***
— Ну как? Снова ничего.? — Пока не… погоди. Что-то есть. Кажется… вот! Нашёл! Я чувствую его…! Сейчас попробую достучаться.Дьявол тоже плачет
20 декабря 2021 г. в 17:49
Тот, кто сейчас был готов точно так же снести ему голову, как он сам, выглядел более чем человечно в привычном понимании этого слова. Две руки, две ноги, только синяков и ссадины на открытых частях тела хренова гора, да на лице, под глазами, тёмные полосы, доходившие едва ли не до губ. Следы слёз, пролитых от великой скорби.
Кажется, именно его и караулили чудовища. У Девианта автоматически опустилась рука. Подумать только, он чуть не зарубил, возможно, единственный свой шанс хоть на какое-то прояснение ситуации.
— …? Это… правда ты, …? — обратился к нему некто, кого услужливый покалеченный рассудок назвал Скорбящим.
До Девианта в ужасе дошло: он не слышит собственного имени. Точнее, не может услышать. Органы чувств просто оказались услышать одно единственное слово, и мозг отреагировал лишь белым шумом. Пустотой в эфире.
— …? Ты слышишь меня…? — Скорбящий пощелкал перед его лицом пальцами, привлекая внимание.
— Я… слышу тебя… Но я не слышу, как ты меня назвал… Я… я, кажется, ударился головой, потерял память и… у меня что-то с рассудком…
Даже собственный голос для индейца звучал чуждо, словно кто-то говорил за него. Однако, говорил он сущую правду. Это было видно по растерянному, слегка стыдливому лицу.
— Ты не помнишь меня…? Постой… ты не только головой ударился… — собеседник опустил тесак и приблизился, отодвигая пушистую челку с левой половины лица.
От увиденного Скорбящий отшатнулся, выражая мимикой ужас вместе с отвращением. Не понимая, в чем причина, Девиант потянулся к своему лицу, и пальцы ухнули в то место, где обычно находится глаз, глубже, чем положено. На подушечках пальцев остались кровяные сгустки.
— Ох, теперь понятно, почему я так плохо вижу… Интересно, как я еще не умер… — индеец больше с любопытством смотрел на свою ладонь: потерю такой важной вещи, как глаз, он тоже не помнил.
— Это они сделали… К гадалке не ходи… Или даже она сама… Злобная сука… — у мужчины начиналась медленная, но устойчивая истерика, а тёмные дорожки на лице снова заблестели от слёз.
— У тебя случилось что-то ужасное, верно? — вид чужого горя отозвался внутри Девианта, и он аккуратно опустил руку на плечо собеседника.
— Мы слишком плохо расстались, чтобы я мог рассчитывать хотя бы на каплю сочувствия от тебя. Хотя… врать не буду… Я любил её… и был так обманут… — казалось, ещё немного, и мужчина в принципе потеряет способность к разумному разговору.
Так дело не пойдет.
— Слушай меня внимательно: кто бы ты ни был, как бы плохо мы не разошлись в прошлом, я не помню, кто я. Я не помню, как сюда попал. Я не помню, кто ты такой. Я даже имя своё услышать не могу. И ты — единственное, что хоть как-то связывает меня и потерянные воспоминания и может помочь выбраться отсюда. Пожалуйста, расскажи всё, что между нами было, как есть, без утайки. Мне всё равно сравнивать пока что не с чем. Но если это поможет мне, то мы сможем спастись. Понимаешь?
Девиант смотрел прямо в глаза, держа лицо собеседника в своих ладонях.
— И ещё… расскажи, как ты сюда попал. И что тут еще может быть кроме прыгучих трупов и слепых собак?
Скорбящий кое-как утёр лицо, взяв себя в руки и начал свой рассказ. Индеец по прежнему не слышал части слов, но кое-что всё-таки понял: они играли в одной группе, пока его, Девианта, не выкинули как ненужный элемент из-за проблем, которые сейчас он не помнил. Конечно, стало немного обидно, что люди, с которыми он был так близок, в один момент отвернулись от него, но сейчас это казалось вторичным.
— Ну как? Вспоминается что-нибудь? — Скорбящий был искренне заинтересован в том, чтобы амнезия прошла как можно быстрее.
— Пытается. Я чувствую это по тому, как пульсирует у меня в голове. Но пока всё по нолям, — признался Девиант, натачивая серп бог знает где взятым точильным камнем.
— Ну, а сам я тут уже около двух недель брожу. И конца края не вижу этому ебучему лесу, чтоб его. Кажется, будто эти твари меня кругами гоняли. Одну грохнешь, две вылезут. Думал, что они меня разорвут здесь за ночь… — лид-гитарист обвел рукой помещение.
— Как же ты здесь выживал все это время? Я за одни сутки тут чуть раза три не сдох, — индеец подпёр голову рукой.
— Сам диву даюсь. Пришлось каннибализмом промышлять. Надеюсь, у меня не разовьётся зависимость от человечьего мяса, — Скорбящий брезгливо пнул безголовое тело.
— Значит, они всё-таки люди…? — Девиант ужаснулся, понимая масштаб трагедии.
— Были ими. Пока в культ не попали, — мужчина поёжился, явно вспомнив что-то нехорошее.
— Признаюсь, я не видел, что именно с ними делали, но, когда ты видишь, как на тебя спускают целую стаю подобных тварей, сомнения в нормальности их практик отпадают напрочь. И это, поверь, ещё цветочки. В лесу бегает хрень в разы страшнее и опаснее.
Скорбящий указал куда-то в сторону. Видимо, туда, откуда он и пришёл. Девиант выслушал его с максимальной сосредоточенностью.
— Оставаться здесь мы не можем. Найдут и разорвут, когда у нас не останется сил. Нужно идти. И идти за другими, если там есть кто-то ещё. Вас было много?
— Нас было восемь человек. Решили отдохнуть двумя группами. … выбирала место на отдых. Обманула всех, стерва… Я не знаю, есть ли кто-то живой… — гитарист был готов сорваться на плач в любой момент.
— Отставить истерику. Если есть шанс найти хоть кого-то живого, то нужно идти…
— Куда идти, …? Ты хоть представляешь, где мы находимся? Я вот даже штат назвать не могу. Я потерялся и во времени и пространстве. А до ближайшей цивилизации могут быть тысячи километров леса, где нам точно будут не рады… Да ты и сам видел, что нас там ждёт…!
— Ты говорил про какой-то культ. Тут что, где-то поблизости есть сектанты? — перевёл тему Девиант, стараясь увести товарища по несчастью от очередной тирады всхлипов и причитаний.
— Жена… нашего вокалиста… Которую ты тоже наверняка не помнишь ни по имени, ни как-то ещё, оказалась культисткой. То ли сатанизм исповедуют, то ли язычество. В сортах дерьма не сильно разбираюсь. Оказалось, там много наших знакомых. И…
Рассказчик запнулся.
–… хотели принести в жертву. Подстроили якобы выезд на природу. Что могло быть проще: отвести одного от толпы и утащить в лес. Мол, дикие звери задрали. Но нас там было слишком много. Хех, в один момент из близких людей превратиться в помехи их жуткому ритуалу. И она объявила за нами охоту. Не знаю, что случилось с остальными, но я свалил из каких-то катакомб один. Но, я слышал рёв… много раз, пока бродил тут. Видимо, он нашёл место, где можно укрыться и подать сигнал о помощи. Хоть какой. И я боюсь, что однажды его голос не будет слышен слишком долго…
Мужчина посмотрел в проём, некогда служивший окном.
— Быть может, если бы увидел кого-нибудь ещё из наших, то быстрее бы вспомнил что-то. Но я не могу гарантировать, что они ещё живы. И, помяни моё слово, они не просто группа поехавших.
Лицо Скорбящего исказилось в параноидальной улыбке.
— Не знаю, как. Не знаю и знать не хочу, какой ценой, но что-то эти ненормальные с собой сделали. Научились, если хочешь так называть, колдовать или вроде того. Особенно верха. О, эти конченные женщины, пожалуй, главная проблема для нас. Подозреваю, они контролируют весь лес вокруг базы…
— Погоди, у них где-то в округе есть база? — индеец переспросил на всякий случай.
— Имеется. Большое поместье с садом, который выходит в лес. А под ним целое подземелье. Идеальное место, чтобы восхвалять сатану, — выплюнул гитарист.
— Нам надо идти. Идти хоть куда-то отсюда. Не важно, куда мы попадём в итоге. К кому-то, кому не повезло так же, как нам, к врагу или к тому, кто может помочь. Оставаться на месте — смерть. С тобой или без тебя, но я не задержусь тут надолго. Если не хочешь идти — просто укажи направление, откуда пришёл сам, — Девиант поднялся на ноги, слишком уж решительный для своего побитого вида.
Естественно, Скорбящий согласился. Убегать и прятаться по норам ему уже было хуже смерти. А бывший коллега, пусть и слегка не в себе, был очень даже кстати. Всю дорогу лид-гитарист рассказывал о времени, что Девиант провёл в группе, пытаясь хоть как-то растормошить закостенелую амнезией память. Сам же индеец на какие-то слова реагировал искренним недоумением, на какие-то искренней в меру сил улыбкой, а на какие-то легким негодованием.
Мужчине очень хотелось спросить, почему же его выкинули из группы. Однако, нестабильное состояние собеседника и собственная потрёпанность были теми факторами, что побудили отложить этот вопрос до лучших времён.
Собаки предпочитали не трогать эту парочку после того, как несколько из них были демонстративно зарезаны и выпотрошены на месте. А вот то, что когда-то было человеком, то и дело норовило выпрыгнуть из-под какой-нибудь коряги. Один плюс — существа эти были на редкость недалёкие и шумные, рычали совершенно не скрываясь, за что тут же лишались конечностей и голов.
На головную боль Девиант уже почти не обращал внимания: болит и болит. С ног не валюсь и уже хорошо. Хотя, сам Скорбящий высказывал опасение, что у товарища может быть сотрясение мозга или что похуже. Несколько раз в сутки они слышали протяжный голос над лесом.
— Он как будто проповеди читает. Проповедник, — по наитию назвал индеец того, кого напарник обозначил как их вокалиста.
— Ого, а какие-то вещи ты всё-таки помнишь. Правда, очень странно и выборочно, но, хоть что-то, — Скорбящий с нескрываемым любопытством рассматривал бывшего басиста, как будто впервые увиденную диковинку
— Разве что-то подобное связано с нами? — изумился мужчина.
— Вроде того. Только говорить я тебе этого пока не буду. Ты и так от головных болей наверняка не отдыхал. И вообще, всё, привал, — распорядился лид-гитарист, и Девиант не нашел повода возразить.
Время текло медленно под жарким солнцем, и индеец сначала решил, что большие трехпалые следы на мягком мху это шутка перегретого разума. Правда, Скорбящему было явно не до галлюцинаций. По глазам видно, он знал, чьи это лапы. Знал и боялся.
— Уходим отсюда как можно быстрее. Сейчас же.
Спорить с тем, кто уже две недели умудрялся как-то выжить в окрестных лесах, желания никакого не было.
— Что это может быть такое.? Поделись, чтобы я знал, чего ждать, — Девиант шёл по правую руку, озираясь по сторонам.
— Я, конечно, не криптозоолог, и вообще в живности разбираюсь через раз, но эта тварь тоже выведена искусственно. Химера, как в одном фильме ужасов. Не знал, что они решатся выпустить такую тварь… — Скорбящий почти перешёл на бег, стараясь не сворачивать.
Басист же то и дело замедлялся, стараясь сделать или насечку на дереве или же воткнуть в землю палку или кость, чтоб быть точно уверенным: они здесь проходили.
Сумрак застал их в чаще. Целый день напряженного бега измотал обоих, и Девиант предложил забраться повыше, чтобы у внезапных гостей не было шанса хотя бы тихо подкрасться. И вот, через 10 минут нецензурных чертыханий, поминания всуе родителей всех виноватых и прочего, парочка уже гнездилась на широкой ветке.
— Ложись. В середину ночи я тебя разбужу. Сменишь меня, — сказал индеец, всматриваясь в темноту единственным глазом.
Скорбящий, к своему шоку и неудовольствию, проснулся лишь утром и по собственному желанию. Рядом с осоловелым взглядом сидел Девиант, не сомкнувший глаз всю ночь.
— Я не хотел спать, а тебе нужен был отдых, — оправдал свой поступок мужчина, и гитарист только раздраженно поцокал языком.
Такие геройства могут дорого им обойтись.
Ближе к полудню на них напало очередное человекоподобное чудовище, само ставшее обедом. Девиант откусил немного, оставив большую часть мяса товарищу, хотя Скорбящий настаивал, что хоть так себе альтернатива, но индейцу еда нужна больше.
— Я вот спросить хотел… а что значат эти знаки на валунах? — между делом спросил беспамятный, оттирая один из серпов от крови.
— Члены культа, викканки, как они себя сами зовут, рисуют всякую хрень, где попало. Чокнутые ведьмы, — злобно сплюнул гитарист, вытаскивая из плеча колючку.
— Хорошо… а что за странные цветы растут тут повсюду? Такое чувство, будто бы их тут быть не должно, — Девиант недоверчиво покосился на белый кустик, растущий метрах в пяти от них.
— Пёс его знает. Видать, что-то вроде священного растения. Сами небось сюда и посеяли, — Скорбящий повернулся полностью.
— Как ты себя чувствуешь? Лучше?
— Сносно. По крайней мере, умирать прямо сейчас не собираюсь, — отмахнулся индеец, сам до конца не понимая полностью своё состояние.
Привычно голос Проповедника разнёсся над лесом, подкрадывался закат, а вместе с ним и обладатель больших следов, которые попадались всё чаще и чаще.
Скорбящий потянул спутника на скалы, от которых когда-то откололся крупный кусок, образовывая крутой, недоступный для крупного зверья склон. Поднимаясь вверх, Девиант очень некстати обернулся, увидев огромный и, что ещё страшнее, двуглавый силуэт, который явно был поопаснее уже знакомых собак и прыгунов.
Прилив адреналина открывает второе дыхание, и беглецы, перегоняя друг друга, забрались на высокое плато. Желая скрыться с глаз хищника, один за одним они юркнули в расщелины меж валунов.
Скорбящий предложил пересидеть ночь здесь, дабы крупная тварь точно не добралась до них. Мало ли, она и дерево сможет повалить внезапно. Тогда им точно будет крышка.
Ночью внизу всё время выли и рычали, делая перебежки вокруг неприступной скалы. Пару раз слышался звук падающих камней от того, что тяжелая туша пыталась пробраться там, где ей явно не пройти.
Естественно, при таком звуковом сопровождении и речи не было о хоть каком-то сне, и утро встретило напряженных беглецов долгожданным светом и прохладой. Не было сомнений, что их ждали внизу с упорством, достойным восхищения, и Девиант предложил попробовать часть пути пройти по камням, чтобы их след потерялся.
Сказано — сделано, и, вымеряя шаг за шагом, мужчины отправились дальше, не забывая периодически смотреть вниз.
В очередной раз обкладывая ругательствами пока незримую, но явно присутствующую здесь химеру, Девиант почувствовал, как ноги сами собой подкашиваются, голова тяжелеет, а веки смыкаются. Три дня без сна сделали своё дело с больным телом, и тяжелая болезненная дремота кувалдой стукнула по сознанию.
Индейца едва успел поймать Скорбящий, чьих испуганных криков внезапно заснувший уже не слышал…