Трудный возраст

      На каникулах столовая работала не строго по графику. Организованно покормив младшие курсы, работники расслаблялись, оставляя на раздаче подносы с едой для немногих припозднившихся старшеклассников. Когда Кит пришел завтракать, в огромном помещении помимо него было только несколько девчонок на класс младше, которые громко хихикали, пользуясь тем, что в столовой нет учителей-воспитателей.       Идти в библиотеку или не идти? С утра Кит долго вертелся перед зеркалом, ощущая смешанное чувство разочарования пополам с удовлетворением — на его заднице действительно не осталось никаких следов вчерашнего наказания. Он поерзал на жесткой скамье, пытаясь почувствовать дискомфорт, но если он и был, то не больше, чем обычно.       «Нет! Нафиг надо! Не пойду!» — решил для себя Кит, успокоился и… направился в библиотеку. В конце концов Шекспир сам про себя сочинение не напишет.       — Что ты тут делаешь? — удивился он, увидев Фарлоу в закутке с собраниями английской классики. Тот стоял, опираясь бедром на стол и листал какой-то буклет.       — Жду тебя, — невозмутимо отозвался тот, откладывая буклет на стол, — доброе утро, Майерс.       — Нет, это понятно, — пропустив приветствие мимо ушей, отмахнулся Кит, — как ты догадался, что я буду именно здесь, а не скажем в комиксах или в отделе зарубежной литературы?       — Это элементарно, Майерс, — широко улыбнулся Уилл, — мы на разных профилях, но на одном курсе. Литература — общий предмет, нам задали то же, что и вам, просто в меньшем объеме.       — А… черт, ну да, я что-то не подумал. — Кит бросил сумку на подоконник и плюхнулся за стол. Он не знал, с чего начать и о чем говорить.       — Я могу уйти и сесть за другой стол, если хочешь, — предложил Фарлоу, явно подразумевая, что имеет в виду не совместное выполнение домашнего задания. Кит покачал головой и отодвинул книги в сторону, освобождая место.       — Нет, — вздохнул он, — садись и рассказывай.       — Спасибо, ты очень любезен. — немного ехидно ответил Уилл, аккуратно присаживаясь на краешек стула. Тетради, перьевая ручка, текстовыделитель — Кит смотрел как тот раскладывает свои вещи в строгом порядке, — Нервничаешь? Почему?       — Не знаю. Мне странно говорить о таком вслух. Мне стыдно даже вспоминать вчерашнее.       — Но ты все равно вспоминаешь, — понимающе отозвался Фарлоу, — не говоря уже о том, что ты вчера был очень разочарован тем, что не получил большего.       — Да! Но это не значит, что все происходящее для меня не дико! — огрызнулся Кит. Сочувствие и понимание Уилла вызывали сейчас у него очень странную реакцию: хотелось грубить. Он понимал, что это выглядит глупо, поэтому сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, — у тебя было также?       — Нет, — покачал головой Уилл. Кит видел, что тот явно прикидывает — стоит ли ему отвечать подробнее, но потом он все-таки продолжил, — мой отец в первый же день привел меня к Калверу с просьбой поучаствовать в моем воспитании.       — Что?!       — Не кричи пожалуйста, — поморщился Уилл, начиная заново перекладывать канцелярию перед собой, — просто порка. Это довольно типично для некоторых семей. У меня был воспитатель и в младшей школе.       — Это все равно ненормально! — горячо возразил Кит.       — Это несовременно, — поправил его Уилл, — но в моей семье было в порядке вещей. Я не исключаю, что некоторых моих одноклассников тоже наказывают дома. Просто отца воспитывали и в школе, он посчитал, что так должно быть и у меня. Не согласись Калвер — он бы нашел кого-то другого.       — Но он согласился, — озвучил очевидное Кит, стараясь вспомнить каким Уилл был, когда они только познакомились. Не сказать, чтобы тот слишком отличался от себя теперешнего — он и тогда создавал впечатление пай-мальчика.       — Да, согласился, — Уилл некоторое время помолчал, потом продолжил, — мой воспитатель из младшей школы плохо видел разницу между дрессировкой и коррекцией поведения. Поэтому, иногда… перебарщивал. Калвер выглядел еще страшнее и пугающе, поэтому первое время я по привычке старался быть идеальным. Это как вторая натура, маска — постоянно быть хорошим и удобным. Мне потребовалось почти полгода, чтобы понять, что Калвер не будет наказывать меня за неубранную постель или пахнущие после физкультуры носки. Подозреваю, он тоже первое время относился ко мне с опаской.       — Почему? Ты же был хорошим.       — Вот именно поэтому. Представь, что к тебе приходит отец ученика, и выдает на него полный карт-бланш. Значит с этим учеником что-то явно не так. А он ведет себя совершенно несоответственно характеристике. Калвер думал, что я притворяюсь, чтобы сбить его с толку. А потом устрою какой-то масштабный замес вроде драки в туалете или побега за спиртным.       Кит представил себе Уилла перелезающего через забор школы с банкой пива под мышкой и сигаретой в зубах и улыбнулся.       — А я просто боялся быть другим. Потом мы, конечно, разобрались что к чему, но прошло уже много времени и все привыкли к моему такому амплуа. По крайней мере я так думал. Сейчас я склоняюсь к мысли, что это было оправдание — мне было стыдно признаться самому себе, что мне нравится быть послушным и подчиняться. А после тринадцати мое «нравится» неожиданно показало себя более наглядно — у меня начал вставать во время порки.       — В Америке тебя бы сразу отвели к психологу, — заметил Кит, которому несмотря на некоторую неловкость было интересно слушать блондина.       — В Америке вряд ли бы в принципе допустили бы подобное в школе. Я все-таки был несовершеннолетним, — возразил Уилл, — так или иначе, но ситуацию нужно было менять — знаешь ли, когда кончаешь во время наказания, его целесообразность сходит на нет. Калверу пришлось изучить кое-какую литературу, а потом внести значительные изменения в наши отношения.       Кит представил себе эту картину и с трудом подавил смех, неудачно маскируя его под кашель. Уилл недоуменно вскинул бровь, давая понять, что не видит ничего смешного.       — Извини, — поспешно сказал Кит, — это нервное. Я понимаю, что для вас это было действительно серьезно. Но ведь вы могли в любой момент прекратить. Не обязательно же все докладывать твоему отцу. Ты мог и дальше перед ним носить маску.       — Калвер так сначала и хотел. И я даже согласился. Помнишь разбитый макет два года назад в кабинете биологии?       — Это когда нам неделю мозги полоскали? — вспомнил Кит. Стеклянный анатомический макет был удивительно точный и красивый — каждый орган, каждая венка из цветного стекла. Можно было вынуть, рассмотреть в подробностях и собрать заново, как конструктор. Кто-то из спонсоров школы подарил его в кабинет биологии, где он и провисел без проблем шесть лет, пока до него добралась средняя школа. — Такое забудешь.       — Вот тогда-то я и не мог сидеть неделю, — мрачно кивнул Уилл.       — Подожди, так это ты его разбил? — не поверил Кит. Преподаватели так и не нашли виновника, поэтому наказана была вся параллель. Символически, конечно, но сам факт. Но чтобы виноватым был паинька-Уилл?       — Я нарывался почти две недели, и таки нарвался, — вздохнул Фарлоу, — тогда и стало понятно, что просто отказаться — не вариант. Мне хотелось, чтобы меня наказывали, хотя я вроде как понимал, что это ненормально и неправильно. Мне нравилось выполнять его приказы, хотя меня это жутко бесило. Зато потом появились Правила и все стало на свои места. Во всяком случае в моей голове.       «Уж где-где, а в твоей голове все точно не стоит на своих местах!» — тоскливо подумал Кит, понимая, что уже тот факт, что он до сих пор сидит здесь — означает, что в его голове такой же бардак.       — Итак, первое правило — не говорить о Правилах? — стремясь сгладить серьезный настрой Уилла, пошутил Кит. Но Фарлоу то ли был не в настроении, то ли не смотрел фильм, потому что отрицательно покачал головой, давая понять, что шутки сейчас не к месту.       — Нет. Начнем с того, что Правила бывают двух видов. Те, которых придерживаешься всегда и те, которые вступают в силу во время Игры.       — Игра? — скептически спросил Кит. Щеки Уилла немного порозовели. Он впервые за разговор смутился.       — Я так это называю, — смущенно сказал он, а затем прокашлялся и уже увереннее продолжил, — но к этому мы вернемся позже. Поговорим про те, которые всегда. Во-первых, ты всегда соблюдаешь школьный устав. Досконально. До буквы.       — Догадываюсь, почему это правило первое, — вспомнил про разбитый макет Кит.       Уилл согласно кивнул.       — Да, — подтвердил он, — и для тебя это станет больным местом, потому что именно это правило ты нарушаешь чаще всего.       — Почему? — удивился Кит. Он не считал себя буяном и школьным хулиганом.       — Во-первых, внешний вид, — начал Уилл, — к твоему сведению, галстук входит в школьную форму.       — Сейчас каникулы, — возразил Кит, — да и во время учебы, половина его не носит, ходят просто с нашивкой.       — Я же сказал — досконально, — улыбнулся Фарлоу, — если не хочешь получать пятнадцать ударов каждый раз за грязь на ботинках или расстегнутые манжеты, тебе стоит внимательно перечитать Устав. Особенно удели внимание разделу расписания студента.       — Ладно, хорошо, — недовольно отозвался Кит, понимая, что это прямой намек на его ночные прогулки по школе, — что дальше?       — Дальше проще — послушание. Любой приказ выполняется неукоснительно, сразу и без возражений. Либо ты подчиняешься, либо изначально не лезешь во все это.       — Ты возражал Калверу в классе, — вспомнил Майерс, — ну… пытался.       — Это немного другое. Ты можешь обозначить свое отношение к происходящему, — поправил Уилл, — в некоторых случаях Калвер это учитывает. В конце концов, это меня он знает как облупленного, а вот то что неприемлемо для тебя, тебе еще предстоит ему объяснять. Максимально вежливо, подробно и без претензий.       — Он назвал тебя по имени. — невпопад вспомнил Кит, — Игра начинается в момент, когда он перестает называть тебя по фамилии?       — Да, — подтвердил Фарлоу, — не отвлекайся. Различие между непокорностью и отстаиванием необходимых границ тебе понятно, или объяснить подробнее?       — Понятно, — ответил Кит. Это же просто — Калвер не любит пустых возражений, но если, скажем, Кит будет против подвешивания за ноги, издеваться над ним никто не будет. Пока Уилл не озвучил ничего невыполнимого, но в то же время — все требования выглядели чрезвычайно буднично и скучно.       — Третье правило — успеваемость, — тут Уилл лукаво усмехнулся, — получишь что-то ниже «С», смело считай, что тебя ждут проблемы.       — Какая ему разница? — возмутился Кит, чьи оценки по экономическим факультативам обычно были ниже среднего и требовались значительные усилия, чтобы не слететь со стипендии.       — Ему не хочется тратить своё время на ленивого бездаря — это почти цитата была, если что. Первые пару раз отделаешься углом или поркой, потом может просто перестать тебя замечать. Поверь, игнор — иногда хуже линейки, — серьёзно сказал Фарлоу.       В библиотеке где-то за стеллажами зазвенел смех. Мальчики притихли, пережидая пока шум стихнет.       — И последнее правило — никакой лжи и никаких попыток ускользнуть от наказания. В случае с Калвером у проступков срока давности не бывает. Поймает — получишь в два раза больше. Лучше признаться сразу.       — Жестоко, — оценил перспективы Кит. Не поэтому ли Уилл вчера не дал ему себя коснуться?       — С Игрой сложнее, — продолжил блондин, — тут больше правил, часть из них негласные, которые возникли со временем. Но начнем с другого. Ты, конечно же слышал о Тематических отношениях?       Кит кивнул. Он был подростком, у которого пусть не постоянно, но был в свободном доступе интернет.       — Один садист, другой — мазохист.       — Это если очень грубо, — Уилл переплел пальцы под подбородком, — в нашем случае: один доминирует, второй подчиняется. Боль — не ключевой момент, хотя и не менее важный. Калвер взял некоторые элементы из такого типа отношений, что-то смягчил, подстраивая под нас, но основные аспекты остались неизменны. Итак, ты уже понял, что когда он обращается к тебе по имени, статус ваших отношений меняется?       — Да, — кивнул Кит, — это очень заметно. И по тому как он говорит, по взгляду… Я как будто перестаю себе принадлежать.       — Правильно, ты становишься его собственностью. Ведомым, сабмиссивом, нижним — называй, как нравится. Твоя цель — удовлетворить его желания и получить кайф от этого самому. Основное — это твое поведение: почтительность и вежливость, строгая субординация. Вчера ты вел себя отвратительно.       — Вчера я еще был ему никем.       — Резонно, — согласился Уилл, — тем не менее, больше никаких дерзких взглядов, бессмысленных возражений, выкриков с места и брани. Ты слишком много чертыхаешься, кстати. Всегда помни о субординации. Не забывай про «сэр» и про то, что ты не можешь требовать, а можешь только просить. Про подчинение я говорить не буду, это и так понятно, про то, что ты можешь выражать свое отношение к происходящему я уже говорил. Выражай, но в правильной форме, конечно же.       — Это сложно, — признал Кит, — каждый раз, когда он приказывал мне, мне хотелось спорить.       — Ты и сейчас споришь и находишь отговорки, но думаю, скоро привыкнешь, — улыбнулся Уилл, — особенно после пары корректирующих шлепков. Кхм… Дальше. Поза. Тебе нужно научиться стоять на коленях. Долго. Это тяжелее, чем кажется на первый взгляд, но Калверу нравится. К тому же он эстет, поэтому ему важно, чтобы то, что ты делаешь было красиво — то, как раздеваешься, как складываешь вещи, как опускаешься на колени или встаешь с них. Помнишь мою вчерашнюю позу?       — Да, — кивнул Кит. Он отвел глаза на окно, понимая, что начал снова краснеть. Образ коленопреклоненного Уилла, казалось, отпечатался у него на сетчатке.       — Ноги разведены — Калвер не любит, когда зажимаешься. Чем сильнее пытаешься что-то скрыть, тем строже он тебя будет заставлять это выпячивать. Спина прямая, руки за спиной скрестить в запястьях… Вот так, — Уилл показал как, — если тяжело себя контролировать обхвати сам себя за запястья. Или за локти — это актуально после порки.       — Да уж, — проворчал Кит. Уилл понимающе улыбнулся.       — Глаза — вниз, но если к тебе обращаются, то не вздумай отводить или смотреть в сторону, его это бесит. Хотя это ты и так знаешь, он и на уроках этого не скрывает. Еще одно правило — чистота. Особенно, когда идешь к нему. Ты никогда не можешь знать, в какую позу он тебя поставит или что заставит делать.       — А что может?       — Поверь, у него богатая фантазия. Практически всегда он предупреждает, что с тобой произойдет, чтобы ты мог среагировать. Если ты вел себя правильно, в конце тебя будет ждать награда. Если же твое поведение его не удовлетворит — в лучшем случае, ничего. В худшем — наказание. Ты же знаешь сколько ударов полагается за нарушение правил?       — Школьные — пять, его правила — десять?       — Да, это если проступок незначительный, такой как вчера. Первые обычно рукой — так он тебя готовит, разогревает… Это сложно, потому что мы не оговаривали это специально, он как-то сказал мне «Предупредите меня, когда будете готовы к основной части наказания» — это было еще в первый год. И ты сам выбираешь на какое число ударов линейкой ты накосячил. Предупреждаешь его на предпоследнем ударе ладонью, чтобы он знал, что пора брать линейку.       «Чет… четырнадцать, сэр» — вспомнил Кит вчерашний вечер. Калвер действительно взял линейку после пятнадцатого.       — Зачем это делать? Ты же мог вообще ничего не говорить.       Уилл пожал плечами.       — Чтобы понимать степень ответственности? А еще — линейка ярче ощущается.       — Ты извращенец! — констатировал Кит. Фарлоу улыбнулся.       — Ты тоже. — напомнил он.       — А зачем делать обратный отсчет в конце?       — А, ну… — Уилл сделал неопределенное волнообразное движение пальцами, — я редко получаю порку в качестве наказания. Обычно последний удар означает, что у меня есть разрешение кончить.       — О черт… — Кит уронил голову на руки, чтобы скрыть замешательство и покрасневшие щеки. Ему теперь стало понятно, о какой награде говорил Уилл.       «— Это наказание, Уилл, ты помнишь?       — Да-а, сэр! Три… тринадцать, сэр!»       — Не ругайся, — поправил Фарлоу, — но это мое «обычно». Сколько тебе полагается ударов линейкой за тебя решил он, а обратный отсчет, наверное, велел начать, чтобы ты сосредоточился на ударах.       — Я тоже так подумал, — невнятно сказал Кит, не поднимая головы.       — Понятное дело, что ни о каком удовольствии после наказания речи не идет. Более того, тебя ждет холодный душ и парочка запретов вроде того как подкладывать на стул подушки или утешать себя под одеялом. Но у нас это тоже было негласным правилом, которое не формулировалось специально, он просто сказал мне один раз «Чтоб я этого больше не видел!» и я с тех пор придерживаюсь этого всегда.       — Теперь про Игру… Я редко нарываюсь так, как вчера, но это ощущение подчинения оно бывает просто необходимо. Поэтому время от времени он зовет меня и… и я получаю свою дозу. Это может быть что угодно — не обязательно порка или такое унижение как было с тобой, хотя это частые элементы, да. Фиксация, игрушки — на самом деле это не очень важно, у меня встает, даже когда он мне просто приказывает начистить ему ботинки… На всякий случай у нас есть стоп-слова, но я еще ни разу ими не пользовался.       — А как же секс? — Кит поднял голову и взглянул на блондина. Уилл выглядел совершенно спокойным, разве что пятна на щеках выдавали его смущение.       — В первый раз он прикоснулся ко мне в интимном плане три месяца назад. Тогда же — разрешил прикоснуться к себе. До этого, его максимум был — ладонь на моей заднице во время порки.       — Почему? — удивился Кит.       — Потому что мне исполнилось шестнадцать. Возраст согласия, — пояснил Уилл.       — То есть…- Кит вспомнил прикосновение чужих пальцев между своих ягодиц и его член тут же среагировал на это воспоминание, заставив своего хозяина сжать колени, — вы знали, что у меня вчера был День Рождения?       — Да? — удивился Фарлоу, — тогда поздравляю. Нет, я не знал. Зато Калвер всегда знает все. Но если тебе что-то покажется лишним, останови его сразу. Безопасность и добровольность это важно. В случае со мной, он точно был уверен, что я хочу и согласен. Хотя вряд ли в ближайшее время тебе светит что-то другое, кроме своей собственной руки.       — Спрашивать почему — бесполезно?       — Нет, — улыбнулся Уилл, — удовольствие это награда, а ты еще очень невоспитанный, чтобы тебя поощрять. Но Калвер уже давно хотел погреть руки о твою задницу — он уже года два говорит, что ты просто напрашиваешься на его линейку.       Кит сердито фыркнул, а потом неожиданно спросил:       — И как он это понял, интересно?       — Возможно, мы в четырнадцать вели себя очень похоже, — пожал плечами Уилл, — ладно, вроде бы основное я тебе пересказал, если что-то вспомню — добавлю. Давай ради разнообразия займемся действительно тем, чем принято заниматься в библиотеке. Ты же у нас филолог? Подберешь книги?       Кит недоуменно моргнул — переход на тему учебы оказался для него излишне неожиданным. Наконец, устало вздохнув, он вытащил список использованной литературы и сунул Фарлоу. Черновой вариант его сочинения уже был написан, оставалось только вычитать ошибки и подобрать цитаты.       — Фига! Вступление, критика… Тут восемнадцать наименований, не жирно ли?       — Послушай, это же тебе не алгебра, где перекатал циферки и все, — снисходительно ответил Кит, — писать сочинение — это умение находить, анализировать и систематизировать много информации. А затем подать ее красиво, приправив ноткой собственного творчества. Это как изысканное блюдо от шефа в ресторане!       Судя по скривившемуся лицу Уилла метафору он не оценил.              Майерс любил литературу. Слова напоминали элементы головоломки — правильный подбор, значения, интонации приводили к разным результатам, что выгодно отличало их от чисел, которые складывались только в два результата — верный и нет. К сочинениям, эссе и изложениям Кит подходил как трепетный искатель сокровищ — любовно и досконально подбирал литературу, выбирал формулировки, интересные детали. Вот и сейчас он с удовольствием под предлогом выбора цитат погрузился в томик сонетов. По его мнению прошло не более получаса, поэтому он очень удивился, когда Уилл потянулся и смачно захлопнул очередной талмуд.       — Что, ты уже?       — Время к обеду уже, — Уилл педантично снимал со страниц клейкие листочки-закладки и складывал книги в стопку, чтобы отнести их на места, — а ты не идешь?       — Пропущу наверное, — отрываться от текста не хотелось, а взять книгу в столовую решился бы только самоубийца.       — Как хочешь, — пожал плечами Фарлоу. Он сунул руку в карман и его лицо приняло выражение человека, который вспомнил важную вещь, — ах, да… Совсем забыл. Твое домашнее задание.       На стол лег сложенный вчетверо голубой листочек, на которых учителя писали записки друг для друга.       — Домашнее задание?       — От Калвера. Приглашение сегодня на восемь. Не забудь поужинать, но не слишком плотно, — Уилл аккуратно застегнул молнию на сумке и уже сделал шаг к выходу из их закутка, когда Кит остановил его.       — А что думаешь ты сам? Тебя это не бесит? Возиться со мной, учить меня, а потом делить с Калвером?       Уилл постоял немного, обдумывая эту мысль, а потом вернулся.       — Бесит, — признал он, — ты не пойдешь моим путем проб и ошибок, а явишься на все готовенькое. Но все, что нравится Калверу понравится и мне.       — Ты даже разговариваешь со мной совсем по-другому, — действительно из отношения Уилла исчезла привычная снисходительная ехидца и язвительность. Более того, Фарлоу сегодня был максимально корректен и привычное «Китти» ни разу не прозвучало.       — Мне запретили тебя задирать, — пожал плечами блондин. Его спокойное принятие и беспрекословное подчинение приказам Калвера поражало американца. Кит не был бы уверен, что смог бы так резко изменить отношение к школьному недругу только потому что ему это приказали, — к тому же… Я не первый год с Калвером и… ты моя новая ступенька, новый уровень ощущений. Когда я понял, что ты будешь наблюдать за тем, как он наказывает меня, я думал, что впервые за год не выдержу и кончу без разрешения. К тому же… — Уилл нагнулся и прошептал так тихо, что Киту пришлось прислушаться, чтобы разобрать слова, — у тебя действительно прекрасная задница, Китти.       Ну конечно, было бы сказано.