Хроники Орбиты и Космоса: Janteloven

      Доктор выходит, а я поправляю больничную рубашку. Мне кажется, что я каким-то образом обманула смерть. Да, мне прострелили ногу, я рассекла лоб, но в остальном — я в порядке. А ведь я была в нескольких метрах от убийцы, на чьей совести, наверное, больше десяти жертв. В моём сознании всё ещё не укладываются те факты, что я смогла всадить в человека три ножа. И тут дело не в гуманности (простите, но я не белая и пушистая), а в том, что обычно у меня втыкается один из трёх ножей в лучшем случае. А тут комбо. Я не святая, я люблю гнев, который время от времени вскипает во мне. И тот раз был не исключением. Мне интересно, как этот человек ушёл с такими ранениями? Но ещё я горжусь, что спасла жизнь другого человека. Сколько дней я отсутствовала на этой планете? И как там все без меня? — Ты как? — Тима заходит в палату, а я просто смотрю на него. Чёрт возьми, я люблю его. И он сейчас выглядит ужасно уставшим, грязным, заросшим, но таким спокойным. — В норме. Правда. Сколько времени прошло? Насколько быстро мне надо искать свой телефон и пытаться всем сообщить, что жива? — Позвони родителям. И бабушке с дедом. Злата уже не знает отмазки, чтобы не звать тебя к трубке. — Они не в курсе? Никто? — Нет. Я не знал, как ты отреагируешь.       Учитывая, что в последнее время мои отношения со всеми родственниками накалились, и я стала меньше общаться с ними, не удивительно, что им не позвонили. Сейчас я жива, в сознании, и всё, надеюсь, приходит в относительную норму. Позвоню и сообщу, что попала в больницу. Возможно, стоит говорить и об остальном, но я не уверена. Надеюсь, они не захотят рвануть ко мне. Не хочу знакомить Тиму и родителей в таких условиях. Они и так не очень хорошо о нём думают, а ведь он потрясающий. — Ты когда в последний раз мылся? — Тима садится рядом со мной. Я впервые вижу его с такими грязными волосами. А ещё они очень отросли. Обычно Тимофей стрижётся довольно коротко, а сейчас можно косички плести. А ещё его щетина. Даже, борода. Ему идёт, кстати говоря, но так он выглядит лет на десять старше. Он много не спал, и я даже боюсь представить, в каких условиях он жил в изоляторе. — Давно. — Это футболка Тёмы? — я узнаю эту серую футболку, Тёма её ненавидит. — Ага. — Я так рада тебя видеть… — чувствую, что все клеточки тела хотят перестроиться и стать ещё ближе к Тимофею. — Да…я тоже тебя рад видеть, любимая, — Тима целует мою руку, а я боюсь закрывать глаза, потому что Тима может испариться. Точнее, мне так кажется… — Я позвоню родителям. Дашь телефон? — Да. Он в шкафчике, — Тима проходит к тумбочке и достаёт мой бедный, разбитый (!) телефон. — Что с ним? — Видимо, разбился при падении. — Твою же мать… — беру телефон и смотрю на трещину. Она большая. И мне жаль мой бедный самсунг. Ладно, надо позвонить моим любимым прародителям. — Привет, мам! — Ксенька, ты совсем пропала. Ты вообще не хочешь с нами разговаривать? — Нет, нет, я была…я в больнице, мам. Всё хорошо, я жива и буду таковой, просто травма ноги. — Опять упала? — у меня было две травмы ноги, причём одной и той же. Причем одинаковые травмы, с разницей где-то лет в пять. — Нет, мам. Всё уже лучше. Просто не переживайте. — Да как не переживайте! Мы приедем. — Нет, пожалуйста. Всё хорошо. Я сама вас навещу. Я приеду на день рождения, ладно? — сейчас конец месяца, значит, день рождения через пару недель. Ох, надеюсь, меня выпишут. — Ладно. Позвони потом, хорошо? И не смей пропадать! — Хорошо. Я люблю вас, пока. — Мы тоже тебя любим.       Я кладу трубку и пишу бабушке. Общею, что заеду скоро, а вечером наберу. Потом откладываю смартфон и закрываю глаза. — Тебе что-то нужно? — Как ты тут оказался? Ты же… — Должен быть в тюрьме? Да. Но я всё же кое-что могу. Мила всё организовала. Вроде бы взятка. Хотя не знаю. Поскольку дело приобрело новые обороты, я временно невиновный виновный. Что-то типа кота Шредингера, знаешь? — Забавно. Я рада, что ты тут, — мне практически пришлось умереть, чтобы снова его увидеть. — Я тоже рад, но у меня срок только до того момента, как ты придёшь в себя. — О, так мне притвориться полудохлой? — Чувство юмора при тебе, это отлично. Но нет, не надо. Всё будет хорошо. Выяснят, кто это, и меня оправдают. — Как так? Это же не точное доказательство твоей невиновности. — Если ДНК того, кого ты подбила, совпадёт с ДНК, найденной на теле жертвы, то я свободен. На меня только косвенные улики, а это — прямая. — Погоди, а почему раньше об этом никто не говорил? Что за хрень?! — меня возмущает, что были такие улики, а Тима сел. Это же просто бредятина! — Потому что раньше всем было пофиг на виновность, им было важно посадить меня. Сейчас всё иначе. Дело приобрело другой характер. — Тим… — я решаю спросить о том, что пришло мне в голову до того, как я оказалась в больнице. — Что? — Твой отец пытался тебя посадить? Специально, да? У тебя что-то на него есть? — Не совсем так. Просто я пытался отжать у него почти половину бизнеса, пока был в тени, и когда я вернулся в Россию, всё вскрылось. Он сильно разочаровался в сыночке. — Ты уверен в том, что родной ему сын? — Тима скептически на меня смотрит. — Странно, Слава недавно о том же спросил. — Просто… — Детка, мой отец и семейные склоки — это не та тема, которую я хочу обсуждать со своей девушкой в данных обстоятельствах. Поговорим, когда меня оправдают. Я пока разберусь со всем, ладно? — как я могу отказать этим карим глазам? Кто-то стучит в дверь. Это Артём. — Тимофей, тебя полиция спрашивает. Иди. Тима целует меня в ладонь, а потом выходит. — Ну как ты? Уже привыкла к этой реальности? — Тёма стоит у стены и не подходит. Боится Тиму? Я удивлена, что они оба ещё не в наручниках, потому что по натуре они оба ещё те задиры. И легко могли бы устроить драку. — Всё отлично, привыкла. — Я слегка улыбаюсь Тёме, и он отвечает тем же.       В палату снова заходит Тима, но какой-то не такой. Он в шоке. Тимофей потирает щетинистый подбородок. — Что случилось? — Ксюш, ты только не переживай. ДНК…короче, это тот, кого мы оба знаем. — Загадками говорить не очень круто, Коротков. Скажи прямо, я не в состоянии гадать, вообще-то. — Серых. Дориан Серых. Это он убийца.       У меня отваливается челюсть и всё остальное. Как так? Дориан? Сейчас? Прокручиваю в голове отрывки той ночи и пытаюсь понять, был ли это он. Голос. Движения. Да, это был Дориан. Но только взрослее и больше. Вот же псих. Я знала, что у него не все дома, но что до такой степени… И снова из-за него страдают Тима и я. — Ты оправдан. — Будет ещё один суд. Но тебе быть необязательно. У тебя просто возьмут показания, запишут видео. Никто тебя из больничной койки не потащит в Москву. Я не допущу. — А ты? — Я уеду сегодня. Но я вернулась. К твоему дню точно. Обещаю, — и откуда он знает, когда именно мне исполнится девятнадцать? Ах да, я сама сказала несколько минут назад… — Просто вернись, ладно? Я же…люблю тебя. — Я знаю. Я вернусь. Честное слово, я хочу вернуться к тебе. Я соскучился. — Я тоже.       Тима целует меня, а потом его забирают. При мне на него надевают наручники, и я понимаю, что не могу на это смотреть. Сердце болит от того, что он всё это пережил. Он был, мать его, в тюрьме. И никто ему не помог из его семьи. Это просто возмутительно. Но я должна немного отдохнуть. Мысли приходят в мою голову с опозданием. Подумаю обо всём завтра или через неделю. Тогда, когда Тима будет на свободе и рядом со мной. Но теперь я добилась своей цели: его оправдают, и я вытащила его из тюрьмы. Его вытащили не мои мозги, а мои физические возможности и дурость. Я ведь поступила так, как все эти дурочки из фильмов ужасов: пошла прямо на шум в темноте. Я удивлена, что меня не сцапал какой-нибудь монстр. В моём случае, это Дориан… Дориан, парень, пытавшийся меня изнасиловать. Дважды. И два раза у него это не получилось. Я ему не по зубам…