И придет дьявол

— Дженсен, ты ведь сын пастора, почему тогда ведешь себя, будто бы это не так? Дженсен, чуть ниже, всего на полголовы, но шире в плечах и старше на год. Светлые волосы крашены в более яркий блонд, чем его натуральный цвет, но старый чуть темнее уже пробивался у корней. Рубашка свободно болталась, открывая вид на белую майку, рукава закатаны по самые плечи, синие джинсы зауженные книзу, на ногах простые мальчишечьи потрепанные кеды, а на шее болтался черный шнурок. Литл-Элм небольшой городок с населением меньше тысячи человек, здесь все друг друга знали и много разного болтали о сыне пастора. Он курил сигареты, вроде как баловался легкими наркотиками, никогда не посещал церковь по воскресеньям и другие немного странные вещи, о которых Джаред не хотел бы задумываться. В то лето Джареду исполнилось семнадцать, он часто гулял к заброшенной церкви у кладбища ближе к роще, несколько раз замечая Дженсена Эклза у старого дуба перед широкой поляной. Тот почти всегда проводил время, заткнув уши наушниками, бренчал на гитаре. Смешанное чувство привело Джареда под этот дуб, он бы сказал, что это благое желание помочь ближнему, хотя было ещё кое-что, роднившее его с Дженсеном, больше чем он смог себе признаться — одиночество. Легкая насмешка тронула губы Дженсена, у его ног лежала гитара, а в руках он держал пачку сигарет, будто бы хотел закурить, но Джаред появился не вовремя. — И что же это означает? Прости, не расслышал твоего имени. И спрятал пачку обратно в карман джинсов. — Джаред. Джаред уверенно направился вперед, в счастливой надежде, что получилось установить контакт, Дженсен ведь не проявлял агрессии, и никакой он не прокаженный, обычный симпатичный парень, просто немного запутавшийся. Дженсен тоже подобрался, сделал пару шагов навстречу, но не дал возможности продолжить. — Джаред, я сам знаю, в чем моя проблема. Я слишком хорошо живу, и это не дает вашим неугомонным душам спать по ночам. Вам все время что-то мешает. Моя одежда, мое поведение. Неужели если я точно так же надену серую рубашку, застегну все пуговицы под горло… О, тебе, кстати, не давит этот ошейник? — Дженсен покачал рукой перед горлом. — А мне вот давит, предпочитаю свободный стиль. Джаред непроизвольно потянулся к своему воротнику, чтобы оттянуть его в сторону, затем опомнился и быстро спрятал руки за спиной. Он не собирался отступать. — Я имею в виду все, что о тебе говорят, это не всегда правда, дело не в твоей одежде, — и добавил немного возмутительно. — А мой воротник — это признак аккуратности. — А в чем же тогда? А, ну да, в другом... Конечно же, можно переодеть волка в овцу, но овцой он все равно не станет. Дженсен улыбался теперь шире, довольный своими мыслями, которые было не подвластно прочитать Джареду, как бы не пытался. — Чему ты улыбаешься? — Не выдержал он, Джареду не нравилось, когда над ним надсмехались, и поэтому ответил более резко, чем собирался.— Ты точно не волк, ты всего лишь заблудшая овца. — Овца? — усмехнулся Дженсен. — Хочешь вернуть меня в общее стадо? Не получится. Я таким родился, с изъянами. Дженсен ухватил его за грудки рубашки, на мгновение Джаред даже разглядел темноту в его глазах, прежде чем случилось то, что он и не представить не мог. Его поцеловали. Так неправильно, не просто легким касанием, а в приоткрытый от возмущения рот, как никогда еще никто не прикасался.  Джаред оттолкнул его со всей силой от себя, зажал ладонью губы, но слова так и рвались наружу, поэтому он отнял ладонь. — Ты с ума сошел? Зачем ты это сделал? — Я показал тебе наглядно, разве мы не об этом пытались говорить? Я волк, Джаред. Дженсен засмеялся, словно для него это всего лишь шутка. Джаред чувствовал, еще немного и слезы начнут выступать на глазах от непонимания, но он бы не стал реветь, слишком это глупо выглядело. — Не нужно так, Дженсен. Я ведь всего лишь хотел помочь. Смех прекратился, Дженсен сплюнул себе под ноги, затем вновь достал пачку сигарет из заднего кармана джинсов. — Когда же вы поймете, что помощь нужна не мне. Душите самих себя заботой.  Он закинул сигарету в рот, подхватил гитару за гриф, закидывая корпусом на плечо, развернулся и пошел к роще ровным шагом. А Джаред продолжал стоять, глядя на его спину, прямую, обтянутую голубой рубашкой, и что-то мешало ему уйти следом, покинуть это место и просто забыть. Поцелуй, если его можно было так называть, еще жег губы, как зарождение новой непонятной инфекции. *** Джаред пришел домой до заката, мама еще не вернулась с работы, отец был занят в гараже, перебирал как обычно свои запчасти от старых приборов, а Мэг гуляла где-то с подругами. Пробравшись быстро, словно вор, прямо до уборочной, только бы не встретиться ни с кем по дороге, потому как Джареду казалось, что он принес с собой что-то физически-ощущаемое, выделяющее поверх его тела, такое, что было бы сразу замечено кем-то из близких. Но ему повезло, дверь захлопнулась, отделяя его от внезапных зрителей. Скинув одежду, но избегая глядеть в зеркало, чтобы не встречаться со своим отражением, Джаред забрался в ванну. Вода успела дойти только до уровня щиколоток и постепенно поднималась выше, остужая нагретую солнцем кожу. Он хотел смыть с себя всю грязь, и вода казалась наиболее подходящей возможностью. Только посторонних мыслей она не стирала и вылечить не могла. Джаред еще не догадывался, что та странная инфекция уже охватила не только губы, но и все тело. Она попала вместе со слюной в его организм. Все следующие дни то знобило, то бросало в жар, мысли туманились, как и зрение, тело болело, как одна большая рана. Организм еще боролся. Но Джаред начал терять аппетит, не мог читать, почти не спал и не выходил гулять. Он знал, как можно было излечить себя от болезненных симптомов. Лекарство нужно было искать в источнике болезни.  Джаред свернул возле старой церкви к роще, по тропинке возвратился к одинокому дубу. Дженсен подпирал спиной дерево, прячась от палящего солнца, и курил очередную сигарету. Но заметил его уже слишком поздно, когда Джаред был на расстоянии всего пары футов. Эклз даже не стал тушить недокуренную сигарету, просто выбросил ее в траву. — Чего тебе? — спросил он раздраженным голосом. Джаред сразу же кинулся к тому месту, куда приземлилась сигарета, отыскать ее было несложно, по легкому едва заметному дымку. Он вдавил окурок в землю носком кроссовка. — Ты хочешь сжечь рощу? — возмутился Джаред. — Если пытаешься умереть от рака легких, тогда пожалуйста, но не надо губить хотя бы природу. Видел какая сухость? Все же сгорит за пару минут. А если поднимется ветер, огонь может перекинуться на город. Дженсен закатил глаза и громко застонал. — Неужели снова пришел читать мне нотации. Это Алан тебя подослал? — Нет, не твой отец. Я сам пришел. Дженсен усмехнулся. — Сам решил доконать меня. Чего сегодня будем делать? Почитаешь мне библию? — Нет, — Джаред слегка покраснел, вся его злость схлынула, снова начиналась лихорадка, ладони вспотели, во рту пересохло, и он непроизвольно облизнул губы, точно понимая, о чем хотел сказать, только не знал как. — Я пришел… по… по другой причине. Еще не хватало ему начать заикаться. Отступать было некуда, скорее оно сведет его с ума окончательно, голова кружилась от мысли скоротать еще один день в мучениях своего расстройства. Джаред преодолел разделяющее их пространство, закрыл глаза и приник к сухим губам Дженсена, заставляя его вжаться в ствол дерева. Он не знал, как это должно было происходить правильно, его никто еще не целовал, ну, кроме того раза на поляне, но тогда он был растерян и напуган. А вот Дженсен не отвечал. Губы его были неподвижны и плотно сомкнуты вместе, совершенно не так, как было раньше. Джаред сразу же отпрянул назад. — Ты чего? — и голос у Дженсена был удивленный. — О боги, я же пошутил тогда, просто хотел тебя напугать. Я даже не думал… я не знал, что ты… что... Щеки Джареда горели так сильно, что он мог ими освещать всю поляну, будь бы сейчас ночь, в животе что-то неприятно скрутило и связало тугим узлом. Он чувствовал, его захлестывало волной стыда. Зато Дженсен держал свою нахальную улыбку, не смеялся, но весь его самодовольный вид выражал насмешку над растерянным Джаредом. Резко развернувшись, он быстрым шагом начал уходить в сторону рощи, на самом деле, хотелось убежать, но он боялся, что попросту упадет, пропахивая руками землю, это бы вознесло степень его унижение еще выше. Но все верно, этот стыд выгонит последние остатки яда из его организма. Верно. Джаред ведь этого и добивался. — Стой, — вдруг закричал Дженсен. И он остановился, словно окаменел. — Вернись. Говорил резко, будто отдавал команды непослушной собаке, Джаред сжал руки в кулаки, ему не хотелось видеть лицо с ухмылкой, но какая-то сила крутанула его в обратную сторону и заставила вернуться снова к дубу. И Дженсен больше не смеялся, ни намека на улыбку, он смотрел скорее как хищная птица, слегка прищурив глаза, цепко и строго. — Подойди ближе, — сказал он, и Джаред сделал еще пару шагов, при этом не мог отвести взгляда от его лица. Дженсен ухватил его за грудки и быстро поменял местами, вдавив силой в твердую, шершавую кору. Тогда Джаред зажмурился, он приготовился принять, может быть, удар, но вздрогнул, когда вместо этого, его коснулись губы — мягкие, с запахом горького дыма от сигарет, но двигались они немного нерешительно. Затем пропали, вернувшись шепотом и дыханием. — Ну, открой уже. — Что-о? — выдохнул Джаред и сразу же понял, что имел в виду голос, когда ощутил чужой язык во рту, горячий, мокрый, желающий соединиться с его языком. Раньше Джаред не задумывался, что поцелуй бывает таким сложным, больше чем одно касания губ, больше чем одно движение. А затем легким покалыванием от губ по коже проскользнуло возбуждение и разошлось, начиная двигаться вниз, к его детородному органу. Джаред ощутил огромное желание потереться о ногу Дженсена, получить больше прикосновений, но не только губами, а еще там, внизу. И испугался своего желания так сильно, что оттолкнул Дженсена, и тот, сделав пару шагов назад, едва не упал на задницу, спотыкаясь о высокую траву. — Чего теперь-то? — Дженсен звучал растерянно, но его зеленые глаза все еще были другими, затуманенными моментом. Джаред опустил свой взгляд с лица вниз, там, где топорщились свободные брюки цвета хаки. Дженсен тоже был возбужден. И Джаред побежал, мимо растерянного парня, спотыкаясь о траву и неровности, выворачивая ноги. И он слышал голос Дженсена, доносившийся вместе с легким ветерком, смехом по его волосам. — Джа-а-аред, ты куда?! Все… все равно вернешься! Вернешься! А я буду ждать… Лучше бы тот молчал, лучше бы заткнулся. Не вернется, он не вернется. Не. Вернется. *** Джаред крутил последние слова Дженсена в голове, даже когда сидел за столом, ужиная вместе со своей семьей. — Джаред, ты в порядке? Мама прижала прохладную ладонь к его лбу, затем попыталась прикоснуться своими губами, но он резко отпрянул, ударяясь лопатками о спинку деревянного стула. Ему показалось, будто мама одним прикосновением смогла бы прочитать все, что творилось в его голове. В детстве он никому не позволял лежать на своей подушке, или не спал на чужих, боясь, что таким образом кто-то мог прочитать собственные мысли или увидеть его сны. И сейчас было что-то похожее. У него неожиданно появились навязчивые ребяческие страхи, настолько он был растерян последними событиями.  — Я в порядке. В порядке. Думаю об экзаменах. — Так лето же, — сказала она и присела обратно за стол. Отец медленно жевал еду, успевая читать газету, обычно его интересовал раздел спорта или объявления купли-продажи и совсем не вдохновлял семейный разговор.  Мэган же закатила глаза. — Ты разве не знаешь, наш Джар должен все контролировать: и экзамены, и цвет рубашки, которую надевает на службу. Это та-а-ак важно. — Мэг, — возмутилась мама. — Если бы ты сама училась так же хорошо, тогда могла уже давать умные замечания. — Мам, ну, посмотри на него, он же считает себя безупречным. Идеалист. Такие обычно спиваются к тридцати годам. — Прекрати нести глупости, тем более за столом, — вроде как возмутился отец, хотя голос его был скучающе монотонный, и он так и не оторвался взглядом от какой-то статьи. Только мама никогда не умела смолчать, проигнорировать как отец, скорее в ее характере было держать семью под своим контролем. — Что за выражения? Кто с тобой говорил об этом? Явно не твои слова. — Мам, — заспорила Мэган. — Нет, я хочу знать, от кого ты понабралась этих мыслей. — Ни от кого, мам. Я сказала, что думаю. Джаред отодвинул тарелку с запеченными овощами, заставляя их обоих замолчать. — Я пойду, мне нужно… нужно... Он пытался найти что-то в голове, растерянно осматривая стол. — Готовиться к экзаменам? — вставила свое слово Мэган. Они встретились взглядами, ее насмешливый и его раздраженный. Джаред поднялся на ноги, задвинул стул. — Даже если так, это тебя не касается. Отец оторвался от газеты, Мэган возмущенно поджала губы, при этом все за столом молчали, и Джаред решил, что настала пора уйти. Он еще хотел погромче хлопнуть дверью своей спальни, но передумал, насколько бы это выглядело глупо, он ведь не пятилетний малыш. А вот в комнате Джаред не знал, куда себя деть, и просто присел на пол, у него не было привычки валяться на кровати до сна. Поглядел на полку с книгами, обычно он сидел за своим столом и читал. Знала бы Мэган, что Джаред не мог притронуться ни к одному учебнику вот уже несколько недель. Такой вот побочный эффект от болезни. Завтра его ожидала воскресная служба. Слушать проповеди, думать о вечном. Не думать о Дженсене.