^^^^^
Похоже, на сэконов браслеты действовали сильнее, чем на эвенов, поэтому Хенджин от слабости потерял ощущение пространства и пришел в себя только через некоторое время. И осознал, что обстановка очень сильно изменилась. Настолько, что стало даже страшно. Он находился в подземелье со знакомыми каменными стенами. Запах сырости забивался в нос и вызывал головную боль, а полумрак заставлял напрячь зрение. По ощущениям мужчина полулежал на полу с прикованными к какой-то стене руками. Кожа на запястьях немного горела, но больше всего ломило тело от неудобной позы и жесткого пола. Что еще можно было ожидать от заключения. Чтобы придать себе сидячее положение, пришлось приложить достаточно усилий. Цепи звякнули, а из горла вырвался непроизвольный усталый стон. В глазах потемнело. Заскрипела отодвигаемая решетка, и в помещении раздался величавый звук шагов. Он сопроводился голосом с безумной ноткой. – Мне пришла весточка, что почти все вы наконец проснулись, – Сынбо прошел до середины просторного зала, что было ясно по эху, и щелкнул пальцами. Загорелся свет, ударивший по глазам. – Кроме самого хилого, но он мне не особо интересен. Хенджин на секунду зажмурился, но после заставил себя привыкнуть к новому освещению и повертел головой. Оказалось, что он был прикован к столбу, которых в зале оказалось еще несколько. И у всех сидели или стояли с такими же подавляющими браслетами остальные заговорщики. Включая Феликса. Их взгляды тут же пересеклись. Хенджин на секунду испытал большое облегчение оттого, что эвен был жив и вполне здоров, но он все еще был в ужасе. Они все были пойманы и находились в подземелье у Чон Сынбо. Как ему удалось поймать всех? Что теперь их ждало? Кроме самих заключенных и самого эвена порядка в камере были двое, чье существование вызывало большее раздражение, чем даже Сынбо. Сынмин и Чонин как-то серо рядом друг с другом стояли в стороне. Хотелось поймать их взгляд, чтобы в ответ отправить им свой – полный ненависти. Но сэконы, сжав челюсти, смотрели на своего эвена. Разочаровывающе. Не хватало одного, чье отсутствие не сильно было замечено. Но вот и он, Лоран Ван, эвен искусства, правая рука Сынбо и официальный хозяин Чонина, наконец зашел в залу и встал рядом с эвеном порядка. – Теперь все в сборе, – с радостной улыбкой приветственно развер руки Чон Сынбо. – Благодарю, что вы позабавили меня в последние дни своего существования во всех мирах. Вы, как муравьи, пытались что-то разузнать, суетились, но не предполагали, что чайник с водой для вас давно кипятился. И вот, кипяток готов, норы затоплены, а вы в ловушке. Было настолько типично, что могло было стать даже смешно со стороны, но всем пленникам было не до смеха. Но никто, кроме Хенджина (и не очнувшегося Минхо, который точно был бы напуган), не выказывал свою тревогу явно. Но она читалась в напряженных спинах и лицах. Джисон, опытный в таких делах, тяжелым взглядом смотрел на тюремщиков. Чанбин мрачно сжимал челюсти, поглядывая то на эвена порядка, то на спящего Минхо – душа того еще не успела привыкнуть к новому телу. Оливия с идеально ровной осанкой тоже холодно взирала на Сынбо. В ее взгляде была ледяная ненависть. Феликс же вообще не обращал внимания на безумного эвена и в упор смотрел на Хенджина. Жаль, что тот не умел читать мысли, ведь его голова отказывалась давать понять, на что мог намекать эвен хаоса. Сказать он ничего не мог – при ближнем рассмотрении оказалось, что рты Феликса и Джисона были предусмотрительно залеплены. – Я долгое время шел к своей цели, многое старался разузнать, искал союзников. И мне всего хватало, не считая главного – ключа. Но сейчас мне совершенно безразлично, хранится ли он до сих пор у тебя, Феликс, или же ты его уничтожил. За тысячелетия я собрал достаточно артефактов, чтобы разрушить ворота. Зачем мне простой способ, если есть еще проще? "Если ворота можно разрушить кучей магических приспособлений, почему это не было сделано ранее?" – промелькнула мысль у Хенджина. "Может, не было безумца, способного на такое?" Еще Хенджин думал, что хотел ему сообщить взглядом Феликс. Как-то действовать? Или не высовываться? "А что я вообще могу сделать? У меня есть силы, но они блокируются браслетами. Или мне нужно быть к чему-то готовому?" – Хенджин, к твоему сожалению, ты оказался совершенно бесполезным в шпионаже. Я с самого начала даже не надеялся на тебя. Зато ты сделал все правильно, пойдя не по назначенному пути. Мне даже не пришлось тебя тренировать, чтобы ты овладел силами. Но ты все еще не слишком хорош, чтобы помешать мне их забрать, – Сынбо выглядел самодовольным. Его глаза безумно усмехались. – Спасибо, что ты умер. Теперь мне не нужно беспокоиться о ключе. Мне вполне хватит твоего меча. Дыхание перехватило, но в груди все еще было неверие. Как Сынбо мог забрать меч, если тот был буквально внутри него? И даже к Джисону он пошел с неохотой. Для передачи нужно было желание владельца. – Я хорошо понимаю, что ты не отдашь мне его добровольно, – высказал Сынбо логичную мысль. Но оттого стало только страшнее. – Поэтому мне нужна мотивация, – угрожающая улыбка. Нарушая накаленную атмосферу, раздался приглушенный стон. Это зашевелился наконец очнувшийся Минхо. И от взгляда Сынбо на него Хенджин похолодел. Вот что должно было стать мотивацией. – Повезло, что у тебя даже в этом мире оказались близкие люди. Я даже позаботился об этом, отправил тебя в гущу событий, где люди легко сближаются, – Сынбо стал медленно подходить ближе. – Вот только близкие это твоя слабость. И ты уже сам это понял. Уже дойдя до Хенджина, эвен сделал знак Лорану, и тот грациозно, в несколько шагов оказался около Минхо, с силой наступил на его руку, вызывая болезненный крик сэкона и, неожиданно, восклик Чанбина. После эвен искусства вынул меч из ножен и приставил его аккурат к месту, под которым билось сердце Минхо. При этом Лоран не выглядел счастливым, но был предельно сосредоточен и следовал указаниям своего господина. Это была поразительная преданность, даже без клейма. Но зерно сомнения, кажется, в нем все же было. Иначе почему эвен не был доволен происходящим? Еще более любопытной была реакция двух сэконов Сынбо. Джисон, единственный заключенный, чьи близкие сейчас не были в непосредственной опасности, наблюдал за ними. И явно видел на их лицах искреннее беспокойство. Все же Сынмин и Чонин не были так преданы Сынбо, как старались казаться. Хан не мог их за это судить. Они просто хотели быть в безопасности. И это было бесполезным наблюдением, но оба сэкона были одеты в похожем со всеми стилем. Словно были за них. – Никогда не видел таких слабых сэконов. Не знаю, кто принимал решение о его перерождении, но они явно не знали, что не все достойны этого, – Сынбо бросил усмешку в сторону Чанбина и Оливии. – Что ж, тем проще будет его сломать, – он вгляделся в Хенджина и угрожающе наклонился. – Или отдаешь мне меч, или, сам понимаешь, твой друг не увидит рассвета. Хенджин оторвался от гипнотизирующих его глаз Сынбо и повернулся к Минхо. Он знал, какой выбор он должен был сделать, хоть он сам и понимал, к чему это должно было привести. Его меч – последний артефакт, с которым уничтожение ворот станет возможным, но если он не отдаст его, Минхо погибнет. Тяжелый выбор с предопределенным ответом. Не легче было самому Минхо. Он не отрываясь смотрел на друга и понимал, что ради его спасения тот собирался рискнуть целым миром. Это было слишком большой жертвой, и со слезящимися глазами и хриплым голосом сэкон хотел попросить не спасать его, но его перебил Чанбин, обративший все внимание Хенджина на себя. – Прошу тебя, спаси его... – эвен смерти понимал, что его просьба скомпрометирует его и что Хенджин наверняка не выбрал бы смерть своего друга, но он просто не мог молчать. И понимал, что Минхо мог оказаться жертвенным и попытаться переубедить друга. С тяжелым сердцем Хенджин зажмурился и повернулся к Сынбо, открывая глаза. Он не хотел смотреть на Феликса, боясь увидеть там осуждение. Действительно, ведь сейчас он собственноручно обрекал мир веков на гибель. Он мог просто не отдать меч, без которого Сынбо не мог сломать ворота. Но так у них все же оставался шанс победить его и остаться всем в живых. Малый, но шанс. Сейчас ему это казалось лучшим, чем жить с виной в смерти друга, ведь Сынбо со своим безумством, не получив свое, мог убить всех и после найти еще какой-нибудь сильный артефакт. Единственный верный вариант – пожертвовать своей силой. – Я согласен отдать меч, – пересохшим горлом, едва слышно произнес Хенджин. Но этого было достаточно – Сынбо услышал и скривился в довольной усмешке. – Ты сделал правильный выбор, – эвен махнул Лорану, чтобы тот немного убрал меч от груди Минхо, чье лицо было искажено в беззвучном рыдании. "Он не заслужил этого. Я виноват, что втянул его в это, и я не мог поступить по-другому. Это не его ответственность." – Не забывай, одно твое лишнее движение – и твой дружок будет мертв, – с важной интонацией напомнил Сынбо. – Я сниму блокирующий магию браслет, ты вызовешь меч и отдашь его мне. После ты позволишь мне надеть браслет обратно. Все это время Лоран будет наготове, – он прищурился. – Но это все еще остается рискованным. Хенджин не был хорош в чтении лиц, но по одному по-змеиной коварной усмешке Сынбо, он понял ход мыслей того. Эвен порядка знал о нем и Феликсе. – Кто знает, может ты убьешь меня, когда у тебя в руках окажется меч. Попрошу о еще одной подстраховке, – Сынбо невинно приподнял брови и развернулся к своим сэконам. – Сынмин, приставь меч к сердцу Феликса, – и повернулся обратно. – Теперь ты точно не рыпнешься. Если Хенджину на мгновение и пришла такая мысль, то сейчас она была беспощадно отринута. От его действий зависели уже две жизни, и от этого тряслись руки, а мысли безумно скакали в голове. Мужчина даже почти не заметил, как Сынбо снял с него окову браслета. – Не медли! – яростно воскликнул эвен от промедления оцепеневшего Хенджина. Тот совсем не мог сосредоточиться. Меч словно чувствовал, что ему не стоило появляться, и сидел где-то внутри. Сказывалась также и слабость. Но пощечина от Сынбо заставила прийти в себя. Сработал какой-то выработанный рефлекс, магия заструилась по венам и преобразовалось в необходимое оружие. Оно заманчиво переливалось, просилось в бой. Но Хенджин теперь отлично отдавал отчет своим действиям, от которых зависели жизни двух дорогих ему людей. Мужчина без сомнений положил меч на ладони и протянул его Сынбо, который тут же жадно схватил его и открыл рот, как рыба. Сынмин в это время отступил от Феликса, а Лоран убрал меч в ножны, подбежал к не сопротивляющемуся Хенджину и вновь надел на него подавляющий браслет. Тот безвольно смотрел на безумную радость эвена порядка и думал лишь о том, что это было начало конца. – Последнее препятствие на пути к цели преодолено! – Сынбо с совершенно дикими покрасневшими глазами держал меч и словно никого вокруг не узнавал. Но вот его взгляд немного прояснился, и он уставился на Лорана. – Не стоит медлить! Дело осталось за малым! Сынбо опустил меч и повернулся к Чонину, к которому вернулся Сынмин. Эвен прищурился и важно кивнул головой. – Мой приказ: следить за ними, ни за что не освобождать. И ждать моего распоряжения. Почему-то сердце уже впавшего в апатию Хенджина екнуло. Он почувствовал, что слова Сынбо не были простыми. Само смирившееся и холодное лицо Сынмина об этом говорило. Тот что-то задумал, в этом не было сомнений. Отдав распоряжение и высокомерно обведя взглядом своих заключенных, Сынбо наконец покинул камеру, бережно держа в руках меч. Лоран проследовал за ним, повторив приказ специально для Чонина. Следующие несколько минут все молчали, глядя на тревожно смотрящих друг на друга Сынмина и Чонина. Наконец в борьбе взглядов победил старший сэкон, и он повернулся к пленникам. – Я искренне прошу прощения за все страдания, которые были принесены вам Сынбо, – Сынмин низко поклонился и выпрямился, стараясь посмотреть в лица всех. – Все это время я был его сэконом, связанным с ним кровавым клеймом, поэтому все мои действия были обусловлены желанием выжить. То же я могу сказать и про Чонина, пусть его официальным хозяином и был Лоран. Вы можете считать это недостаточным оправданием, но я не хотел умереть, не принеся никакой пользы. Ах, вы не можете говорить, я не подумал об этом. Очевидно, что Сынбо поделился с Сынмином частью своей силы, потому что сэкон несложным движением руки в воздухе сорвал клейкую ленту с губ Джисона и Феликса. – Я старался помогать, чем мог, хотя Чонин, конечно, сделал гораздо больше, чем я. Можете не прощать нас, но я сделаю, что должен. Но перед одним я должен извиниться отдельно. Неожиданно для всех, Сынмин повернулся к Чонину. В его глазах плескалось сожаление. – Подожди, тебе незачем передо мной извиняться. Что ты сделал? – испуганно спрашивал Чонин. Тут он резко распахнул глаза, догадавшись о чем-то. – Или что ты собираешься сделать? – Чонин, – твердо перебил его Сынмин. – Я любил, люблю и всегда буду любить тебя. И поэтому я не могу позволить тебе умереть. Но для спасения мира это сделаю я. И я хочу извиниться за то, что по-другому никак не могу поступить. Никто не вмешивался в речь Сынмина, и пленники лишь только ахнули, когда Сынмин вплотную подошел к пытающемуся отойти от него Чонина, схватил его за руку, цепляя на нее белый браслет, и сложными движениями связал своего парня, садя его на пол. А после со слезами на глазах присел рядом с ним, пытающимся сопротивляться. – Извини, – Сынмин провел рукой по плечу Чонина, резко встал и первым делом направился к пораженному его действиями Хенджину. Владеющему частичкой силы Сынбо Сынмину было несложно снять подавляющий браслет и даже сорвать наручники. Видимо, сэкон действительно старался войти в доверительный круг эвена. То, что сейчас делал Сынмин, постепенно освобождая всех от оков, было важно и радостно, но нельзя было не заметить, как стремительно бледнел от этого сэкон. И нельзя было игнорировать всхлипы со стороны связанного Чонина. Освобожденные пленники растерянно стояли, но не двигались в его сторону, понимая, что это было решение Сынмина, пусть и не до конца некоторыми понятое. – Сынмин, ты эгоист, который собирается умереть во благо и оставить меня здесь! Мог бы позволить мне помочь и умереть тоже! Как только последний был свободен, Сынмин, не слушая благодарностей, бросился к Чонину и со всей нежностью и извинениями аккуратно освободил того от оков. И в ту же минуту обессиленно упал в объятия своего плачущего парня. Из краешка его рта потекла тонкой струйкой кровь. – Сынмин, я никогда не забуду твоей жертвы, – Феликс выступил вперед и опустился перед сэконами на колени. – Моя вина в том, что тебе пришлось отдать свою жизнь. – Не тратьте время, я отдал его вам, чтобы вы остановили Сынбо. И позаботьтесь о Чонине, – из последних сил вымолвил Сынмин. Внезапно он пораженно распахнул глаза, вцепился в руку Феликса и заговорил не своим голосом. – Только достойный меча и выбранный Судьбой сможет разрушить цепи нашего заключения. Время пришло. Все пораженно переглянулись. Не было никаких сомнений – устами Сынмина только что говорил хистор Кристофер. Безмолвную сцену прервал Чонин. Он говорил зло и четко, глядя Феликсу в глаза. – Чего стоите? Вы ему не поможете! И если вы не остановите Сынбо, я убью вас! Это вывело всех из оцепенения. Чонин был абсолютно прав. Они знали, что им нужно было спешить, но первая предстоящая смерть выбивала их из колеи. Немного беспорядочно все поспешили в коридор. Теперь Хенджин понимал, почему Чонин научил его ориентироваться в доме Сынбо. Без его помощи они вряд ли нашли бы выход. Только благодаря приобретенным знаниям мужчина понимал, как отсюда можно было выбраться. – За мной! – скомандовал он. Выйти из уже известных ему подземелий было проще простого. Теперь свежий воздух казался настоящим благословением. Парадная дверь захлопнулась с общим облегченным вдохом. Теперь командовал Феликс. – Минхо, ловишь прохожего и просишь отвести тебя к старому храму. Постарайся найти эвена времени, он должен знать про врата хисторов. И скажи, чтобы он отправил кого-нибудь к нам. Твой друг с мечом постарается присоединиться к тебе позднее. К вратам Нижнего мира я донесу Хенджина, а Оливия – Джисона, – он встречался с глазами названных, чтобы удостовериться, что все всё поняли. – Ворота находятся ровно на противоположном от залов суда и учета конце острова. Врата еще не разрушены, так что приземляемся как можно ближе. Хенджин ободряюще кивнул Минхо, чтобы дать тому уверенности. Теперь даже на нем лежала задача. Было бесполезно брать его в бой, но зато он мог предупредить остальных. – Перемещаемся!^^^^^
Огромные врата, высотой с двухэтажный дом, переливались оттенками фиолетового. Края их были из обсидиана, а остальное пространство были похожи на двустворчатое плотное стекло, за которым клубилось что-то темное. Также в стекле была замочная скважина, сейчас уже совершенно бесполезная. Сами врата стояли прямо на краю бесконечного обрыва, словно за ними ничего не было. Но они вели в другой мир, который не было видно, пока не был свободен вход в них. Сделать это был твердо уверен Чон Сынбо, стоящий наготове с расставленными вокруг артефактами, включая легендарную темную энергетическую копию меча генерала Хана. Но был с ним и его союзник, Лоран Ван. Вот только он не был уверен в своем решении. Сейчас, когда он стоял прямо перед демоническими вратами, из которых должны были вырваться безумные монстры, он наконец понял, насколько это все было опасно. И он, молодым попавший под влияние Сынбо, не всегда ставил планы наставника под сомнение. – Сынбо, м-мне кажется, нам не стоит этого делать, – немного нервным голосом произнес Лоран, глядя на возвышающиеся над ними врата. Эвен порядка пораженно и резко повернулся к нему. В его глазах были возмущение и злость. А также странная, едва заметная фиолетовая дымка. – Ты это говоришь мне, когда мы у самой цели? – Сынбо вытащил из ножен кинжал и непринуженно опасно покрутил его. После снова взглянул на Лорана. На этот раз с веселой угрозой. – Да ты слабее, чем я думал. Что, испугался ответственности? Мы уже переступили грань, пути обратно нет. И я не хочу разделить радость владения мирами с таким, как ты. Прощай, слабый трус. Кинжал намеченно полетел прямо в сердце. Лоран Ван упал замертво. Он стал очередной жертвой безумства Чон Сынбо. Больше эвен порядка не стал задерживаться. Он понимал, что несмотря на усилия своих сэконов и лабиринты его особняка его пленники смогут выбраться. Ему лишь было нужно поторопиться, чтобы сделать все до их прихода. Первой в ход пошла фигурная ваза с надписями на греческом. Она была тем самым ящиком пандоры с огромной разрушительной мощью внутри. Сынбо взял ее в руки, прицелился и бросил ее в барьер, заслоняющий врата. Ваза разбилась о него, и из нее вырвалась темная сила, еще раз ударившая по стеклу. Но от этого пошли лишь мелкие трещины, недостаточные для возможности открытия прохода. Осколки вазы упали на землю, но звук их падения заглушил удар по барьеру, раздавшийся с той стороны. Монстрам не терпелось выбраться из заключения. – Немного осталось... Каждый следующий артефакт оставлял новые трещины на барьере. Они все расползались рядом друг с другом, и им нужно было то, что усилило бы их вред. Последним из оставшихся в целости был темный меч. Его Сынбо и взял, подходя ближе и прицеливаясь. – Стой! – раздался крик. Сбежавшие из заключения подоспели только сейчас. И, выхватив мечи, бежали к барьеру. – Вы опоздали! – торжественно воскликнул Сынбо и, не обращая внимания, размахнулся мечом. Оружие не сломалось, но при столкновении отскочило, отлетая в сторону. Все бежавшие к Сынбо остановились в ужасе. Сейчас все должно было решиться, ведь больше артефактов у эвена не было. Удар был совершен точно. Через секунду по области трещин барьера прошлась темная волна, разбивая его. Осколки осыпались с надрывным звоном. Теперь зияла дыра метра два в диаметре, заслоняющая Нижний мир лишь фиолетовым свечением. – Свершилось! – вскричал Сынбо. И в ответ ему раздался демонический рев.