Шесть цифр

      Через пятнадцать минут мы уже вернулись в Млиру. Дома тут разные: старые не более двух этажей, а новые, которые уже достраивались человеком — бывают и выше, их сразу можно заметить по материалам, из которых они построены. Пятьдесят лет назад практически все государства экнорианцев были уничтожены, а потом один занесённый нами совершенно безобидный микроорганизм гибридизировался с другим экнорианским совершенно безобидным микроорганизмом, в результате чего получился патоген неопасный для человека, но очень опасный для мохнатых, и выкосил треть их населения и домашних животных. Из-за всего этого произошёл довольно сильный откат уровня жизни экнорианцев примерно до некоторого подобия средневековья с оттенками родо-племенного строя.       Млира была богатым городом в одном из самых развитых государств Экнории — Лернора, общество которого было на уровне развития примерно как европейские страны в начале девятнадцатого века. Город занимал площадь гораздо большую, чем остров на реке. Сейчас же практически всё, что было вне острова, заросло лесом. Сразу после эвакуации людей четыре недели назад, Млирой завладел клан Гериона. Кланы экнорианцев — это основа их общества после падения экнорианской цивилизации. Каждый клан почти полностью состоит из братьев полнокровных и сводных, сыновей, отцов, двоюродных, троюродных братьев и так далее. Экнорианцы гермафродиты, при этом постоянных браков у них нет, а между двумя партнёрами очень редко бывает более одного общего сына. Это приводит к огромным и витиеватым связям родства. Можно взять любых двоих жителей деревни и выяснить родословную, с очень высокой вероятностью у них будет, как минимум, один общий прадед или прапрадед.       Пока ехали, у меня заболели пальцы на отсутствующей левой руке, а также заболело само плечо. Начала проходить анестезия. Я чувствовала боль в пальцах и запястье, но самих пальцев и запястья не чувствовала, что очень сильно раздражало. Боль в несуществующей конечности, я бы сказала, даже деморализует. Не то, чтобы это было сильно больно, но вопрос: как унять боль в той части тела, которой нет? Говорят, надо делать массаж места ампутации, но во-первых мне нечем делать массаж, во-вторых надо подождать хотя бы три-четыре дня, чтобы Адекс-В хорошенько и основательно прирос. С правой рукой было по другому, так как место ампутации была обработано специальными препаратами против подобных неврологических эффектов, а также подготавливающими мышцы и кости к установке протеза.       Все эти три с лишним недели мы с Эрминой жили в прицепе, который когда-то был медицинским модулем. В нём нас сюда привёз Мигельт, после чего отплыл по срочным делам туда, куда нас невозможно было взять с собой. Мы зашли в прицеп, который уже успел стать родным. В нем не осталось ни одного лоскута ткани, даже подушек не было, на койках остались только матрасы, которые сделаны из нетканого прорезиненного материала. Эрмина собрала всё, что можно, и отдала за противоядие к яду герпель-скорпиона, который усыпляет человека на несколько дней. Помимо прочего, наложился фактор хитрожопости мохнатых, ведь представитель вида, который они ненавидят, очень сильно нуждается в чём-то. Они же не дураки продавать это по нормальной цене, обязательно заломят в пять-шесть раз большую цену и сдерут с врага по полной.       В первую очередь надо было сделать самое главное: справить малую нужду. Эрмина сняла с меня комбинезон и я пошла в туалет. Выйдя из таулета, я увидела, что Эрмина тоже полностью разделась.       — Не поняла, а ты зачем разделась? — удивилась я.       — Сполоснуться хочу, там вроде оставалась вода и топливо беспламенного химического разогревателя.       — Нет, погоди, зачем мыться? Нам надо добыть смартфон Райкера.       — Нет, ничего мы не будем добывать.       — Всмысле?       — Вот так. Ждём Мигельта.       Ответ Эрмины можно сказать ошеломил меня. Я зависла на две-три секунды.       — Атаковать дом Гериона буду я, а не ты, — заговорила Эрмина. — рисковать жизнью буду я, а не ты. Шансы на успех есть, но они не такие высокие, как тебе кажется. К тому же даже в случае успеха, я могу получить ранения. Даже если я не получу ни единой царапины, нам надо будет как-то пробиться к мосту, а до него от дома Гериона не менее километра.       — Поэтому надо выкрасть смартфон без атаки и всяких там перестрелок.       — Но как?       Никаких идей у меня не было.       — Можно слабость превратить в сильную сторону, — начала я, — ээ… Мохнатые думают, что я не представляю опасности… Зайти в дом к Гериону тоже можно без особых проблем… Я иду и…       — И-и-и? — протянула Эрмина с вопросительным выражением лица, высоко приподняв брови.       — В общем, надо как-то незаметно выкрасть смартфон.       — И-и-и? Возьмешь смартфон в зубы и выйдешь с ним?       — Хм…       — Арги, нет. Все бесполезно. Смирись.       Эрмина пошла в сторону душевой кабины. Я встала у неё на пути. Со стороны это наверное выглядело забавно: полностью обнаженная женщина без рук, пытается преградить дорогу другой полностью обнаженной женщине, которая на голову выше её и заведомо сильнее.       — Слушай, Эрмина, мы не можем просто так сдаться.       — Ну тогда иди спасай. Я-то причём?       — Эрми, ну пожалуйста! Посмотри на меня. Что я вообще сейчас могу?       — Это твои проблемы, от единственной своей руки ты сама отказалась. Добровольно!       — А если я прикажу?       — Пфф, мне насрать, — усмехнулась Эрмина. — Что ты вообще мне сделаешь?       — Эрми, пожалуйста, я ничего не смогу без тебя!       — Ты снова полюбила Дерека и хочешь спасти его.       — Дерек ни при чём. То есть причем, но он не главная причина.       — Холодная Аргина хочет в объятия Дерека, — ласково, нежно и одновременно с усмешкой промурлыкала Эрмина.       Я никак не среагировала и ответила молчанием. Она ждала, что я что-нибудь скажу, но я молчала. Эрмина могла просто оттолкнуть меня и пойти, куда хотела, но она это не делала.       — Давай поговорим нормально, — сказала я.       — Извини, Арги, но если серьёзно — вы красивая пара.       — Да чёрт с ним, с Дереком!       Эрмина отошла и присела на койку.       Я хотела зайти с темы про родных и близких оставшихся на земле, но вспомнила, что неделю назад мы как раз говорили об этом. Эрмина была такой же сиротой, как и я: выросла в детском доме и пошла в военное училище, также как и я она когда-то мечтала стать пилотом, но не смогла проучиться даже первый курс, зато её взяли в силы специальных операций.       Пока я перебирала аргументы и думала с чего начать, Эрмина привела свой аргумент:       — Ты хочешь геройствовать ради тех, которые собирались изнасиловать тебя.       — Эрми, я тебя умоляю! Про изнасилование мы сами с тобой придумали. Мы не можем знать, что они на самом деле собирались сделать. Не все они мрази и ублюдки, но даже мрази и ублюдки не могут просто так взять и творить, что хотят. Допустим, их там тридцать восемь, допустим, хотя бы треть захочет оторваться перед смертью, даже если четверть из них ранена и остановить их не сможет, то остальные поставят их на место. И вообще никто такими мыслями просто так не делится, поэтому даже те, кто потенциально хотел бы отыметь нас, даже не будут уверены, сколько ещё хочет сделать тоже самое. Четыре десятка человек — это всё-таки серьёзный сдерживающий фактор, даже в условиях полной обречённости.       — Ну не знаю… — протянула Эрмина.       — Я серьёзно. Впрочем, не об этом разговор.       — А о чём?       — Все, что мы знаем о Мигельте, мы узнали от Гериона и этого… как его… Лимнора. Может они врут? Может через полгода он нас также на идэбгию пустит.       Эрмина замялась и не нашла, что ответить.       — А ты в курсе, что экнорианцам нравится смотреть на то, как люди занимаются сексом? — спросила я.       — Слышала, да. Но это всё байки…       Я тоже не особо верила в эти истории, так как имелось гораздо более логичное объяснение моей ценности для Мигельта: богатые экнорианцы используют женщин моего ранга как источник молока. Выжимка из кильдерии — местного распространенного растения — позволяет вызвать лактацию у женщины, после чего мохнатые либо выдаивают молоко с помощью специальных аппаратов, либо буквально сосут грудь. Молоко, прошедших через SGEP-6, действительно более полезное. Для человеческих детей. Насчёт пользы для экнорианцев достоверных данных нет, мнения учёных разделились, некоторые говорят, что оно даже вызывает лёгкий наркотический эффект. Впрочем, отсутствие реальной пользы от чего-либо не мешает существовать суевериям. К тому же, кто их знает? У них может быть модным или статусным пить молоко женщины-офицера. Может там вообще какое-то абсолютно бредовое с человеческой точки зрения объяснение.       Тем не менее, надо было рассказать какую-нибудь страшилку, чтобы склонить Эрмину к смене решения.       — Слушай, я имела доступ к кое-каким материалам, — решила приврать я. — Материалы не секретные, но они и не для общего пользования. Короче, были распоряжения и рекомендации после случаев спасения людей из плена этих мохнатых. Среди прочих были рекомендации для дополнительных научных исследований поведения экнорианцев… — надо было придумывать на лету, но мои мысли не успевали, я рисковала ошибиться и нивелировать эффект. Поэтому пришлось сделать ход конём: — Там долго и муторно, короче, все косвенно указывает на то, что есть немалая доля мохнатых, которым реально вставляет смотреть как люди трахаются.       Эрмина призадумалась, а я продолжила:       — А вдруг Мигельт ещё купит какого-нибудь мужика или даже нескольких, которые будут трахать нас каждый день? А потом, когда надоест, всем пустит на идэбгии.       — Аргина, ну подумай, какой прикол им смотреть на то, как трахается инопланетный вид?       — А кто знает, что творится у них в головах? Может какие-то фетиши? Они полностью отличаются от нас. К ним даже сложно применить нашу логику и рассуждения.       — Нет, Арги, прости меня. Мы не будем рисковать. У нас есть хороший вариант.       — Лимнор! — громко закричала я. — Лимнор!       Я звала одного из приближенных Гериона — Лимнора. Он отвечал за нашу охрану. У меня был только один вариант: вывести Эрмину из зоны комфорта. Сделать так, чтобы улетучилась надежда на удачный для неё исход, чтобы она начала спасать себя. Это подло, но лучше так, чем это трусливое решение.       — Ты что? Зачем тебе Лимнор? — испугалась Эрмина.       — Увидишь.       Я встала и пошла к двери, прямо вот так в чём мать родила. Попыталась открыть дверь ногой, но в этот момент меня схватила Эрмина и потащила назад.       — Лимнор! Лимн… — заорала я, но Эрмина закрыла мой рот.       Я начала брыкаться, но сопротивление не имело успеха. Эрмина была сильна и ловка. Еле сдерживая моё сопротивление, она вытащила из кармана своей куртки один из срезанных рукавов моего комбинезона и запихала мне в рот. Кляп получился очень плотный и большой, и еле поместился в моём рту. Истошные крики превратились в сильно приглушённое мычание. Потом, все также борясь с моим отчаянным сопротивлением, Эрмина нашла в одном из выдвижных ящиков ремешок от какого-то медицинского устройства и завязала его на моём рту так, чтобы я не смогла выплюнуть кляп. Теперь ей не надо было держать мой рот и задача блокирования обращения к Лимнору сильно упростилась: достаточно было просто блокировать мой выход из прицепа, даже держать меня стало необязательным. Я попыталась развязать ремешок импровизированного кляпа ногами: но это не представлялось возможным, к тому же узел был на затылке. Меня заткнули, и я не могла ничего с этим поделать. Я пыталась бить ногами о стены, но и эту возможность Эрмина быстро начала блокировать, банально вставая передо мной.       Сдаваться я не собиралась и начала бить Эрмину ногами. На втором или третьем ударе, она поймала мою ногу, чем застала меня врасплох. Меня полностью обезвредили: я стояла на левой ноге, а правую держала моя соперница. Мы посмотрели друг другу в глаза, противопоставить мне было ничего, я могла лишь грозно дышать с оттопыренными ноздрями. Тем не менее, я всё равно попыталась взбрыкнуть и потеряла равновесие. Эрмина ловко поймала меня и понесла на койку. Разумеется, я брыкалась, но она в итоге смогла найти ещё один решемок, которым привязала одну мою ногу к поручню для полотенец над койкой. В итоге, я абсолютно голая лежала на кровати с заткнутым ртом и могла двигать только одной ногой.       — Арги, я не хочу и не собираюсь с тобой ссориться, — заговорила Эрмина. — Ты хорошая девушка. Я тебя уважаю и как женщину, и как офицера. По-настоящему уважаю. Искренне не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Я понимаю, сейчас ты ненавидишь меня всей душой, но это не испортит моего отношения к тебе.       Я кричала: “Отпусти меня! Ты предатель!” и прочее подобное. Но было слышно только мычание.       Эрмина посмотрела на меня по-матерински добро, погладила по голове. По её лицу было видно, что она искренне не хотела такого поворота.       — Дождёмся до завтра и будем в полной безопасности.       Я кричала, но было слышно только мычание.       На глазах Эрмины проступили слёзы, но она держалась, чтобы не заплакать.       — Мне самой больно. Не могу видеть тебя в таком стреноженном состоянии… Ты такая униженная, сердце кровью обливается…       Призадумалась чуть-чуть, после чего её осенило:       — Придумала, я тебя усыплю! У Нэрольта продаются препараты из всяких армейских и медицинских наборов.       Я снова закричала, но было слышно только мычание. Эрмина начала одеваться. Судя по движениям и выражению лица, душевное состояние у неё было не очень. Далеко не очень. Как будто что-то надломилось в ней.       — У Нэрольта всякое было. Если бромизовала и геминейрина нет, то нитразепам точно есть. Уснёшь крепким сном. Развяжу тебя, нормально поспишь, удобно. Я буду с тобой, Арги, не переживай. Я не брошу тебя никогда.       Я могла только смотреть на неё и громко дышать через оттопыренные ноздри.       Она оделась и снова подошла ко мне. Потрогала моё правое плечо. Во время борьбы она несколько раз задела плечо. Место ампутации заболело чуть сильнее, чем раньше, но всё ещё терпимо. Фантомные боли усилились, но мне было не до них.       — Больно плечо? Вообще, Адекс-В очень хорошо держится. Сейчас вот как настоящая кожа. Только вот тут в двух местах видно, что под ним всё равно кровь вышла, но это от того, что мы боролись и задели. Вообще, в таких случаях надрезают и ещё раз наносят Адекс, но говорят, что и без этого должно рассосаться, просто дольше будет идти заживление.       Эрмина вытащила из кармана куртки второй рукав от моего комбинезона.       — А вот и пригодится твой рукав, — сказала она перед тем, как выйти из прицепа.       Нэрольт жил через пять домов от Лимнора, перед домом которого стоял наш прицеп. Времени у меня было немного, я сразу же начала свободной ногой пытаться развязать привязанную к поручню ногу. Через минуту я поняла, что это бесполезно. Ремешок был завязан на два узла, которые пальцами одной ноги развязать невозможно. Я попыталась избавиться от кляпа — тщетно.       Вот так бесславно закончится моё начинание. Я дала свою единственную руку на отсечение ради спасения жизней сослуживцев, в итоге моя жертва оказалась напрасной, а план рухнул из-за женщины, которая выбрала более безопасный и надёжный вариант. Теперь моя судьба — это быть дойной коровой, молоко которой будет пить богатенький экнорианец.       Посмотрела ещё раз на себя. Какая я всё-таки жалкая и беспомощная. Натуральное убожество. Лучше бы Эрмина убила меня, но это ей невыгодно, ибо если я умру, то её пустят на идебгию.       Говорят, если откусить себе язык поближе к основанию, то можно умереть от потери крови, но даже этот вариант недоступен для меня.       В итоге я не выдержала и заплакала.