Помни о смерти

      Замок Рангвиндров уже виднелся за ближайшими деревьями, когда карета остановилась у небольшого ручейка. Кучер отточенным движением спрыгнул и поспешил открыть дверцы, отделанные серебром, склонившись до пояса. Лошади недовольно заржали, но кучер лишь злобно зыркнул в их сторону, пока из кареты с легкостью, присущей далеко не всем, выпрыгнул юноша. Ветер, чересчур самовольный в этих землях, ласково растрепал его темно-синие волосы. Несколько прядей из выбившейся челки легли на смуглое лицо. Юноша потянулся, убирая руки за голову и небрежно махнул кучеру рукой. Тот поспешил успокоить лошадей, вымотанных долгой дорогой. Юноша несколько раз переступил с пятки на носок, растягивая затекшие мышцы, и сделал пару шагов к ручью. Из кареты тут же послышался возмущенный возглас. — Не смейте, господин! Но юноша лишь заливисто расхохотался, зачерпнув руками как можно больше воды и, пытаясь не расплескать ее всю, кинулся к карете. Он, продолжая смеяться, выплеснул остатки воды прямо в лицо сидящему. Послышался пронзительный вскрик, а после недовольное сопение и возня. Звонкий смех прекратился, и его обладатель, на секунду, будто почувствовал себя виноватым, ведь стыдливо опустил глаза. — Отвратительно. — послышалось из кареты. — И правда отвратительно! — не поднимая глаз, пристыженно закивал юноша, — Какой кошмар! Это же вода, которая убьет нас всех! — Ах ты! — его собеседник, видимо, поверивший в искреннее раскаяние, подавился воздухом, — Ну смотри у меня! Из кареты показалась сначала темная мантия, затем светлые волосы, а потом и сам спутник юноши. Это был молодой человек, уже не зеленый юнец, что только-только научился держать в руках меч, но еще и не воинственный мужчина, мастерски владеющий лезвием. Его лицо немного скрывала падающая от кареты тень, но четко прослеживались нахмуренные брови и скривившиеся губы. Он был немного выше, светлые волосы плавно спускались чуть ниже шеи, а сильное тело было скрыто мантией, будто броней. — Что я тебе говорил о приличиях? — Приличия? — синеволосый наконец поднял голову, немного наклонив ее влево, и состроил сосредоточенное лицо, хотя в глазах — невероятных лазурно-сиреневых глазах — мелькали смешинки. — Да, те самые, что ты вечно нарушаешь, — устало выдохнул собеседник, продолжая хмуриться, — И не забудь надеть повязку, когда мы будем на чужой территории, не стоит пугать юных дам. — Ты ужасно занудный, Дайнслейф! — фыркнул юноша. — Какой есть, господин. Разговор явно был окончен, как и еще одна безуспешная попытка приструнить юного господина. Юноша отвернулся от кареты, еще раз наклонившись к ручью и испив немного чистой воды. Затем пальцы сами собой нашли лежащую в одном из карманов костюма повязку, сделанную из обычной темной ткани, не пропускающей свет, и привычным жестом водрузили на правый глаз. Постояв еще немного рядом с ручьем, пытаясь вслушаться в соловьиную песнь, юноша бросил взгляд на замок, казалось, находившийся уже так близко. Здание из красного кирпича с видневшейся даже отсюда часовней, выглядело величественно. На крышах нескольких купольных башен были установлены флюгеры, а еще на одной из центральных внутренних построек виднелись огромные часы. Юноша быстро понял, где находится «сердце» замка. Он еще раз осмотрел сооружение целиком.Вокруг не было привычных рвов и укреплений, но, деревянные ворота, служившие входом, казались очень крепкие, по крайней мере на вид. Слева от замка виднелся сад, тонувший в распускающихся и цветущих яблонях, а еще дальше можно было увидеть знаменитые виноградники. Юноша присвистнул, прикидывая, сколько же вина Рангвиндры выручают за урожайный год. — Возвращайтесь! Пнув ни в чем не повинный камень, юный господин поплелся к карете. — И не строй такое лицо! Было что-то забавное в том, как Дайнслейф переходил с безразлично-вежливого «вы» на более мягкое «ты», когда никто не слышал их. — Ты буквально не можешь видеть моего лица сейчас, — недовольно буркнул парень, снова опустив голову. Дайнслейф, уже сидевший в карете, лишь хмыкнул. — Я буквально знаю тебя всю твою жизнь. Забравшись на осточертевшее за эти пару дней сиденье с бархатной обивкой, юноша скучающе уставился на парня напротив. Лошади тронулись, усталые и тяжело дышащие. — Хочешь что-то сказать мне? — предположил Дайнслейф, приподнимая тонкую бровь. Юноша промолчал, опуская глаза.  — Лучшего времени поговорить по душам мы не найдем, Кэйа. В том, как Дайнслейф произносил имя сидящего напротив юноши, было что-то непозволительно мягкое. Эту мягкость не заметишь в официальном «господин», и Кэйа ценил, когда он обращался к нему по имени. Пусть это и не соответствовало тем самым «приличиям», о которых все время трещал Дайнслейф. — Моя мать… она мертва, да? Голова Кэйи все еще опущена, и раньше, замечая за еще мальчиком этот жест покорности и смирения, внутри Дайнслейфа все клокотало. Сейчас он видел в этом лишь хорошую попытку спрятаться. И они оба понимали, что Дайнслейф не обязан был отвечать на этот вопрос. Но все равно это сделал. — Да, мой принц. «Мой принц» — звучало ненавистнее безликого «господин». Потому что принц из него вышел, мягко говоря, никакой. — Сестра… она… — голова юноши все еще была низко опущена. Пряди синих волос закрыли смуглое лицо, не давая возможности увидеть глаза юноши — те самые, не зря зовущиеся «зеркалом души». Дайнслейф собирался звучать беспристрастно, так, как он звучал в ночь, когда горели мосты. Когда он крепко сжимал плечо Кэйи, сажая того в карету и отдавая кучеру приказ. — Вы сами знаете это лучше меня, мой принц. — Я забываю… — звонкий голос неожиданно задрожал, — словно память отторгает увиденное. Удивление почти проступило на бледном и наполненном вынужденным равнодушием лице Дайнслейфа. — Забываете? — Смерть. Я забываю их смерть, Дайнслейф. Какое-то время после этих слов в карете слышался лишь топот лошадиных копыт и недовольное бормотание кучера. — Но я хочу помнить об этом, — наконец произнес принц, подняв глаза. Блеск звездочки в лазурно-сиреневом мареве отвлек Дайнслейфа, — Иначе я могу прекратить ненавидеть его. Не позволяй мне этого. — Вы будете помнить, мой принц. Это не было обещанием — не таким, каким привык видеть его Кэйа. Но в сердце отчего-то все же потеплело на мгновение.       Никто из них не проронил ни слова более. Дайнслейф занялся бумагами, которые нужно будет предъявить охране Рагнвиндров, в то время как юноша лишь намеренно беспечно созерцал сменяющие друг друга пейзажи. Земли королевства Мондштадт оказались довольно однообразными. Все, что привлекало искушенный величественными видами взгляд принца — лишь бесконечные равнины, сплошная зелень и периодически возникающие руины. Пока лишь замок Рагнвиндров был единственным ярким пятном, но, чем ближе они подъезжали к владениям винных магнатов королевства — тем больше маленьких кирпичных домиков возникало вокруг. Не было ничего необычного в поселении, находившемся рядом с замком. Простым смертным было выгодно соседство с укрепленным замком с охраной. Кэйа заметил парочку ребятишек, увлеченно играющих в салочки, когда они проезжали через поселение. Никакой другой дороги в замок с этой стороны не было, и юноша также понимал, зачем это сделано. Таким образом в замке были бы предупреждены в случае нападения, разбоя или чего-нибудь еще. Их приезда, например. — Надеюсь, мне не придется краснеть за тебя, — прервал тишину Дайнслейф, закончив с бумагами. Его взгляд все еще был деланно-холоден, но в глазах таилась невысказанная мягкость и забота. — Скоро узнаем, учитель, — выделив голосом последнее слово, усмехнулся Кэйа. — Иногда мне кажется, что я разбаловал тебя, — поделился Дайнслейф, недовольно осмотрев своего подопечного с ног до головы, и, вроде бы, внешний вид того устроил парня. Кэйа отвел взгляд. Теперь копыта лошадей четко отстукивали по подобию каменной дороги, которая вела в замок. Люди, занимающиеся в поселении своими делами, с интересом рассматривали их транспорт. Здесь чаще проезжали повозки и телеги, видавшие виды, чем настоящие кареты. — Думаешь, я слишком хорошо одет? — поинтересовался Кэйа, после того, как пробежал взором по нарядам местных. Дайнслейф устало нахмурился. — Ты выглядишь, как и подобает моему подмастерью. Я не должен наряжать тебя в обноски, и любой не глупый человек поймет это. — Надеюсь, Крепус Рагнвиндр достаточно сообразителен, — поморщился юноша, еще раз кинув взгляд в окно, а потом на собственный наряд. Дайнслейф ничего не ответил на это. Когда они наконец добрались до деревянных ворот, к ним вышел всего один человек. Высокий и широкий в плечах, он был похож на настоящего воина, пусть и лицо у него, на взгляд Кэйи, было глуповатым. С бумагами разобрались быстро. То ли Дайнслейф так безупречно все подготовил, то ли охранник Рагнвиндров не особо был заинтересован в их правдивости, но проехали в замок они уже спустя несколько минут. Первое, что увидел Кэйя из окошка кареты — внутри замка, кроме привычных для этих сооружений конструкций, было очень много цветов. Он успел заметить клумбу с ветряной астрой, небольшой декоративный плющ на одной из стен и цветочные горшки с глазурными лилиями, которые висели на креплении почти через каждое здание. Глазурные лилии не росли в этих землях, юноша был уверен в этом. Привезенное издалека растение безусловно радовало глаз, хоть и выглядело… лишним? Ха. Звучит знакомо. Карета остановилась у центральной башни, той самой, с часами, где и располагались главные покои хозяина. Кучер резво спрыгнул и все тем же отточенным жестом распахнул дверь кареты. На этот раз синеволосый юноша грациозно выбрался из кареты, и, немного поклонившись, протянул руку Дайнслейфу. — Прошу, учитель, — почтительно попросил он. Дайнслейф принял руку, и, будто бы царская особа, шагнул на залитый солнцем тротуар. Кэйа почему-то был абсолютно уверен, что не только стража видела их маленькое представление. Еще наклоняясь, он заметил чьи-то рыжие волосы за одним из зданий, но не придал этому значения. В целом, зрители были им только на руку. Кучер занялся лошадьми, ворча что-то, но Кэйю это не интересовало. Дайнслейф сжал его холодную ладонь в ободряющем жесте, а затем резко отпустил. — Новый учитель юного мастера, верно? — за их спинами раздался резкий женский голос. Кэйа подавил желание издать какой-нибудь саркастичный комментарий, и плавно развернулся. Дайнслейф сделал тоже самое, чуть более грациозно. — Верно, — тонкие губы учителя расплылись в ужасно доброжелательной улыбке. Если бы Кэйа не знал Дайнслейфа с детства, то с чистой душой купился бы на эту очаровательную улыбку. Женщина, оказавшаяся перед ними, не то чтобы сильно впечатлилась. Она была в возрасте, Кэйа заметил легкую проседь на висках, но выглядела… по-боевому? Он не знал, как это следовало бы описать. Ее белый накрахмаленный передник резал глаз, а светло-русые волосы по плечи и тонкие черты лица наоборот, не привлекали внимания. Кэйа назвал бы эту женщину невыразительной, если бы не голос. Командирские нотки в ее тоне не на шутку заинтриговали Кэйю. — Добро пожаловать в «Рассвет», — она присела в реверансе, и быстро поднялась, продолжая изучать гостей, — Мастер Рагнвиндр хотел бы принять вас в своем кабинете, — предложение из уст женщины прозвучало как приказ, и, заметив это, она добавила, — Если конечно, вы не желаете сначала отдохнуть после дороги. — Было бы замечательно, — начал Дайнслейф, — Но сначала я бы хотел побеседовать с мастером. Кэйа почти что закатил глаза, услышав это. Его тушка уже болела от сидения в этой карете, и теперь, когда у них появилась возможность законного (и безопасного) отдыха — учитель просто отказывается от него. Кэйа почти плюнул на любимые «приличия» Дайнслейфа и хотел от души наступить ему на лакированные туфли, но в последний момент перехватил уничтожающий взгляд. Ладно. Пожалуй, следует и правда сначала познакомиться с будущим… гм… начальством. Аделинда — именно так и представилась боевая дама — повела их внутрь центрального здания. Антураж не впечатлил ни одного из них, — оба прекрасно помнили великолепие сапфирового зала, от которого теперь, наверняка, остались лишь угольки — поэтому экскурсия по «Рассвету» вышла смехотворно короткой. Конечно, они не видели убранства многих закрытых комнат, но и Кэйа, и Дайнслейф понимали, что даже если там будут спрятаны уникальные гобелены и статуетки — им никогда не сравниться с теми, что уже видел принц и его учитель. Дайнслейф находил это разочаровывающим. Кэйа, пусть и прекрасно разбирающийся в литературе и искусстве, не испытывал ни малейшего сожаления по этому поводу. — Пройдемте за мной, — продолжила женщина, когда они поднялись на третий этаж, и зашли в кабинет Рагнвиндра. Кэйю сперва привлекла кованая люстра с медным отливом. Свечи испуганно затрепыхались, когда Аделинда раскрыла двери. Следующее, на что юноша обратил внимание — множество картин, среди которых и уже знакомые пейзажи, и портреты неизвестных ему людей. Третьим, что заметил принц — это сидящий за добротным столом из красного дерева мужчина с копной огненно-рыжих волос. Дайнслейф сложил губы в приветственной улыбке, и чуть наклонил голову, выражая почтение. Мужчина напротив проделал тоже самое. Кэйа почувствовал, как тонкий палец уткнулся ему куда-то в район лопаток, и, наконец сообразив, что от него требуется, склонился в низком поклоне. Дайнслейф простил ему эту оплошность, зная, что перед принцем чаще приклоняли колени, нежели он кланялся сам. — Рад наконец увидеться с вами, — Дайнслейф уверенным шагом подошел к столу, отточенным действием сгреб мантию вперед, чтобы поудобнее усесться на предложенном Аделиндой кресле. Кэйа, выпрямившись, встал за его спиной. Ирония их положения, конечно, не прошла мимо юноши. Сколько он себя помнил, это Дайнслейф, словно коршун, стоял за его спиной, создавая для маленького принца иллюзию спокойствия и безопасности. Но теперь Кэйа был позади, и старался не поднимать голову слишком высоко. — Для начала, — мужчина перед ними, казалось, был правда воодушевлен приездом Дайнслейфа, — Я знаю, что вы прибыли издалека. Как вам Мондштадт? Учитель плавно переместил руки на поверхность стола, а потом оперся на них. — Здесь очень спокойно. Мужчина перед ними снова расплылся в улыбке. Она не казалась натянутой и вынужденной — наоборот — в ней виделось искреннее участие, и может быть, немного любопытства. — Вы просто еще не были в замке Гунхильдров, — добродушно заметил хозяин, теперь уже бросив взгляд на Кэйю. Юноша подавил желание поморщиться — вовсе не потому, что этот мужчина был ему противен, нет, хозяин замка Рагнвиндров пока казался настоящей душкой, — он просто терпеть не мог долгие взгляды, которые, неизбежно, заставляют тебя говорить что-то. — Как зовут вас, юноша? Дайнслейф даже не шелохнулся, чтобы взять представление ученика на себя. Кэйа почти скрипнул зубами и еле подавил желание зарядить ногой по ножке кресла, которая, как удачно, находилась прямо у его ног. Но он стерпел, и, попытавшись выдавить из себя подобие застенчивости и неловкости, пролепетал: — Мое имя Кэйа, господин. Он потупил голову в деланном смущении, и пусть привычка избегать зрительного контакта появилась у него довольно давно — реальную проблему она начала доставлять в последнее время. — Меня зовут Крепус, — мужчина немного приподнялся из-за стола и протянул руку юноше. Тот, видя этот жест из-под упавшей на глаза челки, все же не посмел его проигнорировать. Рукопожатие вышло крепким — Крепус с довольным видом вернулся в свое кресло, а Кэйа снова потупил взгляд. — Кэйа — мой протеже, — ласковые интонации в голосе наконец-то заговорившего Дайнслейфа почти удивили принца, но секундой позже от удивления не осталось и следа, — Но я хочу, чтобы он был занят по дому, или может, помогал с виноградниками. — раздражение проступило в юноше, ведь он прекрасно понял, что хочет его учитель, — Мальчик не будет обузой, ни в коем случае. Вы можете загрузить его работой, настолько, насколько пожелаете, — ласка оказалась обманчивой, как и ожидалось от учителя. Крепус, казалось, тоже был немного сбит с толку от такой резкости, но миролюбиво пожал плечами. — Аделинда обязательно найдет ему занятие. К тому же, — он перевел взор на одну из картин в кабинете, и задумался на несколько мгновений. Кэйа проследил за его взглядом — на картине была изображена, нетрудно догадаться, семья Рагнвиндров. Крепус сидел в центре композиции на мягком кресле, позади него стояла худощавая женщина со светлыми волосами, заплетенными в сложную прическу, а слева, опираясь на кресло, — с нелепо серьезным лицом — стоял маленький рыжеволосый мальчик. Его ладошки были спрятаны за спину. Он показался Кэйе довольно милым. — К тому же, — продолжил Крепус, кажется, закончив предаваться размышлениям, — Мой сын примерно одного возраста с тобой, Кэйа. — он закончил уже обращаясь непосредственно к нему, и юноша знал, что ему стоило бы смутиться такому пристальному вниманию и оказанной чести. Но он всю свою жизнь был принцем королевской династии — и его воспитывали соответствующе. Смятение и смущение не могли быть спутниками будущего наследника. Поэтому Кэйа не был уверен в том, что должен сейчас сказать. Но Дайнслейф — всезнающий всезнайка Дайнслейф — конечно же знал. — Думаю, мальчики могли бы подружиться, если вашего сына не смутит положение моего ученика, — тон учителя был мягок и спокоен. Кэйа прекрасно знал все стратегии поведения Дайнслейфа, поэтому, как только тот начал говорить, юноша мысленно выдохнул. — Дилюк — обычный мальчик, — казалось, своим замечанием Дайнслейф обидел Крепуса, — Он будет только рад пообщаться со сверстником. Кэйа внутренне напрягся, злясь, что учитель не выбирает менее… гладкие формулировки? Неужели ему так принципиально подчеркивать то, что сейчас статус Кэйи ниже? Делает ли он это для него, чтобы принц не забывался? Но Кэйа не глуп — он не будет высовываться и показывать королевские замашки. Он постарается вписаться — и стать простым рабочим, мастером, кузнецом, воином — кем только учитель не попросит, если это обеспечит ему безопасность и душевное спокойствие. — Не подумайте ничего дурного, — тон учителя все такой же дружелюбный, — Я просто хочу, чтобы между ребятами не возникло недопонимания… в будущем. Иногда Кэйе казалось, что некоторые слова Дайнслейфа обладают пророческой силой. И эти не были исключением.