Сказание о Свитке Бессмертного Неба

      Огонь приятно согревал, даруя хижине мягкий красноватый свет, а язычки пламени тенью играли на стенах, сплетаясь в единое целое. В убежище было тихо, раздавался лишь редкий треск скромного очага и вой ветра. Люмин сидела слева от огня, обхватив руками колени, а напротив, закутанный в медвежью шкуру, отогревался Аякс. Их мысли собрались в клубок, путались, а когда, им все же удавалось ухватиться за нить, она тут же ускользала. Изредка двое бросали друг на друга робкий взгляд, в надежде, что получится сказать хоть слово. Тщетно. Словно вихрем вьюга закручивала слова, превращая их в снег. Несмотря на колыхающееся пламя, им было холодно. И не было ясно, от проникающего через щели в стенах ветра, или отрешенности.        Всякий раз, когда Люмин смотрела на предвестника, она боролась с желанием согреть его, прижать к себе, прервать озноб, пробивающий всё тело. Она любила его, любила искренне и нежно, как могла любить только Люмин. Девушка понимала и помнила всё, что он сказал Царице, помнила, кто причинил ей боль, но то, каким беспомощным Аякс казался сейчас, причиняло большую боль и одновременно забавляло. Поэтому на бледном лице изредка промелькала слабая ухмылка. Люмин по-прежнему надеялась, что он объяснится, и не могла допустить, чтобы Чайльд погиб от горячки или воспаления лёгких.       Скрип дощатых половиц привлёк внимание парня. Люмин стояла на ногах, расстегивая пуговицы на сырой рубахе. Аякс в недоумении взглянул на девушку, когда белая ткань скатилась вниз по изящным рукам, оказавшись на полу.       — «Раздевайся», — приказала девушка, стягивая штаны. Аякс замер.       — «Снимай с себя одежду», — уже более требовательно повторила блондинка. Предвестник неуверенно скинул медвежью шкуру, и, дрожащими пальцами потянулся к пуговицам.       — «Что ты...», — не успев договорить, Люмин, прикрывая рукой грудь, а затем отбросив штаны в сторону, перебила его:       — «Делай, что говорят!».       Чайльд повиновался и принялся расстегивать мундир. Девушка не отрываясь следила за каждым его действием. Видела как тряслись его покрытые гусиной кожей руки. Уже спустя пару минут перед ней сидел обнажённый юноша с покрасневшими щеками. Сложно сказать, было ли это от жара или смущения, хотя, стеснительным назвать предвестника трудно. Люмин шагнула вперёд.       — «Ч-что т-ты де-лаешь?».— заикаясь спросил Аякс.       — «Спасаю твою жизнь». — подняв с пола мех, она вплотную села рядом с парнем, а затем, обняв его, накинула шкуру. Чайльд не сопротивлялся, напротив, он помог девушке укутаться, натянув мех плотнее, ещё больше сокращая дистанцию между ними.             Снова тихо. Аякс слышал как размеренно бьётся сердце девушки, сравнивая со своим, непостоянным ритмом. В момент, когда Люмин обняла его, сердце замерло, пропустив пару-тройку ударов, а затем заколотилось так, словно он бежал от дикого зверя. Но, несмотря на застрявший в горле ком, он чувствовал себя в безопасности.       — «Спасибо», — мягким шёпотом Аякс коснулся уха девушки. Люмин молчала, — «Я так боялся, что потерял тебя».       — «Ещё бы», — саркастично, с тенью обиды ответила она.       — «О чем ты, Люмин?».       — «Было бы очень досадно лишиться козыря, а точнее оружия, правда?»— она звучала сухо и горько.       — «Не говори так».       Люмин усмехнулась. На лице предвестника читалось непонимание, но в глазах затаилась тревога.       — «Я не знаю, что происходило с тобой во дворце, но мне жаль. Я почти смирился с тем, что ты и вся моя семья мертвы. Меня бросили в карцер, когда я попытался остановить её», — он говорил о Царице, — «Но Родрига... Она напомнила о приказе. Я пытался защитить тебя, убедить Царицу в том, что ты нужна Снежной живой, но я не справился, я словно говорил «она нужна мне». Царица приказала казнить тебя, а когда я очнулся в камере, думал, что больше не увижу тебя». — голос парня звучал осторожно тихо, едва слышно, но Люмин слышала каждое слово. Девушка не понимала лжет ли он, ведь она видела и слышала как предвестник поливал её грязью перед Архонтом.       — «Я слышала. Ты назвал меня всего лишь оружием, ключом от всех дверей, способом подобраться поближе к недоступным для Фатуи. Это были твои слова».       Наконец, Аякс понял смысл её слов. Не было нужды спрашивать о том, как будучи в камере, она знала всë. Ответ очевиден — Итер. Чайльд глубоко вздохнул.       — «Итер показал? Прости. Мне пришлось, только так у меня был шанс спасти нас. Но в тех словах не было ни толики правды. Я даже не думал предавать тебя, хотел отвести подозрения, а затем бежать вместе, что есть мочи», — он повернулся лицом к девушке, сбрасывая с себя медвежье одеяло, — «Мне нет нужды лгать тебе, Люмин. Ты в праве не верить мне, учитывая всё то, что было между нами, но я говорю правду».       Он говорил почти шёпотом, боясь спугнуть девушку, но та лишь слушала, проглатывая его слова, как лекарство. Он не лгал. Будь иначе, стал ли бы Чайльд бежать из столицы? Осознание того, что любимый не предавал девушку затмило горечь лжи брата. Итер намеренно подставил его, ему нужна Люмин лишь только для удовлетворения амбиций. К тому же, блондинка видела как загорались его глаза, когда тот говорил об уничтожении Тейвата, готовые на всё ради цели. Желание отвести подозрения объясняло всё: его поведение в темнице, грубость и хладность. Всё, что она могла сказать в ответ — короткое «да».       Аякс нахмурил брови и переспросил:       — «Да?».       — «Это ответ на твой вопрос. Они живы».       Облегчение, словно лавина накрыло рыжеволосого. Антон, Тевкр, мама и Тоня живы. Одним лишь Архонтам известно, насколько сильно Аякс был благодарен Люмин за эти слова. На лице заиграла расслабленная улыбка.       — «Мельник пообещал увезти их в безопасное место. Я не знаю куда, но как можно дальше отсюда», — она была несказанно рада видеть улыбку на осунувшемся лице предвестника. Радость в мгновение ока сменилась на болезненный взгляд, окинувший девушку.       — «Почему ты вернулась?», — этот вопрос в действительности заботил Чайльда. Люмин могла сбежать, но вместо этого вернулась за ним. Она мягко и нежно улыбнулась, вскинув бровь. Вопрос показался ей странным и даже глупым.       — «Иначе и быть не могло», — янтарный свет успокаивал и ласкал душу. Солёные капли проступили на глазах парня, когда предвестник крепко сжал ладони Люмин.       — «Прости меня. В сотый раз прости меня. Не помню, сколько раз я говорил это, но готов говорить еще столько же, прости меня!», — слезы покатились из глаз, перед девушкой на коленях сидел одиннадцатый предвестник Фатуи, искусный лжец и убийца, молящий о прощении. Однако, Люмин видела лишь сломленного человека, чей прежний мир был разрушен.       — «За что ты извиняешься?».       — «За свою трусость. Лишь я один виноват в том, что произошло с тобой. Всю жизнь я был тем, кого хотела видеть Царица, глупо надеялся лишь на себя, лгал и выполнял приказы. Созданная мной иллюзия контроля, едва не погубила всех нас», — его тон был спокоен, но тонкие ручейки слез росинками падали на пол, — «Если бы я всё рассказал тебе, если бы засунул самолюбие подальше, то смог бы стать лучше, сделать тебя счастливее».       Неожиданно для себя Люмин обхватила ладонями горячие и влажные щеки парня, заставляя посмотреть на себя. Он замолчал, будто чувствуя её безмолвный приказ. Зрачки затряслись на месте как при встрече лицом к лицу со своим сильнейшим страхом. Блондинка выглядела как никогда серьёзной, но заметив тревогу парня, сразу же смягчилась.       — «Идиот. Аякс, ты самый безнадёжный из всех идиотов, что мне доводилось встретить...», — она придвинулась ближе, устроившись на коленях предвестника, — «... и я люблю тебя».       Поцелуй накрыл губы Чайльда. Робкий и неуверенный, но бесконечно нежный и искренний. Парень незамедлительно ответил на долгожданное касание губ. Он мечтал о прощении, но получил во сто крат больше, до конца не веря в услышанное. И если это был сон, иллюзия или его всё же казнили как изменника, он не желал пробуждения. То, что происходило в хижине не было просто поцелуем или страстным желанием, но являлось нечто большим — исповедью и прощением. Каждое движение губ девушки кричало о готовности перенять, разделить боль и чувство вины Аякса. Предвестник отвечал тем же, отдавая себя без остатка. Отныне и навсегда он был в её власти: его душа, сердце, мысли и чувства принадлежат только ей — той, чей свет способен излечить мир.       Впереди предстояло немало трудностей, главное сражение приближалось всё ближе, а в голове заезженной пластинкой крутились не имевшие сейчас смысла вопросы. Лишь двое. Двое израненных душ из разных миров, сплетённые воедино были реальны. Независимо от того, сколько зла и страданий приносил Небесный порядок, они оба благодарили Селестию за возможность заполнить внутреннюю пустоту друг другом, ощущать теплоту тела.       — «Чем больше я остаюсь с тобой, тем больше я хочу никогда тебя не отпускать...», — лёгким шёпотом произнёс Аякс, прервав поцелуй,— «Ведь только так я чувствую себя единым целым», — он оставил дорожку поцелуев на запястье девушки, смущённо наблюдавшей за ним.       — «Я люблю тебя, спасительница».       В следующие мгновения хижину окутали нежные, сладкие вздохи двух любящих, израненных душ.