Шаг за шагом

Место: Гэрри. США. Штат Индиана. Дата: 03. 20. 2002. 21:38.       — Привет. Ааа, это ты. А, где? Понятно, хорошо, понятно. Он просил… а можешь передать ему, что я… ой, привет. А этот сказал, что ты сильно занят. Ну, прости, что не вовремя… нет, прости, я… я, наверное… я зря отвлекаю тебя от твоих важных дел, просто ты сам просил сегодня позвонить... Наверное, ты сам уже забыл... Не стоило даже пытаться… Нет, со мной всё хорошо. Ну, конечно ты знаешь, все уже знают, но ты сам мне говорил… Да, поняла, поняла, не нуди пожалуйста. Ой, прости, прости… я не хотела, просто… вырвалось... Нет, я не хочу, ты же знаешь, нет, и на выходные не приеду тоже. Ты же знаешь почему… Не дави на меня, хорошо… мы уже… я не хочу снова спорить с тобой, мне и без этого... нет, и… ну какой ужин? Уже десятый час, да и не успею я, наверняка ты просил позвонить по делу… и, ты же видишь, откуда я звоню… Просто… давай не будем начинать по новой? Просто скажи уже, зачем хотел, чтобы я позвонила тебе сегодня? Нет, я не пытаюсь от тебя отделаться… Сколько? А когда? Сейчас, подожди, найду, на чём записать… Так, что ты говорил? Ага, кажется, поняла… после трёх ждать… это на углу Гранд-Стрит и Пятой Авеню? Да, точно, помню это место… Поняла, поняла… точно, точно… Ну что ты начинаешь опять? Я разве виновата… Хорошо, постараюсь такого не повторять… И ты береги себя...       Повесив трубку, она ещё несколько секунд стояла, задумчиво глядя сквозь замызганное стекло телефонной будки.       — Ну, всё, соберись, — Бормотала она, нервно теребя пальцами края расклёшенного рукава.       Встряхнувшись, она выскочила из телефонной будки и трусцой побежала вдоль улицы. Края её просторного костюма развивались на морозном ветру, изредка из широких рукавов вырывались тонкие длинные нити, похожие на ленты банта. Сегодня выбор её личины пал на карнавальную маску. Она полностью закрывала верхнюю половину её лица, но оставляла открытыми часть носа, губы и челюсть. Такие полузакрытые ей нравились больше всего. С одной стороны, сильно будоражил шанс быть узнанной кем-то из прошлой жизни, с другой стороны, такая маска закрывала гораздо лучше, чем вошедшие пару лет назад в моду карнавальные маски, едва скрывающие лицо. «Выбор скромного нудиста», шутила её подруга, когда их разговоры заходили о героях, злодеях и, что особенно, об их вкусах в одежде.       Гэрри не был слишком маленьким городом, но и большим его тоже нельзя было назвать. Гэрри был средним городом, который можно пешком пересечь по диагонали с одного конца до другого часа за два с половиной. Ей же не нужно было пересекать город по диагонали, и потому не прошло много времени, когда она выбежала на Пятое Авеню. Дело оставалось за малым – пробежать две мили до пересечения Пятой Авеню и Гранд-Стрит. Нет, и это не самое сложное, самым сложным было не свихнуться во время ожидания. Бездействовать несколько часов… отказ от ужина неожиданно перестал ей казаться хорошей идеей. С другой стороны, ужин в той кампании был бы ещё более безумным поступком…       Добравшись до нужного перекрестка, она огляделась вокруг. Место перехвата ей нравилось, пусть оно и не было идеальным. Все преимущества одностороннего движения нивелировала парковочная стоянка, разделенная с проезжей частью тротуаром и узкой полосой зеленого газона. Это был жирный минус.       Нравилось же это место ей тем, что тут было где пересидеть. Парковочная стоянка прилегала к забегаловке, у которой, она точно знала, есть лестница, ведущая на крышу. Там она и переждёт. Всё лучше сидения под одним из деревьев, посаженных вдоль обочины с другой стороны дороги. На крыше же она и внимания меньше привлечёт… Место: Гэрри. США. Штат Индиана. Дата: 03. 21. 2002. 00:02.       Последние дни Пелид провёл в делах и заботах. Дом, в котором он поселился, всё больше начинал походить на человеческое жильё. Он даже мог сказать, что начал прикипать к этому месту, пусть и не было в его мыслях уверенности.       Говоря об уверенности, он поймал себя на том, что уже ни в чём не уверен. Вопросы продолжали появляться каждый день, и теперь они касались не только быта. И не было вокруг него никого, кто мог бы дать ответ на некоторые из его вопросов. Не обо всём можно было спросить случайных собеседников и при этом не привлечь к себе ненужное внимание. И, к удивлению Пелида, не на все вопросы были способны ответить собеседники, попавшиеся ему под руку.       Некоторые из них затруднялись с ответом, когда он спрашивал о примерном количестве государств в мире. Совсем грустно стало, когда иные прохожие не могли ответить на такие вопросы, ответы на которые знал даже Пелид. Впрочем, удивлялся он недолго, достаточно было принять, что и в далёком будущем, можно сказать, в уже совсем другом мире, основная часть населения городов, вероятно, едва ли обучена грамоте. Поняв это, он некоторое время корил себя за глупость. А получив второй невнятный ответ на простейший вопрос о количестве государств уже на одном этом материке, именуемом Америкой, он махнул рукой, поняв, что спрашивать о подобном плебс – пустая трата времени. После этого он больше ни к кому не приставал со своими вопросами, хоть это и не значило, что он перестал искать себе собеседников. Он и не знал, что так истосковался по общению с людьми. Живыми, настоящими, и которые не начинают разговор с проклятий. Впрочем, он уже чувствовал, что постепенно разочаровывается в окружающих его людях. Иногда ему казалось, что головы некоторых из них забиты всякой бесполезной чушью.       Он старался ограничить себя в прогулках, смирившись с тем, что долго сидеть на месте просто физически не способен. У него руки зудели что-нибудь поделать, язык чесался с кем-нибудь поговорить, и ноги сами вели его из дома. И если бы не было необходимости разгребать мусорные завалы, он бы уже на стены полез. По всему этому, едва солнце заходило за горизонт, так он тут же оказывался на улице. Да, ночью собеседников не найти, но тех, кто ему сейчас был нужен, днём сыскать ещё сложнее. Ведь те, кого он принял за полубогов, предпочитали наряжаться в свои костюмы после заката.       Кажется, это была пятая или шестая ночь с момента, как он поселился в заброшенном доме, третья, если считать с ночи, когда он отнял жизнь какого-то бедолаги и вторая, когда он носит костюм ложного потомка богов. Уже выяснив, что носители масок либо устраивают беззаконие на улицах городов, либо пытаются предотвратить его, он уже которую ночь вел свои поиски, отталкиваясь от этого знания. Бродя по ночным улицам, он скорее слушал, нежели смотрел. Нельзя сказать, что его слух был каким-то выдающимся, разительно отличным от человеческого, но его хватало, чтобы услышать звуки стрельбы или крики о помощи, или даже предсмертные вопли. На них он и шёл, если случалось услышать нечто подобное. Однажды ему уже повезло таким образом наткнуться на масочника, и он надеялся, что новая встреча не заставит себя слишком долго ждать. ***       «Стаканчик с мороженым холодил бледные пальцы, резкие порывы осеннего ветра только усугубляли ситуацию. Две подруги сидели на крыше самого лучшего в городе кафе-мороженого и болтали ногами, свесив их с края крыши. Обе они уже давно пожалели о совершенной глупости, решившись взять по мороженому. Только упорство, гордость и юношеское упрямство мешало им признаться в этом друг другу.       Чарли с болью в глазах посмотрела на свой стаканчик с мороженым, которое, казалось, вот-вот покроется ледяной коркой. Есть она его уже не хотела, но это ведь она предложила купить мороженое, и вот так признаться, что это с самого начала была дурная затея, было решительно невозможно. Особенно ясно это становилось, когда она видела, как её подруга, не иначе как, издеваясь, широко улыбаясь, откусывала от мороженки. Назло Чарли притворялась, будто на улице не поздняя осень, а середина июля.       — А ты с кем хочешь пойти на выпускной? — Беззаботно спросила она Чарли.       Расправившись с мороженкой, подруга принялась вытирать пальцы платком, оставляя алые пятна на узорчатой материи.       — О, ну ты нашла время о таком спрашивать, — явно смутившись, Чарли легонько пихнула подругу плечом. — До выпускного ещё… зима, лето, потом снова зима. Кто знает, что за это время может произойти?       — Ха-ха-ха. — Заливисто рассмеялась её подруга, — О, нет, нет, ты не смеешь снова и снова использовать одну и ту же отговорку, Чарли. Так не честно!       — Не хочу! Не буду тебе говорить! — Упрямилась Чарли, улыбаясь не то от смущения, не то от заразительного смеха подруги.       Джуди аккуратно сложила промокший платок и спрятала его в верхний карман школьного пиджака. На глазах Чарли, место на пиджаке, где должен был прятаться платок, почернело, расцветая багровыми пятнами. Уже было задумавшись над этим, она выбросила дурные мысли из головы. Возможно, Джуди просто сильно поцарапала палец… о край крыши… или острое лезвие. Неважно.       — Да брось, Чарли, говори уже. Мне же интересно. Вот что! Не уйдём с этой крыши, пока не скажешь! — Пригрозила подруга.       — Ультиматумы это не по правилам! Друзья так не поступают!       Чарли привела последний довод, надеясь, что это если не пристыдит подругу, то хотя бы пригасит её пыл. Она уже была и не против того, чтобы поделиться с подругой своим секретом, но вот так просто сказать такое, даже Джуди, тем более Джуди, она не собиралась.       — Ча-ррррр-ли, — Джуди, глядя ей в глаза, так близко к ней приблизилась, что, казалось, ещё чуть-чуть, и они стукнутся лбами. Краем сознания Чарли отметила, что подруга сменила духи. Сегодня от неё пахло землёй и сыростью. — Не заставляй меня прибегать к пыткам!       Поняв о каких пытках говорит Джуди, Чарли, вскрикнув, подскочила на ноги и, смеясь, попятилась от подруги.       — Даже не думай об этом! — Смеялась Чарли.       Не прекращая улыбаться, Чарли пятилась назад, пока не запнулась о препятствие. Закричав от неожиданности, она плюхнулась на кровать, испуганно вцепившись в одеяло. Её сердце беспорядочно заколотилось.       — Ну, давай, — Джуди уселась рядом с Чарли и, обняв её за плечи, прошептала на её ухо, — Я ни кому не расскажу. Клянусь.       — Клянешься? Честно? — Чарли недоверчиво прищурилась.       — Честно-честно. — Джуди бодро кивнула.       — Уилсон, — Не шевеля губами, прошептала Чарли. Она не смотрела на подругу, она уже жалела, что решилась.       — Кто? Я не слышу, что ты там лопочешь. — Джуди принялась медленно трясти подругу, словно та была куклой.       — Уилсон. — Поджав губы, повторила покрасневшая Чарли.       — Уилсон? Шон Уилсон?       Джуди внезапно отпрянула от подруги. Такая неожиданная реакция ввела Чарли в замешательство.       — А что? — Спросила она, видя растерянность на лице Джуди, — о, нет, только не говори, что и ты хотела пригласить его.       — Чарли…       Справившись с собой, Джуди полностью забралась на кровать, подгребла под себя ноги, и, выпрямив спину, положила сжатые в кулак ладони на свои бёдра. Секунду она сверлила Чарли остекленевшим взглядом.       — Чарли, ты что, опять забыла?       — Что забыла? — Ничего не понимая, отозвалась Чарли, невольно отразив позу подруги. — Я бы никогда не забыла, если бы ты сказала мне, что тебе нравится Шон!       Её начинало злить подозрительное поведение подруги.       — Чарли… — Джуди осторожно положила ладонь на плечо подруги, — Шона больше нет.       — О чем ты? Что значит «его нет»? — Чарли начинала паниковать, её пугали слова подруги. — Это такая та шутка да? Ты разыгрываешь меня?       — Чарли, послушай. — Джуди, глубоко вздохнув, зажмурилась, и, не раскрывая глаз, медленно проговорила, — Уилсон умер. Ты была на его могиле.       — Что за бред ты несёшь! — Чарли сбросила ладонь Джуди со своего плеча и зло уставилась на подругу.       — Чарли… ты… ты снова пугаешь меня… — Джуди неуверенно отпрянула от подруги, — Ты опять забыла, что убила его?       — Нет!»       Чарли дернулась, её сердце бешено колотилось, пока она, озираясь вокруг, пыталась хоть что-то увидеть в полутьме. Ей потребовалось приложить усилие, чтобы вспомнить, где она и когда она. А вспомнив, она отскочила от бетонного бордюра, под которым сидела, с тревогой посмотрев на часы. Лишь поняв, что она не проспала, она начала успокаиваться. Уже ставший привычным кошмар с течением времени забылся, и через пять минут о нём остались смутные воспоминания. К своему сожалению, она не могла сказать того же о кошмаре, однажды произошедшем в реальности.       Взглянув на часы, она только выдохнула - не проспала. Корить и отвешивать себе мысленные оплеухи за то, что вообще поддалась сну в неподходящее время, она не собиралась. Да, уснула, но ничего страшного не случилось, ничего не испорчено и, откровенно говоря, Чарли уже подумывала о том, чтобы ещё часок подремать, но вовремя себя одёрнула. Не время для слабости.       Следующие два часа она провела сидя под бетонным ограждением на крыше. С головой укутавшись в по-летнему лёгкий костюм, она надеялась, что не застудится. Помогал капюшон. Практически незаметный в сложенном виде, сейчас он защищал шею и голову от резких порывов ветра, но она бы сейчас не отказалась от толстой шапки, от теплых рукавиц и, чем черт не шутит, от меховой шубы. Да, шуба бы не повредила…       Через два часа, почти околев, она с кряхтеньем поднялась на ноги и, не скрывая радости, покинула опостылевшую крышу. Оставив за спиной перекрёсток, она осмотрелась. Мест для засады было не так уж и много. На самом деле, единственным подходящим вариантом было спрятаться за толстым стволом дерева, что рос из земли в тридцати футах от перекрёстка. То место было хуже всех освещено. Под тем деревом она должна быть не заметна для водителя, едущего по встречному направлению.       Ещё раз осмотревшись и точно уверившись, что лучшего места для засады тут не найти, она села под дерево, прислонившись к нему спиной. Медленно потянулись время. Оставались считанные минуты до того, как через перекрёсток проедет нужный фургон.       За минуту до указанного времени она услышала далекий звук приближающегося транспорта. Судя по создаваемому шуму, это была не легковая машина. Сбросив с себя капюшон, Чарли высунулась из-за дерева. Щурясь, она ждала, когда на дороге появится передний край кабины нужного автомобиля. Но его всё не было.       Судя по доносящемуся звуку, он приближался и уже вот-вот должен был появиться, но она всё ещё ничего не видела.       Осознание пришло к ней слишком поздно.       — Ну, пиздец… — Прошептала она.       Прямо на её глазах нужный ей грузовик пересёк перекрёсток, который она намеренно решила оставить позади. Повернув на восток, он начал набирать скорость, с каждым мигом отдаляясь от неё всё дальше, с каждым ударом сердца умножая её шансы на провал.       — Ну, пиздец.       Не желая сдаваться, она со всех ног побежала вслед за грузовиком. С её левого рукава вырвался пучок багровых лент и начал обвиваться вокруг рукава. Пока она бежала, ленты непослушно вихрились вокруг её запястья, словно живые они опутывали её тонкую ладонь.       Она успела. Выбросив руку вперёд, она целила в левое заднее колесо машины. До того как ленты настигли колесо и обвились вокруг него, она успела намотать их на правую ладонь и ухватилась за них обеими руками как следует. Следствие недосыпа то было или природная глупость, было не важно. В порыве самокритики, она могла поклясться, что причина крылась во всём и сразу. Слишком поздно она поняла, что сделала. Когда ленты намотались на колесо и заблокировали его, Чарли успела лишь ойкнуть.       Ленты натянулись и грузовик, почти не заметивший помехи, увлёк Чарли за собой. Она бы громко выругалась, если бы не была так занята попытками не упасть лицом в грязь. Запоздало отбросив ленты, она не без труда удержала равновесие и продолжила гнаться за грузовиком.       Вновь выстрелили ленты, один пучок обмотал второе колесо, в этот раз, она отринула ленты вовремя; второй пучок впился в края грузовика, но ей пришлось отбросить ленты до того, как она смогла добиться хоть какого-то результата.       Не желая проваливать задание или остаток ночи гоняться за этим грузовиком, она собралась с силами, поднажала и с третьей попытки добилась успеха. В этот раз оба пучка лент не только впились в кузов, но и опутали его, частично смяли и о чудо, она добилась того, что грузовик остановился. Однако, её облегченный выдох резко прервался, когда она увидела, кто был внутри грузовика и чем эти люди были вооружены. Неожиданно ситуация обернулась не в её пользу. Опять.       — Ну, пиздец. — Едва заметив оружие в руках покинувших транспорт парней, она юркнула за толстый ствол дерева.       Автоматов она откровенно боялась. Её ленты были прочными, но они не были пуленепробиваемыми, иначе бы она не возилась с костюмом и просто ходила обмотанная лентами с ног до головы. И сама она не была пуленепробиваемой, что сейчас было бы очень кстати. Хуже было то, что из четырёх вывалившихся из грузовика мудаков, все четыре были вооружены автоматическими винтовками. От этого ей становилось ещё грустней.       Чарли уняла пляшущие вокруг ладоней ленты, заставила их скрыться под рукавами, а затем и вовсе стать практически прозрачными. Не хватало, чтобы они выдали её до того, как у неё появится шанс одним махом расправиться с противниками. Главное, подпустить их ближе, главное, чтобы они не заподозрили её укрытие до того, как у неё появиться шанс сделать хоть что-то. Четыре автомата – не шутки, четыре автомата это десяток лишних отверстий в её теле до того, как она заберёт с собой хотя бы одного. Прислушиваясь к окружающим звукам, Чарли посмотрела на свои ладони. Они дрожали.       Адреналин, страх, всё смешалось в убойный коктейль. Сидеть под деревом становилось физически больно, прятаться за деревом и ждать становилось физически невозможно. Сидеть, дрожать и бояться каждого шороха, прислушиваясь к собственному дыханию, вдруг стало сродни пытке.       Настал тот момент, неизбежный момент, когда она уже не могла сидеть и прятаться, ждать и ничего не делать. Ленты под её рукавами налились силой, обрели вес и цвет. Чарли высунула голову, чтобы тут же спрятаться обратно за деревом. Увиденного ей хватило, пусть она и не поняла всего, что скрывали полуночные тени. В следующий миг она целиком высунулась из-за дерева. Не выпрямляясь в полный рост, она вытянула руки перед собой и ленты выстрелили из её рукавов. Разрывая её рукава в лоскуты, они поразили две из пяти фигур на дороге. Удивляться пятой появившейся на дороге тени она не собиралась, у неё не было на это времени. Первый пучок лент настиг ближайшего врага. Они проткнули его тело насквозь, опутали, смяли и разорвали, оросив его подельников фонтаном крови.       Чарли улыбалась, она почти чувствовала ту силу, с которой её ленты уничтожили первого автоматчика из четырех. И где-то в глубине души ей это понравилось, принесло почти физическое удовольствие. Второй автоматчик, в которого были нацелены её ленты, прожил немногим дольше своего друга. Отбросив ленты и уже готовясь юркнуть за дерево, Чарли с удивлением отметила, что из четырех человек с автоматами на земле не осталось стоять никого. Лишь пятый человек, лишний человек, незамеченный ею доселе, стоял на ногах. Он смотрел прямо на неё, поигрывая здоровенным ножом. У его ног лежала голова одного из автоматчиков.       Чарли мешкала. Ей показалось, что она уже видела этот костюм, но она должно быть ошиблась. Всплывший из памяти новичок не орудует ножами, и не отрезает людям головы. Тот новенький герой, Резкий, если она правильно запомнила, был на редкость правильным, показательно законопослушным и до отвращения вежливым. А ещё, Чарли точно знала, Резкий до усрачки боится её.       Глядя на человека, застывшего посреди дороги и, казалось, глядящего прямо ей в душу, она не узнавала знакомого вигиланта. И, либо Резкий, как и она, только притворяется героем, либо этот человек снял этот костюм с трупа Резкого. В копилку подозрений на его счёт добавилось и то, что этот незнакомец был без маски, что всегда казалось Чарли чем-то немыслимым, невозможным, неправильным актом откровеннейшего идиотизма. Так было не принято.       В любом случае самозванец не нападал, напротив, с этой дистанции она сама могла бы убить владельца ножа, не боясь получить пулю промеж глаз или лезвие под рёбра. А значит - бояться не чего.       Чарли выпрямилась, поправила разорванный рукав, и осторожно пошла к незнакомцу. Она была готова не только играть свою роль, одну из своих ролей, но и в одно мгновение проткнуть, растерзать, разорвать, раздавить подозрительного героя.       Ленты непослушно вились по её рукам, отражая её настроения и внутренние желания. ***       Шагая вдоль проспекта, Пелид, хмурясь, рассматривал свою правую ладонь, сжимая и разжимая пальцы в кулак. Сложно было сказать, как долго он занимался этим - погруженный в раздумья он перестал следить за временем. Неожиданно возникшая проблема моментально приковала к себе всё его внимание, не оставив места ни для чего другого.       Он пытался понять, что происходит с его телом, он пытался вспомнить, как давно это началось. По первому вопросу у него не было разумных версий. Касаемо второго вопроса он склонялся к тому, что проблемы начались несколько дней назад, но этот вывод мог быть неверным, возможно, до того момента он просто-напросто ничего не замечал. Слишком незаметным это было, слишком незначительным казалось, пока в один момент его пальцы перестали его слушаться. Это длилось недолго, но этих мгновений хватило, чтобы он, наконец, заметил неладное. С того момента это было всем, что занимало мысли беглеца из царства мёртвых. Он не думал, куда идёт, потеряли смысл его поиски.       Он всё ещё был погружен в свои мысли, когда прямо на его глазах из-за угла невысокого дома на перекресток выкатился необыкновенный, даже на его неискушенный взгляд, грузовик. Необыкновенен он был из-за того, что его задние колёса и часть кузова были обмотаны и раздавлены багровыми лентами.       Настал тот неизбежный момент, когда грузовик больше не смог передвигаться. Он остановился посреди улицы, дверь его кабины раскрылась, и из неё выскочил человек, с уже знакомым Пелиду оружием в руках. Он был достаточно далеко, и это была достаточно тёмная улица, чтобы не бояться быть замеченным. Не став уходить с дороги, Пелид продолжал наблюдать за происходящим.       Человек с винтовкой обошел грузовик спереди, где объединился со своим напарником. Взяв свои оружия наизготовку, не разделяясь, два напарника пошли вдоль своего транспорта. Как раз в это время измятые задние двери грузовика со скрежетом распахнулись и оттуда выпрыгнули ещё два человека с оружием. Вчетвером они пошли вдоль дороги в ту сторону, откуда недавно приехали.       Уже знакомые ленты и эти четверо с оружием, которое заставляло нервничать даже его, убедили Пелида в необходимости вмешаться. Та масочница могла быть именно тем, кто сможет ответить на его вопросы. Он просто не мог позволить себе, чтобы её убили сейчас. Возникшие проблемы с его телом временно отошли на второй план. Он вынул из-за пояса нож с широким и длинным лезвием. Из всех ножей, что попались ему на глаза, этот приглянулся ему больше всех. Он был в меру длинный, в меру прочный и достаточно острый. Пользуясь темнотой и тем, что его так и не заметили, Пелид неслышно побежал. Его мир сузился до четырех фигур впереди, до оружия, сжатого в его ладони.       Он нагнал их быстро. Идя вдоль дороги, они даже не смотрели по сторонам, и подойти к ним со спины оказалось слишком простой задачей. Едва поравнявшись с первым стрелком, Пелид ударил. Острие ножа прорвало одежду, пробилось между рёбер и пронзило сердце. Выдернув лезвие из тела, он развернулся ко второму стрелку, лишь сейчас заметив с десяток лент, вьющихся вокруг одного из стрелков. Тот был уже мёртв, ленты превратили его в дырявый мешок. Они продолжали сдавливать тело, разрывать одежду, жилы, мясо и даже кости. В один миг ленты утратили силу, и опали. Тогда обезображенное тело упало на асфальт. К тому моменту Пелид срубил голову с плеч своей второй жертвы, не без любопытства наблюдая, как вторая дюжина лент оборвала жизнь последнего стрелка.       Не мешкая, но и не спеша, он вытер нож об одежду мертвеца и, выпрямившись, посмотрел на незнакомку. Лишь теперь она обратила на него своё внимание. Пока отторгнутые ленты таяли, растворяясь в воздухе и впитываясь в дорожное покрытие, она приняла какое-то решение. И судя по тому, что в его сторону не кинулась очередная дюжина лент, решение она приняла самое верное. Пелид вернул нож в ножны на поясе.       — На тебе нет маски. — Произнесла она, не скрывая ни подозрений, ни настороженности. Новые ленты дёргано вились вокруг неё. — Кто ты такой?       — Тот, кто спас тебе жизнь. — Пелид скосился на тело у своих ног, продолжая следить за девчонкой и её лентами.       — Мне не нужна была помощь. Я бы сама справилась. — С вызовом воскликнула маска.       Будто желая придать вес её словам, ленты взвились над её головой. Пелид был уверен, что только мысленное усилие удерживает их от того, чтобы устремиться к своей цели. — Так кто ты такой? Как тебя называют?       — Можешь называть меня как хочешь. У меня есть несколько вопросов к тебе и хорошо бы, что бы ты на них ответила, без… — Пелид запнулся. Ему снова показалось, что тело опять перестало его слушаться. — Без осложнений.       Девица расхохоталась, ее губы искривились в усмешке.       — Без осложнений? — Она раскинула руками в стороны. Ленты ещё выше поднялись над её головой, отлично демонстрируя ему ту скорость, с которой они могут менять свою длину. — Ты выбрал не то время и не то место, чтобы сыпать угрозами.       — Время и место слишком редко бывают теми, что надо. — Понимая, на что намекают слова девицы, Пелид готовился к рывку. Молниеносному и, вероятней всего последнему для этого тела. — К тому же, мне ещё не удавалось застать таких, как ты праздно шатающимися при свете дня.       Она прищурилась, перенесла вес на другую ногу, и Пелиду показалось, что её ленты стали темней и толще. Теперь, в свете луны и тусклых дорожных фонарей, они казались чёрными, как воды Леты.       — А ты значит не такой, как я?       — Это один из вопросов, который я хотел задать. — Осторожничал Пелид.       Её реакция, язык тела, всё это вкупе с быстрыми и острыми лентами, заставляло Пелида воспринимать девчонку как угрозу для себя. Без скидок и без оглядки на его собственную природу.       — А следующий вопрос какой? — Задорно спросила девчонка, переступив с ноги на ногу.       Ранее вьющиеся над её головой ленты опустились, и теперь начали стелиться по асфальту, ползая вокруг её ног, словно ядовитые змеи.       — Кто ты такая? — Пелид не стал ходить вокруг да около, озвучив главный интересующий его вопрос.       — Неприличный вопрос. — Ещё одна усмешка. — Мы носим маски, чтобы никто не знал, кто мы такие.       Девчонка постучала по своей полумаске пальцем, а затем указала им на Пелида.       — Где твоя маска? — Её вопрос звучал как укор.       — Мне она не нужна! — Он был собран и готов в любой момент выхватить и метнуть нож. — Ну, убьём друг-друга, или поговорим?       Пелид не привык выступать в роли просителя. Он давно позабыл, каково быть зависимым от кого-то, даже если дело касается сущей мелочи, тем более, когда речь идёт о ничтожно малом, о необходимости узнать ответы на пару вопросов. Он чувствовал себя неловко из-за всего этого. Необходимость просить уязвляла его.       — Я тебе не верю! — Крикнула масочница. — И зачем мне говорить с тобой? Вдруг ты и меня захочешь потом убить, так же как того бедного парня?       Пелид, задумавшись над её словами, уже было посмотрел себе под ноги, на обезглавленный труп, но сообразив, что она имела ввиду отнюдь не одного из свежих покойников, спросил:       — О ком ты говоришь?       — О том парне, с которого ты снял костюм! — Ленты продолжали виться вокруг девицы.       — Это был твой друг? — Пелид надеялся, что это не так.       — Нет.       — Тогда откуда тебе знать, что я не он?       — Он уважал правила. Носил маску и не отрезал головы людям. Ну, не делал этого при свидетелях. Продолжишь врать, что ты это он?       — Я и не говорил, что я тот парень! — Пелида уязвило обвинение в обмане. — Ну, так что, ответишь на мои вопросы? Напомню: я спас тебе жизнь и ты должна мне!       — Я бы сама справилась! — Упорствовала маска.       — Только если у тебя еще две руки под одеждой! — Наблюдая за лентами, без устали вьющимися вокруг маски, Пелид озвучил осторожно сделанный вывод. — Иначе те двое, что я взял на себя, убили бы тебя из своих орудий.       Ленты взвились с новой силой, но не устремились в его сторону.       — Допустим, ты помог мне. — С неохотой согласилась маска, — Но тут мы с тобой говорить не будем. Удивительно, как сюда ещё не примчались копы. Встретимся завтра ночью, на этом же месте.       — А если ты не придёшь?       — Тебе придётся довериться мне! Или ищи другую дуру, которая согласится говорить с тобой! И ради всего святого, если хочешь и дальше таскать этот костюм, надень маску!       — Хорошо! — Пелид вынужден был согласиться на условия этой маски, ни на секунду не упуская из виду багряные ленты. — Я буду ждать тебя тут! Завтра!       Они разошлись. Маска, едва ли не пятясь, дошла до поворота, а затем бросилась прочь, унося ноги с места преступления. Пелид, помня о силе лент, их скорости и возможном расстоянии, с которого они бы могли его достать, не посмел повернуться к ним спиной. Он бы не простил себе потерю этого тела из-за такой глупости, как слепое доверие.       Окинув взором устроенный ими беспорядок, Пелид, тяжело вздохнув, принялся обирать тела, попутно размышляя о случившейся встрече, разговоре и том, чем всё это кончится.       В то, что эта девица придет сюда следующей ночью, он не верил. На её месте он бы пришел на эту встречу только затем, чтобы избавиться от неизвестной угрозы. И в его планах не было бы никаких разговоров. Или бы не пришёл вовсе. Последний вариант, как и первый, не устраивали Пелида, но ничего поделать он не мог. Эта масочница не чета тому бедолаге, которого он убил пару дней назад. Один неверный шаг и она бы могла уничтожить с таким трудом обретённое тело. Это раздражало. И это злило. Для разнообразия, в этот раз его злость была направлена не на Пемфредо, но на себя самого. Во многом, он сам был повинен в том, что он ничего не добился от этой встречи и он признавал это. Но право слово, всё могло закончиться куда хуже, окажись убитый им ложный полубог её приятелем. И он усвоил этот урок. Пелид ещё не знал, явится ли он сам на назначенную встречу, но, он решил, что если он продолжит носить одежду мертвеца, то и его маску придётся носить тоже.       Собрав с тел всё, что показалось ему ценным, Пелид ушел вслед за масочницой. В руках он нёс пару винтовок, снаряды к ним и наличную мелочь, затерявшуюся в карманах свежих покойников. Он спешил, стремясь добраться до своего убежища до того, как солнце прогонит тьму с городских улиц. Перестав думать о масочнице, практически приняв неудачу с ней за свершившийся факт, он размышлял о своих следующих шагах. Ему всё ещё нужен был источник информации. За ним всё ещё велась погоня, он не сомневался в этом. И он не сомневался в том, что недуг, постепенно охватывающий весь его организм, не пройдёт сам собой.       Из-за всех наваливающихся на его голову проблем, на его язык то и дело просилось имя Пемфредо, сопровождаемое различными проклятиями. Он верил, что в половине его бед виновата она и никто более. ***       Вновь накатившее раздражение в который уже раз прервало его попытки почувствовать, как говорит Пемфредо, своё тело. Раздражало буквально всё. Сначала это был ветер, вызывающий по телу волну мурашек. Затем помешал песок под ногами, ставший невыносимо раздражающим, везде мешающим и всюду забивающимся. Песок был в волосах, в ушах, в глазах, и вокруг был только песок до самого горизонта. Вокруг было слишком много песка, это сбивало всякий настрой офицера. Мешало сосредоточиться на деле.       После палящего солнца начала раздражать вода, бесконечный океан воды. Его было больше, чем песка и он был солёным. Ветер, дующий со стороны моря, тоже был солёным. Слишком много воды, соли и песка то и дело перетаскивали на себя всё его внимание.       Потом была тишина. Тишины оказалось слишком много. Она оглушала, почти доводя до исступления.       — «Это всё не настоящее», — Словно мантру повторял офицер, в который раз принимаясь за безнадёжное дело.       Для него эти попытки давно стали безнадёжными. Он уже не верил, что они приведут хоть к чему-то. Всё больше верил, что Пемфредо просто поиздевалась над ним, дав невыполнимую задачу или, что ещё хуже, пустую надежду.       Он почти поверил в это, когда настал миг, который он никогда не забудет. Один единственный миг, в который он не чувствовал ничего и ничего не видел. Миг, когда он падал в бездне. Миг, когда он провалился сквозь неё, достигнув самого её дна и обрёл зрение и чувства. Почти увидел ночную улицу, почти почувствовал что-то. Почти понял что-то важное. Один единственный миг, который подарил ему больше, чем любые заверения Пемфредо.       Обретя потерянную надежду, он с новыми силами продолжил попытки. С остервенением голодного зверя он снова и снова рвался в ту бездну, за которой его ждала обещанная жизнь.