Новогодние истории

— Нет, ты не поверишь, я прям была убеждена, что Дед Мороз существует, лет до семи, — смеется Лиля. Райдо всегда открывается рано. Лиля сама не понимает, есть ли тут определенные часы работы. Уля открывает кафе по настроению с утра, а закрывает за последними посетителями ночью. Как к работодательнице, к ней у Лили нет вопросов — ей Уля наоборот предложила вполне определенный график. Просто иногда, когда она приходит, кафе уже давно открыто, а иногда, ей приходится дожидаться Улю. Сегодня, например, первая ситуация. Однако для посетителей Райдо закрыто, потому что Уля и Лиля вешают новогодние украшения. Разговор ни о чем и обо всем одновременно течет довольно легко, и очень скоро Лиля ловит себя на мысли, что без сомнений выдает одно откровение о своей жизни за другим, стоя на стуле и развешивая гирлянду над плакатами на стене. Уля задает наводящие вопросы и смеется над всеми ее шутками, пока дописывает зимние напитки и рисует снежинки на меловой доске. — Просто представь, — продолжает она, — каково было узнать суровую правду жизни от лучшей подруги. — Как ты относишься к конструктивной критике? — невпопад спрашивает Уля. — Не знаю… Что не так? — У тебя правый край ниже левого. — Не может быть, — возмущается Лиля. — По-моему я негативно отношусь к любому виду критики. Однако слезает со стула и подходит к стойке, за которой сидит Уля, чтобы оценить вид с ее «точки зрения». Через пару секунд пристального наблюдения она вздыхает: — Да, ты права. Но в мою защиту, я ровняла края по кирпичам на стене. — Тогда это все объясняет, — понимающе кивает Уля. — Кирпичи тоже криво расположены относительно стены. — Ха-ха, очень смешно, — саркастически говорит Лиля, но осекается, увидев серьезное лицо той. — Как такое возможно? Стена тоже была бы кривая. Это против всех законов физики и, наверное, геометрии. — Но это так. — Я пойду… перевешу гирлянду и переосмыслю свою жизнь. Некоторое время в кофейне раздается только стук мела и приглушенная музыка из динамиков. Лиля, стараясь не думать об аномалиях этого места, развешивает дождик уже на другой стене, время от времени отходя на пару шагов и проверяя, что все расположено ровно. — Так какую правду могла рассказать тебе подруга? Ты ведь и так все знала? — нарушает молчание Уля. В первую секунду Лиля теряется, не сразу сообразив, о чем речь: — Она рассказала мне правду: что Дед Мороз — выдумка взрослых. Было больно… — И ты поверила? — Что, прости? — Сначала тебе семь лет, говорили, что Дед Мороз настоящий — ты в это верила. Потом тебе один раз сказали, что это не так — и все убеждения забыты? — Уля даже перестает штриховать снеговика на доске. Лиля не совсем понимает, к чему та клонит, поэтому на всякий случай уточняет: — Просто до этого Дед Мороз воспринимался как данность, что ли? Без него праздника быть не могло. А потом, после слов подруги, маленькая я задумалась и поняла, что не может такого быть, чтобы один человек раз в году разносил подарки детям по всему миру, оказываясь в куче мест одновременно. Немного критического мышления, и еще одна детская сказка рассыпалась на куски. — Я видела его, — задумчиво тянет Уля после небольшой паузы. — Я тоже, — улыбается она. — Только потом выяснилось, что это был аниматор на празднике в детском саду. — Нет, я видела его настоящего, — та говорит тихо, поэтому Лиля снова подходит к стойке, чтобы не упустить ни одного слова. — Ты сказала, что один человек не может разносить все подарки, и ты права. Только он не человек. Да и не «он» на самом деле… Условность этого языка… Уля замолкает и немного рассеянно обводит буквы на доске зеленым мелком, а Лиля никак не может избавиться от странного ощущения: мистическая атмосфера не исчезает, как обычно, когда та заканчивает свой рассказ. Значит, в истории есть что-то еще. Только сейчас Лиля замечает, что музыки больше нет и что они сидят в тишине. — Какой он? — она сама не может поверить, что спрашивает искренне. Лиля не до конца понимает, о чем Уля говорила, но ей хочется разобраться. — «Он» дух, каких много. Однако все же особенный. В своей «игре» с людьми он нашел призвание. Я не знаю многого о нем. По пальцам одной руки можно сосчитать, сколько раз мы встречались. В том мире, где я жила, ему было делать нечего, а здесь — ему все тяжелее с годами. Дýхи тем сильнее, чем больше в них верят, а сейчас даже дети считают его «сказкой». Его участи все мы боимся. Она откладывает мелки в сторону и вешает доску на место. Музыка снова начинает играть, хотя Лиля готова поклясться, что к динамику никто не притрагивался. Она уже берет мишуру в руки и ищет подходящее место, как понимает, что есть еще один вопрос, который будет мучить ее слишком долго: — А правда, что он работает сутки через год? Уля улыбается — вся ее задумчивость пропадает, остается только таинственность: — Правда. И хотя человеческий год для него, как один миг, ему тоже бывает скучно. Тогда он ищет людей, которые еще верят, и всегда находит. Лиля несколько растерянно кивает, но тут Уля вдруг со счастливой улыбкой указывает на большое окно кофейни. Обернувшись, Лиля видит морозный узор, которого точно раньше не было и который есть только на одном стекле из двух. Если приглядеться, то рисунок своим переплетением линий неуловимо напоминает смайлик. В первый момент ей трудно сдержать эмоции: — Это же… Это же… — Против всех законов физики? — от Улиной шутки становится странно тепло. — И, наверное, геометрии…