У бездны на краю

      Научиться жить так, в постоянной опасности быть разоблаченными, в постоянном риске, с редкими мгновениями, когда мы позволяли себе на краткий миг забыть о реальности, было нелегко. Мы скрывали свой секрет, научились виртуозно заметать следы, представали хорошей, дружной семьей, но постепенно завеса открылась для нескольких, особенно важных, людей, тех, кто помогал нам оставить тайну тайной.       Мои друзья, все трое – Арэн, сумевший как–то убедить Пиуэргурдрана, величественного бессмертного покровителя Империи, закрыть глаза, Карру, которого я единственный раз в жизни именно в тот вечер, когда мы, случайно застигнутые слишком внимательным к мелочам самиром после очередного «срыва», открыли ему правду, видел в неприкрытом ужасе – он, сам ведший долгие годы опасные игры, боялся подумать о том, что могло произойти, и даже за себя так никогда не опасался, как за нас… Ладар, отреагировавший спокойнее всех, просто поправивший пенсне и поведавший, что он всегда знал, что я странный, но такого не ждал даже от меня. И Иларда, единственная подруга Эль и сестра Арэна.       Постепенно друзья научились принимать эти отношения, смирились с ними, но никогда не одобряли нашу связь по–настоящему, и судить их за это было невозможно – при всей суровости и жесткости хлестких фраз и взглядов они были правы. И когда за уже привычной кружкой эля в гостиной покоев Ладара вместе со мной друзья детства озвучили три наиболее очевидных исхода ситуации, они тоже были правы, по–своему, и отрицать язык бы не повернулся... Три выхода, каждый из которых был одинаково возможен и резал тупым ножом – переехать в Вагрис, страну на самом восточном побережье континента, где такие союзы были разрешены, хотя и осуждались, и на свой риск позволить родиться детям.       Самирской расе как никому было известно, какие последствия могло повлечь такое кровосмешение – мы не были даже кузенами, в нас наполовину текла одна и та же кровь, и в далеком прошлом первые поколения самиров совершали такие ошибки и очень скоро поняли – наш народ был создан разумным, словно по образу кого–то, но Диада не поведала предкам, кто был нашим прародителем, – к чему это приводило. Самиры запретили такие браки, а когда появились люди – приняли, как и многое, эти правила от нас…       Второй выход заключался в том, чтобы всё же расстаться, пусть ценой боли и последующего одиночества, но каждый раз, когда я почти решался сделать этот шаг, малодушно отступал. Впрочем, у второго выхода был другой вариант – попытаться найти кого–то ещё, хотя бы одному из нас.       И третий, самый простой и самый опасный – оставить всё так, как есть, чтобы или эта греховная блажь сошла сама собой к ничему, сменилась дружбой или просто равнодушием, или же дожидаться, когда наконец мы переступим грани и выйдет на свет из тайника в личном кабинете Арэна то самое, давно заготовленное письмо–признание, написанное моей рукой.       После того вечера всерьез мы никогда не заводили о нашем пороке разговора, и единственный, кому я мог хоть как–то высказаться, когда слишком накипало, названный брат Карру, оказался и тем единственным, кому были известны некоторые детали наших сложных отношений, которые по злой насмешке, при всей моей циничности и решимости, всей набожности Элиа, страшных ссорах, случавшихся в наших комнатах, за надежными слоями магической защиты, коих было теперь не меньше десятка, обновляемых почти еженедельно во время моего пребывания в городе, не выходило прервать. А ссоры действительно были и с каждым новым годом становились сильнее… И чаще всего случались на фоне попыток пойти не по третьему пути, а по второму.       Я знал, что Эль иногда пыталась флиртовать с дворянами столицы и теми, кто на время прибывал в город, бывала на своего рода свиданиях, понимал, почему она делала это, но каждый раз в крови вскипала ярость и болезненная, жгучая ревность, смешивавшиеся со страхом, что она уйдет, и от раздора ума, который знал, что я не смогу дать ей ничего, кроме опасности и страданий, и сердца, которое упорно не желало отпустить девушку, становилось только хуже. Нет, я никогда не бросался с упреками, просто после каждой такой встречи с другим сгребал в объятия, упиваясь пьянящим, дурманящим запахом волос, теплым телом под тонкой тканью платья в моих руках, собственным шепотом «моя».       Я не бросался на нее с упреками, но не без стыда осознавал, что это было единственным, для чего я в личных целях пользовался положением – новый кавалер Элиа не оставался в столице слишком долго, вскоре дела службы призывали его уехать либо за пределы, либо в другие провинции Империи, и ссоры вызывало именно это, когда о причинах отъезда каждого нового господина догадалась сестра.       Справедливости ради стоит отметить, что их было всего несколько человек. Никто из них ничего мне не сделал… Ни мне, ни порядку в Империи, а один и вовсе трудился в Особом Отряде. Просто половина меня, втянутая в порок и полная ревности, боялась, что они отнимут ту, кто и так мне не принадлежала…       Поводом для ревности были и девушки, с которыми флиртовал я, и с этими обвинениями на меня накидывалась Элиа, обычно полная к этим дамам самой искренней и глубокой ненависти, для коей не имела причин. Ни одна не то, что затмить, но даже приблизиться для меня к Эль не могла. Ни одна вот уже несколько лет, показавшихся бесконечными.       Приграничный гарнизон Фэк, или Седьмой Гарнизон, не входил в список тех, что я собирался посетить в очередную поездку к окраинам Империи с крупными, личными проверками руководства Отряда. Более того, задача была выполнена, нарушения выявлены, поощрения и наказания распределены, нас ждала дорога домой, в Дариан, когда мирные и домашние планы пары десятков из Первой Сотни, традиционно сопровождавшей Гранд–Мастера в путешествиях по служебным делам, были самым суровым образом разрушены. Нарушил их ястреб, появившийся на складном столике палатки, разбитой по случаю непогоды, покосившийся на фонарь, на бумаги, изучаемые мной и Карру, и наконец на меня. Свитка при птице не имелось, и, заметив это, я коснулся пальцем острого клюва.       «Три дня назад приграничная стража из гарнизона Фэк обнаружила нарушителя, пересекшего Нерушимую без дозволения нашей стороны».       Голос, зазвучавший от этого немудреного жеста, говорил спокойно, а само содержание речи вызывало недоумение. Нарушители границы не входили в наши обязанности, более того, гарнизонные войска сами могли выполнить положенные действия, тем более, весьма простые… Впрочем, рассуждать о странностях долго не пришлось.       «Вам поручено забрать нарушительницу и привезти в Дариан, проведение всех необходимых мероприятий по проверке личности и показаний ложится на Особый Отряд…»       И короткое, лаконичное описание сообщения гарнизонного командира, из которого выходили весьма любопытные вещи. Мы уже не один год отслеживали девушку, которая, судя по сообщению, нарушила Правило Земель, столетия назад установившее очень строгий порядок пересечения Нерушимых. То, каким образом она, не имея разрешения, пересекла границу и осталась жива, было загадкой. Обычно Полуночные реагировали на такие события даже быстрее гарнизонной стражи. Не стали наказывать? И не дали самой Границе это сделать? На моей памяти ни одно человекоподобное существо беспрепятственно самовольно границу не пересекло, а с нашей стороны и многая живность не выпускалась…       Мы отслеживали ее уже не один год, эта работа началась ещё до того, как я получил своё нынешнее место, и мои ребята вели её последние полтора года непрерывно, поскольку девица надолго нигде не задерживалась. И действительно, все сведения о недавних событиях вполне допускали, что она могла перейти в Империю в окрестностях гарнизона Фэк.       Леди и должна была прибыть, но сообщение из гарнизона гласило, что девушка была одна, и границу, как сообщил Арэн, тоже пересекала одна, что выглядело не менее странно. Путешествовала она в окружении небольшой компании помощников и друзей, более того, к Нерушимой их сопровождал целый отряд солдат–ополченцев, игравший роль стражи. Но и проверенные после известия из столицы сообщения разведки и наших осведомителей подтверждали, что границу девушка миновала в одиночестве. Скупые, ровные строчки гласили, что недалеко от Нерушимой, но южнее Империи, отряд подвергся нападению врага, были применены чары, сходные по действию с порталами, и девушка оказалась отрезана от спутников, тоже рассеявшихся. И не нашла ничего лучше, чем перейти границу, чтобы спастись от преследователей.       Уже потом, в пути к гарнизону, пришло сообщение, что через Нерушимую прошёл и добровольно сдался в руки стражи один из её спутников, который, по ряду причин, мог сделать это незаметно для нас – его раса пользовалась правом беспрепятственно ходить, минуя любые границы и оставаясь при этом незаметными людям и самирам. Как, считалось веками, самая мирная и самодостаточная раса мира, очень далекая от людей и от нас. Мне это было известно, как и содержание верительных грамот и бумаг страны–союзника Таунака, ещё до официальной беседы с нарушительницей столь же четко, как и все известные нам детали её злоключений, и, строго говоря, наша встреча не являлась допросом – скорее, хотелось лично проверить выводы и изучить юную особу. На то имелись все основания – от происхождения пленницы – та была дочерью короля павшего десятилетие назад в ходе войны на западе королевства. И до интереса к ней правящего круга и Высших. Слишком пристального для обычной ситуации.       И все же, направляясь в Фэк, чтобы лично побеседовать с вверенной моим заботам леди, я и представить не мог, какую роль ей предстояло сыграть в событиях в мире и в Империи, и в делах куда более скромных. Всего лишь в жизни молодого ещё волшебника, Бэнджамина Энегана Фэрта…              ***              – Нарушительница доставлена для допроса, Гранд–Мастер, – отчеканил Карру, полтора года назад получивший введенную специально для него должность Постоянного Заместителя, по сути, подразумевавшую, что он постоянно находился при мне. Мера была вынужденной – друг, длительное время выполнявший функции нашего агента среди людей противника (именно то, что он умудрился туда ввязаться, и было самой мрачной страницей в его жизни, но удалось вовремя его образумить и придумать способ использовать этот промах), провалился. Ожидаемо, мы к этому уже готовились. Но провоцировать противника лишними соблазнами и разъездами не стоило. – Обыск произведен, кроме сданного пограничной страже оружия ничего не обнаружено. Нити дара осмотрены мной лично, Гранд–Мастер Фэрт, как было приказано.       – Какое оружие было сдано?       – Кинжал. И походный нож. Более холодного оружия, равно как и метательного, при себе, что подтвердил проведенный обыск, не имеет. Дар соответствует полученным ранее сведениям. – Целительство и Чары Стихий, немного Боевые чары. Любопытная смесь магии, но не самая опасная, мысленно заметил я… – Однако мной было обнаружено наличие второй стороны дара, тёмной. Нити крайне хаотичны, Гранд–Мастер, и трудно поддаются изучению. Я счел, что вы пожелаете рассмотреть это обстоятельство лично. – И совершенно правильно счел, я пожелал.       – Очень хорошо. Работаем по обычному сценарию, Карру.       – Как скоро мне надлежит войти? – уточнил мгновенно уловивший смысл сказанного помощник. «Обычный» сценарий мы проворачивали уже сотню раз, не меньше, отрепетировав маленькую «шутку» до мелочей… Маленькую и порой весьма действенную шутку.       – Через три часа. – Необходимости торопиться не было, для согласования со столицей и изучения бумаг все равно нужно время, и для проверок тоже. Но и «держать в напряжении» дольше необходимости тоже не было. Не тот случай, когда наша игра длилась бы куда более долгое время.       Стража, которая стерегла «гостью», удалилась, повинуясь безмолвным приказам, выраженным едва заметными движениями и взглядами, моя стража–свита заняла привычные позиции в коридоре, и я на долю секунды задержался в дверях, старательно стирая с лица любое проявление эмоций. Мы ведь недаром прослыли очень суровой и сдержанной расой, недаром.       – Гранд–Мастер Фэрт сейчас подойдет, – начал я, нарочито медленно подходя к длинному столу, усаживаясь во главе его и раскладывая переданные Карру бумаги для изучения. – Я его адъютант. Мне было указано ознакомиться с сутью вашего дела для изложения Гранд–Мастеру. – Эта практика и была нашим «обычным сценарием» – и шуткой, и средством давления – обычно к моменту появления Карру собеседник ощутимо нервничал и едва ли не молил Гранд–Мастера Фэрта побыстрее явиться. На вид мне по–прежнему давали не больше двадцати лет, люди, в лицу главу самого страшного и гадкого ведомства страны знали не все, и играл я роль своего помощника до сих пор вполне успешно.       Взгляд на секунду задержался на девушке, сидевшей на другом конце длинного стола. Черные волосы в беспорядке падали на лицо и спину, в изумрудных, немного неестественно ярких для человека, глазах светилась усталость. Да и бледное лицо с острыми скулами бодрости облику нарушительницы не добавляло.       Следом я подметил и другие детали: что облачена она была в поношенную порядком одежду, мужскую, оружия действительно при себе, по ощущениям дара, не имела, а за четкими нитями способностей, как и доложил Карру, бурлили трудно определяемые, о природе которых сама леди имела смутное представление, зато и с трудом удерживала их под контролем. Впрочем, делать точные выводы было рано – для этого требовался куда более тщательный осмотр, а сейчас цель была намечена совсем другая.       – Разумеется, – тихий голос, ровный, тактичный, выдавал изнуренность не хуже глаз. Наанак, язык Империи, в ее устах звучал разборчиво, но с заметным акцентом. Опять же, ожидаемо. В воцарившейся тишине отчетливо слышались легкое, но слегка рваное, дыхание и шорох просматриваемых бумаг. Верительные грамоты с печатью и подписи, сомнений в подлинности не возникало. Доклад пограничников… Карта Бартиандры, щедро помеченная цветными чернилами, и пояснения к ней, не для моих глаз. Юная леди намеревалась получить аудиенцию Императора, в чем Таунак ей и способствовал. Бумаги, повествовавшие о деятельности нашего врага на Западе. И, по нашим сведениям, врага и молодой принцессы…       Миновали два часа из отмеренных трех, когда девушка, удивительно стойко переносившая ожидание – впрочем, мечтать о сне это ей, судя по просмотренным отрывкам мыслей, не мешало, – вскинула голову, внимательно рассматривая меня, сделавшего вид, что ничего не происходит. Я старательно изображал поглощенность бумагами, прокручивая в голове сведения о ее персоне, и время от времени уверял, что начальник вот–вот подойдет, стремясь подогреть нервозность. И того, что прозвучало, не слишком ожидал:       – Если позволите, Гранд–Мастер Фэрт, уверена, мы могли бы начать беседу.       – Простите?       – У вас широкая радужка, – вздохнула девушка. – Также длинные пальцы, удивительно сдержанное поведение. Ваша мимика, – вернее, уточнила она мысленно, отсутствие таковой, – и трудность в определении возраста показывают, что вы – самир. Исходя из отсутствия здесь стражи и вашего пристального внимания к бумагам и моему дару, я предполагаю, что вы – Гранд–Мастер Фэрт. В таком случае необходимости во взаимных представлениях не возникает, и мы могли бы начать беседу.       – Вы очень наблюдательны, – пункт о сообразительности добавился в мысленный список сведений. А Карру отправлен был приказ об отмене шутки – чего не случалось уже весьма длительное время – немногие соображали, в чем кроется подвох. – Приношу извинения за неуместную шутку, Госпожа. – А ведь она младше Эль… Проницательная дама, верно сообщали наши парни.       – Я наслышана о самирском чувстве юмора, – лицо волшебницы лишь на мгновение тронула даже мне почти не заметная улыбка, и оно осталось столь же неподвижным и холодным, что, не знай я о её расе, мог бы счесть моей «сестрой». Словно пленница пыталась состязаться в невозмутимости со мной. И это делало её ещё более необычной личностью.       – В таком случае, полагаю, уместно приступить непосредственно к делу. – Согласился я, заканчивая маскарад и убирая бумаги в сторону. – Я ознакомлен с материалами вашего дела, но мне хотелось бы услышать от вас, каким образом, когда вы пересекли границу, цель вашей миссии и причину отсутствия с вами иных указанных в бумагах лиц.       – Если позволите, – начала, не отводя взгляда. Голос звучал ровно, спокойно, выдержанно. Что тоже уплыло в мысленный список качеств. – Причина, вынудившая меня пересечь границу столь скоропостижно, совпадает с причиной отсутствия моих спутников. Для удобства я могу объединить эти два пункта.       – Конечно.       – Мы представляли дипломатическое посольство, и намеревались пересечь границу у дуконского гарнизона Мэато. Предположительно, в начале Снеженя. Но южнее, полагаю, можно говорить о дуконской границе, если позволите, но не могу быть уверена точно, мы подверглись нападению со стороны представителей Великого Рокканда.       – Вы уверены в том, кем они являлись? – Рассказ выходил достаточно сухой и лаконичный для столь юной особы. Четкость изложения и отсутствие ненужных подробностей уплыли все в тот же список.       – Да, Гранд–Мастер Фэрт.       – Почему же?       – Внешний вид формы солдат, гвардейцев и чародеев Императора Карлона хорошо знаком мне.       – Продолжайте… – дар проверял на предмет лжи, но безуспешно, звучала, по его ощущениям, правда… – То есть они не скрывали, кто они?       – У них не было необходимости. Мои отношения с Императором Карлоном достаточно сложны, уверена, вы слышали, что я доставила ему неудобства и несколько нарушила планы, что сделало меня, вполне гласно, весьма нежелательным лицом для Его Величества.       – Мы осведомлены об обстоятельствах ваших отношений.       – В ходе столкновения – мы оказали сопротивление – противники применили некоторые магические средства, вынудившие нас разделиться – возможно, не обошлось без «мгновенных» порталов. В результате я была оторвана от спутников, основная часть преследовала именно меня… – на худое лицо легла тень. – Мне удалось оторваться и добраться до Стены севернее места столкновения, и меня нагнали уже у линии, практически окружив… Я пересекла Стену и оказалась в пределах Империи, и именно поэтому переход я совершила одна… О судьбе своих спутников и их местонахождении я, к сожалению, не могу сообщить, – вполне искренне поведала собеседница. Уличить во лжи повода не возникло и при обращении к подсознанию.       Вот только по донесению заместителя, Дарса, второй нарушитель, оказавшийся в руках самиров, о наличии в Империи спутницы и её примерном местонахождении оказался вполне в состоянии поведать. Причин тому могло быть несколько – от самой обычной прочной связи, магией, не столь четкой у неё, до попытки лгать, чего я, выстраивая мысленно картину, не исключал – не любил что бы то ни было упускать из вида и делать преждевременные выводы. Род занятий требовал того же.       – Вас не попытались отрезать от Стены Границы?       – Не успели, – чуть отвернулась, заходясь кашлем и торопливо прикрывая рот ладонью. На бледной коже показались кровавые капельки…       Это я прекрасно знал. Как и о том, что девушка едва не замерзла, потеряв в паре шагов от Нерушимой сознание – судя по тому, как она сейчас себя чувствовала, до сих пор не оправилась.       – Они видели, что вы пересекли Стену? – На и без того натянутых отношениях Великого Рокканда и Никтоварильи данный факт мог, в перспективе, найти некоторое отражение. Вот только ни один международный договор не предусматривал обязательств выдачи преступника в таком случае – нарушитель Границы переходил под надзор и дальнейший контроль Круга.       – К сожалению, данный факт мне скрыть от них не удалось. Сами же они переходить Стену не решились и, выждав некоторое время, направились обратно… – все столь же спокойно и невозмутимо вещала задержанная. Поводов подозревать во лжи не возникло и при обсуждении цели их миссии, и при упоминании роли в её поездке Таунака – последней остановки в скитаниях чародейки, и рассказы полностью совпадали со сведениями разведки. И даже попытки умолчать о чем–то сделано не было, судя по просматриваемым мыслям и тщательно считываемому сознанию. Возможности ловушек или интриг, впрочем, это не отменяло.       – Что ж, прекрасно, – закончил я спустя весьма продолжительное время, удостоверившись и в том, что на повторявшихся вопросах ответы не расходились. Это тоже ещё ни о чем не говорило, разумеется, но могло быть зачтено в её пользу. – Для проверки некоторых фактов и согласования бумаг требуется время. Завтра к вечеру, предполагаю, мы отправимся в Дариан, где будет рассмотрено ваше прошение об аудиенции у Его Величества. Дальнейшие решения будут приниматься Императором по итогам встречи. Если у вас есть вопросы, вы можете их задать.       – На каком языке мне надлежит разговаривать в Империи?       – На любом удобном для вас. Если возникнет необходимость, вам будет предоставлен толмач. Со мной вы можете беседовать на том языке, который сочтёте предпочтительным, я хорошо владею языком стран Трингула. Если вы сочтете наанак достаточным для изложения вашего дела, вы можете отказаться от услуг толмача и вести разговор непосредственно на наанаке.       – В таком случае, я предпочту наанак, – кивнула девушка, подумав, что суть дела предпочтет изложить простыми словами, но лично. В общем–то, мысль была здравой.       – Прекрасно.       – Мне запрещено прибегать к дару?       – Да. До принятия иного решения по данному вопросу вы не можете обращаться к магии.       – Есть одно обстоятельство, Мастер Фэрт.       – Гранд–Мастер.       – Гранд–Мастер, простите. Мой дар, в силу недавних событий, очень плохо поддается контролю, что грозит обернуться стихийными выплесками, за последствия которых я, к сожалению, не могу ручаться. – Я прекрасно видел, с каким трудом ей удавалось удерживать чары, но не признать откровенности в столь щекотливом вопросе и того, что она не пыталась это скрыть, не мог.       – Вы будете находиться под… присмотром Особого Отряда, уверен, в случае подобного события мы сможем нейтрализовать данный выплеск. О проблемах с контролем вашего дара я осведомлен.       – Поскольку необходимости обращаться к нему нет и пользоваться им мне запрещено, я попросила бы, если возможно, блокировать сети дара. Полагаю, это было бы удобно и избавило бы от возможных неприятных последствий. – Просьба была необычна – люди, как правило, из кожи вон лезли, чтобы уговорить самиров не блокировать дар. Эта же особа просила об обратном, чего в моей практике раньше не случалось. Поистине, обычной личностью мою подопечную счесть было нельзя никак.       – Я рассмотрю вашу просьбу, – дама снова закашлялась. Крови на ладонях осталось немало. – Сейчас вы можете быть свободны. Вы получили комнату? Снабжены всем необходимым?       – Да, Гранд–Мастер Фэрт. У меня нет совершенно никаких жалоб и просьб… – новый приступ кашля проглотил конец фразы. И даже теперь леди всеми силами пыталась сохранить невозмутимость. То ли пародируя меня, то ли… по складу характера.       – К вам будет прислан лекарь, в ближайшее время. – Не выдержал я, практически впихнув в тонкую руку бокал с водой. – Вы ранены?       – Нет. Это следствие простуды и попавших в меня при атаке чар. К сожалению, Целителям непросто заниматься собственным лечением, а мне рекомендовали не обращаться к дару, более того. – Девушка, мысленно возблагодарив Творцов за возможность поспать, что вызвало у меня мимолетную усмешку, удалилась в руки стражи. И аккурат вовремя – на столе прорисовался силуэт ястреба, со свитком, привязанным к лапе. Силуэт исчез, едва пальцы перехватили свиток, глаза пробежались по ровным буквам, широким, угловатым. Дальнейшие указания и уточнения, за личной подписью… На сей раз следовал даже не приказ разобраться – приказ привезти в Дариан – кратчайшей дорогой, которая занимала–то не более двух недель.