Вне себя

      — Ты пойдешь с нами в Хогсмид? — спросила Джинни, когда Драко разлепил глаза и уселся в постели, хмуро смотря на свои женские руки, понимая, что зелье не отступило.       — Сегодня тренировка, — он мысленно треснул себя по лбу, осознавая, что Грейнджер не имеет к квиддичу никакого отношения.       — Чего? — взглянула рыжая на него, прекратив расчесывать волосы. — Ты и квиддич…       — Тео позвал меня посмотреть, — мигом выкрутился Малфой, опуская ноги на пол. — Почему пол такой ледяной? Где моя палочка?       Пошарив рукой под подушкой, он выудил палочку и направил ту на пол, чтобы сотворить согревающие чары.       — Не поняла, — растерянно начала Уизли, подходя ближе, — это же не твоя палочка.       Драко тупо уставился на древко в руке и только сейчас начал осознавать, что держит свою — Драко Малфоя — волшебную палочку, а не Гермионы Грейнджер, как следовало бы. И как они не заметили раньше?       — Э-э-э… — Малфой не имел ни малейшего понятия, что сказать Джинни, которая с подозрением уставилась на него, ожидая ответа. Правду сказать он не мог чисто физически, а все здравые оправдания будто покинули его изворотливый мозг. — Вероятно, мы перепутали палочки.       — Это же палочка Малфоя? — почти шепотом спросила Джинни, в упор глядя на Малфоя. — Так это правда? Ну признайся, Гермиона. Я никому не скажу.       — Да правда, правда, — кивнул Драко, запоздало понимая, какую глупость только что совершил. Хотя если рыжая будет молчать, то, может, еще все обойдется…       — О, великий Мерлин! — воскликнула Джинни и тут же закрыла рот ладонью. — Я знала! Я жажду грязных подробностей! Ты должна мне все рассказать.       — Да, собственно, нечего рассказывать, — замялся Драко, ругая свой язык, который бежит впереди мозга.       — У вас был секс втроем? — от нетерпения Джинни была готова залезть на него сверху.       — Нет! — охнул Малфой, уже достаточно ясно представляя эту картину, учитывая, что ему снилось всю ночь. — Я прошу тебя, никому не рассказывай.       — Гарри с Роном, я так понимаю, не знают? — Драко мысленно усмехнулся, представляя себе рожи этих двоих, если они о таком прознают.       — Разумеется, нет.       — Конечно же, я никому не скажу, — коварно улыбнулась Джинни, — но за это ты мне все расскажешь.       Драко обреченно кивнул и поплелся в ванную, из которой только что в одном полотенце выпорхнула Лаванда Браун.       Закрыв за собой дверь, он оперся спиной о стену и прикрыл глаза. Черт, все это абсолютно не входило в его планы. В голове роились сотни мыслей, одна другую обгоняя: что делать с палочками? Как быть с Уизли, которая теперь точно от него не отстанет? А еще сегодня должна быть тренировка, на которую он не попадет… Блять! Тренировка!       После того, как Драко наскоро принял душ, даже почти не разглядывая себя в зеркале, он выскочил из ванной и бросился одеваться, решив на этот раз выбрать магловские джинсы и свободный свитер крупной вязки — не очень изысканно, но ни времени, ни особого ассортимента у него не было. Надо бы прикупить ей вещей. Даже понимая, что это тело — временное пристанище, Малфой не собирался ходить как замухрышка.       — Куда ты так торопишься? — спросила Джинни, удивленно глядя на попытки Драко совладать с волосами Грейнджер.       — Есть хочу, — буркнул он и выскочил из комнаты, оставив непокорные кудри распущенными.       Быстрым шагом Драко пересек общую гостиную и поспешил по залитым дневным светом коридорам в сторону Большого зала, надеясь, что Тео с Грейнджер уже на завтраке. Он не ошибся. Эти двое сидели слишком близко к друг другу. До странного близко. Он мог держать пари, что их колени соприкасаются под столом.       — Доброе утро, Гермиона, — вежливо поздоровалась Грейнджер, скупо улыбнувшись Малфою.       Рядом сидело слишком много народу, чтобы начать разговор сразу же. Внутренне чертыхнувшись, он сел напротив сладкой парочки и стал нервно накладывать себе в тарелку омлет с картофелем.       — Привет, — проворчал Драко и принялся жевать не приносящую никакого удовольствия еду. — Хорошее настроение?       — А у тебя, я смотрю, не очень? — спросил Тео, с любопытством его рассматривая. — Что-то случилось?       Ответить ему не дали:       — Драко, ты бы поторопился, — сзади подошел Блейз, уже переодетый в форму для квиддича, — и чего ты еще не одет?       — Квиддич? — промямлила Грейнджер, поднимая на Малфоя глаза, полные паники. — Сегодня?       — Ты что, с луны свалился? — усмехнулся Забини, перехватывая метлу поудобнее. — Я ушел, когда вы еще спали. Поторопись.       С этими словами Блейз оставил Гермиону в растрепанных чувствах и пошел к выходу.       — Я не сяду на метлу, — прошипела она, наклонившись прямо к лицу Малфоя, который инстинктивно подался вперед. — Ни за что.       — Конечно, не сядешь, — отрезал Драко, — не хватало еще, чтобы ты опозорила меня. Я видел, как ты летаешь, в Выручай-комнате. Я лучше тебе ногу сломаю, но не допущу до квиддича.       — Как же мы про квиддич забыли? — покачал головой Тео. — Надо срочно что-то придумать.       — Иди в Больничное крыло и скажись больной, — обратился Драко к Гермионе тоном, не терпящим возражений.       — И что я ей скажу?       — Да что угодно! — вспылил Малфой. — Напряги извилины. Ты же ими так гордишься.       — Заткнись, — зыркнула на него Грейнджер и отодвинула тарелку, собираясь выйти из-за стола. Она по привычке наклонилась к Теодору, чтобы чмокнуть того в щеку.       — Ты совсем что ли? — процедил Малфой. — Засоси его еще прямо тут.       — Ох, и правда, — у нее вырвался нервный смешок, — ладно, увидимся.       И Тео, и Драко проводили ее долгими взглядами. Малфою совсем не нравилось то, как Гермиона «носит» его тело: ее движения были скованными и нервными, и она все время пыталась поправить фантомные длинные волосы.       — Есть еще одна проблема, — Драко перевел взгляд на жующего Теодора.       — Я не удивлен, — кивнул тот, — что еще?       — Смотри, — Драко вынул палочку из кармана и положил на стол, — это моя палочка, понимаешь?       — Твою-то мать, — Тео выдохнул сквозь зубы и взялся пальцами за переносицу, — сам додумался или кто подсказал?       — Младшая Уизли оказалась очень наблюдательной особой, — проговорил Малфой, следя глазами за Джинни, которая как раз вошла в Большой зал, — и еще кое-что…       — Что еще? — усталый голос Теодора становился все раздражительнее.       — Пэнси пустила слух о том, что мы втроем…       — Да в курсе уже, — перебил его Тео, — Пьюси уже получил вчера.       — Так вот, Уизли приперла меня к стенке сегодня расспросами о палочке, и, в общем, она думает, что это все правда.       Нотт недоверчиво уставился на Драко, в уме прикидывая, нет ли у него слуховых галлюцинаций. Судя по тому, что Малфой не рассмеялся и не объявил, что все это шутка, он говорил серьезно.       — Так думает только Джинни? — спросил Тео.       — Ага, и она обещала никому не рассказывать. Но я не знаю, насколько ей можно верить, — задумался Малфой.       — Если Грейнджер узнает об этом — ты труп, — Тео снова веселился, — даже не сомневайся.       

***

      — Мистер Забини, сегодня точно никаких тренировок! — отрезала мадам Помфри, когда Забини, чуть не пуская пар из носа, пытался доказать ей, что ему нужен его ловец.       Гермиона полулежала на кровати, переваривая настойку, которую ей дала Помфри. Грейнджер искусственно вызвала у себя все симптомы гриппа и спряталась в Больничном крыле от Блейза, который был готов содрать с Малфоя три шкуры за то, что тот так внезапно заболел.       — Прошу вас, покиньте больничный отсек, — суровый голос Поппи заставил Гермиону усмехнуться. Из-за приоткрытой двери Блейз еще раз убийственно зыркнул на Грейнджер, которая сделала ужасно болезненный вид, и умчался прочь.       Ну, допустим, сегодня она избежала позора на метле, но ей придется находиться в теле Малфоя еще два месяца, и, хотя в этот промежуток времени намечалась только игра между Гриффиндором и Пуффендуем (к большому ее счастью), тренировки никто не отменял. Слава Мерлину, матч с Когтевраном состоялся буквально на прошлой неделе.       Полеты на метле были единственным, что Гермиона так и не смогла осилить. Она жутко боялась высоты, а еще у нее была немного нарушена координация, что вкупе составляло ужасающий коктейль.       — Мистер Малфой, я могу отпустить вас с условием, что вы не помчитесь на поле играть в квиддич, — мадам Помфри подошла к кровати с кучей баночек с лекарствами.       — Можете не сомневаться, — усмехнулась Гермиона и с готовностью выпила все, что дала ей Поппи.       Проводив удаляющуюся фигуру школьного колдомедика глазами, Гермиона поднялась с постели и подошла к окну. В лицо бил яркий свет январского позднего утра. Солнечные лучи отражались от снега и больно били по глазам, но Грейнджер упрямо смотрела на пейзаж за окном и запоминала каждый его штрих. Ей только что пришло в голову, что это действительно один из последних случаев, когда ей позволено насладиться красотой Хогвартса. Через несколько месяцев они покинут школу, и все займутся своей жизнью, а она тратит это бесценное время на прозябание в теле школьного врага.       Когда она покинула Больничное крыло, то с радостью увидела Теодора, который поджидал ее за углом. Вокруг никого не было, поэтому Гермиона прижалась щекой к его плечу и прикрыла глаза.       — Во мне столько зелий, что я будто сейчас взорвусь, — жаловалась Грейнджер, пока они шли по замку.       — Потерпи до спальни, — улыбнулся Тео, обнимая ее за плечо, — Блейз был очень зол.       — Еще бы, — закатила глаза Гермиона, — это все выглядит так, будто Малфой симулирует.       — Так и есть.       — Нет, симулирую я, — усмехнулась она, — а где, кстати, он?       — Не знаю, — пожал плечами Теодор, — ушел почти сразу после тебя.       

***

      Малфой изнывал от скуки. С тоской глядя в окно башни и наблюдая, как его товарищи по команде наматывают круги по полю для квиддича, он злился еще больше, что вынужден пропускать тренировку. Соседки Грейнджер ушли в Хогсмид, поэтому вся комната была в его распоряжении.       Ему на глаза попались брошюры, лежащие на кровати Лаванды Браун, из магазинов Хогсмида и Косого переулка, которые снова работали в штатном режиме. Лениво просмотрев несколько каталогов с женской одеждой, он вспомнил, что хотел приодеть Грейнджер, и отметил несколько моделей, чтобы позже написать письмо об их доставке в школу.       Потом, решив, что не стоит откладывать все это в долгий ящик и что еще несколько дней в джинсах и толстовках он не выдержит, Драко сел за письма. Написав несколько в разные магазины и указав понравившиеся комплекты одежды, он отправился в совятню.       Положа руку на сердце Драко делал это не столько из-за своего неудобства, сколько из-за того осознания, что никогда в жизни для Гермионы ничего хорошего не делал. Таким образом он пытался хоть как-то проявить заботу к ее персоне и участие, хотя прекрасно понимал, что та жутко взбесится такому вмешательству в частную жизнь. Но Малфой был Малфоем и, кроме как материально, никак не мог выражать свои чувства. А то, что Грейнджер будет злиться, было дополнительным бонусом.       Когда Драко отправил письма, ноги сами понесли его к подземельям. На полпути он решил все-таки зайти в свою комнату, оправдав себя тем, что скучал по родным стенам.       Гостиная оказалась почти пуста — все ученики были либо в Хогсмиде, либо лицезрели тренировку по квиддичу. Из мужской спальни не доносилось никаких звуков, и Драко уже было расстроился, что Тео с Грейнджер там нет, но, открыв дверь, он увидел удивительную картину: Гермиона в его теле буквально завязалась узлом на коврике. Если бы Грейнджер была собой, возможно, Драко бы даже залюбовался ей и восхитился ее гимнастическими способностями, но она была им, поэтому все, что он мог в подобной ситуации, — это рассмеяться.       Гермиона испугалась неожиданного звука и резко дернулась, пытаясь выбраться из петли собственных ног. Вероятно, что-то пошло не так, и она громко простонала и выругалась.       — Не думал, что святоша-Грейнджер может так грязно ругаться, — все еще смеялся Малфой, подходя ближе.       Она ничего не ответила, а только продолжала охать, что показалось Драко плохим знаком.       — Подожди, не дергайся, — он наклонился к ней, пытаясь помочь принять нормальное для человека положение, — что ты вообще делала?       — Это йога, — простонала Гермиона, цепляясь за его руку, — помогает расслабиться.       — О, я вижу, как ты расслаблена, — съязвил Малфой, наконец сажая ее на задницу.       И только тогда, когда Грейнджер была возвращена в первозданный вид, Драко осознал, насколько близко находится. Собственное лицо располагалось в паре дюймов от него, и мурашки пробежали по его спине. Гермиона нервно облизала губы, глядя на него в упор, и, будь он проклят, она думала о том же самом, о чем и он. Ее взгляд скользил по его (ее) губам и был невероятно голодным. Он знал этот взгляд — так он смотрел в зеркало на отражение Грейнджер. Мерлин тебя дери, Драко, не делай глупостей!       Он успел только подумать об этом, как школьная святоша сама, заставив Малфоя сесть, нажала руками на его колени, на которых он стоял перед ней, и впилась в его (свои) губы. От этого жадного движения у него захватило дух, и, не в силах пошевелиться от шока, он раскрыл губы, принимая этот поцелуй. Опомнившись, Драко схватил Гермиону за плечи так сильно, что ему показалось, будто что-то хрустнуло, и в полной мере вернул ей поцелуй. Он обнимал Гермиону, понимая задним умом, что обнимает мужское тело, но это казалось таким захватывающим и пронзительным, что странно — раньше гомосексуальных наклонностей Малфой за собой не замечал. Быть может, однажды, когда Дафна загадала желание поцеловаться ему и Теодору. Драко никогда в этом не признавался и старался не думать об этом, но ему даже понравилось.       Так как в данный момент он был легче Гермионы, Драко уже почти сидел на ней, прижимаясь всем своим существом. Их поцелуй был таким всепоглощающим, что никто из них не заметил, как тихонько скрипнула дверь и как вот уже несколько секунд пара синих штормовых глаз неотрывно наблюдала за ними.