***
После непродолжительного, но приятного сна в теплой и мягкой постели, Тацуми чувствует себя так, словно заново родился. Впервые за два года он проснулся со счастливой улыбкой на лице, довольно потянулся, и ему даже захотелось сладко позевать. «Эх, я совсем забыл, насколько хорошо просыпаться в нормальной постели, а не в спальном мешке». Часы на полке показывают ровно семь часов. Поздновато для армейского офицера, но он в отпуске, так что может позволить себе полежать подольше. «Впрочем, надо вставать, всё равно больше не посплю». С явной неохотой Тацуми поднимается с кровати, надевает пушистые домашние тапочки и натягивает на свое тело белый халат, после чего направляется в ванную. Слабо пошатываясь и довольно зевая, он заходит внутрь белоснежной комнаты и подходит к зеркалу, откуда на него смотрит молодой, только что проснувшийся человек, с короткими каштановыми волосами. На раковине, где стоят все гигиенические принадлежности, Келлер обнаруживает в специальном стаканчике свою бритву и зубную щетку. «Хм, а я не помню, чтобы вчера их доставал из своего мешка. Видимо, мама решила это сделать за меня». Пожав плечами, Тацуми начинает неспешно делать утренние дела и приводить себя в норму. Сперва как следует почистил зубы, а затем избавился от утренней щетины. Умывшись с мылом и протерев лицо досуха, молодой офицер с довольной улыбкой покидает ванную и направляется вниз. Его уже ждет приятная картина. На кухне, за большим столом, сидят его мама и старшая сестра. Обе девушки, как и сам Келлер, ещё не успели одеться и сидят в домашних халатах, попивая крепкий свежемолотый черный кофе с бодрящим ароматом. Рядом с ними печётся Зипанку, что достает из столешницы недавно испеченный хлеб. Возле тумбочек с сервизом стоит радио, из которого доносится приятная мелодия, успокаивающая и релаксирующая. «Эх, как приятно снова быть дома…» Кухонный стол заставлен едой. Тацуми видит то, что заставляет его слабо улыбнуться, — любимые пирожки от мамы. Причем, судя по слабому дымку, который поднимается с их поверхности, они только что из печки. — Всем утра! — в приподнятом настроении Тацуми спускается вниз, озаряя своих близких жизнерадостной улыбкой. Он подходит к своей матери, обнимая её за талию и целуя в щечку, что доставляет смуглой женщине нескрываемое удовольствие. С сестрой Келлер более формален; Чиаса уже сжала ладонь в кулачок и выставила перед собой, приглашая братца сделать их фирменное приветствие. И Тацуми делает его, слабо ударяя по руке сестрицы. Делая несколько шагов в сторону, Тацуми без лишних слов присаживается рядом со старшей сестрой. Он не успевает даже открыть рот, Зипанку ставит перед ним кружку черного крепкого кофе, а также тарелку с тремя пирожками. — Наслаждайтесь, мастер Келлер, — объявляет голем и послушно отстраняется назад. — Благодарю, — Тацуми берется за черную ручку и поднимает кружу к себе, делая несколько глотков бодрящего напитка. Смакуя вкус, он ставит кофе обратно на стол. — М-м-м, как я соскучился по вкусу настоящего черного кофе, а не той походной дряни, что мы пили. — Наслаждайся пока можешь, братец, — с озорством отвечает Чиаса. — Потом уже не сможешь попить. — Чиаса, оставь брата в покое, — строго возражает мать. — И не забывай о своих манерах, сколько я раз говорила: не стоит начинать разговор так. Лучше сиди и ешь молча, — рассерженный взгляд устремляется на Тацуми. — Тебя это тоже касается, сынок. И следи за словами. Ты дома, так что не выражайся. Пускай они уже и не дети, но сестра и брат послушно кивают головой, а затем синхронно произносят: — Да, мама, разумеется. К этому моменту звучание музыки прекращается и из радио начинает доноситься приятный мужской дикторский голос: — Доброе утро, столица! Тацуми расслабляется, снова подносит к губам кружку с кофе. Сделав несколько глотков, он поднимает с тарелки округлую булочку и делает небольшой надкус, позволяя хлебу, яблоку и бодрящей жидкости пропитаться как следует. Келлер начинает неспешно жевать. — Сейчас за окном нашего прекрасного города семь утра и десять минут, — продолжает приятный голос диктора. — Синоптики обещают солнечную, безоблачную погоду. Днем температура может подняться до тридцати градусов, поэтому будьте осторожны, выходя на открытый воздух. Используйте солнечный крем от нежелательных ожогов и старайтесь проводить время в теньке. «Тридцать градусов? — Тацуми глотает хорошо пережёванный кусок и запивает его кофе. Он снова откусывает пирожок и начинает жевать. — Это не так много, на самом деле. Сейчас, в этот сезон, в той части юга, где мы с Яшей воевали, температура должна доходить до сорока пяти с низкой влажностью». — Как сообщает мэрия Франкштата, сегодня будет перекрыто часть железнодорожных путей в связи с плановыми ремонтными работами. Станции Авран и Гепехот из красной линии прекращают свою работу в связи с этими событиями. Мэрия выражает искреннее сожаление в связи с доставленными неудобствами и просит граждан заранее прокладывать новые маршруты. «Да, для кого-то это может быть проблемой. Всё-таки столица — это не маленький город. Своим ходом ты здесь никуда не дойдешь». — И к другим новостям, — голос диктора становится более серьезным и тревожным. — Сообщение с пометкой «срочно». Имперская полиция сообщает, что вчера ночью по всему восточному дистрикту прокатилась волна убийств. Официальные представители наших доблестных защитников сообщают, что движение в данном административном округе будет затруднено, в связи со следственными работами. Полиция просит граждан отнестись с пониманием и надеется на сотрудничество со стороны местных жителей… — Очередной междусобойчик бандитов, — Чиаса недовольно фыркает, слегка задирая нос кверху. — Ублюдки. — Чиаса! — мама сердится. Она опускает на стол руки. — Ладно твой брат, который два года был в командировке. Но ты дочь армейского офицера. Следи за тем, что говоришь. Келлер довольно наблюдает за тем, как его старшая сестра побеждено опускает голову. — Да, мама. Прости меня. — И где ты только понабралась этих слов… — мудрая прожитыми годами женщина недовольно прищуривается. — От отца, мама, — Чиаса слаба улыбается. Хозяйка дома разводит руки в сторону и недовольно шепчет: — А я ведь ему говорила, не стоит при детях говорить такие слова… Тацуми ещё раз подносит к губам кружку с черным кофе, но, прежде чем успевает сделать глоток, в дверь начинает кто-то мощно барабанить. Взгляды матери и сестры устремляются ему за спину. «Только помяни лихо…» Келлер опускает плечи, уже зная, кто и за кем пришел. Зажав в зубах недоеденный пирожок, он жестом руки останавливает Зипанку, который уже собирается направиться к двери. Мама и сестра провожают брата подозрительным взглядом. Быстрым шагом Тацуми подходит к двери. Нехитрыми движениями раскрывает все замки, после чего распахивает проход. Там стоит имперский полицейский, девушка в тяжелой броне. Увидев подтянутое и почти обнаженное тело полковника, которое проглядывается сквозь плохо застегнутый халат, незнакомка слегка приподнимает левую бровь. Но лишь на секунду; в следующее мгновение она встряхивает головой и смотрит в глаза Келлеру. — Полковник Келлер, так? — строго спрашивает девушка. Она по стойке смирно выпрямляется в полный рост, убирая руки за спину. Прежде чем ответить, шатен откусывает кусок пирожка и начинает медленно его жевать. Девушка слабо разевает рот, но вместо слов из уст вырывается лишь слабое протестное мычание. — Он самый, — кивает Келлер с забитым ртом. Услышав ожидаемые слова, девушка энергично произносит: — Мне приказано незамедлительно сопроводить вас к верховному дознавателю Якову Шагонову. Срочное дело. — Я знаю, — снова кивает Келлер и продолжает жевать. — Вот, как раз проснулся и успел послушать радио, — он проходит вперед, заглядывая за спину девушки. Чуть в отдалении стоит карета с четырьмя лошадьми и двумя кучерами — оба из полиции. — Мне потребуется пять минут, — в строгой форме добавлет Тацуми, заходя обратно домой. — Нужно одеться. — Да, сэр, конечно сэр, — понимающе отвечает девушка.***
Тацуми решил не заморачиваться с одеждой. Он не на службе, его не вызывают в главный штаб армии, так что можно позволить себе небольшую роскошь, которой он был лишен всё это время: не надевать военную форму. Хорошо, что со времен гражданской жизни у него остался ещё полный шкаф одежды, за которым тщательно следили и продолжают следить его родители. Девушка явно удивилась, когда Тацуми вышел из дома в простых черных бриджах и домашней красной футболке с изображением огромного ящера. Но она ничего ему не сказала и потому вместе с ним села в карету. Путь прошел тихо, девушка не проронила ни слова, а Тацуми прикрыл глаза, расположившись поудобнее на мягком сиденье из красной кожи. Он точно мог сказать, что сейчас его везут не в центр, а куда-то на окраину. Скорее всего, в восточный дистрикт, где Келлер уже успел поработать. Но сейчас для него это неважно — молодой офицер погружается в воспоминания далекого прошлого.***
— …и приговор полевого суда — расстрел! Немедленно приступить к его выполнению! Совсем юный Тацуми, как и все ученики академии, молча стоит и наблюдает за происходящим, не обращая внимания на приветливое утреннее солнце, что слабыми лучами освещает плац, где все собрались. Между группами юношей и девушек стоят имперские гвардейцы, крепко держа алебарды. «Ох, ну давайте, кончайте уже с ними», — Тацуми не нравится этот дешёвый фарс, в который превратилась показательная казнь. У самой стены, привязанные к столбам, в одних ночнушках, ждут своей печальной судьбы пятеро юношей старших курсов. Двое ревут. Один смотрит себе под ноги, другой решил уставиться в небо, а последний сверлит взглядом палачей. Тацуми тяжело вздохнул, пока военные полицейские выполняли своё грязное дело. Облачённые в характерную чёрную форму с золотыми пуговицами и белой эмблемой Империи на груди, двадцать бойцов быстро зарядили ружья и выстроились в два ряда. Первые опустились на колени, а вторые стоят в полный рост. Все целятся в осуждённых. Командир полицейских, огромный светловолосый мужчина в белоснежном плаще и чёрной треуголке, украшенной длинным серым пёрышком, встал сбоку от своих подчинённых, обнажив шпагу. Протоколисты располагаются в сторонке, записывая всё происходящее. По скромному мнению Тацуми, всё это можно было обставить по-другому. Не созывать весь народ на плац в столь ранний час и отрывать от занятий, а просто тихо расстрелять, а потом оставить тела гнить на воздухе и показать остальным, что бывает, когда сотрудничаешь с врагами государства. Но Тацуми не работает в полиции Империи, хотя в детстве у него было желание пойти туда. Как это заманчиво звучит: служить государству и уничтожать его врагов изнутри. Как дознаватель, будешь рыскать в поисках предателей и изменников, а затем карать по всей строгости закона. Но Дэус рассказал Тацуми, насколько это мерзкая и неблагодарная работа. Никто тебя не любит, все тебя либо презирают, либо смотрят как на опасность. И самый главный минус — необходимость копаться во всех политических интригах Империи. В этом вонючем дерьмище, которое поглотило многих хороших людей. И Келлер не желает даже близко подходить ко всему этому мракобесию. — Готовься! — офицер вскинул шпагу. Тацуми посмотрел по сторонам. На лице Эсдес читается нескрываемое безразличие. Надженда, чьи серебристые волосы опускаются на плечи, отвернулась, видно её зажмуренные глаза. Чарльз стоит рядом — высокорослый шатен, с блеклыми голубыми глазами и уже густой щетиной, что не свойственно его возрасту. И, подобно Эсдес, он замер, как статуя, убрав руки в карманы формы. Крепкй, хорошо сложенный блондин с хорошо развитой мускулатурой слабо трясется от страха. Тацуми хмурится, он никогда раньше не видел таким Болика. И он является полной противоположностью Арви — худощавый и щуплый брюнет пристально смотрит на происходящие события. Яша сохраняет невозмутимый вид. — Как вы не понимаете?! — внезапно прервал свою тишину осуждённый, что всё это время с решительностью смотрел на полицейских. Сейчас он обращается ко всем, ища в рядах юношей и девушек хоть какую-то поддержку. — Это правительство губит страну! Оно тянет нас в бездну, откуда мы никогда не сможем выбраться! Люди… Но ему не суждено окончить. — Огонь! — офицер махнул мечом. Двадцать выстрелов прогремело. Кто-то из девушек вскрикнул. Из дул ружей тянулся лёгкий дымок. У каждого из преступников на теле появилось по четыре дырки, откуда потекла кровь. — Отметьте это в протоколе, — с чувством исполненного долга произнес командир полиции, убирая шпагу. Стоявшая неподалёку девушка, что всё это время послушно черкала на бумаге, кивнула головой и продолжила свою работу. — Всё, мы можем идти? — от нетерпения произнёс Тацуми. — Тацуми, тебе реально их не жалко? — Болик с некой злобой смотрит на Тацуми. — Мне, — Тацуми приложил ладонь к сердцу, — плевать. — Так, детишки и преподаватели, — громким и хорошо поставленным голосом начал полицейский, — надеюсь, впредь никто из вас не будет сотрудничать с диссидентами и предателями. А на этом моя работа здесь заканчивается. Меня ждёт много дел, требующих личного надзора. Яков, убирая руки за спину, вальяжной походкой направляется к учащимся академии. Тацуми видит на лице дознавателя Империи нездоровую улыбку. Келлер делает шаг вперед, выходя из строя, чтобы увидеть, как имперский полицейский обходит будущих офицеров Империи. «Возможных будущих офицеров Империи», — поправляет себя Тацуми. Он слышит жалобные женские возгласы, но пока ничего серьезного не произошло. Увидев, что Шагонов приближается, Тацуми делает шаг назад, возвращаясь в строй. Его знакомые и он сам застывают на месте, слегка задирая головы кверху. Несколько ударов сердца, и дознаватель оказывается в поле зрения. Он останавливается прямо перед Тацуми. Надувает губы. Делает хитрое лицо. Улыбается, показывая ряд белоснежных зубов. — А вот за вами я буду вдвойне следить, мистер Келлер, — в его голосе нет угрозы, лишь констатация факта. — Я буду очень разочарован, если вы оправдаете мои ожидания.***
Очередное, не самое приятное воспоминание. Но относительно свежее. Мерцающий свет качающийся лампы. Прогнивший, сырой подвал. Тацуми слышит, как за стенками бегают полчища пискливых крыс. Он сидит на стуле, руки обмотаны железными цепями, а ноги намертво прибиты к дряхлым деревянным доскам пола. «Можно попытаться призвать мой тейгу… — он устремляет мутный взгляд вперед и отказывается от своей затеи. Его сторожат два десятка полицейских, держащих его на мушке автоматов. В затхлом воздухе чувствуется напряженность. Они его боятся и готовы при любой попытке пошевелиться нашпиговать его свинцом. — Мда… Плохо дело. Кажется, я попался». Он слышит скрип открывающейся двери. Раздаются тяжелые шаги и скрип лестницы: кто-то большой начинает спускаться. И Келлер не удивляется, когда на свету показывается уже верховный дознаватель Яков Шагонов. Пускай Келлеру трудно видеть из-за раздувшегося синяка под глазом, но он отчетливо способен различить нескрываемую радость на лице полицейского. Он даже идет вприпрыжку, приближаясь к Тацуми. — Божечки ты мой, мистер Келлер. — Келлер хочет плюнуть ему в лицо. Не может — во рту совсем сухо. — Я так рад нашей встрече. Келлеру нечего сказать. — Я должен признаться, — Тацуми чувствует, как кожаные перчатки опускаются ему на плечи, — тебя нелегко было поймать. «Меня? Хорошо. Он не знает о других». — Мне пришлось организовывать целую сеть осведомителей и агентов, которые воспользовались твоим разыгравшимся чувством справедливости, чтобы заманить тебя в ловушку. «Я сам в этом виноват». Тацуми опускает голову, но Шагонов не позволяет ему: силой поднимает его за подбородок, наслаждаясь уставшим, измождённым и мутным взглядом. — И это определенно стоило всех затраченных усилий. — Та самая жестокая улыбка сумасшедшего, с которой он ходил по плацу во время их первой встречи. — А теперь скажи мне, мой дорогой мальчик, что с тобой может быть. «Ничего хорошего. И нет смысла отпираться. Он знает». Тацуми открывает рот и раздается сухое шипение, прежде чем появляется хоть какое-то подобие слов: — Кадет Келлер многократно нарушил пятую и восьмую статью кодекса Главной Имперской Академии имени первого Императора Фредерика. А именно: покидал территорию заведения и применял силу без специального разрешения. Исключение с позором и лишение всех привилегий. — Бинго! — верховный дознаватель взъерошивает непослушные волосы шатена. — И это лишь только бумажки академии. А теперь я подключаю судебный кодекс, а там такое-е-е-е! — Яков с нескрываемым удовольствием протягивает последнее слово. — Многократное проникновение на чужую собственность, отягощающие убийства… — Они были бандитами, — Тацуми с трудом произносит эти слова. — А ты докажи! — Яков его дразнит. — Ты скажешь мне в суде, что просто вершил самосуд? Да брось, эта херня не стоит и гроша. Так что, мой дорогой Келлер, если я захочу, а я этого очень захочу, то ты больше никогда не увидишь солнечного света. Всю свою оставшуюся жизнь просидишь в клетке, глубоко под землей. Он ему верит. И в этот самый момент Яков отпускает подбородок Келлера, позволяя голове упасть к груди. — Будет очень досадно, что такой перспективный кадет внезапно лишится всего. Ведь ты уже успел получить тейгу. Ох, какое это будет позорище… «Да. Это будет позорище. Главное, чтобы никто другой не пострадал». Но в следующий миг Яков поднимается с колен и отходит назад. — Однако зачем всё так усугублять? Мы с тобой вполне можем договориться и помочь друг другу. Тацуми находит в себе новые силы, чтобы поднять голову. — Помочь? — И снова бинго, мистер Келлер, — Яков убирает руки за спину. — Ваши навыки могут быть очень полезными для меня. Видишь ли, в имперской полиции существует определенная прослойка людей, которая меня не устраивает. В открытую от них я избавиться не могу, но вот ты…***
Карета останавливается. Тацуми открывает глаза. Он не удивляется, когда дверца открывается; первое, что он видит, — десятки вооружённых имперских полицейских, что с шоком смотрят на него. Лениво открыв глаза, он небрежно смотрит на сопровождающего его офицера. — Наша остановка? — Да, сэр, — короткий ответ, за которым следует кивок головы. — Мы прибыли на место. Убрав руки в карманы, Тацуми не спеша выходит вперед. Полицейские расступаются перед ним. Келлер находит в их взглядах нечто, сравнимое с тихим благоговением и почтением. Будто он — живая легенда. «Нет, я все-таки не настолько популярен, как Эсдес». — Ребят, я живой человек, — Тацуми полностью выходит из кареты и наслаждается мягкими лучами утреннего солнца. — Я не кусаюсь. Лучше скажите, где находится верховный дознаватель Яков? Пока те собираются с силами, Келлер осматривает место, где оказался. Ничего особенного: обычный квартал восточного дистрикта, с характерными узкими улочками и строениями, яркими вывесками и огромным количеством занавесок. Только сейчас здесь примерно целая рота полицейских, которая полностью оцепила район и проводит следственную работу — многочисленные сыщики собирают улики, опрашивают случайных свидетелей и местных жителей. Тацуми слышит множество разговоров, но ни один из них не представляет для него никакого интереса. «Хм, кажется, я здесь был. Сегодня ночью». — Сэр, — из кареты плавно и слегка лязгая доспехами вылезает его сопровождающая. Девушка поправляет свои темные волосы. — Прошу вас следовать за мной. Я как раз должна вас отвести к мистеру Шагонову. — Веди, — с безразличием отвечает он, пожимая плечами. Келлер тихо следует за девушкой. Она проводит его в глубь оцепления, в большое здание с конусообразной зеленой крышей. Вход — необычная дверь, состоящая из полупрозрачной бумаги бежевого цвета, местные именуют такие двери «сёдзи». Ее охраняют пятеро бойцов; двое из них, при приближении Келлера, разводят черную дверь в разные стороны. Внутри сидит сам Яков, что одет в свою фирменную одежду, он даже не снял шляпу. В его окружении несколько людей; как понимает Тацуми, это его приближенные и телохранители. Шесть человек расположились за вытянутым овальным столом, кушая свежеприготовленную восточную пищу. Если Келлер помнит правильно, эти супы в больших тарелках называются «рамэн». И из всех полицейских лишь только Шагонов ест обычной ложкой, в то время как остальные жадно улепетывают еду специальными палочками. Ярко; светит несколько светильников. Помимо стола и стульев, Тацуми может наблюдать несколько декоративных ваз и растений, которые находятся в больших кувшинах по углам. У помещения большие стены, так что, когда солдаты снаружи захлопывают «сёдзи», звуки с улицы моментально прекращаются. — Сэр, — девушка выходит вперед. — Я всё вижу, — Яков не дает ей закончить и с неохотой отрывается от своего супа. — Можешь быть свободна, Джесси. Оставайся снаружи и проследи, чтобы никто, я повторюсь: никто, не посмел потревожить нас. — Будет исполнено. Разворачиваясь на одной ноге, девушка с чувством выполненного долга устремляется назад. Она сама открывает дверь и захлопывает её, оставляя Келлера наедине с верховным дознавателем. «Ну, понеслась. Он всегда недоволен моими действиями», — Тацуми достает руки из карманов и скрещивает их на своей груди. — Должен признаться, — Шагонов ставит тарелку на стол с белой скатертью и поднимается на ноги, — когда меня разбудили в четыре часа утра, я не мог представить масштабы того, что ты учинил. — На бледном лице появляется безумная ухмылка. — Девятьсот с лишним трупов за одну, сука, ночь. Ты умудрился поднять всю имперскую полицию на ноги. Всех вернули из отпуска, чтобы расследовать это дело, — он злорадно смеется, подходя почти вплотную к Келлеру. — И всем было бы похуй, если бы ты ограничился мафиози и бандюгами. Но скажи мне, полковник. На кой хуй ты перебил четыреста гостей «Красного Синдиката»? Там были далеко не бедные люди, у которых осталась куча влиятельных родственников. Они сделают всё, чтобы докопаться до правды и потом уже до тебя. Ты понимаешь, насколько сильно нас подставил? Арвиан сейчас, небось, волосы на себе рвет от этой новости. И я, сука, молчу про то, что ты сделал с телами, — поравнявшись с Келлером, Яков мрачно хмыкает. — Мы до сих пор не можем опознать пятьдесят трупаков, которых ты превратил в кровавое месиво. Тацуми молча всё это выслушивает. Его лицо сохраняет беспристрастный вид. Он опускает взгляд вниз, делая вид, что думает. Но, на самом деле, полковник лишь выжидает момента. Когда последнее слово срывается с уст Якова, Келлер устремляет серьезный взор ярких зеленых глаз на него. — Закончил? Яков делает шаг назад, поправляя расстёгнутый галстук и снимая шляпу. — Да. — Хорошо, а теперь выслушай меня, — Тацуми подходит к нему почти в упор, заглядывая в глаза. — Кажется, ты забыл, с кем говоришь. Я действующий полковник имперской гвардии, и потому обращайся ко мне соответственно моему званию, следователь. — Его голос спокоен, но в нем чувствуется контролируемая холодная ярость, которая заставляет Шагонова тяжело сглотнуть. — Ты не имеешь никакого права меня упрекать или даже отчитывать. На самом деле, я старше тебя по званию и могу в любой момент отстранить от должности, если посчитаю нужным. Не забывай, я более не сопляк из академии, который ничего не мог. Сейчас у меня реальная власть, и я могу подтираться твоими бумажками, как и когда захочу, — Тацуми наступает ему на ногу и надавливает с такой силой, что лицо дознавателя кривится от боли. — Это понятно? — Да… Сэр, — Яков проговаривает сквозь зубы, шипя от боли. — Вот и отлично, дознаватель, — Тацуми отстраняется назад, убирая свой ботинок с ноги старшего полицейского. Его взгляд устремляется на свиту Якова, та пока лишь молча наблюдает. Телохранители в тяжелой броне пристально смотрят на молодого офицера. — Кто из вас Джейкоб Футум? Почти незамедлительно слышится ответ: — Я, сэр. Со стула поднимается высокий, худощавый мужчина, с бледными глазами и платиновыми волосами. Он прикладывает левую ладонь к виску, отдавая воинское приветствие. — Арестовать, — раздается леденящий душу приказ Келлера. — А? — мужчина с удивлением смотрит на Тацуми. Все остальные присутствующие с не менее шокированным видом переглядываются между собой, не понимая, что делать. Даже Яков выглядит смущенным. — Он крыса, — Тацуми устремляет взгляд на дознавателя. — Уже две недели работает на ныне покойного генерала Блэквилла и собирает информацию на тебя. К следующему понедельнику ему приказано сдать все полученные данные Блэквиллу, который затем передаст их Огру. Слова Келлера заставляют Якова с недовольством прищуриться и с подозрением посмотреть на Джейкоба. Высокорослый мужчина выглядит ещё более растерянным. — Да бросьте, мужики, вы чего? Я с вами уже несколько лет работаю. — Ещё больше пристальных взглядов. Келлер замечает, как некоторые из полицейских начинают тянуть руки к поясам. — Вы чего, серьезно верите этому психу, который вчера перебил девятьсот человек? — Пароль «зета-точка-гамма-пять-ноль». — Лицо обвиняемого становится мертвецки бледным, на что Келлер довольно улыбается. — Это его код шифровки. И в следующий миг, пользуясь тем, что он уже стоит, Джейкоб начинает бежать в заднее помещение. Однако далеко уйти ему не удается. Через пару пройденных метров ему в ноги бросается один из телохранителей Якова и валит его на пол. Мгновение спустя на него набрасываются остальные, прижимая к земле и заламывая руки. — Пустите м-м-м-м… — его речь прерывается, когда один из телохранителей засовывает ему в рот кляп. Келлер слышит щелчок захлопывающихся наручников. Он видит веревку, которой начинают связывать ноги предателю. — Теперь, когда мы разобрались с этой маленькой проблемой, перейдем к главному, — Келлер убирает руки за спину и демонстративно большим шагом выходит вперед, закрывая собой вид Якову. — А именно: сможет ли имперская полиция доказать мою причастность к данному преступлению? Хм, я так не думаю, — он слабо ухмыляется. — Но, судя по твоей вступительной речи, ты со мной не согласен. Что ж, следователь Шагонов, позвольте кое-что объяснить, — прикладывает ладонь к сердцу. — Верховный главнокомандующий, несмотря на мои протесты, очень любит обращаться ко мне за тем, чтобы убрать ненужных людей. Если ты читал сводки с Юга, то мог заметить ряд подозрительных смертей высокопоставленных офицеров. К некоторым из них был причастен я. — В голосе нет удовольствия, лишь констатация факта. — Я умею заметать за собой следы. Тацуми убирает ладонь от сердца, и прямо на глазах у следователя она покрывается черной жидкостью, которая приобретает форму латной перчатки. — Видишь? — он проводит рукавицей перед глазами полицейского. — Эта вещь не оставляет никаких отпечатков. Так что по отпечаткам меня не пробить. Ботинки — почти аналогичная история. Я каждый раз меняю их форму, так что твои следователи обнаружат как минимум десять разных пар ботинок с отличающимися друг от друга следами и размерами. Свидетели? — Латная перчатка из «Ночного Ужаса» исчезает, сливаясь с кожей. Полковник снова убирает руку за спину и наклоняется вперед, смотря в глазу Якову. — Про них можешь забыть. Я не просто так перебил девятьсот восемьдесят три человека. С серьезными лицом Тацуми разворачивается спиной к Якову и начинает медленно идти вперед, к столу с восточной едой. — А теперь представим, что ты не знаешь о том, что это сделал я. Что ты имеешь в итоге? Тебе скоро на стол положат отчет, увидишь ты там примерно следующее: десять нападений, которые произошли с разницей в десять и плюс-минус пару минут, на месте преступления зафиксированы различные подошвы, которые принадлежат как женской, так и мужской обуви с разбросом от тридцать пятого до сорок восьмого размера, — Келлер останавливается и резко оборачивается лицом к дознавателю. — У меня, на минуточку, сорок четвертый, — и, сделав небольшую вставку, продолжает идти дальше, обходя стол. К этому моменту телохранители Шагонова уже скрыли связанного предателя в другом помещении. — Что ещё? В девяти из десяти мест преступлений будут обнаружены пули тридцать пятого калибра. Это стандартный патрон, используемый для типа «девяносто пять» — самой распространенной штурмовой винтовки в Империи, а также применяемый для болтовок. Уже что-то, — Тацуми пожимает плечами. — Ты отправишь патроны на экспертизу, сможешь определить, из чего стреляли, и даже найти завод-изготовитель. Подсказка: он находится в Кроментаре. Келлер расслаблено выдыхает, продолжая обходить стол, поглаживая его мягкую поверхность левой рукой. — И на этом не всё. Тебе доставят одиночный пистолетный патрон двадцатого калибра, который достанут из черепной коробки бармена «Красного Синдиката». Тут ты уже всё знаешь. Ещё тебе доложат, что убийца обладал сверхспособностями и способен приземляться с большой высоты, не получая повреждений, — Тацуми моментально останавливается, устремляя взгляд на следователя, выглядящего напряженным. Он довольно разводит руками. — И теперь — всё. Что ты имеешь в итоге? Никаких внятных улик. Никаких свидетелей. Возможно, группа из десяти убийц, которая действовала организованно. Оружие, которое не отследить и которым забит весь черный рынок Франкштата. Больше похоже на профессиональную войну бандитов и заказные убийства для устранения конкурентов. С довольным лицом большими шагами Тацуми снова подходит к Якову, равняясь с ним. — И на этом я не закончил. За эту ночь я успел съесть чуть более десятка человек и получить доступ к их памяти. А они знают много чего интересного. Многочисленные банковские счета, схемы отмыва денег и прочее-прочее, что тебе покажется интересным. И полковник оказался прав. Как только речь зашла о финансах, в несколько сломленном взгляде Якова появилась слабая искра интереса. — В том числе, их конкуренты и потенциальные для тебя возможности. Например, ты знал, что Блэквилл был дичайшим параноиком и успел собрать компромат на всю верхушку имперской полиции? Судя по реакции Якова — тот слышит об этом впервые. — Хм… Интересно, — на лице Шагонова появляется довольная улыбка, и он надевает на голову свою треуголку с пером. — Полковник, а я смотрю, вы успели измениться на Юге. — Вот с этого и стоило начать наш разговор, — Тацуми кладет ему руку на плечо. — А теперь давай бумагу — я тебе все распишу, и ты сможешь спустить разъяренных аристократов на верхушку полиции и пересажать их всех. Богатое общество и мэрия скажет тебе только спасибо. О, к слову, — молодой офицер хлопает себя по лбу, — раз я здесь, то дай данные по той девчонке, Серью. Посмотрю, что с ней можно сделать.***
Несмотря на ранний на час, на улице восточного дистрикта сейчас оживленно. Сотни полицейских ведут свою работу, собирая доказательства, улики и опрашивая местных жителей. Вполне возможно, что кто-то мог знать о случившихся ночью событиях. Мало кто обращает внимание на молодого офицера в красной футболке. «Серью Юбикитас», — Тацуми хмурится, изучая личное дело своего возможного нового рекрута. В руках у него желтая папка. Он был прав, когда обращался к Якову. Жадный до наживы дознаватель всегда держит при себе компроматы и личные дела тех людей, которые ему интересны. А эти качества за время отсутствия Тацуми в столице лишь только усугубились. «Хм… Тут написано, что ей двадцать лет. А внешне больше шестнадцати не могу дать. Выглядит совсем как ребенок». С заглавной страницы на юного офицера смотрит молодое и серьезное личико девушки в анфас. Светлые рыжие волосы, заплетенные в косичку, горящие усердством и пылкостью янтарные глаза, немного надутые щечки, поджатые губы и аккуратный носик. «Честно, когда она так делает, становится больше похожей на хомячка, у которого из щек пытаются достать еду, — довольно хмыкнув, Тацуми продолжает изучать личное дело девушки. — Так, что у нас тут. Рост — сто шестьдесят два, вес — сорок девять… — Келлер еще раз смотрит на серьезное лицо девушки. — То есть это ребенок, который, к тому же, коротышка. Огр, случаем, не любитель маленьких девочек?» Но он отвлекся. Моргнув, Тацуми снова возвращается на то место, где закончил. И узнает кучу бесполезной дя него информации: «Родителей нет. В отношениях не состоит и не состояла. По годовому доходу всё стандартно. Живет в административном дистрикте. Не имеет вредных привычек. Проходила недавно курсы повышения квалификации и бла-бла-бла». Потеряв всякий интерес к тому, что написано на этой странице, Келлер переворачивает листок бумаги, открывая следующий. Его глаза быстро пробегаются по печатным словам. «Так-так. Уже четыре года работает на имперскую полицию. Безупречный послужной список. Пять наград за доблесть и героизм, проявленных при задержании преступников, он начинает листать далее, бегло знакомясь со всеми делами, в которых участвовала девушка. — В общем, классический силовик, только с внешностью невинного дитя, который решил последовать по стопам отца». Взгляд останавливается на отдельном подчеркнутом пункте, где жирным выделено: «Психологическая экспертиза. Во время работы с пациентом Серью Юбикитас был выявлен целый ряд психологических отклонений. Источником подобных девиаций является детская психологическая травма, полученная в результате скоропостижной смерти отца и матери. Лишившись родителей, пациент впал в тяжелую форму депрессии. Находясь вне контроля компетентных органов, пациент не имел возможности получить квалифицированную помощь. Без этого депрессия перешла в крайне своеобразную форму шизофрении, связанную с помешательством на почве семейной карьеры. Пациент происходит из династии потомственных полицейских, в следствие чего у мисс Юбикитас появилось неостановимое желание вершить справедливость. Стоит отметить, что формы наказания несоизмеримо жестокие, по сравнению с преступлениями. Так, в ходе общения с компетентным специалистом, офицер заявила, что застрела в упор воришку, который украл яблоко с рынка. Рекомендации: немедленно отстранить от службы и направить на лечение». Тацуми причмокнул, закрывая личное дело девушки. Он обращает внимание на то, как взглядом его провожают десятки полицейских, что сейчас работают на улице, собирая улики и доказательства. «Силовик. Ребенок. Шизофреник. Эх, почему-то я не удивлен, что всё до такого опустилось». Личное дело Серью — не единственная папка в руках Тацуми. Легким движением он раскрывает следующую, которая подписана так: «Только для внутреннего пользования». «И что же ты накопал такого, Яков?» Тацуми видит на первых двух страницах уже привычную картину: труп мужчины примерно сорока лет. Рыжие волосы, отёкшее лицо, кровоподтеки и кровь. Несколько фотографий тела офицера закреплено наверху скобкой. «Так, я, конечно, не эксперт-криминалист, но, судя по положению тела и пулевым отверстиям, стреляли почти в упор. Пистолетный патрон. Два попадания в голову. Причем в затылок. У меня две версии: либо мистер Юбикитас не заметил, как к нему сзади подкрался преступник и прострелил башку, либо это сделал тот, кому он доверял, — Тацуми переворачивает страницу, и дальнейшая информация его приятно удивляет. — Яков, а ты хорошо постарался. Не был бы таким жадным говнюком, цены бы тебе не было. Значит, мистер Огр и мистер Юбикитас отправились в совместный патруль и по итогу попали в засаду. И погиб только последний. Причем первый потратил два патрона, о чем ещё умудрился сообщить в арсенал, — он ещё раз внимательно прочел этот отрывок, надеясь, что глаза его не обманывают. Эх, если бы они врали… — Он идиот? — Такой наглости и простоты Тацуми не ожидал. Он с трудом мог проверить в прочитанное. — Это же какие мозги должны быть, чтобы всё так провернуть? Это убийство при свете дня и свидетелях. Тут явно замешан кто-то из правительства. Иначе я не представляю, как подобное дело замяли и списали на случайную перестрелку. И даже нашли несколько липовых свидетелей. М-да, — Тацуми закрывает папку. Левая рука проходится по голове, зарываясь в короткие каштановые волосы. — И это полиция при Чоури. Мы точно делаем правильный выбор, если такой наглый беспредел творился при нём? Хотя… Возможно, я преувеличиваю, и это были внутренние разборки». Келлер в нужном месте. Возле одноэтажного здания, откуда до сих пор продолжают выносить тела в черных мешках, стоит рыжеволосая девушка. Облачена в стандартный полицейский латный доспех. Она держит планшет и быстрыми движениями карандаша исписывает его. Рядом с ней крутится необычное животное, явно собака, но какой породы — Тацуми не может сказать. Собачка маленькая, у нее бледно-желтая шерстка, непроницаемые черные глаза, маленький черный носик, большие свисающие коричневые ушки и круглое, почти как шарик, тело с непропорционально маленькими конечностями. Что самое интересно: собака стоит на двух ногах. Он никогда не видел, чтобы верный друг человека просто так стоял на ногах, словно животное прямоходящее. «Интересная у неё собака… Хотя стоп». Тацуми останавливается и прислушивается к своим чувствам. От одного взгляда этих безжизненных черных глаз что-то внутри у него щелкает. «Ночной Ужас» испытывает слабое тяготение. На ум приходит речь Шагонова во время их встречи в императорском дворце: «У него есть помощница. Зовут Серью Юбикитас. Хороший исполнительный лейтенант и, к тому же, обладатель биологического тейгу, которого она называет Коро». «Это не собака. — Существо замечает подходящего Келлера. Влажный носик начинает слабо дергаться, а глаза — быстро открываться и закрываться. — Это биологический тейгу в форме собаки. И этот лейтенантик назвал её Коро. Интересное имя». Когда Тацуми подошел к Серью на расстоянии двух вытянутых рук, Коро издает резкий звук. — Ав! Ав! — злобный собачий лай приветствует Тацуми и оповещает хозяйку о приближении незваного гостя. Девушка моментально оборачивается и в следующий миг застывает на месте, широко раскрыв рот и глаза. «Она меня узнала». — Лейтенант, — не обращая внимания на то, что сейчас девушка готова испустить дух, Тацуми отдает ей стандартное воинское приветствие. Краем глаза замечает, что Коро перестал рычать и просто с любопытством смотрит на него. Проходит секунда. Другая. Никакой реакции. Тацуми уже почти убежден, что сейчас девушка борется сама с собой, чтобы не упасть в обморок или не закричать от радости. Другие невольные наблюдатели этой картины тоже это заметили. Келлер подносит к её лицу ладонь и начинает щелкать пальцами перед глазами. Правый — левый. Он так делает несколько раз; никаких результатов. «Однако, тяжелый случай. Не думал, что моя личность сможет оказать хоть на кого-то такой эффект. Обычно только Эсдес умудряется лишать молодых парней дара речи и заставлять смущенно прятать эрекцию, — с серьезным взглядом Келлер продолжает смотреть на застывшее в немой радости лицо девушки. — Впрочем, не скажу, что мне неприятно. Наоборот, отрадно знать, что мои страдания на Юге не прошли даром». Словно выходя из замедленного режима, губы Серью приходят в движение, и первое, что слышит Тацуми, — восхищенный девичий визг. — О божечки! — молодая офицер от радости подпрыгивает на месте. — Сам «Черный Рыцарь» Империи пришел ко мне! Я никогда не думала, что настанет этот счастливый час! О-о-о-о! «Даже так? — Тацуми продолжает непоколебимо созерцать молодую девушку. — Всё будет куда легче, чем я предполагал». — Лейтенант, — раздается спокойный голос офицера гвардии. На лице девушки ещё больше эмоций. Радость сменяется растерянностью. Глазки бегают, пытаясь поймать взгляд Келлера. Губы поджаты. Едва не выронив исписанный планшет, она прислоняет вытянутую ладонь к виску, отдавая стандартное воинское приветствие. — Полковник, сэр! — её слова радостные. — Прошу прощения за такую реакцию! Для меня честь встретиться с вами лично! «И она всё такая же громкая». Тацуми тяжело вздыхает. — Я это увидел, — полковник смотрит по сторонам — на них всё ещё устремлены многочисленные взгляды полицейских, которые позабыли о служебных обязанностях. И он решает напомнить им об этом: — Продолжайте работать далее. Этих слов хватает, чтобы следователи и обычные силовики преступили к своим обязанностям. Взгляд снова устремляется на молодого лейтенанта. Янтарные глаза девушки горят восторгом. — Серью Юбикитас, я бы хотел обсудить с тобой несколько важных вопросов. — Обсудить? Со мной? — на её лице появляется смущение. Она отводит взгляд в сторону. — Да, — Тацуми слабо кивает. — Мой коллега рекомендовал именно тебя как надежного человека. Смущение сменяется чувством легкой гордости, девушка слегка задирает носик кверху. Она довольно прикрывает глаза. — Да, полковник. Так оно и есть! Я одна из самых результативных полицейских во всей столице. Зло никогда не пройдет мимо меня, и справедливость будет восстановлена! «Хотел бы я, чтобы оно так было». Тацуми пожимает плечами. — Я ценю ваш энтузиазм, лейтенант. Поэтому предлагаю где-нибудь уединиться и обсудить детали в приватной обстановке. Мое дело достаточно деликатное. — Разумеется, сэр, — она энергично кивает головой. — Прошу, следуйте за мной. Убрав руки в карманы, Тацуми неспеша следует за девушкой, смотря ей в спину. И периодически поглядывает на «собаку». Как и догадывался, ноги животного слишком коротковаты для его фигуры, и потому Серью просто волочет его через ошейник по каменному тротуару. Судя по нулевой реакции создания, оно и не против. Полицейская заводит Тацуми за угол, что ведет в глубокую, чистую подворотню. Там стоят несколько офицеров, закуривающих стресс. При виде Серью они быстро бросают сигареты на холодную брусчатку и затаптывают их, гася огонь. Надевают шлемы и устремляются на выход, не произнеся ни слова. Келлер пропускает их, прижавшись к стенке, — здесь достаточно тесно, и даже два человека не смогут пройти мимо друг друга, не столкнувшись. Пройдя ещё несколько метров вперед, так, что солнечный свет скрывается за возвышающимися зданиями и становится темно, энергичная девушка резко разворачивается к Келлеру. Улыбка с её лица не собирается сползать. — Думаю, теперь нас никто не побеспокоит, полковник. Келлер хмурится, обращаясь к внутреннему чутью. Пробует воздух носом. «Да, похоже на то. Я не чувствую рядом никого, кто бы мог представлять для меня угрозу, — он смотрит за спину — вдали, у входа на основную улицу, с которой пришел, сейчас видны лишь мельтешащиеся фигуры полицейских. — Надо было брать с собой Яшу или кого-то ещё. Не очень хочется разговаривать о таких серьезных вещах в подворотне». Он плавно устремляет голову вперед, опуская взгляд книзу. Между ним и Серью слишком большая разница в росте — её макушка с трудом достает ему до шеи. Но даже несмотря на то, что девушка оказалась наедине с кумиром, её взгляд всё такой же пылкий и страстный. «Ладно, закончим с этим побыстрее». — Завтра я убью генерала Огра. — Голос Тацуми тихий, но достаточный, чтобы девушка смогла его расслышать. — А? — быстро моргает Серью, широко разевая рот. — Ты не ослышалась, — Келлер неумолим. Его слова такие же тихие. — Завтра я убью твоего начальника. Смотря ей в лицо, у Тацуми складывается впечатление, что он выплеснул на неё ведро ледяной воды. Если он будет откровенным с собой — это недалеко от правды. — П-п-прости? Я-я-я-я… Не позволяя ей опомниться, он протягивает к ней папку с убийством её отца и буквально впихивает ей в руки. Ошарашенная девушка отшатывается назад. — Читай. Узнала? Потребовалось полминуты, прежде чем девушка издала хоть какой-то звук. К счастью, это был не крик, иначе Тацуми пришлось бы свернуть ей шею. С влажных губ девушки доносится сдавленный стон. Коро издает нечто, похожее на приглушенный писк. — Читай, — Келлеру не требуется лишних сил, чтобы вырвать из рук девушки планшет, с которым она стоит всё это время. Он убирает его под мышку и продолжает бесстрастно смотреть в лицо офицеру. Тяжело сглотнув, Серью опускает дрожащие янтарные глаза на отчет и вздрагивает. Её трясущиеся пальцы медленно переворачивают страницу, открывая фотографии покойного отца, а также заключения о смерти. Тацуми будто наблюдает за медленной театральной обстановкой. Сперва лицо Серью, с большой задержкой, становится смущенным. Смущение переходит в непонимание. Офицер начинает быстро листать отчет далее. Непонимание сменяется гневом, и, когда он наступает, янтарные глаза девушки устремляются в бесстрастное лицо Келлера. — Как это понимать? — голос полон едва сдерживаемой ярости. Келлер ожидал примерно такой реакции. Она больше не похожа на невинное дитя, а напоминает разъярённую фурию с вздыбившимися волосами. Зрачки сужены. Руки дрожат от ярости и готовы разорвать отчет на мелкие клочья. Мимолетом Тацуми обращает внимание на Коро — милейшие создание прячется за ногами своей госпожи, прикрывая глазки. — А понимать очень просто, — Тацуми делает шаг по направлению к девушке, оставаясь спокойным. — Тебя использовали, моя дорогая. Большую часть твоей жизни человек, которым ты так восхищалась и обожала, был убийцей твоего отца, что отнял всё твое наследие и превратил в личную игрушку. Добро пожаловать в жестокий реальный мир. Лицо Серью покрывается тонким слоем холодного пота. На нем появляется жуткая гримаса гнева. Сжав кулак, девушка наотмашь бьет стену здания, кроша кирпич и оставляя солидную сеть трещин от места попадания. «Сильно бьет», — подмечает Тацуми. — Ублюдок… — процеживает сквозь зубы девушка. — Ненавижу. Тварь. Тацуми слышит ещё несколько бранных слов, но продолжает безучастно смотреть на гнев девушки. Он смотрит за спину, за ними по прежнему никто не ведет наблюдение. — Я его убью лично. — Серью заканчивает гневную тираду и, поддавшись эмоциям, топает ногой. Камень крошится под её бронированным сапогом. Давно он не видел столь чистого гнева. Это даже немного умиляет. Однако у него есть дело. Тацуми кладет руку на наплечник девушки. — Я тебя понимаю. — Зачем? Зачем ты мне это сообщил? — она буквально держится на грани, чтобы бросить все свои дела и начать вершить самосуд. — Смерть твоего уже бывшего начальника предопределена. Хочешь ты того или нет, но мне отдан приказ, и я его выполню. Ты же, — Тацуми позволяет себе снисходительно улыбнуться, — представляешь для меня определенный интерес. Зачем такому человеку, что буквально живет своей работой, идти на дно за предателем и изменником? — Я не предатель и изменник. Я законопослушный гражданин, — она дрожит. Её маленькая ручка упирается в красную футболку Тацуми. — Не смейте меня так называть, полковник. — Разумеется. Разумеется, — зеленоглазый шатен кивает. — Но через несколько дней почти всё окружение твоего бывшего начальника станет таковым. И мне бы не хотелось, чтобы ты последовала за ними. Поэтому я и вызвал тебя. Империи очень нужны такие мотивированные офицеры. «Хотя я преувеличиваю. На самом деле у Империи нет проблем с рекрутами. Но Серью является хозяйкой этого Коро. Найти нового владельца для Имперского Оружия будет крайне проблематично». Судя по её реакции, она, видимо, тоже поняла это. Но решила не углубляться до правды. Слова Тацуми более чем удовлетворили её. Она делает глубокий вдох, убирая ладонь от груди полковника. — Что от меня требуется, сэр? — голос становится ровнее. Следует ещё несколько тяжелых выдохов. — Пока ничего, лейтенант, — Келлер снимает свою ладонь с её наплечника и делает шаг назад. — Возьмите больничный и несколько дней просто посидите дома. Когда всё закончится, я сам с вами свяжусь и сообщу, что нужно делать. Тацуми обращает внимание на Коро — зверек всё так же дрожит за своей хозяйкой. «Хотя… Он же ведь биологический тейгу. Хм, есть одна идея…» — за осознанием этого факта следует мрачная ухмылка. — Даже так. — Снова взгляд устремлен на Серью, что выглядит серьезной как никогда. — Мы поступим несколько иначе. Лейтенант, я дам вам возможность пообщаться с генералом Огром и свершить возмездие. Юбикитас молча кивает. — Завтра я принесу вам домой этого господина, и вы сможете задать ему ваши вопросы. После чего разделаться с ним. С одним условием: мне нужна целая голова. Такой вариант вас устраивает? — Более чем, — девушка прикусывает нижнюю губу. Тацуми приятно удивлен, что она не пытается разузнать, а зачем ему, собственно, нужна эта целая голова. — Вот и договорились, — Келлер протягивает ей руку, и девушка принимает рукопожатие. Её хватка сильна — не настолько, чтобы Тацуми почувствовал дискомфорт, но достаточно, чтобы ощутить силу в её хрупких ручонках. С неохотой девушка отпускает Келлера. — Полковник, — она прощается с ним кивком головы и направляется обратно на улицу. Тацуми повторяет её жест. — Лейтенант, — он прижимается к стене, пропуская девушку вперед. Коро послушно идет за ней. Смотря ей в спину, он кое-что осознает. И тут же хмурится. «Надо за ней проследить». Черная броня «Ночного Ужаса» покрывает шатена. На её поверхности отрастают несколько десятков черных щупалец, которые прилипают к стенам домов, позволяя Тацуми забраться наверх.