить её, изнасиловать и сотворить то, что творили. А потом свеженьким и бодрым вернуться ко мне! — меня раздражает одна мысль о том, что кто-то его подозревает. Беру телефон и звоню Славе. Он должен чем-то помочь. И надо сообщить отцу Тимофея. Слава не берёт трубку. Твою мать! — Привет! — Злата заходит и улыбается, но видя меня в предистерическом состоянии и серьёзное лицо Ильи, мгновенно никнет. — Я уезжаю. Но сначала мне надо…универ. Надо разобраться… — становится тяжело дышать. Опять, опять долбанная паника. Быстро успокаиваюсь, потому что я должна сейчас быть с Тимой. Телефон начинает вибрировать. Я надеюсь, что это Слава, но это незнакомый номер. — Да? — Детка, слава богу. Ты…ты уже знаешь? — Тимофей, — всхлипываю и зажимаю рот ладонью. — Что всё это значит? Ты в порядке? Где ты? — Нет времени. Позвони Славе, скажи, чтоб ехал в изолятор у его дома. Он знает, где это. А ты…держись подальше от этого всего, хорошо? Не суйся, не пытайся меня вытаскивать сама. Я разберусь, клянусь, я сам разберусь во всём. Всё будет хорошо. — Ну уж нет! Я тебя вытащу… — я шепчу это, потому что сама не верю в то, что говорю. — Да. Не спорь, Ксюша, прошу. Я не хочу, чтобы ты всё это читала и вообще видела. Просто расскажешь, что я был с тобой. Всё. Ничего большего ты всё равно сделать не сможешь, это только усугубит всё. — Я не обещаю. Я…не могу без тебя, — я шепчу, и мне страшно. Мне очень страшно. Мы только говорили о будущем, а теперь его буквально может не стать. Как до этого всё дошло? — Я люблю тебя, — эти слова звучат так, будто он исповедуется перед смертной казнью. — Я вытащу тебя. И я люблю тебя. Звонок обрывается. Так же, как и моё сердце. Сразу же набираю Славу и не слезаю с телефона, пока тот не отвечает. — Ксюш, привет, что случилось? — Срочно езжай в изолятор у твоего дома. Тимофея подозревают в убийстве. Убийствах. Ты должен его вытащить. Понял меня? — Какого чёрта…что? — В изолятор. И скинь мне адрес. Я приеду, как только смогу. И не смей выключать телефон! И отпишись, как и что с Тимофеем. Ясно? — Да-да, понял. Еду. — Я отвезу, Ксюнь.       За что люблю Злату — ненавязчивость. Она не лезет, когда действительно видит, что сейчас дело не до вопросов.       Злата получила права, а Илья официально разрешил ей водить его машину. Я не знаю, насколько я уезжаю, но, полагаю, что минимум три дня. Если что, вернусь. Укладываю в рюкзак бельё, юбку и блузку, джинсы и свитер. Ещё беру всю технику и косметичку.       Беру кошелёк и иду одеваться.       Илья смотрит на всё это и молчит. Уж лучше бы он сказал что-то хорошее. Он желает мне удачи и говорит, что могу писать, если надо.       Парадокс: не жили вместе — писали постоянно, живём вместе — пишем по необходимости, будто мы никто друг другу.       В машине звоню Карине, прошу взять на себя всю подготовку и встречи на неделе. Потом звоню Вове, моему одногруппнику. Прошу предупредить всех преподавателей, что у меня серьёзное семейное происшествие, и я не появлюсь до конца недели. Если всё так и затянется, позвоню в учебную часть и разберусь там. В дороге переправляю Карине план действий на весь месяц. Ну, вдруг?       Где мне жить в Москве? Я не могу жить у родителей. Во-первых, далеко от…всего. Во-вторых, им лучше не знать. Хотя всё рано или поздно всплывёт наружу. — Расскажешь? — Не ходи по улице одна. В Туле, возможно, появился маньяк. Сегодня в новостях сказали… — сегодня? Мне кажется, что прошло уже несколько дней. А на самом деле буквально пара часов. — Я слышала. А что с… Тимофеем? — Видимо, оказался не в том месте не в то время, — и полюбил не ту девушку. Если бы не я, его бы не было в Туле. Да и в Москве тоже…       Злата высаживает меня у дома Славы. Я обнимаю её на прощание и очень надеюсь, что с ней всё будет хорошо. Потерять её, практически сестру, я не смогу. Просто не смогу. Иду в дом и поднимаюсь на нужный этаж. Квартира закрыта. Звоню ему. Ответа нет. Но почти сразу приходит смс. «Я разговариваю со следователем. Позже перезвоню»       Слава не отправляет мне адрес, потому что Тима запретил. Долбанные братья. Я всё равно узнаю и доберусь до Тимофея.       Сажусь под дверь его квартиры и достаю компьютер. Составляю план дальнейших действий. Мне надо больше знать о сути проведения уголовного процесса. Я оформила доступ в библиотеку Высшей Школы Экономики. Думаю, я найду там нужную литературу. Надо найти кого-то, кто сможет быть моим советником. Но у меня мало тех, кому я могла бы довериться. На самом деле, я боюсь, что в его невиновность верю я одна. Сразу пробиваю сайты с бесплатной и платной юридической помощью, некоторым адвокатам даже пишу на почту, вбиваю номера телефонов и составляю рейтинг по отзывам. — Да? — отвечаю я на входящий звонок от Славы. — В общем, его пока не выпустят. Обвинения пока не выдвигают, а лишь расспрашивают. 48 часов есть, скорее всего, даже 72. Судом там можно продлить. Короче, не ебу я в этих тонкостях. Я позвонил нашему знакомому адвокату. Но пока безуспешно. Против него там что-то есть. Хуй знает. Ты где? — Слава раздражён, и я могу его понять. — У твоей квартиры. — Иду.       Через пятнадцать минут из лифта выходит светловолосый синеглазый блондин по имени Вячеслав. Я слабо ему улыбаюсь и полагаю, что буду жить у него, пока всё это не разрешится. Если только у него нет девушки… — Привет. Я киваю. — Давно ждёшь? — Не очень, но очень устала. Мы заходим домой. Всё примерно так же, как я запомнила. — Голодна? — Мне кусок в горло не лезет, Слав. Так что…расскажи, что там на Тиму. Мы садимся на диван. Я немного дрожу. — Замёрзла? — Нет, просто всё это… — Я принесу плед.       Слава приносит большой тёплый плед и даёт мне. Я сразу укутываюсь в него, и мне становится немного уютнее. — Короче, всё, что я понял, что они давно подозревали его. Им пришла ориентировка. Есть свидетель, самого первого убийства. Свидетель из Тулы. Якобы видела парня лет 20-22. Привлекательного, высокого, довольно крепкого. Но было темно, и цвет волос она указала как русый. Но волосы Тимофея в темноте русые, это правда. Убийства были совершены аккурат тогда, когда Тима был неподалёку. В Москве два тела. Одна смерть датируется понедельником, вторая — ночью со вторника на среду. В Туле жертва воскресения, этой пятницы и этой субботы. — Так, по телевизору говорили, что жертвы были найдены в другое время… — А по телеку всегда правду говорят, да? Есть ещё кое-что, что косвенно доказывает вину Тимофея. Это к делу не подключат, но это помогло на него выйти. В Норвегии было покушение на убийство похожего толка, ориентировка была, но Россия не будет вести дела с заграничными службами. Как много людей бывали в Норвегии, в России, в Туле и в Москве за последние полгода? — А что не так с обвинением? — Ксюш, я плохо в этом понимаю. Я, конечно, почитаю, но я слаб в знании закона. Здесь нужны твои мозги. Если кто и вытащит его, то только ты. Ну и адвокаты, само собой. — Тима просил меня не соваться в это дело. А как ты так много узнал? — Коррупция иногда хорошая штука. Ну, я не горжусь, но я заплатил. — А Тимофей может выйти под подписку о невыезде или хотя бы под домашний арест? — Я не знаю. — Нужны основания для предварительного заседания. Чёрт, нам нужен кто-то знающий. Что там ваш адвокат? — Она прибудет завтра к Тимофею и будет его представительным лицом. Но она моя знакомая, а не отца… — А отец знает? — Слава молчит. Он никогда не игнорирует вопросы. — Слава? — Нет. — Ты серьёзно? — Я не знаю. Тебе пора спать. И мне тоже. Я дико устал. И последующие дни будут очень тяжкими.       Я соглашаюсь со Славой и иду спать. Я ложусь в гостиной на диване, однако я не могу уснуть. Мне страшно, и я не могу сдерживать слёзы этого ужаса. Я устала. Просто устала. И я не могу ничего сделать с подступающей паникой. Я уверена, что это не он. Но почему именно сейчас? Вдруг его кто-то подставляет? А что, если он сейчас там голоден? Если ему холодно? А если его побьют? Какие там условия содержания? Всхлипываю и утыкаюсь в подушку. Я плачу, рыдаю, не могу сдерживать слёзы, начинаю давиться своими же соплями, но становится только хуже. Голова болит, сердце тоже. Наконец они едины. — Ксюш, эй! — Слава выходит из комнаты и быстро подбегает ко мне. Он обнимает меня и укачивает. — Всё будет хорошо. Кролик, он выйдет, не плачь, — я обнимаю Славу за шею и заливаю слезами его футболку. Кроликом меня называет только он. Это наша с ним фишка. И я не слышала этого в свой адрес уже очень давно. Хочу снова стать маленькой… Удивительное наблюдение: почти у всех моих друзей есть «кодовое» имя для меня, и только то, которое дал Тимофей, я терпеть не могу. А теперь я всё готова отдать, лишь бы он снова назвал меня «Кей»… — Ложись, давай. Я побуду с тобой. Ложись, — Слава укладывает меня на диван и укутывает одеялом. Я медленно успокаиваюсь и погружаюсь…это даже не сон, это кома какая-то.