Lord of Chaos

^^^^^

Поразительно, насколько реалистично показывал обстановку в мире годов взгляд в прошлое. Хорошо чувствовался и запах фекалий, и полуразложившегося мусора. На глаза Минхо наворачивались слезы. Ведь в этой обстановке теперь жил один из его котов. Некоторых забрали к себе домой добросердечные прохожие, каких-то поймали и отвезли в приют. Но один рыжий кот остался верным своему хозяину и сбежал от всех, кто пытался его отловить. Суни всегда отличался своенравным и гордым характером и признавал хозяина только в Минхо. Ни к кому, кроме совсем маленьких детей он не шел и теперь предпочел жизнь на улице попытке привлечь внимание и найти себе дом. Каждый день, как смог узреть Минхо, Суни прибегал к сгоревшему кафе и жалобно мяукал, пытаясь пробраться внутрь. Сердце мужчины болезненно сжималось, когда он видел страдания своего любимого питомца, оставшегося совсем одного. Рыжий кот был первым его домашним животных, он был уже довольно стар, но Минхо никогда не думал, что он умрет раньше него. Никто не мог предугадать собственную смерть. – Тебе нельзя воздействовать на мир годов, если этого не требует госпожа судьба, верно? – печально спросил Минхо, не отрывая свой взгляд от копавшегося в мусоре Суни. – Нет, если об этом узнают, я буду наказан, – Чанбин хотел бы ответить по-другому, но он и вправду не мог. Это было слишком рискованно. Но он был рад, что спустя пару дней все же нашел время хотя бы показать Минхо желанную судьбу его питомцев с помощью взгляда в прошлое. – А можешь ли ты знать времена смерти животных? – сэкон явно намекал на своего питомца. Он не хотел терять надежду на то, что он мог бы спасти своего кота. – Увы, мне подконтрольны только люди. Их книги отражают события при жизни, поэтому судьбу твоего кота я знать не могу. Суни довольно заурчал, когда нашел наполовину съеденную банку шпротов, и принялся ее есть. Минхо отвернулся, закрыл глаза и сжал зубы. Это разбивало ему сердце. Он дал обещание Суни, что тот больше не окажется на улице. И не смог его сдержать. – Прости... – не поворачиваясь, произнес мужчина, – я бы хотел обеспечить тебе лучшую жизнь. Только Чанбин стал свидетелем, как кот оторвался от своей трапезы, посмотрел прямо на Минхо, а после спокойно продолжил есть. Питомцы были особенными существами, которые могли чувствовать совсем другие материи. Эвен промолчал об этом, чтобы не разбивать своего сэкона сердце еще больше. Но его молчание заключалось также и в мысли, которая овладела его головой. Очень опасная мысль. "Кажется, я готов нарушить закон ради него." Чанбина поражало, как быстро Минхо занял достаточно большую часть его мыслей и заставил чувствовать притупившиеся за пару тысячелетий человеческие эмоции. И еще более удивителен был тот факт, что влюбленность в Оливию, длившаяся не менее трех веков, мягко исчезла, словно ее и не было. Словно Чанбин, желавший почувствовать хоть что-то, придумал себе эту привязанность. Сейчас из-за этой мысли у него появились сомнения и к чувствам к Минхо. Тяжело было быть молчаливым эвеном с подвижным мышлением. Тут, прерывая печальные размышления обоих, перед лицом Чанбина вспыхнула искорка – средство связи эвенов – и заговорила голосом Джисона. – Феликса забрал Сынбо, сбор всех в Доме, – было торопливо произнесено взволнованным голосом. Кратко, но ясно. Когда нужно было действовать быстро, не было времени распинаться. – Возвращаемся, – без извинений заявил Чанбин, вышел из влияния взгляда в прошлое и деактивировал артефакт. Минхо, враз похолодевший от новостей, не воспротивился и лишь прищурился от резкой перемены обстановки. Пусть он и был тут недавно, он понимал, что произошедшее было катастрофой для общего дела, ведь Феликс казался главной фигурой. А еще Минхо хорошо знал своего друга и уже понял, что Хенджина эвен хаоса заинтересовал именно в том смысле. Это значило, что ему сейчас наверняка было больно и тревожно. И Минхо хотел быть рядом. – Ты же со мной? – уточнил Чанбин, уже готовый переместиться. Ожидавший положительного ответа, он после согласного кивка того, настоячиво притянул к себе, обхватил рукой и схватил нить. Проигнорировав головокружение от резкого изменения местоположения, Минхо побежал за Чанбином. Живой Дом молчаливо показывал им путь, приведший к кабинету Феликса. Позади раздались женские шаги, принадлежавшие, как оказалось, Оливии. Ей узнать новости было важнее всего. В кабинете оказались в сборе все заговорщики, включая даже заламывающего в сожалении руки Чон Уена. Он не смотрел никому в глаза и выглядел неожиданно неуверенным. – Рассказывайте все по порядку и не скомканно, мне нужны все детали, – командирским тоном приказала Оливия. Она могла быть жесткой. Вызвался говорить Хенджин. Он не был единственным свидетелем, но Чон Уен собирался дополнить его рассказ позже. – Мы с Феликсом пошли к Чон Уену, чтобы лично проверить его и немного развеяться после тренировок, – Хенджин сознательно пропустил ту часть их пути с поцелуем. Эвен хаоса не говорил, можно ли было афишировать их отношения, если их можно было так назвать. Они даже не обговорили это. Зря торопились. – Но у самого дома возник Сынбо и Сынмин, которые арестовали Феликса по обвинению в нецелесообразном и корыстном вмешательстве в мир годов. Конкретно в убийстве Минхо. Резко в комнате словно понизилась температура, и перестало слышаться даже дыхание. – Это правда? – сам Минхо пораженно повернулся к Чанбину. Он не хотел в это верить. – Я свидетель тому, что твоя смерть точно была от пожара, – спокойно объяснил Чанбин. – Это я узнал еще при первой с Хенджином встрече. Сынбо украл твою книгу жизни и подделал смерть, чтобы деморализировать нас. Но мы равны здесь, пусть Феликс и был главным организатором. И ради благой цели, спасения нашего мира, мы не должны сдаваться. Я уверен, что мы действуем так, как хотят великие хисторы. И словно в подтверждение его слов в воздухе, прямо под потолком что-то блеснуло золотым и начало мягко планировать вниз. Оно мигом привлекло внимание всех. Большинству было известно, что это было такое. Один Минхо с небольшим удивлением смотрел на тех, кто завороженно наблюдал за золотой нитью, летящей к Чанбину. Тот аккуратно ее поймал, и в комнате, наполняя ее, зазвучал взрослый, полный силы, женский голос. – Со Чанбин, эвен смерти, к тебе и ко всем твоим союзникам обращаюсь я, хистора судьбы. Направьте ваши действия во благо миру веков, и мы благословим вас. Не дайте уничтожить ваш мир, – голос на секунду замолк, и один из присутствующих явно почувствовал на себе внимательный взгляд. – Хван Хенджин, береги данную тебе силу и стань опорой защиты всех живущих в мире. Будьте же все благословенны, и да пребудет с вами судьба. С последними словами нить, лежащая на руке Чанбина, растворилась. – У нас нет доказательств, но теперь есть вера, – серьезно и немного торжественно подвел итог Чанбин. – Хисторы благоволят нам, наши цели правильны. И сейчас нам нужно найти к ним путь. Обсуждение затянулось надолго. Это можно было позволить, потому что дорога даже до другого конца острова занимала буквально меньше минуты, и не нужно было оставаться на ночь. Обсудили многое. Стратегию боя, возможные действия при неожиданных ситуациях и самое главное – нахождение Феликса в тюрьме. Вызволять его было противозаконно, а также невозможно. Но оставлять его в неведении никто не собирался. Навестить эвена войны вызвался Хенджин. Никто больше не предложил свою кандидатуру и не возразил. Возможно, они были слишком очевидны в своем влечении друг ко другу. Пойти было решено с утра. Но произошло неожиданное – не один Хенджин хотел, чтобы он пошел к особняку Сынбо, в котором и находились камеры заключения. Сам эвен порядка помнил, что сэкон оставался его шпионом, и прислал привычную искру с сообщением. – В самое ближайшее время ты должен быть у меня. Мне нужна информация о ближайшем круге Феликса. Какое счастье, что их места направления Хенджина совпали. Мужчина не очень хорошо выполнял свои обязательства шпиона и поэтому беспокоился, как бы его прикрытие не пало. Его положение было весьма шатким, и это было опасно для всех. Все же общий успех зависел от каждого. Идти пришлось пешком. Все знакомые эвены были заняты своими делами, но Хенджин знал дорогу благодаря карте, подаренной ему Сынмином и Чонином. Сынмин... он, хоть и не был как Лоран, правой рукой Сынбо, но именно он был его сэконом, который помогал ему во многих делах. И хоть по его словам Сынмин был на какой-то "своей стороне", но это вполне могло быть пособничество Сынбо с сопутствующими какими-нибудь своими целями. Но он все же хотел мира, в отличие от эвена порядка. Скорее, сэкон хотел уже избавиться от Сынбо и жить в спокойствии, но почему тогда он не хотел помогать Феликсу? Сынмин все еще оставался загадкой. Но зато Чонин сам предложил Хенджину научиться ориентироваться в доме Сынбо. Чьим желанием это было: самого Сынбо или же Чонина? Сэкон тогда не уточнил, но мужчине все же казалось, что ему не стоило распространяться Сынбо, что теперь он мог понимать лабиринт его дома. Поэтому в холле Хенджин стал терпеливо ждать, пока к нему кто-нибудь бы вышел. Вскоре с лестницы спустился Чонин и непринужденно поздоровался. – Сейчас я тебя провожу, – он никак не упомянул, что Хенджин и сам уже мог дойти до кабинета Сынбо. Значит, Чонин обучил этому Хенджина втайне от эвена. Это было очень любопытно. Теперь Хенджин понимал, какими поворотами вел его Чонин. Было приятно осознавать, что ты был одним из немногих, кто мог преодолеть этот путь. – Будь осторожен в словах, – напоследок пожелал Чонин и вновь с завидной легкостью затерялся в коридорах. И как вообще можно было думать, что эти двое были за Сынбо? Кабинет эвена уже не так поражал своими масштабами и величественностью. Но на этот раз впечатление испортил еще и вид, в котором была комната. Она словно отображала внутреннее состояние ее хозяина – хаос. Полную противоположность должности, которую занимал Чон Сынбо. Там и тут валялись пыльные книги, которые, кажется, какое-то время назад упоминал Чонин. Прямо около стены валялась странная разбитая и погнутая конструкция из металла и стекла. Чем она была ранее, понять не было возможным. Она могла быть и чем-то обыденным, и чем-то магическим. Но эта вещь чем-то разозлила ее хозяина и поэтому была уничтожена. Все было как-то совсем не в порядке у эвена порядка. Он и сам выглядел неважно в помятой одежде, с растрепанными волосами и красными глазами. Хенджин не мог говорить точно, но из известной ему информации мог лишь предположить, что это могло быть влияние желания открыть те врата в нижний мир. Какое-то безумие, очевидная тревожность и ярость. – Хван Хенджин, садись, – устало, но все еще гордо приказал Чон Сынбо, выпрямляясь в кресле. Сэкон уважительно склонился в приветствии и выполнил указ. – Я тебя долгое время не вызывал, а ты и сам не появлялся. Как обстановка? – Что конкретно вы хотите узнать? – осторожно переспросил Хенджин. Он размышлял о вопросах, которые ему мог задать эвен, и поэтому не собирался говорить ничего лишнего. – Я тебе уже говорил, что Феликс собирается использовать одну опасную вещь. И я знаю, что это случится завтра. Ты живешь в Доме и обязан знать, кто приходит и с какой целью. Ли Феликс действует не один, у него должен быть целый круг приспешников. Мне нужны имена. Хенджина бросило в холод, и он еле смог удержать лицо. Ему только что буквально приказали сказать, кто помогал Феликсу. То есть, выдать всех. Тех, кто доверял ему. Что могло произойти с ними, если их имена будут известны Сынбо? Но останется ли сам Хенджин в безопасности, если попытается отвертеться? Он не хотел и не мог предасть всех. Может, даже ценой доверия Сынбо. Уже завтра все должно было решиться. Уже завтра был предполагаемый конец этого мира. Так зачем нужно было это доверие главного эвена, если сам Хенджин давно окончательно перешел на другую сторону? – Я не знаю, – твердо заявил Хенджин, глядя Сынбо в глаза. – Думаю, их собрание на то и были тайными, чтобы я не знал о них. На губах эвена появилась понимающая улыбка. Но глаза остались холодными. – Да, конечно. Жаль, что ты не смог сообщить мне ничего полезного. Но ты ведь сделал все, что мог, верно? – в улыбке почудилось что-то угрожающее. – Тогда отпускаю тебя. Буду рад увидеть тебя завтра на празднике. Напряжение отпустило Хенджина только после закрывшейся за ним двери. Может, он бы все еще тревожился, если бы услышал последние слова Сынбо, произнесенные уже после того, как сэкон покинул его кабинет. – Всех вас. Но Хенджин остался в неведении. И потому он лишь вспомнил наставления Чонина про ориентирование в лабиринте коридоров особняка и бросился туда, где по его мнению должны были быть нижние этажи. Появившиеся ведущие вниз лестницы говорили о том, что он был на правильном пути. За тяжелой темной, словно гнилой, но все еще крепкой дверью в лицо Хенджина ударил спертый воздух подземелья. Лучшее место для тюрьмы. Коридор был коротким и заканчивался решеткой, за которой была лишь непроглядная темень. Здесь, кажется, было не так уж много камер. Значит, заключенных не было так уж много, и они надолго не задерживались. – Хенджин, я тебя чувствую. Я здесь один, не беспокойся, – раздался искаженный толстыми стенами голос Феликса. Но он не звучал как-то слабо. Скорее, устало. – Феликс! – взволнованно, но тихо воскликнул Хенджин и побежал на звук. Камера освещалась светильником с коридора, но даже так Хенджин мог хорошо разглядеть эвена. Тот выглядел гротескно в качественной одежде, сидя на грязной скамье в каменной камере с полусгнившим сеном на полу. Но под глазами залегли синяки от явно бессонной ночи, а на руке красовался белый обруч, блокирующий его силы. – Как ты? – первый вопрос от Хенджина заставил Феликса улыбнуться. Он был рад, что больше всего сэкон волновался за него. Особенно, когда все это время он допускал, что теперь Хенджин мог возненавидеть его из-за обвинения в смерти друга. – Лучше, чем могло бы быть, – утешил Феликс Хенджина. – Сынбо меня запер, чтобы сильно ослабить свою оппозицию. Он даже не выбивал из меня информацию, хотя я полагаю, что он вскоре это сделает. Был занят подготовкой к своему празднику и все такое. То, как Феликс спокойно говорил о явно насильственном допросе, ужаснуло Хенджина. Разве такой сильный эвен собирался терпеть это? – Я знаю, как выйти отсюда. Я могу помочь тебе бежать! И завтра мы нападем на него! – затараторил сэкон, взявшись руками за решетку, чтобы показать свою решимость. – Я не могу оставить тебя здесь. – Нет, ты должен. Этим ты только спровоцируешь его, а я стану беглым преступником. Тогда подключатся остальные эвены, и нам будет не спрятаться. Это как раз отвлечет всех от Сынбо и задержит нас, – было заметно, как Феликсу было тяжело это говорить. Но он был уверен в своих словах. – Здесь я буду полезнее, выслушаю планы Сынбо, он обязательно похвастается, он любит такое делать. А вы справитесь без меня, я в вас верю. Разработайте план, боритесь. И если будет время, отдохните на завтрашнем празднике, не теряя при этом бдительности. Мысль о том, что Сынбо придет сюда и наверняка будет пытать Феликса, чтобы добиться имен его союзников, отозвалась в груди Хенджина болью. Но еще большее было понимать, что ему и правда стоило быстрее убираться отсюда. Без Феликса. – Я не хочу, – глаза болели, как при невыплаканных слезах. – Но ты должен, – Феликс встал, подошел вплотную к решетке и протянул руку, кладя ее на плечо Хенджина. – Ради мира. – Но я хочу ради тебя. – Я буду в порядке, – эвен опустил руку и встал ровно, глядя сэкону в глаза. – И ты тоже должен быть. Поэтому сейчас нам нужно разлучиться. Феликс мягко притянул Хенджина ближе, чтобы через вертикальную решетку мягко и с ноткой грусти утянуть того в поцелуй. Эвен не был напористым, чтобы не ударить его о железо, но он настойчиво и собственнически сжимал его спину. – Могу я называть тебя своим парнем? – с легкой одышкой спросил Хенджин, когда они отстранились друг от друга. Ему было важно это узнать. Что он целовался не просто с нравившемся ему человеком, а с тем, кто был его парой. – Конечно. Разговор больше не клеился, они сказали друг другу все, что было нужно. Но Хенджину было очень тяжело сделать даже один шаг по направлению к выходу. На помощь ему пришел скрип двери. Благо, это был Чонин. – Заблудился? – непринужденно, словно он только что не застал его в наверняка запрещенном месте, спросил светловолосый сэкон. – Пора выходить. Хенджин успел только бросить прощальный взгляд перед тем, как закрыть за собой дверь. Он не был в настроении допытываться до Чонина о его странном поведении, потому что понимал – ответы не получит. Своя сторона, свои цели и все такое. Но помощь была все же приятна, поэтому мужчина поблагодарил сэкона. – Рано благодаришь, – хмыкнул Чонин, и в глазах его мелькнуло что-то мрачное. – Увидимся завтра. Все вели себя странно, и у Хенджина было стойкое впечатление, что ему чего-то не договорили. До Дома он дошел на автомате, быстро рассказал ожидавшему новости Джисону. Тот молчаливо понял причину состояния Хвана и вызвался рассказать все остальным. На предположение, что Сынбо с максимальной вероятностью знал, что Хенджин был не за него, сэкон поддерживающе сжал его плечо. – Мы все наладим. Мы все спасем мир, и вы будете в порядке. Факт, что Джисон догадывался, что или Хенджин был влюблен в Феликса, или был с ним в отношениях, не побеспокоил мужчину. Видно, для всех это просто могло быть воспринято как должное. После разговора с Джисоном, выжатый и вымотанный Хенджин просто отправился в постель. Его не волновало, что был лишь полдень. Он хотел уснуть и проснуться отдохнувшим. Это у него не получилось. При пробуждении ничего не изменилось, но лишь сильно захотелось есть. Ну и время близилось к двум часам ночи. Перекусив салатом, Хенджин засел в библиотеке и до самого утра читал книги про нижний мир, виды монстров и как их можно было победить. В этом виде его застал Джисон. – Завтракай и одевайся. Мы договорились встретиться на площади. Дальше по ситуации. В спальне на кровати уже лежал подготовленный наряд: кожаные штаны, удобные ботинки и странный, словно сшитый из нескольких вещей, красно-черный пиджак. Интересный, но эффектный наряд на последнюю битву. Правда, совсем не под стиль праздника в честь окончания Великой Войны. Как оказалось, Джисон оделся похоже. Это было немного забавно, если еще и остальные надели что-то похожее. Словно это форма их спортивной команды: красно-черные пиджаки и кожаные штаны. Может, так должно было быть проще различать своих в бою, Хенджин не знал. Но всегда одетый в белое Сынбо точно бы выделялся на их фоне. Или фоне монстров. Дом ободряюще похлопал Джисона и Хенджина по плечам растущими у выхода мутировавшими венериными мухоловками и открыл дверь. Хотелось надеяться, что они не в последний раз переступали этот порог. Лестница в раздумьях показалась гораздо короче. Оба сэкона молчали, думая о своем. Они не знали, что могло ждать их дальше. Сегодня должно было все решиться. Зазудело в лопатке, возникло какое-то неприятное чувство, словно должно было случиться что-то неприятное. И оно случилось. Снова, как из неоткуда, в метре от сэконов возникли Чонин и Сынмин. Они не были настроены дружелюбно, на их лицах застыло одно холодное выражение. И оружие в их руках явно не намекало на дружеский разговор. Джисон выхватил меч, Хенджин был готов атаковать магией, но они резко почувствовали, как вся сила резко ушла из них. Сынмин и Чонин были отвлекающим маневром, чтобы Лоран и Сынбо успели нацепить на сэконов Феликса подавляющие браслеты. – Вы обвиняетесь в заговоре против счастливого будущего мира веков. Суда и следствия не будет, вы отправитесь прямиком в ад, – безумно усмехался Сынбо.