Не в то время

Если бы Антону кто-то буквально пару лет назад сказал о том, что он будет заморачиваться с покупкой ёлки, он бы ни за что не поверил и посчитал бы этого человека как минимум чудоковатым, а как максимум полностью сошедшим с ума. Но вот он уверенно лезет на табуретку, дабы прикрепить светящуюся струйку к основанию шторы. Получается действительно волшебно. Яркое праздничное дерево уже стоит в гостиной. Оказалось, что у мужчины даже есть все необходимые атрибуты для создания новогодней атмосферы, он просто не помнит, когда ими пользовался последний раз. Антон, которому пришлось отвлечься на телефонный звонок, по возвращении в комнату даже замирает: у самой ёлки стоит Фил и завороженно наблюдает за сияющими огоньками, как будто ему лет на пятнадцать меньше, чем по паспорту. Он внимательно разглядывает украшения, до чего-то даже аккуратно дотрагивается кончиками пальцев. Игрушки висят в хаотичном порядке, не сказать, что совсем безвкусно, но всё-таки по их с тренером своеобразному дизайну: где-то больше, где-то меньше, не везде сочетаются между собой цвета, но от этого их ёлка становится только красивее. Вадимович, боясь спугнуть романтику и магию момента, медленно подходит со спины к своему мальчику. Тот даже не замечает его в отражении, погруженный в свои мысли, поэтому легонько вздрагивает, когда сильные руки обвивают его талию, подбородок ложится на плечо, а теплое дыхание обдаёт шею. Всё тело покрывается мурашками, и это не может остаться незамеченным тренером. Он лишь сильнее прижимает парня к себе и шепчет на ушко: – Нравится? – ну, конечно, нравится. Как такое вообще может не понравиться. У Фила слишком много эмоций, чтобы просто так выразить их словами и ответить на вопрос, поэтому он коротко выдаёт на выдохе: – Очень, – Антон переплетает пальцы подростка со своими и не выпускает юное тело из своих объятий. Ведёт носом от уха к другому уху через шею и загривок, вызывая новый табун мурашек и снова укладывает голову на плечо. – Я рад, что ты доволен, – шепчет, а Филиппу даже нечего сказать. Ему кажется, будто он находится в сказочном сне, и что с минуты на минуту позвонит мерзкий будильник и вырвет его из столь прекрасной неги, заставив вернуться в надоевшую рутину. Они бы так и простояли, наверное, до самого конца года, если бы Филу в голову не пришла гениальная идея. – Антон... – Белов настолько редко называет его по имени, что даже сам удивляется, но иное обращение сейчас кажется просто неуместным, – Давай что-нибудь приготовим на Новый год...? – шепчет, боясь быть непонятым, и Ковалёв совершенно не рушит ожидания. – Ага, приготовим селёдку под шубой, картофельное пюре и рульку запечём, а потом нажремся и пойдем по улицам орать, – Филу становится неловко от своего же предложения и он смущается, но не подаёт вида, однако тренер быстро считывает его реакцию и разворачивает лицом к себе, смотря прямо в глаза. Филипп выглядит естественным. Очень-очень настоящим. Неуспевшим нацепить на себя образ крутого парня, который хорош в любом деле, начиная с математики, заканчивая паркуром, которому всё нипочём. Перед Антоном стоит его любимый мальчик, который каждый день пытается впитать в себя максимум тепла и ласки, лишь бы восполнить упущенное в детстве время. Тренер мягко прикасается губами сначала ко лбу, а потом к щеке парня, обнимая теперь так. – Не обязательно это всё, хотя бы просто оливье, – проговаривает Фил, совсем разомлевший от нежных касаний.

***

Если бы у Фила кто-нибудь спросил про то, какой день в году он ненавидит больше всего, он бы без колебаний назвал целую неделю. Или две. Предновогоднюю и ещё немного после. Он с детства искренне не понимал, почему все так радуются обыкновенной смене календаря, но в глубине души осознавал, что ему просто обидно. Обидно, что все уезжают на каникулы к бабушке или на отдых, что все катаются на коньках и лыжах с родителями, что все смеются и наслаждаются жизнью. Казалось все, кроме него. Ну, конечно, куда ему. В его семье никогда не было праздника. Когда он был совсем маленьким, мама ещё пыталась создать подобие торжества. Вроде, у них когда-то даже была ёлка. Но это всё сопровождалось постоянными криками и руганью, пьяными побоями и слезами на полу в ванной. А потом Филипп повзрослел, отец сел, а мать крутилась как могла, чтобы не умереть от голода. Одним словом, совершенно не до праздника. Конечно, Белову хотелось теплого вечера в кругу семьи, красиво украшенной ёлки и шампанского в полночь, но его мечтам не суждено сбыться...

***

Не суждено. Было бы, если бы не бородатый мужчина, который готов, кажется, на всё ради того, чтобы мальчик чувствовал себя нужным и счастливым. Почти на всё. На всё, кроме приготовления оливье тридцать первого декабря... – Фил, блять, а я говорил, что надо было просто заказать, – они провели в очереди супермаркета почти целую вечность. А всё потому что подросток вдруг решил, что без традиционного салата теряется атмосфера праздника. И тренер, как ответственный взрослый, пошел у него на поводу, хотя Антон бы слукавил, если бы сказал, что не хочет этого сам. Но поворчать для проформы стоило. И Филипп это понимает, поэтому резво хватает пакет и идёт на кухню. – Стареешь, Ковалёв, – смеётся. А мужчина смотрит на него, удивляясь, насколько же даже такая простая вещь может поднять настроение. И невольно любуется суетящимся подростком, который уже кидает овощи в кастрюлю. – Ну давай, командуй, шеф, – моет руки и осматривает выложенные на стол продукты. Белов выдаёт своему мужчине разделочную доску и нож. – Как пользоваться умеешь или научить...? – по-доброму стебет, зная, как его парень ненавидит всё, что связано с готовкой. На что тренер наигранно озадаченно вертит предметы в руках и пытается поставить на ребро. Филипп не может держать грозное лицо и громко смеётся. Именно этого ему не хватало всё детство и именно об этом он так долго мечтал. Счастливая улыбка не сходит с лица подростка на протяжении всего процесса готовки: когда он мягко обхватывает ручку ножа поверх пальцев тренера и помогает тому резать более ровные куски, когда мужчина чуть не обливает кипятком себя и его самого, пытаясь слить воду из кастрюли с картошкой и морковкой, когда Антон выливает добрую половину майонеза на стол, прежде чем ему удаётся попасть наконец-то в блюдо. Солить получившийся шедевр кулинарного искусства Филипп решил всё-таки сам, ибо вкусы Ковалёва в данном вопросе он счёл ненадежными.

***

Новый год они встречают наконец-то как положено: под бой курантов, с шампанским и оливье. А когда приходит время обмениваться подарками, мужчина заговорщически тащит подростка к ёлке под которой лежит упакованная коробка. Такого у Фила точно никогда не было: пока все дети верили в бородатого волшебника в красной шубе, он боролся за выживание, поэтому так ни разу и не смог по-настоящему заглянуть под новогоднее дерево. Сейчас же он поднимает восторженные глаза с содержимого той самой коробки на своего личного Деда Мороза и, отложив подарок, бросается тому на шею, крепко обнимает и целует. Антон, ожидавший такой реакции, аккуратно обнимает мальчика за талию, накрывает его губы своими и мягко углубляет поцелуй. Два сплетенных между собой тела освещаются голубоватым светом висящих гирлянд и, кажется, будто в комнате становится чуть теплее от этих обьятий.

***

Уже ближе к утру они идут гулять. На улице приятная погода: нет ни обжигающего мороза, ни слякоти – всё так, как должно быть. Снег сыпется крупными хлопьями, остаётся на ресницах и бровях. Куча счастливых людей, поздравляющих друг друга и всех вокруг. Бенгальские огни, салюты, фонари. Никто даже и не думает расходиться по домам, все хотят продолжения праздника. И подросток, да и сам мужчина наконец-то чувствуют себя в своей тарелке среди всего этого. Они неспешно идут, наслаждаясь тем, что происходит прямо в этот миг. Потом, днём, уже выспавшись, они пойдут на каток, будут валять друг друга в сугробах и кидаться снежками. Встретятся с остальными ребятами и, может быть, всё-таки набухаются. Однако это всё уже неважно, ведь главное, что они это будут делать вместе. Кажется, желание, которое Фил загадывал каждый год на протяжении всей жизни в надежде на чудо, наконец-то сбылось...