***
Малфой был в смятении. Он не мог трезво ответить себе на вопрос, что вообще вчера было. Он метался по кровати в надежде поймать за хвост уходящий сон, но не мог получить такое нужное успокоение. Он боялся предстоящей встречи с Грейнджер и Ноттом, но точно так же жаждал ее. Драко сказал ей. Он признался ей в своих чувствах, а она не только не отвергла его, но и сама сделала первый шаг. Но что, если сегодня Грейнджер и не посмотрит в его сторону, списывая все на помутненное сознание? А думать о чувствах к Тео Малфой даже не хотел. Все было слишком зыбко. Он словно ходил по тонкой балке на высоте сотни метров. Пока он спускался в общую гостиную Гриффиндора в компании Джинни Уизли, она что-то чирикала, не переставая, но Малфой не мог уловить даже тему разговора. Кажется, она была возмущена поведением Финнигана. В свете последних событий Драко и забыл о вчерашнем инциденте. — Гермиона. — Малфой не сразу среагировал на имя Грейнджер, и Джинни пришлось его подтолкнуть немного в сторону, откуда доносился тихий голос. Это был Финниган. Жутко помятый и с красными глазами от похмелья. Он неуверенно мялся на месте, а сзади как надзиратели стояли Поттер с Уизли со свирепыми лицами. В гостиной было немного народу, но все тут же обратили внимание на эту душещипательную сцену. Драко слегка затошнило. Хреновы рыцари. Где же вчера вы были, когда ей нужна была помощь? — Чего тебе? — грубо спросил Малфой, прищурившись. — Я хотел принести извинения за вчерашнее, — Финниган произносил заученный текст, не глядя на него. Знал бы он, перед кем извиняется. — Я был пьян и не хотел тебя обидеть. — Знаешь, за свой длинный язык ты уже получил, так что мне плевать, — недобро усмехнулся Малфой и, не глядя на опешившего Симуса, направился к выходу из гостиной. — Ты идиот, Симус, — бросила ему Джинни и тоже поспешила вслед за Малфоем. Он краем глаза заметил, как она переглянулась с напряженным Поттером и пожала плечами. Зайдя в Большой зал, Малфой одним взглядом выцепил Грейнджер, одиноко сидевшую за слизеринским столом. Выглядела она несколько растрепанной. Драко никогда не позволял себе появляться в таком виде на людях. Ее что-то тревожило. Он догадывался что. И куда делся Тео? Его нигде не было видно. — Где ты сядешь? — спросила Джинни с напускным безразличием. — С Малфоем, — не моргнув глазом, ответил Драко и быстрым шагом направился к Грейнджер, которая уже заметила его и сдержанно улыбнулась. Или ему только показалось? Нужно действовать быстро. Как срыв бинта на ране. Содрать ткань и станет легче. Должно стать. — Привет, — тихо сказала она, нервно теребя салфетку на столе. Перед ней стоял нетронутый омлет. Нервничает. — Ага, — привычно кивнул на ее приветствие Малфой и налил себе кофе. Ему нужно взбодриться. Хотя огневиски помог бы куда лучше. Три минуты молчания. Драко знал точно, ведь он несколько раз посмотрел на наручные часы. Это не укрылось от Грейнджер, и она усмехнулась. — Где Тео? — наконец спросил Драко. — Он уехал в Нотт-мэнор, — встрепенулась Гермиона, воодушевленная наличию темы для разговора, — его отец умирает. — Туда ему и дорога, — поджал губы Драко. Он не лукавил. Малфой действительно был рад тому, что Нотт-старший скоро отправится на тот свет и избавит Тео от своего ядовитого влияния. — Хорошо бы он еще моего папашу захватил. Ответом ему были широко распахнутые глаза Грейнджер и тишина. Она не знала, что сказать на его выпад. Конечно, ей было неизвестно, каково это — ненавидеть собственного родителя. Люциуса отправили в Азкабан, а матери дали условный срок и заточили ее в доме, который Драко с недавних пор ненавидел. Он не мог простить Люциусу, что тот продал в рабство Волдеморту собственного сына, а себе не мог простить, что повелся на все это. — Все хорошо? — спросила Грейнджер так тихо, что он еле-еле расслышал. Драко сморгнул воспоминания войны и кивнул. Тема была исчерпана, и молчание снова накрыло их своим одеялом. Драко молча наблюдал за Гермионой, которая уткнулась в тарелку и лениво возила вилкой по медной глади. Одна ее рука расслабленно лежала на столе в опасной близости от него. Настолько близко, что он не смог сдержаться и кончиком мизинца дотронулся до ее кожи. Драко увидел, как напряглись ее (его) плечи, и она натужно вздохнула. Глаз не подняла, но и руку не убрала. Воодушевившись этой крохой внимания, Драко аккуратно взял кончики ее пальцев и провел по ним подушечкой большого пальца. Гермиона затаила дыхание и взглянула на него. Столько эмоций в этих серых глазах он еще не видел. В них полыхало едва сдерживаемое пламя. Она глядела на него, не отрываясь, а он совсем не дышал. — Грейнджер, — раздался рядом голос Блейза, который сел возле Гермионы, и она тут же выдернула руку из хватки Малфоя, — мне показалось или ты вчера ночью была в нашей комнате? Драко усмехнулся, заметив, как потупила взгляд Грейнджер. — А мне показалось, Блейз, что ты разговариваешь во сне, — оскалился Драко, радуясь удивленному виду Забини. Его и без того неважный вид стал еще более жалким. — Что ты имеешь в виду? — процедил тот, взглянув на Гермиону (Драко), вероятно, ища поддержки. — Ты знаешь что, — произнес Малфой одними губами, но и Блейз, и Гермиона поняли, что он имел в виду. — Тебе следует поменьше общаться со слизеринцами, — произнес Забини и кивнул на Гермиону, — ты становишься похожей на него. Присутствие Забини не давало возможности даже немного контактировать Драко и Гермионе, и они продолжали сидеть молча, слушая рассказы Блейза о том, сколько они всего пропустили вчера после того, как ушли. Ну нет, дорогой Забини, получил я гораздо больше. Еще бы ты, мать твою, не пришел так рано. Внезапно Гермиона, не сказав ни слова, вскочила и сломя голову поспешила к выходу из Большого зала. Драко и Блейз растерянно смотрели ей вслед. Как это понимать? Вдруг Малфой пожалел, что сейчас рядом нет Тео. Он бы точно разобрался, что к чему. Он бы побежал за ней и выяснил все. Хотя чем это он хуже Нотта? — Что с ним такое? — спросил Забини. — Он сам не свой в последнее время. — Не знаю, — пожал плечами Драко. Наконец решившись, Малфой отодвинул от себя пустую тарелку, в которую он так ничего и не положил и, не попрощавшись с Забини, двинулся вслед за своим телом, которое так внезапно решила унести одна неугомонная гриффиндорка. Он петлял между учениками, которые не торопясь шли на завтрак или с завтрака по своим делам. Суббота всех расслабляла. Когда Грейнджер поднялась на третий этаж, Драко понял, куда она направляется. Она шла в кабинет, в котором они не так давно спорили и ругались. Легкая надежда зародилась в груди Малфоя, когда он подумал о том, что, возможно, она идет туда специально. Чтобы что? Поговорить? Закончить начатое вчера? Непрошенные картины заискрили в его сознании, и спину прошиб приятный озноб. И точно, Грейнджер, немного помедлив, зашла в незаметную дверь. Через несколько секунд Драко схватился за ту же дверную ручку, что и Гермиона ранее, и рванул вниз. Больше пути назад не было. Она стояла спиной к нему возле большого окна. Очень напряжена. Тишину, которая клубится между ними, можно было резать ножом. Драко напряженно следил за ее побелевшими костяшками рук, которыми она схватилась на подоконник. Захотелось разжать их и успокоить.Meg Myers — Poison
Драко не совсем понял, как и когда это произошло, но очнулся он, уже сжимая воротник своей же рубашки. Он и забыл, какого он сейчас небольшого роста, но Гермиона чуть наклонилась, и их горячечные тела сплелись в одно. Она сняла с него свитер крупной вязки и отбросила его в сторону, Драко же в свою очередь спустил по ее плечам белую рубашку, которыми так богат его гардероб. Грейнджер чуть уловимо охнула, когда Драко прикусил ее губу и тут же зализал вмятинку на нежной коже. Малфой прижал Гермиону к стене и продолжил исследовать свое будто незнакомое тело. Он не чувствовал неловкости. Это сложно объяснить, но сейчас они не чувствовали подмены — все истинно, как и должно быть. Гермиона на миг отвлеклась и привычным действием трансфигурировала парту в диван. — Вы были здесь с Тео? — догадался Драко. — Ага, — смущенно улыбнулась Грейнджер. Драко не чувствовал злости или ревности. Он возбуждался. Малфой повалил ее на мягкую поверхность дивана и расстегнул джинсы. Она нетерпеливо попыталась их стянуть. — Грейнджер, — прошептал он, подаваясь вперед, и покрыл ее лицо легкими поцелуями, — ты уверена? — Учитывая, что член у меня, — немного подумав, заявила она, — это тебя надо спрашивать. — Черт, все время об этом забываю, — сказал он и позволил Гермионе перевернуть себя на спину. Она аккуратно сняла с тела, которое совсем недавно принадлежало ей, юбку и стянула темные колготки. Ее щеки залил румянец, когда она увидела на Малфое свое парадно-выходное белье. — Ты специально их надел? — спросила Грейнджер, поддевая указательным пальцем резинку трусов. — А что, они какие-то особенные? — Драко оперся на локти и осмотрел низ своего туловища. — Это трусы для секса, — стыдливо пряча глаза, выдала Грейнджер, и Малфой не мог скрыть улыбки. — Великий Салазар, трусы для секса? Серьезно? — Заткнись, Малфой, — бросила она и одним движением сорвала белье с его бедер. Гермиона снова поцеловала его, вжимая в диван миниатюрное тело. Ей нравилось, что он сейчас находился в полной ее власти. Немного приподнялась, чтобы полностью освободиться от одежды, и Малфой почувствовал прикосновение горячего твердого члена к своим ногам. Это доселе невиданное чувство разожгло в нем новый фонтан эмоций. — Это так странно, — выдохнула ему в губы Грейнджер, — я не совсем уверена, что знаю, как… — Расслабься, — взял ее ладонь и увел вниз, — представь, что ты мастурбируешь. — Я сделаю лучше, — она улыбнулась самой похотливой улыбкой, на какую только была способна, и начала спускаться. Малфой с толикой беспокойства наблюдал за ее действиями. — Твою мать, Грейнджер, — простонал он, когда Гермиона раздвинула языком половые губы и приникла губами к клитору. Он подался вперед бедрами, стараясь прижаться теснее. Эти ощущения, которые дарил ее жаркий рот, были настолько сногсшибательными, что он первый раз в жизни пожалел, что родился мужчиной. А она все продолжала эту сладкую пытку, от которой заводилась не меньше. Терзая языком горошину клитора, Гермиона ввела один палец внутрь и услышала возглас одобрения. Драко пытался схватить ее за волосы, но его пальцы царапали пустоту и ее плечи. Гермиона чувствовала собственный вкус на губах, но не собиралась останавливаться. Судя по судорожным движениям тела, Малфой был уже близок к разрядке. Грейнджер ввела палец глубже, массируя чувствительную стенку. Пронзительный стон и то, как Драко выгнулся в спине, свидетельствовали о том, что Грейнджер не зря старалась. Вытащив палец, она, не стыдясь, глядя прямо в подернутые поволокой глаза Малфоя, облизала его, словно леденец. — У тебя просто невероятный потенциал, — просипел он немного севшим голосом и потянул ее на себя. — Скажи, если я что-то буду делать не так, — попросила Грейнджер и уперлась руками по обе стороны от лица Малфоя. Он помог ей, направив член в себя. — Когда мы вернемся в свои тела, я буду отлизывать тебе каждый день, Грейнджер, — прошептал он ей на ухо, чувствуя ее напряжение, — это лучшее, что придумало человечество. — Черт, Малфой, — сдавленно ругнулась Гермиона на выдохе и осторожно вошла в «него». Драко прошипел сквозь сомкнутые зубы и попытался свыкнуться с незнакомым давящим чувством изнутри, но таким приятным. Гермиона зажмурилась и толкнулась вперед, тихий стон коснулся его губ — она слишком близко. — О Господи, — шепнула она, когда амплитуда движений стала больше. Малфой откинул голову, подстраиваясь под рваные движения Гермионы. Он держал ее за бедра и направлял, побуждая двигаться плавнее и мягче. Чувство наполненности сносило крышу, и он чувствовал себя счастливым впервые за столько времени. — Я кажется… сейчас… — Через несколько мгновений Гермиона замерла и протяжно застонала, изливаясь внутрь. — Мистер Малфой, — в притворной обиде скривил губы Драко, — это было слишком быстро. — Иди к черту, Малфой, — засмеялась Грейнджер, перекатываясь с него, — это ни с чем не сравнимое ощущение. Все совсем не так, как у нас. — Да ладно, — махнул он рукой, — вот кунилингус — это вещь. Порозовевшей щекой Гермиона уткнулась в плечо Драко и прикрыла глаза. — Ты представлял, как это будет? — спросила она, когда они немного отдышались. — Ага, — кивнул Драко, — но я представлял, что трахать буду я, а не меня. — Ну я же была не слишком плоха? — обиженно уточнила Гермиона. — Ты быстро учишься, — одарил он ее улыбкой. Они немного помолчали, наслаждаясь собственной близостью и ощущением голых тел друг друга. — Как думаешь, Тео будет злиться? — немного подумав, спросил Драко. — Перед уходом он сказал, чтобы мы не скучали, — усмехнулась Гермиона. — А ты испытываешь чувство вины? — Я? — удивился Драко. — О чем ты говоришь, мне никогда не бывает стыдно. Она легко толкнула его в плечо на этот слишком самодовольный тон. — Как давно у тебя это началось? — спросила Грейнджер, зная, что он поймет, о чем речь. — На третьем курсе, — глядя в потолок, ответил Драко. Ему было неловко смотреть на нее. — Вероятно, с того самого момента, как ты врезала мне. — Я знала, что ты скрытый мазохист. — Она взяла его ладонь, засунула указательный палец в рот и больно прикусила. Он зашипел, но руку не убрал и завороженно следил за ее (своими) губами.Polnalyubvi — Лишь бы не снилось
Они снова молчали. Оба думали о том, что теперь их ждет. Гермиона — об отношениях с Тео и о том, как все будет, если или когда Драко войдет в их любовь. Или он уже вошел? Все слишком сложно. Драко размышлял о том, что чувствует к Теодору. С его чувствами к Гермионе теперь все было понятно, но Тео оставался темным пятном. Но бóльшая часть Драко была счастлива. Он настолько боялся быть отвергнутым и думал, что просто не достоин ее любви, что всячески пытался унизить ее, за что ему сейчас было жутко стыдно. — Прости меня, — он решил облегчить совесть, хотя понимал, что всем извинениям в мире не искупить его вины перед ней. — За что? — простодушно спросила Гермиона, выныривая из мыслей. — За то, что я такой мудак, — тихо произнес Малфой, — я так всегда злился на тебя, что ты никогда не будешь с таким, как я, что не мог пройти мимо, не сказав гадость. — Что правда, то правда, — усмехнулась Грейнджер. — Говорить гадости — это у тебя не отнять. А что касается того, чтобы быть с тобой… Тебе не кажется, что лежать голой рядом с тобой и в твоем теле — самое близкое, что может быть? Драко тихо рассмеялся и прижался к ней еще теснее, чувствуя снова наступающее желание. — И кстати, я знаю, Драко, — вдруг сказала Гермиона слишком тихо и неуверенно, что Малфою пришлось прислушиваться. — О чем? — О том, что ты сделал для меня в вашем поместье. — От ее слов у Драко волоски на шее стали дыбом, а спину прошиб холодный пот от одних только воспоминаний. Гермиона приподнялась на локте и выжидающе посмотрела на Малфоя, который прятал глаза. Думать об этом слишком невыносимо. Когда она поняла, что Драко ничего не скажет, то сама начала говорить: — Кинжал Беллатрисы был отравлен. Я это поняла, когда осматривала тело Добби. Его рана не была смертельной, но яд, попав в кровь, убил его. И я должна была умереть. Но я жива. Я все думала, как такое могло случиться? Она снова замолчала в надежде, что Драко что-то скажет, но он накрыл горячие глаза ладонями, боясь, что предательская влага соберется в них. — Это было загадкой, пока Тео не сказал, что ты любишь меня, — продолжила Гермиона, — а потом я увидела, как ты мастерски владеешь невербальной магией. Ты не дал попасть яду в мою рану, Драко. Я не знаю, как ты это сделал, черт тебя дери, но ты сделал это, не отпирайся. Ты спас мне жизнь. Грейнджер отняла ладони от его лица и прижалась лбом к его лбу. Она увидела, что он плачет, и поцеловала его лицо, стирая горячие слезы. — Ты хоть понимаешь, что я обязана тебе всем? — прошептала она, обнимая его. — Тем, что живу, дышу, существую. — Ты ничем мне не обязана, Грейнджер, — надломленным, но резким голосом прервал ее Малфой, — моя чертова тетка измывалась над тобой на полу моего дома, а я стоял в нескольких метрах и не смел ничего сделать. Если бы я не владел невербальной магией, ты бы умерла, понимаешь? Дело не в моей смелости, а в простой удаче. Каждый раз, когда я думаю об этом, у меня начинается паническая атака. Грейнджер не нашла слов, чтобы ответить на его откровение. Она просто молчала и обнимала его. Гладила по кудрявым волосам успокаивающими движениями. Только сейчас она осознала, что, если бы не его смелость и какая-то невероятная любовь к ней, Гермиона бы не покинула поместье Малфоев. Никогда.