У бездны на краю

      Каким бы скептичным изначально не было отношение к новой знакомой, уже в самую первую встречу я невольно отметила, что наша подопечная была очень даже недурна собой и далеко не глупа. Мне было поручено готовить девушку к аудиенции, обучать языку и протоколу, как, по пояснениям Жами, близкой к людям поведением представительнице Отряда. Девушка должна была чувствовать себя комфортно и спокойно, и я хорошо подходила для этих целей. Дальнейшее общение – поначалу в ходе этого «приготовления», постепенно, однако, переходившее в менее формальную плоскость, подтвердило, что Алеандра – очень доброжелательная девушка, живо интересовавшаяся многими вещами – кое–чем, к слову, не без моей помощи. Не испытывать симпатию к приветливой и одновременно довольно замкнутой и скромной оринэйке оказалось не так–то просто.       Последние несколько лет стали самым странным временем в моей жизни – я даже не могла до конца охарактеризовать отношения с Бэнджамином, в которых смешалось слишком много всего. И работа, на которой он оставался моим прямым начальником, достаточно жестким, как очень быстро выяснилось, и дружеское общение, когда–то зародившееся из общих интересов и попытки сблизиться, и весьма своеобразные чувства. Последние имели все шансы подвести нас под суд, и я не представляла, каких трудов брату стоило скрывать то, что происходило за надежными заслонами чар в наших комнатах.       Впрочем, сейчас я сидела в своей спальне, удобно поджав ноги и рассматривая медленно прохаживавшуюся перед кроватью фигуру с длинными волосами, стянутыми в неизменный тугой хвост.       – Что скажешь? – Наконец начал Бэнни, остановившись напротив меня.       – Она мне не слишком доверяет. Вам тоже.       – Ты пробовала... – кивнул самир. – Так, в вашем случае...       – Общие темы пробовала, копировать поведение пробовала, – кивнула я. – Хвалить пробовала, лесть её не пронимает. – Аудиенция давно миновала, девушка получила желаемое, более того, они даже успели встретиться с Высшими, к коим леди Алеандра так рвалась, но с нас по–прежнему не снимали поручения втереться в доверие и следить, будучи приближенными к персоне. И втереться в доверие как раз оказалось самой сложной из связанных с ней задач. Бэнджамин плюхнулся на край кровати, мало заботясь о ее целости. Доски жалобно скрипнули. – Она симпатизирует, весьма охотно общается, но до конца не раскрывается. Это ожидаемо, но не уверена, что могу всерьез помочь в выполнении поручения. – Добавила я.       За минувшие несколько месяцев мы неоднократно выбирались вместе в свет, девушка посещала наши комнаты, я бывала у неё, и приходилось пускать в ход всё обаяние и приветливость, размышляя при этом об испорченных вечерах, что мы могли провести вдвоем. Выбиралась я в свет и просто наедине с подопечной. И Жами тоже. Что, неожиданно… Вызывало у меня ревность.       Мы и раньше пытались как–то флиртовать с другими, несерьезно, скорее сами себя хотели убедить, что наша собственная связь была помешательством и блажью. И свежи были в памяти и мое возмущение, когда я осознала, что брат старательно изолировал меня от возможных кавалеров, и то, как я сама, недавно, согласившись прогуляться в одном из городских парков с весьма милым молодым господином, сбежала от последнего, вернувшись во дворец с очень кстати подвернувшимся под руку Карру.       Но почему–то именно сейчас, когда Жами не давал ни единого повода ревновать его к девушке, и относился к ней в лучшем случае с дружеской симпатией, сама мысль об их общении не давала покоя.       – Эль, – темные глаза скользнули на меня, и рука мягко накрыла кисть. – Дело действительно оказалось сложнее, чем мы предполагали, ты права. Но, уверен, если бы не ты, продвигалось бы оно ещё хуже. Всё же ты девушка, гораздо больше похожа на человека, даже тем, что у тебя очень яркие эмоции.       – Но от этого не особо легче, – вздохнула я. – Серьёзно, Жами, это непростая задача, она недоверчива. Вот вроде я с ней довольно много общаюсь, знакомлю с Империей, проявляю радушие, – доски кровати снова скрипнули, когда мужчина подобрался поближе, пожимая плечами и как–то странно, едва заметно, улыбаясь. – Положительно, она к нам хорошо относится, но о полном доверии речи идти не может. А ещё я несколько раз видела её в обществе Куафи Мэжрэ, супруги Вилайра Мэжрэ…       – Они отвечали за аудиенцию, и не выдали ей платье… – задумчиво пробормотал на это брат. – Есть основания считать, что пытаются поставлять ложные сведения о нас с тобой, о династии Фамэ. Возможно, и поэтому…       – Едва ли, им она не доверяет ещё больше, судя по моим наблюдениям, – покачала головой я. – Не знаю, насколько она понимает последствия «казуса», но он явно её не впечатлил и не понравился. А она при всей осторожности и недоверчивости далеко не глупа.       – Но она нас не знает, только то, что от кого–то слышала и видит сейчас. И скорее всего, хотя бы смутно догадывается, что мы можем казаться… – заметил Жами. – Скажем так, казаться приветливее, чем есть. У неё ни друзей, ни соратников, ни хороших приятелей заведомо здесь нет, Мэжрэ выдают порции нелицеприятных сведений, намеков, слухов. При этом – она оказалась в крайне неловком положении, когда ей так и не помогли выглядеть соответствующе для встречи с Императором, хотя у нее в багаже не было подходящих на то вещей и она, кстати, как оказалось, даже передавала тебе записку незадолго до назначенной даты.       – Записку?! – вот это несказанно удивило. Первой, кто опекала нашу гостью в Империи, была я, но весьма неудачно выпала пора, когда документов и бумажной работы в Отряде свалилось очень много, и совсем ненадолго мы попросили Илли делегировать заботу об Алеандре одной из фрейлин. Точнее было бы даже сказать, что попросила об этом я, и встретила девушку уже во дворце, слегка разобравшись с прямыми обязанностями, где и выяснилось, что ни платья, ни обуви, ни прически или косметики для аудиенции с правителем ей никто не предоставил. Правда, к чести оринэйки, она сказала мне об этом сразу и спрашивала, возможно ли было ситуацию исправить…       И в целом она была насколько удалось сглажена, встреча прошла в почти закрытом режиме, число собравшихся было очень ограниченным, девушке принесли извинения – и мысли, и вся ситуация по разбирательству показали, что оплошность была именно со стороны Никтоварильи. И поведение девушки даже вызвало, скорее, симпатию и уважение. Как и, вновь к ее чести, то, что после извинения с нашей стороны она приняла и скандал, видимо, и планируемый леди Мэжрэ, исчерпал себя, толком не начавшись.       Но ни про какую записку я до того момента и слышать не слышала, о чем сейчас и сообщила Жами, но тот только коротко кивнул.       – Не сомневаюсь, она до тебя и не дошла, а больше никого, видимо, принцесса придумать не смогла. Я скорее о том, что пока, пусть казусы и мелкие и незначительные, но они вполне могут препятствовать доверию с ее стороны. Но у нас есть время, продолжай. Заодно и узнаешь, какие до нее доносят слухи и кто.       – И зачем, – кивнула я, прижавшись–таки поближе. – Но меня почему–то не оставляет мысль, что это только начало.       – Ты не представляешь, – согласились над ухом, поглаживая плечо кончиками пальцев, привлекая к жилистому телу, – насколько я с тобой солидарен…