Макс Корж – Animals
Чемпионат России через месяц, и Ляйсан снова едет на тренировку. За ночь дождь утих, но редкие и все такие же противные капли еще падали на землю. Ляся следит за каждой, что скатывается и оставляет след на окне автобуса, а потом скользит по нему пальцем. Вчера она точно так же вытирала слезы и подавляла всхлипы, чтобы мама за стенкой не услышала. Ляся была благодарна уже за то, что после неудачного ужина до нее не продолжили докапываться с расспросами про учебу, и что мама вообще не стала к ней заходить. Успокоиться за секунду, притворившись, что все хорошо, в этот раз точно бы не получилось, и полночи девушка проревела в подушку. Свеча с хвойным запахом подействовала, но ненадолго. Ляся все равно чувствовала себя неспокойно. Обычно запахи, звук горения с легким потрескиванием и само пламя — успокаивали. Ляся подолгу любила рассматривать, как плавится воск, ощущать тепло на кончиках пальцев, когда прикасаешься к баночке, и ассоциировать запахи с чем-то приятным, что поможет отвлечься. Представлять хорошее в голове, визуализировать, вдыхая различные ароматы. Один из любимых, например, наравне с хвоей, это пряная вишня, напоминающая о детстве. — Лисенок! — звала мама, когда дочь вновь устраивала показательные выступления. — Ну, Ляся, золотая, будь аккуратней! Маленькая будущая гимнастка не упускала возможности потренироваться в любом месте и всем показать, какие новые элементы она выучила. Вот и сейчас бегала по участку загородного дома, заставляя маму хвататься за сердце и волноваться. И за дочь, и за клумбы с цветами, находящиеся в опасности. Но мама всегда поддерживала любовь Ляси к художественной гимнастике. Она ее туда и привела, когда еще в три года заметила гиперактивность ребенка, так и жаждущего то на голову встать, то кувырок сделать. Сама водила ее на тренировки, посещала любые соревнования, переживала, когда весь коллектив уезжал в другой город на сборы, и каждый раз волновалась за ее состояние: как дочь воспримет оценки за выступление, не устала ли, не много ли тренировок? Ляйсан всем сердцем любила то, чем занимается. На тренировки постоянно бежала с горящими глазами, с особым усердием выполняла упражнения и радовалась, когда тренер говорил, что сейчас она уже достаточно взрослая, чтобы освоить новый предмет. Чуть ли не захлебываясь от эмоций, девочка рассказывала об этом маме, в это время готовившей вишневый пирог. Она не переставала улыбаться, когда слушала восторженные рассказы, а потом с такой же теплой улыбкой смотрела, как дочь после тренировки радостно причмокивает вишневым пирогом, ставшим уже любимым десертом. И отдать Ляйсан в большой спорт к более серьезному тренеру тоже было ее идеей. Конечно, Ляся была в восторге. Для нее теперь открывались такие двери и возможности, о которых она и не могла подумать, но и о последствиях она тоже не задумывалась. Для того, чтобы пополнить команду высококвалифицированного тренера, нужно было месяц прожить на базе школы, что означало — тренировки каждый день по несколько часов. Только так можно было претендовать на место, но даже прохождение жесткого отбора не давало стопроцентной гарантии попадания в команду. Но мама поверила в нее и отпустила тогда еще двенадцатилетнюю Лясю в другой город, розовые очки которой сломались стеклами внутрь в первый же день. Такой особенной, как ей думалось про себя, она оказалась не одна. На единственное место претендовали еще пять девочек, таких же маленьких и пока верящих в большой спорт и свое будущее. Тренер сразу сказал, что техника ужасная, что руки кривые и подъем стопы недостаточен, и это стало причиной слез Ляси в первую ночь. А потом была вторая, третья, четвертая, и уже было непонятно, в какой день она не плакала, потому что весь месяц напоминал день сурка. Через две недели Ляся заскучала по дому, по маме, по ее вишневому пирогу, который с этого момента было запрещено есть, ведь теперь будущую чемпионку ждали большие ограничения в еде. — Все хорошо, мам, — говорила Ляся, пытаясь не выдать дрожь в голосе, а сама потом утыкалась в подушку и удивлялась, какой она сильный человек. Каждую ночь терять себя, а утром с улыбкой на лице выходить на ковер и начинать многочасовые тренировки. Забить на боль, забить на собственные чувства и только пахать, чтобы обеспечить лучшее будущее. В большом спорте многое приходится отпускать и многим жертвовать. Некоторые мечты так просто не достаются, не сбываются. Ляся свою уважала, любила и оберегала, поэтому была готова отказаться от своей привычной жизни, которая теперь каждый день напоминала гонку. И Ляся не жаловалась, ведь этого она хотела — получить место в команде лучшего тренера в стране. Маленькая девочка исполнила мечту, стала самой счастливой, потому что вырвала эту победу. Все сразу поменялось: переезд в другой город, тренировки с лучшими спортсменками, которых видела раньше только по телевизору, и совсем другая жизнь. Ляйсан не подозревала, что все вернется на круги своя — к ночам, в которых хочется задохнуться, вот только мама уже не верит, и вишневый пирог не стоит на столе. — Остановка «Дом культуры». Девушка вскакивает с места и выпрыгивает из автобуса в последнюю секунду закрытия дверей. Ремешок сумки застревает между створок, норовит потащить за собой хозяйку, но Ляся вовремя одумывается, окончательно выпадая из воспоминаний, и дергает его на себя. Автобус едет дальше, а она так и остается стоять на остановке. Под ногами слякоть и огромная лужа, которую девушка замечает, когда вода уже немного просачивается в сапог. Тут же отпрыгивает, громко шмыгает носом, смотрит на грязь, расплывающуюся по асфальту, и разворачивается по направлению к Дому культуры. После воспоминаний в голове только одно — сегодня снова придется врать. Ляся прогуливает репетитора, о чем мама, естественно, не знает, и деньги за месячный курс вновь пропадают. Понятное дело, что эти занятия придется перенести на следующий месяц, только удвоив себе нагрузку, и заниматься придется не два раза в день, а четыре, так еще и по три часа, потому что иначе никак не отработать прогулы. Проблемы так и сыплются на голову. Через месяц большое событие, нужно будет подтвердить кандидата в мастера спорта и получить уже звание выше, а еще через две недели сборы на базе спортивной школы, и придется вновь уехать, оставив маму одну. И она, к слову, о планах дочери не знает. Ни про репетитора, ни про сборы, на которых придется провести последнюю неделю месяца, ни про учебу, в которой вообще все плохо. От бессилия хочется разреветься. Просто закрыться ото всех и дать слабину. Конкретную такую. Ляся устала быть сильной. Всю жизнь такой была, никогда не жалела себя и боролась за лучшее, но сейчас сама судьба ее испытывает. Так и думает, как же уже надломить, чтобы трещины неизбежные пошли. Ляся вновь шмыгает носом, вытирает грубым движением скатившуюся слезу и сжимает челюсть, чтобы в следующий момент уже выйти на тренировочный ковер с гордо поднятой головой и улыбкой, потому что спорт твои проблемы не потерпит. «На работе задержусь. Ужинай без меня», — уже после тренировки читает сообщение Ляся. Сегодня она закончила раньше, и, как бы эгоистично и неправильно это не звучало, радуется, что вечер проведет одна. В спокойствии, без расспросов. Очередную пытку она не выдержит. «Как ты?», — приходит очередное сообщение, когда девушка уже стоит у подъезда и ищет ключи. Вот, называется, только подумай о хорошем, потому что в этом вопросе совершенно другой подтекст. Ляйсан агрессивно сжимает ключи, вонзая в кожу, и открывает дверь. Заходит в лифт, сразу прислоняясь к стене, и совершенно забывает нажать на свой этаж. — Вселенная, дай мне знак, что нужно делать. Я запуталась, — смотрит на дрожащий свет, а глаза вновь начинают щипать. — Сука, да хоть бы день без слез! — злится на саму себя и жмет наконец кнопку нужного этажа. Двери закрываются, и на одной из створок девушка замечает выведенную черным маркером надпись, которая сразу же бросается в глаза. «Не молчи. Скажи мне хоть пару слов». Ляся хмурит брови, смотря на свежую надпись, которая еще даже блестит, и пытается сложить в голове пазл. — Как тебе знак? — отвечает Шастун, оказывающийся в лифте. Стоит рядом, руки на груди скрестил и прослеживает взгляд Ляси, гордясь этим шедевром. — Буквально перед тобой девчонка из сорок восьмой написала. Она дикая фанатка Билана, — продолжает свой рассказ и вновь смотрит на Лясю, которая уже испепелила надпись взглядом. — Согласен, рисовать в лифте плохо, но я подумал, что тебе это пригодится, поэтому не стал отговаривать. Ляся трясет головой, словно хочет отогнать мысли, а мысли эти правильные, в единую картинку складываются. В такую, какую и просила девушка, но это все кажется бредом и совпадением, ведь Вселенная так быстро отвечать не может же? Дома и правда непривычно тихо. Уже давно Ляся не возвращалась с тренировки раньше да и в пустую квартиру, поэтому сейчас даже с облегчением выдыхает, понимая, что она действительно одна. Проходит на кухню, ставит греться ужин и идет за ноутбуком. За сегодня нужно сделать домашнюю работу хотя бы по одному предмету, на который она и сходит, чтобы потом вновь поехать на тренировку. Сайт университета Лесгафта вновь появляется на экране. Эта вкладка, кажется, не закрывается совсем и с каждым днем мозолит глаза все больше и больше. Ляся вновь смотрит на сообщение «Как ты?», затем на сайт, и тошнота с волнением к горлу подкатывают. Когда они с мамой успели отдалиться друг от друга? Это произошло так незаметно, что точного периода и назвать нельзя. После перехода к новому тренеру? Нет, мама тогда была счастливее самой Ляси. Когда свой первый региональный чемпионат выиграла? Нет, мама тогда поддерживала громче всех. Что пошло не так? Просто покажите этот день, может, можно будет что-то придумать и исправить? С каких пор Ляся вот так научилась врать? С каких пор вообще у нее появились секреты от мамы — человека, которому она доверяла всю жизнь, а сейчас просто отмалчивается? Ляся смотрит туда-сюда, телефон-ноутбук-телефон-ноутбук. Думает, нужно ли рассказывать сейчас, что путь, который ей выбрала мама, не тот. Что она не просто не знает, куда хочет поступать, она уже наметила себе ориентир и уверена на все сто в своем выборе. — Она меня убьет, — говорит вслух, смотря на главную страницу Лесгафта. — Она тебя выслушает и поймет, — отвечает Шаст. — Да, может, не с первого раза, но ты наконец расскажешь ей о своей жизни. — Меня же из дома выгонят, если оступлюсь, — зарывается в свои ладони девушка. Антон вздыхает. Вот как можно додумывать за будущее и за других? Шастун всегда поражался, что людям додумать намного проще, чем лично все узнать у человека. — Она твоя мама, Лясь. Она тебя не ненавидит и не желает тебе зла. Она сама запуталась и боится, а вы только и делаете, что избегаете друг друга, — Антон знает, что своими словами не достучится, но иногда собственные размышления вслух подталкивают и остальных подумать так же, словно он импульсы посылает. Шастун на сознание людей влиять не мог, но был способен подводить их к правильному ответу. Знаете, вот это неожиданное озарение? — Не молчи, — говорит тихо Ляся, еле шевеля губами. — Не молчи, — повторяет, закусывает губу и вновь переводит взгляд на сообщение от мамы. Постепенно начинает доходить, и Антон довольно улыбается.***
Проходит неделя, а по ощущениям, как две. Тянется лениво, словно дает еще больше времени участникам истории разобраться в себе, но все остается неизменным: никто не видит знаки, погода по-прежнему соответствует настроению, и каждому тяжело решиться на важный шаг. Ответственность — это сложно, но иногда нужно побороть этот страх и перестать оттягивать неизбежное другими мелкими событиями, думая, что так можно спрятаться. Раздается сначала звонок в дверь, потом настойчивый стук, и только после этого Эд входит в квартиру. — Е-мае, ты че, не слышишь? — в коридоре оказывается Даша, явно недовольная, что ее прервали от своих дел. — Я тебе кричу-кричу: «Входи!». Дверь и так специально для тебя открыта была, — закатывает глаза и возвращается обратно в гостиную. Эд тоже для пущего недовольства закатывает свои. Кеды небрежно сбрасывает, проходит за девушкой и тут же застывает в проходе. — Мартини, ты решила в прямом смысле обряд устроить? Совсем Таро не помогают? — усмехается нервно, оценивая обстановку: на полу лежит ватман, уже усеянный какими-то картинками, рядом краски, кисти, которые кое-где уже успели оставить цветные пятна на паркете, повсюду разбросаны вырезки разного размера, а посередине, в окружении творческого бардака (Эд уверен, что лучше это назвать именно так) стоит сама Даша и закусывает губу. Парень проходит в комнату, присаживается на корточки и берет первую попавшуюся картинку — какая-то уютная кофейня, на фоне которой стоит макбук, рядом парочка тоненьких книг и красивая большая кружка с кофе. Эд перебирает картинки и чувствует исходящий от них одинаковый вайб какой-то противной приторности и идеальности: тут девушка за таким же столиком в кафе сидит, опять же, с ноутбуком, и улыбается в камеру; дальше фото здоровой еды с вырвиглазным фильтром, потом красивые виды, подобие Венеции, а на переднем плане шикарно накрытый стол, и еще несколько фотографий счастливых пар. Обнимающихся, смеющихся друг другу в губы и целующихся, и несмотря на то, что в голове это звучит слишком каламбурно, Эд все равно думает, что это выглядит слишком прилизано. И тошнотворно. — Мартини, это че? — спрашивает и разворачивает одну из картинок. Даже пошутить не знает как. — Что за куклы Вуду в бумажном варианте? Даша только цокает и сама садится на пол, отбирает картинки и начинает примерять на ватман. — Это карта желаний, — только отвечает она и продолжает дальше водить картинкой по огромному листу, пытаясь найти подходящее место. — Чьих? — снова со смешком спрашивает Эд и берет уже другое изображение в руки. Очередная сосущаяся парочка. — Моих. — Твоих? — Нет, блять, твоих. Эд снова закатывает глаза и резко тянет руку за себя, когда Даша собирается отобрать одно из своих «желаний». — Хуевые у тебя желания, Мартини. — А с каких пор ты заделался ценителем чужих хотелок? — она отвечает слишком грубо и не сразу это понимает. Эд только усмехается и отдает маленькую вырезанную карточку подруге. — Прости. — Ты плакала, что ли? — пытается повернуть лицо к себе, когда Даша вновь делает вид заинтересованности, утыкаясь взглядом в ватман, но девушка лишь дергает голову в сторону. — Глаза красные. — Отстань. — Даш… — Да что? — срывается, поднимает дрожащий взгляд, а в глазах уже начинают зарождаться маленькие капли слез, мешающие нормально смотреть на Эда. — Что ты делаешь? — спрашивает мягко, без цели задеть или посмеяться, потому что правда не понимает, чего добивается девушка, вырезая совершенно странные картинки из интернета. — Говорю же, карту желаний. — И для чего? — ну, интересно, правда, зачем эту чухню создавать, если в голове можно представить действительно свои образы. — Чтоб сбылись. — И как ватман с картинками тебе в этом поможет? — Эд все еще спрашивает ласково, потому что Даша на грани. Спроси только, почему она грустная такая, и вопрос тут же станет катализатором, вызвав слезы. Так всегда бывает, когда думаешь, что с тобой все в порядке, а потом как плотину прорывает, поэтому Выграновский и обходит стороной прямые вопросы о состоянии. — Я участвую в марафоне, где мы прорабатываем свои желания. По сути, его так и можно назвать «Марафон желаний», — начинает увлеченно рассказывать Даша. — Чтобы ты о своих желаниях не забывал, чтобы они тебя мотивировали, нужно наклеить их куда-то. Короче, перед глазами они должны висеть, чтоб ты думал: «Ой, вот ради чего я живу, оказывается», — заканчивает слишком грустно Мартыненко, взмахнув руками. Не хватает только посмеяться истерично. — Не верь марафонам желаний, потому что твои желания никогда не сбудутся, — отвечает Эд, но не для того, чтобы расстроить совсем, он вообще без укора. — Спасибо, — горько усмехается Даша и трет клеящим карандашом по картинке. — Я правду говорю, Мартини. Это не твои желания, ты не о такой жизни мечтаешь. Зачем тогда навязываешь себе то, чего вообще не хочешь? — Эд пытается заглянуть в глаза Даши, увидеть понимание и осознание. — Ты в своей голове должна представлять свое будущее, потому что оно твое, оно уникальное. Ты такое на картинках не найдешь, в этом и суть, — Даша неуверенно поднимает взгляд, все же роняя одну слезу, которая падает на картинку и тут же ее смачивает. Эд делает вид, что не замечает этого. — Зачем тебе каждый раз напоминать о своих мечтах, если они всегда будут с тобой вот тут, — аккуратно тыкает в солнечное сплетение, — и вот тут, — легко стучит по виску. — Налепив чью-то жизнь на ватман, ты свою лучше не сделаешь. Это просто так не работает. — Блять, Эд, — Даша хмурит брови, зажмуривается, и парень притягивает ее к себе, чувствуя, как слезы все-таки остаются на его футболке. — Похуист, в это все не верит, на свою собственную жизнь забивает, а такие вещи говорит. Эд хрипло смеется и успокаивающе поглаживает по волосам. — Не нужно быть верующим в какие-то силы, чтобы это все понимать. Просто доверься самой себе, а не марафонам. — Я люблю тебя, знаешь? — Ой все, Мартини, давай без нюней, — Эд начинает смеяться и закашливается, отстраняя девушку. Зажимает рот кулаком, и от напряжения даже вены на шее выступают. — Ты заболел? — в ответ Эд только сильнее закашливается. — Ты опять на улице пел? — Даша хоть и знает ответ, все равно спрашивает. И знает, что Выграновский не признается. — Мне же надо как-то свой творческий потенциал реализовывать. — В баре бы своем реализовывал, — Даша кивает, мол, пошли за мной, и Эду два раза говорить не надо. Только если это, конечно, не касается его музыки. Так ведь упертый же. Девушка достает из холодильника кастрюлю супа, наливает в тарелку и отправляет греться в микроволновку, а сама заваривает чай, режет туда лимон и подсовывает кружку Эду. — Я не врач, но вот, выпей, позже суп поешь. — Борщ? — с надеждой смотрит Эд на микроволновку. Даша однажды приготовила такой суп, потом неделю доесть не могла, а Эд так хорошо уплетал его, что все запасы съел. — Хуерщ, у меня не было времени его готовить. Сырный поешь, — звучит вроде бы агрессивно, но Даша едва заметно улыбается, а потом смеется. Вот такой вот уровень дружбы со взаимными подъебами и наездами. Так и по жизни легче идти, а иначе никак. Если все серьезно воспринимать, свихнуться ж можно. Даша еду себе тоже разогревает, рядом садится, и оба молча причмокивают сырной жижей, а потом Эд рассказывает про то, как прошла его неделя. До этого все никак не получалось встретиться, а тут вот наконец вырвался: и про окоченевшие пальцы с жопой рассказал, и про забавную маленькую девочку, что танцевала под его хриплые завывания, а мама ее снимала, и про странную записку. — И что на ней было? — Надпись. Типа какой-то чел верит в меня и мою музыку, — Эд откусывает большой кусок хлеба и тут же кладет ложку с супом в рот, счастливо прикрывая глаза. — Так это не просто так, наверное, Эд. — Ну, я тоже так подумал, — продолжает усердно жевать и одновременно дискутировать, а выглядит при этом так важно, будто понял, как Вселенная работает. — Поэтому завтра пойду еще раз сыграю там, давненько не был. А нет, не понял. — Выграновский, сколько учить надо, а? — Шастун пробивает лоб ладонью, слушая «мудрые» мысли. — Не в этом посыл был. — А мне кажется, это не так работает, — усмиряет Даша. — Во-о-от! — радуется Антон, подпрыгивая на месте и указывая на девушку. — В смысле? — Эд сейчас похож на злого хомяка с набитым ртом. — Если в записке кто-то поверил в тебя, это не значит, что нужно продолжать дальше играть на улице до посинения. Может, этот человек тебя на правильный путь хотел направить? Ну, мол, тебе нужно попробовать подняться выше, на новый уровень. — Бинго! — соглашается Шастун, пританцовывая рядом с Дашей, и только неоновых вывесок не хватает, чтобы Эд наконец обратил внимание на слова. — И что этот человек мне хотел предложить? — Чтобы ты заявку на ваш вечер творчества в баре подал уже, например. Ты же мне столько всего про него рассказывал. — Брехня, — Эд отмахивается и кидает кусок хлеба в рот. А вот Даша уже готова замахнуться ложкой и ударить по лбу. — У меня еще не такой уровень, чтобы выступать на «Открытом микрофоне». — Блять, а какой, Эд? Сколько ты будешь избегать этого? — Даша начинает злиться, потому что достучаться уже хочется. — Это просто выступление. От этого твоя жизнь хуже не станет, ты просто попробуешь. А вдруг публика тебя полюбит сразу? — А если нет, Мартини? Если опозорюсь? — В жизни иногда нужно и обосраться, чтобы чего-то добиться. Без этого никуда. Эд вздыхает, доедает последнюю ложку и облокачивается на стенку, задумываясь. — Вот так и играем, каждый в свои ворота. Один помощь принимать не хочет, другая себя гасит с каждым днем, — выносит вердикт Шастун, слушая молчание. — Себе помочь всегда трудно.***
Сегодняшняя тренировка дается тяжело. Отчасти потому, что будущие соревнования давят на ментальное состояние, да и не только ментальное. К этому всему прибавляется груз ответственности перед тренером, перед самой собой и перед мастером спорта, который пока что эфемерно маячит на полпути. Дрожащие руки к нему тянутся, слишком много в них надежды, которая вот-вот может не оправдаться. Спорт — жестокий. Ты можешь быть лучшим из лучших, занимать первые места на постоянной основе, а потом булава вылетит за ковер, лента запутается, и все, и нет больше пьедестала. Ляся этого до тошноты боится. До тошноты от волнения, потому что на кону стоит все. К горлу ком подступает, даже воды выпить не хочется, хотя два часа с отдыхом в пять минут выполнила все программы, подчистила элементы и по второму кругу пошла. Не выдерживает не только менталка, но и колени, пальцы на ногах, лопнувшие мозоли, которые Ляся уже перестала считать. Заклеивает специальными пластырями, что дал врач, потому что обычные и одного прыжка не выдержат, и продолжает отработку. Мяч летит вверх, а колено отдает болью, когда приземляешься в позицию. Ляся улыбается, потому что даже на тренировке нужно быть в образе, выполнить все так, будто ты уже на чемпионате России выступаешь. Нет, на Олимпиаде, и весь мир на тебя сейчас смотрит. И только когда музыка заканчивается, проходят две секунды после финальной точки, девушка скалится от боли, утыкаясь в ковер. Ступню простреливает, бинты совсем не помогают. Не поддерживают, как хотелось бы, хотя эластичная лента уже вся пережала мышцы. У Ляси по всем фронтам сбои. На сборах, которые будут уже через две недели, с ней и другими девочками будет работать психолог — обычная практика перед большими соревнованиями, но Лясе хочется выговориться по полной, излить душу по-настоящему, потому что в жизни у нее полный крах, и залечивать себя спортом, наверное, не особо здорово, не особо правильно. Пропадать целыми днями до тех пор, пока боль в мышцах не замашет красным флагом, каждый день гасить собственные эмоции не кажется лучшей терапией, и Лясе бы разобраться в этом. Тренер назначает завтра прием у врача, и это не обсуждается. Тем более, тренировка завтра только одна, и то всего лишь полуторачасовая. Ляйсан лишь согласно кивает, в этот раз спорить не будет и задерживаться тоже. В кои-то веки нужно немного отдохнуть, иначе на ковер на чемпионате придется выползать. Она принимает душ, несколько минут просто подставляясь под воду. После тренировки разогретые мышцы лучше не переохлаждать, поэтому регулирует температуру, выстраивая более-менее комфортную. Тело заметно расслабляется, хотя и хочется облиться ледяной водой, чтобы снять зуд, который пробирается под кожей. Будто все гудит, плавится, и от этого ощущения невозможно избавиться, пока организм не получит должную дозу отдыха. Ляся уже давно не знает, что такое крепатура, но, кажется, завтра она вспомнит это былое чувство. Не спеша высушивает волосы, уже погружаясь в транс от простого массажа головы, предвкушает, как придет домой и тут же ляжет спать, и плевать, что время только девять вечера. Но планы рушатся одним сообщением. Паша Жду тебя внизу, поедем ужинать. Я забронировал нам столик. Ляся тут же расплывается в улыбке и включает мощность фена на максимум. Знаете, часто в отношениях бывает, что ты просто устаешь. Устаешь и все, не хочется никуда идти, не хочется разговаривать, потому что всю энергию отдал работе и каким-то своим делам. Не в ресурсе еще говорят. Но сейчас Лясе хочется бежать на встречу. Уже не ощущаешь себя балластом, уже не хочется свалиться, если только в теплые, родные объятия, и Ляся позволяет себе это. Сразу тонет, запрыгивая в машину, и целует. Просто касание губ к губам, но так не хочется разрывать контакт. Паша и вправду спасает: собой, своим отношением к ней, словами, поддержкой. За него держаться хочется. Ты уже знаешь, что человек с тобой будет в любую минуту, не отпустит даже в страшные времена. И Ляся осознает, что Паша был с ней всегда и во всем, и уверена, что будет. Он не спрашивает про тренировку, как все прошло, знает, что девушка сама расскажет, если захочет. На этой теме, как по тонкому льду ходить, но Паше и не нужно все выпытывать. Он просто знает, как это тяжело, и с Лясей можно поговорить и не только об этом. Они приезжают в свое любимое кафе, где так полюбился мандариновый чай, но сегодня они здесь, чтобы провести вместе время и согреться не только напитком. У Ляси по-прежнему жесткие ограничения в еде, и заказать все, что так манит, она не может, хотя очень хочется панкейков с банановым мороженым. Но девушка слабости уже научилась затыкать, поэтому берет рыбный стейк с овощами. — Сегодня у тебя никто не подрался? — они сидят на мягких диванчиках, и Ляся, придвинувшись как можно ближе, утыкается в плечо. Паша за талию обнимает, слегка поглаживая, и уже от этого становится тепло. — Неа, — смеется тот и целует в макушку. — И слава богу. Устроил сегодня для них интерактивные игры, чтобы и их сплотить, и с ними больше сдружиться. Паша работает учителем в начальных классах, и первый — страшный сон любого педагога. Нет, есть, конечно, и послушные дети, понимающие с первого раза, есть дружные коллективы, которые сами могут разрешить спор, а есть 1 «Б», самые что ни на есть Бешеные. Паша каждый день поражается, как в них вообще может быть столько энергии, они же буквально на стульях от нетерпения подпрыгивают, и Ляся каждый раз смеется, слушая рассказы про неугомонных первоклашек. Они снова не замечают, как бежит время, наслаждаются друг другом, обнимаются и дарят смущенные поцелуи. Паша дает не только много любви, но еще и сил, так что уже не хочется кинуться в кровать мешком картошки. Паша дарит нежность и уют, с ним всегда хорошо, с ним всегда комфортно. А еще он дарит поддержку и веру в себя, и до Ляси как-то неожиданно доходит осознание — сегодня она расскажет маме о всех планах: и про универ, и про будущее тренером, и про серьезные отношения с Пашей. Может, даже если все гладко пройдет, то они устроят семейный ужин, назначат дату и вместе проведут время, но это, конечно, существует пока только в голове и в самом лучшем варианте развития событий. — До завтра? — мягко поглаживает по щеке Паша, утыкаясь в губы. Ляся щекочет его нос своим, а потом легкая улыбка тускнеет. — У меня завтра врач, поэтому тренировка будет одна. — Все в порядке? — атмосфера становится вмиг серьезной, но Паша все равно не отпускает из рук, поглаживает, успокаивает. — Снова нога? Ляся лишь согласно мычит. Паша знает про недо-травму: каждые три месяца ступня дает о себе знать, и иногда очень радикальным способом. Бывает пальцы просто тянет, как от усталости и нагрузки, совершенно терпимо для спортсменов, а иногда иголками всю ногу пронзает, и ощущение, что вот-вот разорвет. В какой-то период, когда боль была нестерпимой, приходилось только отлеживаться и ходить на терапию. Паша подрывался найти лучшего врача, и плевать, если бы для этого потребовалось везти в другую страну. Он бы отвез и все проконтролировал. Ляся убеждала, что процесс восстановления всегда долгий, такая боль и вовсе может стать хронической, потому что такие нагрузки телу порой тяжело выдерживать, а врачи в команде такие же отличные и высококвалифицированные, и Паша впитывал эту информацию, борясь с желанием помочь самостоятельно. — Ты поправишься к чемпионату? — Паш, я даже если не поправлюсь, все равно выйду на ковер, — для Ляси и вправду не существует никаких сомнений и отрицательных ответов. Она в них попросту не верит. — Это может сказаться на здоровье в целом? Ну, вызвать другую травму? — Паша в этом всем особо не разбирается, но точно знает, что когда есть уже одна болячка, то ее лучше вылечить до конца. — Не знаю. Может, — только и отвечает девушка. — Это же спорт, даже самых здоровых косит, и никогда не знаешь, где тебя прострелит. Паша руку все еще с щеки не убирает, но смотрит серьезно в глаза. Не взволнованно, потому что Лясе все-таки доверяет, она знает, о чем говорит, но в душе все равно растет тревога. — Паш, все будет хорошо, — Ляся своей рукой накрывает ладонь на щеке и улыбается солнечно, но сама она и знать не знает, будет ли вообще хорошо. — Верю, — отвечает Паша и коротко целует. Прощаться вновь тяжело, но нужно, поэтому Ляся, как всегда, быстро выпрыгивает из салона и бежит к подъезду, не оглядываясь. Дома опять никого нет, хотя мама давно должна была прийти, и Утяшева считает это за еще один знак. Нужно собраться с мыслями, понять, с чего вообще начать. В голове огромный поток событий, который нужно уложить в рассказ, поэтому Ляся достает свою любимую свечу с хвойным запахом, не догоревшую с прошлого раза, и через несколько секунд комната погружается в приятный расслабляющий и навевающий воспоминания аромат. Так пахнут спортивные сборы вдали от дома. Обычно это происходит за городом. Как минимум два раза в год Ляся с другими девушками и всей тренерской делегацией выезжают за город. Там всегда пахнет свежестью, легкие так и распирает от кислорода, а вид из окна всегда выходит на лес. Это такого рода сказка, и Лясе хотелось, чтобы такое воспоминание тоже было в ее жизни не только в голове, поэтому свечи с запахами памятных моментов из жизни стали лучшим проводником в прошлое. Ключи щелкают в двери, и слышится хлопок. Теперь точно пришла мама, и нужно торопить саму себя закончить повествование хотя бы в своей голове. Смелости как будто все равно не хватает, начинаешь каждый удар сердца чувствовать. Сейчас будет серьезный разговор. Руки Антона мягко укладываются на плечи Ляйсан, сам он невесомо целует ее в макушку и передает нужную энергию. Обычно в такие моменты люди собираются с духом, быстро себя успокаивают, прокручивают в голове тревогу, и вот такая заминка для сознания дает привести себя в чувство. — Лясь, будет сложно, я знаю. И тебе понадобится помощь. — Привет! — радостно выходит из комнаты девушка под симфонию будущего инфаркта, останавливаясь в проходе кухни и наблюдая, как мама раскладывает продукты. Ляся тут же подмечает неладное — настроение. Улыбка становится напряженной. — Привет, — без особых эмоций здоровается мама, даже не обращая внимания на дочь, и продолжает доставать еду из пакетов. — Тебе помочь? Мама молчит, сама убирает продукты в холодильник, но Ляся просто так стоять не может. Нужно же как-то узнать, что произошло, не кажется же ей, что мама раздражена, и только она собирается задать этот вопрос, как мама обрывает все планы. — Ты себе помоги, Лясь. Себе, — неожиданно резко отвечает женщина и закрывает холодильник, оставляя вот так и стоять с сыром в руках. — Ты себя запустила, свою учебу. Мне Борис Викторович звонил и сказал, что ты прогуляла уже половину занятий у него. Точнее, ты постоянно «болеешь» для него, — делает кавычки пальцами мама, а ощущение, будто на крюк сажает, настолько все внутри сжимается от ее тона. — Он уже заволновался, что ты так долго поправиться не можешь, мне вот позвонил. И хорошо! Ты чем думаешь, Лясь? Ты же мне врешь! У Ляйсан глаза бегают туда-сюда, как мелкой дрожью пронзает. Мама резко повышает голос, и нет в ее тоне какого-то снисхождения, проблеска хорошего, что можно было бы уловить раньше. — И что ты еще от меня скрываешь? — выпаливает мама и смотрит так пронзительно, что на глаза наворачиваются слезы от бессилия и осознания, что все, что было в голове, так и останется там. Вот эти вот ужины с Пашей при лучшем раскладе, про поступление, про сборы, на которых она скоро пропадет, а теперь еще про проблемы со здоровьем. Ляся не выдерживает, кидает сыр на стол и за считанные шаги доходит до коридора, наспех надевает сапоги, хватает куртку и прямо в пижаме выбегает из квартиры. Куда? Черт его знает, но даже в собственной комнате находиться сейчас будет невозможно. Ляся так никогда еще не срывалась, как самый настоящий подросток из американского фильма. Только им такие выходки чудом сходят с рук, а вот Лясю точно еще потом будет ждать серьезный разговор, и он будет не о будущем. Но сейчас хочется только сбежать. В таком состоянии взаимопонимания точно не добиться, сейчас никакие слова не помогут все разрешить, только сорвутся на крик. По факту те же слова, только больнее. Ляйсан набирает Пашу, потому что это единственный выход, но тут же корит себя, что добавляет ему только проблем, ведь Паше придется возвращаться за ней и забирать, потому что вряд ли она останется ночевать у себя. И за эти мысли становится стыдно. «Помоги уже сама себе, блять!», — срывается в мыслях она на себя, и слезы начинают течь, как будто эти слова пробили плотину. Вот вам и стойкая девушка с железным характером, закаленная спортом. Поднимается на самый последний этаж, садясь прямо в домашних штанах на ступеньки, и накидывает куртку. Звонок Паше сбросила почти тут же в надежде, что он не успел пройти. Остается только остыть, «переболеть» этим состоянием и вернуться все-таки в квартиру, потому что задница замерзнет. Вот тебе и типичные российские скандалы. А еще есть особенная черта людей, вообще всех — закидывать голову, когда плачешь. Только это ни черта не помогает, но Ляся все равно это делает. Ее плечи трясутся, но поток слез все равно не останавливается. Становится только хуже, потому что в голове прокручивается все плохое, что произошло, и Ляся задумывается, когда она успела так всех разочаровать. Прошло-то всего ничего с начала учебного года, и доверие вместе с этим временем тоже куда-то ушло. И вот черт знает, может, в будущем она так же будет сидеть на ступеньках, если выберет свой путь. И снова обрушивает гнет на саму себя. Ужасная привычка хороших людей. Снизу слышатся шаги, но Ляся как будто их не замечает. Собственные всхлипы и отчаянные попытки заткнуть рот все заглушают, и через несколько секунд она уже удивляется мужчине, стоящему напротив нее. — С вами все в порядке? — спрашивает он, а у Ляси уже лицо красное, особенно щеки. Слезы почему-то всегда оставляют такую реакцию, и кожа теперь щиплет. — Я… — ответить, что все окей, точно не получится. Тут по виду уже можно сказать, что далеко не окей, да и лгать не хочется, как будто сейчас есть воображение, чтобы придумать отмазку для слез. — Не знаю. С мамой поругалась. Мужчина хмыкает, пряча ухмылку, и понимающе качает головой. Садится рядом и молчит, только иногда бросает взгляд на зареванную девушку. — И вы решили сбежать из дома? — интересуется он, чуть наклоняя голову, а потом достает из кармана куртки платок. — Возьмите. Если что, не сморкался. Это уточнение смешит, и Ляся смеется сквозь слезы. — Я не такая и взрослая уж, можно на «ты», — отвечает Ляйсан и снова прокручивает в голове слова. Она и правда не такая уж и взрослая. Проблемы так и не научилась сама решать, теперь еще незнакомого мужчину вот впутывает, хотя даже не догадывается, что сама является для него одним из ответов. — Хорошо, тогда вытри, пожалуйста, слезы, еще не такая взрослая девочка, — снова отшучивается мужчина, и Ляся улыбается. Искренне. — И долго ты тут сидишь? — Минут пять, — пожимает плечами девушка, хотя и понятия не имеет, сколько прошло с начала ссоры. — И долго собираешься просидеть? — Наверное. — Тогда я посижу с тобой, — отвечает мужчина и ерзает на месте, запахивая куртку и укутываясь, как будто так будет уютнее. Ляся резко вскидывает удивленные заплаканные глаза, уставившись в голубые напротив. — Вы не обязаны. Я же вам никто. — Ты плакала. Я подумал, тебе нужна помощь. Нельзя же просто так бросить человека. — Вряд ли вы с таким поможете, — девушка вытирает последнюю скатывающуюся слезу и отдает платок обратно. Мужчина не забирает, намекая оставить себе. — И с чем же? — С будущим моим, — Ляся нервно смеется, утыкаясь в ладони. Как же глупо это все звучит. — Ты права, тут тебе я не помогу, — отвечает мужчина, и Ляся согласно кивает. Ну, а какого ответа она еще ожидала? — Из людей решить твою судьбу никто не сможет. – Ляся в удивлении поворачивает голову, снова не ожидая слышать такие слова. Она уже вообще ни в чем не уверена. — И если ты с выбором своего пути определилась, дальше нужно иметь смелость не сворачивать. Ляся молча смотрит на незнакомца, который сейчас похож на Черного Ловеласа из Смешариков, а она Нюша, и все это вообще как будто сон. — А если все-таки есть люди, которые судьбу уже решили? — спрашивает девушка и поворачивается лицом к мужчине, чтобы разговаривать удобнее было. — Это их выбор, а судьба-то твоя. От твоего выбора все зависит, от твоих решений. Представь, ты ведешь машину, и от того, куда ты повернешь, туда она и поедет. Пассажиры — твои попутчики в жизни, которых можно высадить, и разве что они тебя проклянут, а ты все равно поедешь дальше. — Так просто? — Так просто, — соглашается мужчина и тоже поворачивается лицом, отмечая все еще мокрые красные глаза, но теперь уже с искорками. — А если эти пассажиры родные люди? Мама, например? Как же я могу просто так ее высадить? Мужчину эти глаза напротив трогают, они такие же светлые и добрые. Вглядывается в них, узнает себя такого же маленького, еще подростка. И ситуация до боли знакомая, только вот он так и поступил. Просто уехал, сделав свой выбор. — Если ты об этом задумываешься, значит, ее мнение все-таки важно для тебя? — спрашивает неуверенно, боясь задеть, но замечает легкий кивок, и глаза вмиг грустнеют. — Я хочу все ей рассказать про себя, про свою жизнь, про планы, только вот боюсь, — совсем опускает взгляд, трет рукав куртки. — Я уже все для себя решила, поступлю, как хочу, но чувствую, что этот выбор будет меня сжирать до конца дней. Ляся не видит, но мужчина горько улыбается. Это точная копия его судьбы, и он со своим выбором даже не поколебался. Только теперь не понимает, жалеет ли об этом? — И ты выбираешь сдаться? Оставить этот разговор? — Сдаются только квартиры и проститутки, — усмехается Ляся, вновь утирая скатывающиеся слезы. — Простите, мой тренер так говорит. Обычно это помогает перед выходом на ковер. Знаете, чтобы снять напряжение. Мужчина грустно улыбается. Конечно, понимает. Сам раньше перед выходом на сцену придумывал такие же шуточные подбадривающие фразы, иначе свихнешься постоянно повторять слова, каждое действие и выход. – Я еще и с предметами разговариваю, чтобы они тоже не сдавались и не падали. Клиника, да? – Ляся слабо усмехается, понимая, какой странной сейчас выглядит. Рассказывает незнакомцу о своей жизни, сидит зареванная в подъезде и про разговоры с неодушевленным затирает, но даже не подозревает, что мужчина напротив ее прекрасно понимает. Что он сам наделял какие-то вещи смыслом, верил в их силу и помощь. – А я сам с собой люблю разговаривать. Люди тоже считают это странным, но какая разница, если тебе это помогает. Ляся поджимает губы и согласно кивает. Действительно, самое главное – твой смысл. Ляся вообще задумывается, что весь смысл и кроится в себе. Очевидный, казалось бы, факт, но иногда такие простые истины сложно для себя уяснить. – Гимнастка, значит? – интересуется вдруг мужчина, и Ляся поднимает на него горящий взгляд. – Спорт – это сложно. – Спорт – это сука, – отвечает Ляся, и мужчина звонко смеется. Подъездные стены только усиливают этот звук, но он приятный, не режет уши. Даже еще спокойнее становится. — И правда, – соглашается незнакомец, невольно качая головой. – Ты сильная девушка, раз продолжаешь бороться. Ляся вновь смотрит на мужчину, видит в его глазах теплоту, хотя это чувство – антоним его цвету глаз. Но во время разговора становится почему-то хорошо. Как будто с другом говоришь. — Мне уже семнадцать, а я как будто полжизни прожила. — Тебе всего семнадцать, — специально выделяет мужчина. — Это мне уже тридцать, а у тебя все мечты, желания и достижения впереди. — А у вас разве нет мечты? А достижений? Мы все в жизни чего-то добиваемся, только не хотим замечать этого, — девушка оказывается до того забавной, до того смышленой, что мужчина удивляется, как они вмиг поменялись местами. — Конечно, есть. Если поставить перед собой цель, то все возможно. И еще вчера я был другим человеком, а теперь… — он задумывается. А есть вообще это «теперь»? Другой ли он вообще человек. — Что теперь? — Не знаю. — Теперь у вас есть результат действий. Вы же знаете, чего хотите. Сами сказали, вы уже не такой, как вчера, или позавчера, или даже несколько минут назад. Мужчина улыбается. В глазах девушки уже плещется уверенность, и он понимает, она знает, о чем говорит, что она в это верит. — И ты тоже уже не такая, как несколько минут назад. Ляся смущенно улыбается, и улыбка становится еще шире. — Поговоришь? — мужчина не уточняет, но все и так понятно, поэтому Ляся кивает. Неоднозначно, неуверенно, но кивает. — А вы добьетесь? — спрашивает уже она. — Чего? — Своей цели. Вы сказали, что у вас тоже есть мечты и что если поставить цель, то все возможно. Добьетесь? — Ляся спрашивает так уверенно, даже с напором, что мужчина теряется, но отвечает: — Добьюсь. Легкая улыбка трогает губы обоих, и вот так они расходятся. Немного молча, немного не попрощавшись. В этот вечер Антон дал Лясе подсказку в лице незнакомца. В этот вечер Арсений получил знак, благодаря случайной встрече.