И придет дьявол

В церковной школе для мальчиков жизнь была одним простым распорядком: раннее пробуждение, завтрак-обед-ужин, чтение вслух псалмов, проповеди, учебные занятия. Но Джаред изначально не рвался домой, лишь ждал своего часа. Друзей на новом месте он не приобрел, как и в Литл-Элм держался стороной от других учеников, а те, в свою очередь, не спешили заводить знакомство с застенчивым долговязым парнем. К концу учебного года стало легче, второй раз его навещали родители, но только вдвоем, без сестры. Мэган ему даже не писала, и мама лишь разводила руками на все его вопросы. Но Джаред не обижался, казалось, в этом спокойном месте ему становилось лучше. Не нужно было думать ни о чем. Или ни о ком, успокаивал он самого себя. Мама предложила ему остаться на летние каникулы в пансионате, чтобы не прекращать обучение, и довести уже этот план до самого конца. И он остался еще на год, чтобы в глазах родителей излечиться как бы окончательно. Его душа все еще не была до конца спокойна, но Джаред давил силой, запихивал свои чувства так глубоко, что создавалось впечатление, будто у него и правда получается. И даже показалось, что почти искоренил свою болезнь. Почти.  Только к концу обучения, прямо перед выпуском к нему явился сам дьявол. Тогда придя исповедоваться перед святым отцом, Джаред решил ничего не утаивать. Он зашел в конфессионал и присел на лавку, смиренно сложив руки на колени. — Святой отец, ко мне сегодня ночью приходило видение. И это мужчина. И у него светлые волосы, зеленые глаза, есть веснушки. Он был в белой майке, а поверх нее рубашка, еще голубые джинсы и кроссовки с синими шнурками. В заднем кармане он носит с собой пачку сигарет. Кэмел, кажется. Но не курит. Это напоминание. Обо мне? Джаред помолчал, затем снова заговорил. — Но я больше не слушал его. Спустя еще один мучительный последний год обучения Джаред вернулся домой. А стоило пройти черту, где показались знакомые очертания зданий, природы, та самая табличка «Добро пожаловать в Литл-Элм», как плотина внутри груди, удерживающая эти долгие три года эмоции и желания рухнула, разливаясь по всему телу обжигающим потоком. Глаза заволокла мутная дымка слез. Он попытался сморгнуть ее, но ощутил, как по щекам скользнули капли. Пришлось в спешке стирать влажные следы слабости, и снова принимать прежний задумчивый вид перед собственными родителями, которые встречали его прямиком с автобуса. Мама радовалась больше всех, отец же держал дистанцию. А город вокруг почти не изменился. Они быстро загрузили сумки в форд и двинулись наконец-то домой. Все оставалось прежним, даже книги стояли в том же порядке, только не пылились, мама, видимо, проводила генеральную уборку в его комнате каждые выходные. А вот дверь в комнате сестры была не заперта, он лишь заглянул туда мельком, отмечая такой же идеальный порядок, но это и было главным признаком, что сестра теперь отсутствовала, жила в другом городе. Мэган поступила в прошлом году колледж, и с тех самых пор, с прощания в этом доме, они и не виделись. Целых три года. — Она вернется через месяц, на летние каникулы, — произнесла мама, когда он спросил ее за ужином. — Там и все обсудите. — Так какие у тебя планы? — неожиданно поинтересовался отец. Но Джаред лишь пожал плечами. Все о чем он мог думать, как вернулся из собственного транса, где же сейчас был Дженсен. Но спрашивать о нем в открытую не мог, тем более у родителей. Мэган, возможно, что-то рассказала бы, только ее не было рядом. Оставалось узнать самому, и лишь один человек мог ему в этом помочь. — Нужно будет решать заранее, — напомнила мама. Джаред задумчиво кивнул. — Да, конечно. Сразу после ужина, Джаред поднялся в свою комнату, скинул плотную белоснежную рубаху и брюки, облачаясь в прежние, казалось раньше, свободные джинсы, которые стали ему совсем впритык, и поверх футболки накинул легкую рубашку. Так как могло получиться, что он вернется сегодня слишком поздно. Но на пороге они столкнулись с отцом. — Ты куда? — спросил он, окидывая его странным взглядом, а следом из кухни появилась мама, вытирая влажные руки полотенцем, будто ждала наготове все это время. — Ты же только приехал, куда ты собрался? Джаред неловко закутался в распахнутые полы рубашки. — Просто хочу прогуляться. Подышать воздухом. — Как будто ты им не надышался в пансионате, там же рядом лес и река, — возмутилась мама. — Куда больше воздуха? Джаред даже не знал, что ответить. Но заметил, как Шэрон легко подтолкнула мужа в плечо, словно невзначай, а он после этого неожиданно дернулся в его сторону. — Тогда я составлю тебе компанию. Чего тебе гулять одному. — Эээ… нет, не стоит, — еще больше растерялся Джаред, но понимал, откуда взялась эта гиперзабота. — Я… ненадолго. Правда. А вечером подумаем насчет колледжа. Он заметил странное выражение лица матери, но прежде, чем Шэрон снова начала придумывать, как его удержать дома, или найти повод, чтобы отец шел за ним следом как сопровождение, быстро выскочил за дверь. Стало понятно сразу — родители совершенно не доверяли Джареду. И неважно, что прошло целых три года. Петляя проулками, Джаред все равно несколько раз оглядывался, чтобы точно быть уверенным, что никто из них не стал его преследовать. Все это вызывало неприятное ощущение внутри живота, что-то вроде страха или же разочарования. Вот он вновь дома, но словно совершенно здесь чужой. Джаред прошагал достаточно, чтобы понять, никакой слежки не было, все это лишь в его голове. И та женщина с прической его мамы, всего-то незнакомка. Тогда он уже целенаправленно отправился к старому месту. Месту встречи. Крупный одинокий дуб посреди поляны виднелся издалека, дальше длинной зеленой полосой шла роща, а за ней показывалась крупная черная крыша старой церкви. И ничего не могло с ней случиться. Джареду оставалось несколько шагов, чтобы оказаться снова под тем самым деревом, и даже сердце неожиданно застучало быстрее, словно прошлое настигло его разом и пронеслось перед глазами яркими вспышками. Высокая трава все-таки была примята вокруг дерева, и это вселяло в Джареда надежду. Ему не хотелось думать, что это место могли облюбовать уже другие люди — все здесь замерло, как и три года назад. Он прижался к грубому стволу, вдыхая насыщенный древесный запах, затем оттолкнулся и пошел в обратную сторону.  Нужно было добраться до другой церкви, возможно, увидеть пастора Эклза и как-то осторожно поинтересоваться у него, где сейчас находился Дженсен. Если, конечно, тот знал. А может быть, его сын уже давно сбежал, как и мечтал в большой город, вот так просто налегке. Его ноги начинали немного болеть от длительной ходьбы, раньше для Джареда это было просто, целый день гулять, сейчас же пройдя от дома до окраины городка, а затем обратно оказалось тяжело. Совсем отвык. На входе в церковь он столкнулся с соседкой миссис Райли, поздоровался с ней, женщина ответила приветствием, но при этом окинула его вопросительным взглядом, похоже, так и не узнала. Но Джаред двинулся уже внутрь за тяжелую дверь, в прохладу и тишину. Он заметил его сразу же, поэтому не стал медлить. — Пастор Эклз, добрый день. Я Джаред Падалеки. Мужчина обернулся, и через некоторое время в его глазах неожиданно вспыхнуло узнавание. А губы растянулись в легкой улыбке, заставляя появиться паре морщинок у самых глаз. Показалось, что и седины немного прибавилось в волосах. — Помню, такого.  Старший ребенок Шэрон и Джеральда Падалеки. Ну и вымахал ты, сынок. Раздался, в плечах, — пастор указал на ближайшую скамью. — Присаживайся. Алан присел первым, а Джаред помялся на месте, ощущая, как уже ныли мышцы на ногах, и все же опустился рядом.  — Твоя мама сказала, что ты учился в церковном пансионате, какие дальнейшие планы? Может быть, я бы мог чем-нибудь помочь? — Если честно, я пока не думал об этом. Планов нет. — Но если вдруг понадобится моя помощь, ты всегда можешь прийти в церковь, и мы поговорим. Если ты вдруг захочешь пойти по этому пути. Джаред кивнул. — Я… ааа… да. Скорее всего, пастор думал, что Джаред пришел по велению родителей, или те даже намекали на такой разговор. И не знал как себя вести, и все думал, удобно ли будет спросить о его сыне. Вот сейчас? Или все-таки подождать и завести светский диалог. Но терпения все же не хватало, вдруг в этот самый момент кому-нибудь из местных понадобится помощь мужчины. — Пастор Эклз, я хотел спросить о Дженсене. Где он сейчас? Алан неожиданно тяжело вздохнул и совсем не спешил отвечать, словно тема для него была слишком неприятная. И Джаред мгновенно пожалел о своих словах, даже начал думать, как бы теперь увильнуть от разговора, вернуться ли к прежней теме и попросить помощи в наставлении. Но после этого пастор бросил быстрый взгляд на Иисуса, возвышающего на кресте, а потом совсем опустив взгляд, вдруг заговорил. — А ты не слышал? — он сделал паузу, явно не ожидая ответа, скорее ему было тяжело произнести следующую фразу, но Джаред все равно кивнул. — Дженсен… погиб. Почти год назад. Он попытался сглотнуть внезапно появившийся горький комок в горле, одновременно желая подавить склизкое поднимающее куда-то вверх чувство боли в животе. Ему не послышалось?  Год. Целый год. Переспрашивать было совсем неправильно. — Погиб, — повторил он, едва выговаривая слова, скорее для самого себя, чтобы осознать. — Что… что случилось? Если… если вам, конечно, не тяжело об этом говорить. Пастор снова вздохнул. Прошел ведь год. И все же. — Я нашел его в нашем доме. В ванной. Дженсен… он покончил жизнь самоубийством, — мистер Эклз сделал паузу, затем посмотрел на Джареда строго. — Ты должен понимать, что это страшный грех. Джаред неосознанно кивал, и тогда лицо пастора снова смягчилось, напряжение ушло, и мужчина добавил уже спокойней: — Но все-таки не такой участи я хотел для собственного ребенка. Каким он бы не был, но бог умеет прощать. А теперь я не знаю… где он. Нашел ли дорогу к небесам или же не найдет ее уже никогда. Но все равно молюсь за него каждый день. Джаред цеплялся слабыми руками за спинку лавки, он не верил, что его Дженсен… Дженсен мог это сделать. Все внутри него горело адским огнем, когда снаружи, казалось, лицо выражало лишь равнодушие. — Мне очень жаль вашего сына. Примите мои соболезнования, — произнес он так тихо, слыша самого себя будто бы со стороны, а затем даже смог подняться на ноги. — Мне пора идти. И не ощущая твердого пола, попытался выбраться на воздух. Только бы не упасть. — Джаред, — окликнул его пастор у самой двери, и он обернулся. — Спасибо, что был с ним все это время. Ты единственный верил в него. Даже я не смог. И тогда Джаред вновь вспомнил. — Вы бы могли мне сказать, где он похоронен? — Конечно. Это старое кладбище, ближе к выходу с южной стороны. Он кивнул, даже не спрашивая, почему это не то кладбище при церкви, а почти за городом, где уже давно никого не хоронили. Но догадывался, что пастору просто не позволили это сделать. *** Джаред снова брел тем же путем, совсем погрузившись в собственные мысли. Солнце уже близилось к закату, хотя воздух оставался таким же горячим, как и в полдень. Со стороны рощи начинало отдавать синевой, потому что у самого края грозовые тучи медленно ползли к городу. Пару раз Джареда обдало обжигающим ветром прямо в лицо, но он продолжал идти вперед, несмотря на горящие от усталости подошвы ног. Пока собственными глазами не увидит, то не считается. Нельзя верить даже самому себе. Он уже был у старой церкви, минуя поляну с дубом по левой стороне, быстро проходя рощу, сразу же заметил, как здесь все вокруг утопало в синих колокольчиках. Как же он их сейчас ненавидел. И со злости сорвал пару цветков почти у самого соцветия, сжимая силой в руке, но не отпустил. Затем обогнул с левого края деревянное здание и направился к кладбищу. Джаред никогда не ходил сюда один. Его пугали такие места, казалось, здесь существовала другая жизнь, другие правила, и любой входящий должен был им повиноваться. Но он их совсем не знал. Не глядя по сторонам, а только вперед на вытоптанную тропинку, Джаред продвигался дальше, при этом отсчитывал про себя шаги, что угодно, лишь бы не смотреть на них. Лишь бы не знать, кем они были при жизни. Не задумываться. А потом резко остановился, словно почувствовал дуновение ветра, как стену перед собой и поднял глаза. Вот он, тот самый холодный серый камень с его именем — все, что теперь осталось от Дженсена. Он склонился к самой земле и провел дрожащими пальцами по выступам на плите, по каждому символу, думая лишь о том, что так странно, он ведь помнил, как именно в этот день, а точнее в ночь, к нему приходило видение Дженсена. В ту ночь, когда для Дженсена все закончилось. Хотя нет. Джаред точно знал, что это не мог быть он, скорее тогда еще больное воображение. И все это лишь совпадение. Одно большое совпадение. Джаред положил колокольчики на землю возле плиты. Слезы падали на лепестки и скатывались по ним на траву. Неужели у него могло быть столько слез? Или столько скопилось за всю жизнь, когда он сдерживал все внутри себя. — Прости, — произнес Джаред и даже испугался собственного голоса, но сделав паузу, все же повторил. — Прости. Не так я хотел.   Помолчал. Задавая самому себе вопрос: «а как же ты тогда хотел» ? — Зачем, теперь смысла спрашивать нет? Хотя я бы хотел знать. Очень хотел. Но ты ведь не скажешь. Ветер уносил его слова в небо, растворяя голос в пустоте. Любое из его слов теперь ничего не значило. Дженсен никогда его не услышит, а Джаред не сможет дождаться ответа. Он недолго просидел на кладбище, больше не говорил, только молчал. А когда ветер начал усиливаться, предвещая о непогоде, тогда Джаред медленно зашагал назад, кутаясь в рубашку, пытаясь удержать ее полы вместе, будто его обжигало не горячим зноем, а морозным воздухом. Тяжелые ветки дубов начинали пригибаться к земле, а он все думал о Дженсене. А что если он не сам это сделал? Что если кто-то ему помог? Они ведь все его ненавидели. Джаред не хотел идти домой, продолжая бродить уже по улицам родного города, мысленно разговаривая с самим собой, пытаясь что-то отыскать. Или кого-то. Но этот кто-то прятался слишком хорошо. А потом он вдруг замер, словно прилип к летнему асфальту подошвами кед. Прямо перед ним оказалась бакалейная лавка Саммерсов. Через небольшое окно можно было даже разглядеть пару посетителей, а еще Джейми. Парень общался с пожилой дамой, насыпая в пакет финики, следом в другой пакет парочку красных сладких перцев, при этом выдавливая дружелюбную улыбку. А следом Джейми вдруг резко перевел взгляд за плечо женщины, сразу же замечая замершего Джареда в окне, словно ощутил, что все это время за ним наблюдали. Глаза Джейми резко сощурились, так будто он увидел что-то неприятное, а не обычного прохожего. Узнал ли его Саммерс? Три года прошло с последней встречи, с того самого дня, когда он напал на Дженсена и ему за это по итогу совершенно ничего не было. Внутри живота Джареда заворочался липкий страх, хотелось уже бежать, но ноги все так же не двигались. Но та женщина-покупательница снова обратилась к Джейми с каким-то вопросом, махнув куда-то в другую часть магазина, и тот, натянув прежнюю улыбку, вернул ей все свое внимание и последовал за ее сгорбленной спиной. Наваждение схлынуло, и в этот же момент где-то совсем рядом громыхнуло, заставляя Джареда сделать пару шагов под настил соседнего магазинчика. Гроза набирала силу, и уже не просто раздавалась на горизонте яркими вспышками, а накрывала серым куполом весь город. Тогда Джаред побежал домой. *** На следующий день Джаред узнал, что Джейми Саммерс умер прямо на работе, в последнюю минуту перед закрытием лавки. — Это был инфаркт, — сказал отец. Разговор уже велся между родителями. Джаред только спустился к завтраку, хотя часть услышал еще с лестницы. — Это третья смерть за последние полгода, — говорила мама, когда они собрались за столом, ожидая завтрака. — И ведь все здоровые молодые мужчины. Как такое возможно? — А кто эти двое? — спросил Джаред, его начинало подташнивать от странного запаха бензина. Возможно, дело было в отце. Но мама всегда ругала Джеральда, если тот приходил в рабочей рубахе за стол.  — Наш сосед мистер Томсон, ему не было тридцати, — ответила она. — И сын мистера Миллера. Знаешь, он привозит рыбу из Соулаби. Отец кивнул.  — Тоже совсем мальчишка. Тошнота почти была у самого горла, и он сглотнул соленые слюни, даже не пытаясь смотреть на жареную яичницу. Никто не замечал этого странного тошнотворного запаха, кроме него. Они были так обеспокоены смертью Джейми. — Вы не сказали мне ничего о Дженсене. Разговор неожиданно утих, отец быстро переглянулся с матерью, словно они могли общаться мысленно. Был ли это страх в их глазах? Шэрон вначале засуетилась возле раковины, но потом все-таки взяла себя в руки. — Мы не хотели тебя расстраивать. — Но вы это сделали. Он был моим другом. — Джаред, — начал отец. — Мы хотели, чтобы ты вначале закончил учебу и не думал... Но Джаред покачал головой, теперь с отцом у него ассоциировался этот противный запах, осевший в  гараже на каждом предмете, и он еще больше злился. — Вы просто это не сказали. Конечно, они не убивали Дженсена, но ему было все равно. Больше уже было невозможно играть, держать эмоции под запретом. Все началось с новых слез, и медленно переросло во всхлипывание. Кажется, у него случилась первая в жизни истерика, не считая тех моментов, когда он был совсем маленьким. Джаред закрылся в своей комнате, скинул книги со шкафа, так что они разлетелись ужасным беспорядком по всему полу. А потом он, все еще рыдая, загребся в самый дальний угол между шкафом и кроватью. Мир погас неожиданно, он словно был где-то между сном и явью. Слышал какие-то голоса, но не видел ничего, будто сознание унеслось глубоко в собственные мысли и заперлось там от реальности надежной дверью. Очнулся Джаред уже на кровати, а в комнате стоял тяжелый и душный полумрак. Откинув одеяло, он заметил, что лежал в одежде, но не в которой засыпал, видимо, где-то между сном и явью успел сменить рубашку и даже джинсы. А еще на нем были кеды. Он поднялся, краем глаза замечая за окном странное зарево, такой тусклый грязный желтый закат, после бури, хотя ни капельки дождя не было, иначе пришла бы спасительная прохлада.  Джаред потер сонные глаза, пытаясь прогнать странное видение, все еще надеясь привести себя в порядок, и в его нос проник горький запах гари. Внимательно осмотрев ладони, он так ничего особенного не нашел, затем захватил рубашку на груди, поднес к лицу, пытаясь понять, не померещилось ли ему. Его снова замутило. Тогда Джаред начал резко скидывать с себя одежду, стараясь избавиться от всего, что могло источать этот неприятный запах, а когда остался в одних боксерах, резко бросился в ванную, чтобы еще все лишнее смыть. Вода наполнялась почти горячая, так что моментально запотело зеркало над раковиной, но Джаред не успел увидеть свое отражение, а просто забрался в ванну, устраиваясь на спине. И снова его унесла из реальности странная дремота без сновидений. — Джаред, — позвал голос из сна. Джаред проснулся от громкого стука в дверь, открыл глаза и услышал, что его зовут по имени. Это похоже на голос Дженсена, подумал он и почти подскочил на ноги, только позже осознавая, какой совсем холодной стала вода. Сколько он пробыл в ванной? Его затрясло, так сильно, что он едва устоял на ногах. Голос снова позвал, только теперь открывая дверь, Джаред понял, что это была всего лишь его мама. — Что ты там делаешь? — спросила Шэрон, ее глаза встревоженно разглядывали его руки, затем снова лицо, пытаясь что-то отыскать. — Ку-купа-ался, — ответил он. Она кивнула, сразу же сделав вид, что так и должно быть, хотя голос все еще оставался такой же настороженный. — Представляешь, старая церковь за рощей сгорела. Это все гроза, наверное. Но не в первый раз…  Шэрон явно хотело еще что-то сказать, но вдруг спросила:   — Почему ты дрожишь? Джаред слышал ее словно издалека. Церковь сгорела, повторил он мысленно. Та, самая церковь, которая вчера днем еще стояла невредимая. А потом за маминой спиной, в полумраке коридора мелькнул силуэт. — Не подходи, — произнес Джаред испугано. — Что? — спросила мама. — Он там. Джаред указал рукой туда, где стоял гребаный Дженсен Эклз. Совсем близко. Он почти дышал ей в спину. Как она это не чувствовала? Он же совсем близко, и еще ближе. И еще. — Нет, — повторил Джаред, ощущая, как его сердце громко колотиться в груди от страха. — Он там. За спиной. За твоей спиной. Не подходи. Мама испугалась. И начала звать отца. *** В палате были слишком неприятные белые стены, они должны были создавать уют, а может быть, успокаивать, но скорее раздражали зрение. Никакой фантазии. Джаред даже начал скучать по своим обоям в полоску. И снова фоном шел этот голос, словно белый шум. И никогда не уходил, не давал отдохнуть. «Не глотай» — говорил он. — «Только не сегодня». Джаред уже начинал задумываться, но а что если просто последовать инструкции. Вдруг тогда голос и правда исчезнет. Одно мгновение сомнений, одна секунда, чтобы принять решение. И тогда он просто не проглотил таблетки, зажал под языком. Медбрат, который приносил ему медикаменты, никогда не проверял исполнение. Знал, что Джареду можно доверять, он здесь, только чтобы навсегда излечиться. Он не буйный, просто молчаливый. Парень закрыл дверь, а Джаред сразу же выплюнул таблетки в ладонь, ощущая, что они слегка начали отслаиваться, но не настолько, чтобы произвести должного эффекта. Пока не передумал, он быстро прибрал их под матрац с мысленной пометкой после перепрятать понадежней. — Поболтаем? — произнес голос совсем рядом, словно под его кроватью, или может, он доносился из стены, или за решеткой окна. — Поиграем в десять вопросов? Джаред моргнул и увидел, как от стены отделился темный силуэт. Парень присел на пол прямо напротив его кровати. — Смог ли я себя убить? Ну, Джаред, ты же меня знал. — Вот именно, что я тебя не знал, — прошипел Джаред. Все. И он включился в его игру. Нельзя было отвечать, а теперь поздно. — Нет, в глубине души ты знаешь ответ, — произнес Дженсен или не Дженсен. — Я бы не смог. Слишком люблю… любил жизнь. И я не был трусом. — Не знаю, — Джаред хотел кричать, но говорил лишь надрывным шепотом, боялся, вдруг кто-нибудь заметит, что он снова болтал сам с собой. Или же все же не с собой? Дженсен поднялся и подошел к самой кровати, вначале зависнув лишь в шаге, но затем присел в его ногах, так что Джареду пришлось быстро подтянуть колени к груди. — А хочешь услышать правду? — Если бы ты знал, как сильно. Он ухмыльнулся, слишком довольно. — Я бы не пришел, если бы не был уверен в тебе. — Говори. — Хорошо, ромашка. Джаред вздрогнул от этого прозвища, и вскинул на него глаза, пытаясь разглядеть, может быть удостовериться, что все это не ложь. — Твоя сестра приходила ко мне. Рассказала, что уезжаешь. Но я не собирался приходить. Не хотел сделать еще хуже. Она сказала, это всего лишь год или чуть больше и ты будешь свободен. Уедешь в колледж, где тебя не будут контролировать. Но Джареду не терпелось услышать не это. — Что случилось? Почему ты решил…? «Почему ты убил себя?», — подумал он, но не смог произнести вслух. — Не я так решил. Они решили за меня. Я кое-что знал. И им это не нравилось. Твоя сестра понимает. Джаред испуганно покачал головой, он совсем не хотел, чтобы во всем этом участвовала она. — Нет, не может быть. Мэган? — Оказалась умнее. Но я думаю, со временем и она пошла бы на поводу у подруги. — И что это все значит? — Джейми меня ненавидел. А после моих слов все стало еще хуже. Он и его дружки выбрали момент, когда отца не было. Алан уезжал, и вот они нагрянули, как рождественский сюрприз. Бам-бам и все. Никто, полагаю, не обратил внимания на синяки, потому что они были и до этого. Все знали, что я ввязываюсь в драки чаще, чем моргаю. Так что все поверили. Теперь ты понимаешь? Джаред не знал, но охотно кивал. — Но я не понимаю другого. Они ведь все… «Умерли, так же как и ты». — Да, – ответил он, словно прочитал по глазам. — А здесь самое интересное. Я остался один, ощущая только страшную боль. — Дженсен поморщился, будто вспомнил на мгновение ее отголоски. — Сильнее, чем все, что было до этого. Мне хотелось, чтобы это закончилось и как можно быстрее. Но даже не мог кричать. Знал, что это конец. Джаред заставлял себя слушать, все внутри него отзывалось на его голос, и словно проходило той же болью. Он хотел быть там, сидеть рядом, держать за руку, укрыть своим телом от всего, словно неразумного малыша. Но это было невозможно.  — А потом я стал замечать, что-то изменилось вокруг, вначале появилось какое-то свечение, а затем оно сделалось такое же красное, как и кровь. И мутным зрением я уловил фигуру в проеме комнаты, мне казалось, что это мужчина, только я никак не мог разглядеть его лица, все черты смывались. И тогда-то я уже подумал, что это, наверное, вернулся мой отец. Даже стал его звать, но этот мужчина просто рассмеялся. — Кто это был? — спросил Джаред, хотя знал, что ему не понравится то, что он услышит дальше. — Он ответил, нет, я не твой отец и даже не твой друг. А потом склонился, произнося мое имя по слогам. А я смог разглядеть, что на нем была такая жуткая маска, деревянная и старая с каким-то узорами, и крупными нарисованными глазами черного цвета. Мужчина снял маску, и я увидел его лицо, ну, просто обычное человеческое, но мне не знакомое. Он сказал, меня зовут Аластор. И я пришел тебе помочь. Умирать вот так  в полном одиночестве в столь юном возрасте это слишком печально. Но ты можешь сделать свою смерть небессмысленной. Ты хочешь им отомстить? Джаред судорожно вздохнул. — И ты выбрал месть. — Он сказал мне, — продолжил Дженсен, игнорирую его слова. — Мне нужно лишь твое согласие, но имей в виду, что ни отца, ни других кого-либо ты не увидишь. Они за тобой не пойдут. Зато ты успокоишься. И тогда Джаред повторил: — Ты выбрал месть. — Но он пришел именно в нужное ему время, понимаешь? Я горел от гнева и ненависти, и не вспоминал больше никого, кроме этих трех имен. Сказал ему через ту оставшуюся во мне силу, едва шевеля губами одно короткое «да». И боль исчезла сразу. Я ощутил себя другим, не живым, но и не мертвым. Просто пустым. — Дженсен, — произнес Джаред, ощущая легкий озноб по коже, и едва сглотнул вязкий комок в горле. Дженсен усмехнулся, и на мгновение его лицо переобразилось в красную маску из тени, но это всего лишь была игра света. — Вначале я пришел за Карлосом. Бедняга так испугался, что умирая, опорожнил свой мочевой прямо в штаны. Через месяц настал черед Мартина, застал беднягу в его одинокой комнатушке над рыбным магазином отца, — губы растянулись в еще одной странной улыбке. — Джейми же я оставил на десерт, хотел поиграться с ним, погонять как пугливую собачонку по городу, может быть, даже сделать все очень красиво. Но потом я увидел тебя, ты вернулся в город, даже пришел, чтобы разговаривать со мной у камня, потому я проследил за тобой до лавки Саммерсов. Видел его взгляд на тебя. И испугался. Знал, что нужно было действовать. И как бы мне ни хотелось задержать здесь, быть рядом с тобой, я не мог рисковать. Дженсен попытался прикоснуться бледной рукой до его щеки, но Джаред сильнее вжался в спинку кровати. Он боялся почувствовать холод, или совсем ничего не ощутить, только пустоту. Но Дженсен отступил, лишь разглядывал, но без какой-либо обиды. — Я пришел к Джейми, сразу как проводил тебя до дома. Его сердце тоже разорвалось от страха. Вот так я исполнил свою месть. Аластор явился сразу же и сказал, что нам пора идти. Я спросил его, куда мы пойдем, что находилось там, за завесой? Меня ждут муки ада и бесконечная боль? Может быть, я буду переживать нескончаемо один и тот же кошмар. А он снова рассмеялся. Нет, ответил он. Тебя ждет только награда. Там будет твой дом, но ты поймешь, когда вразумишь. Вот увидишь, там намного лучше, чем здесь. Тогда я кивнул и последовал за его спиной в черном длинном пиджаке в полную темноту. Джаред пытался осмыслить все это, но оставалось одно «но». — Но ты не ушел. — Нет, я ведь сижу сейчас здесь. Ты меня позвал. — Я? — удивился Джаред. — Не понимаю. — А кто сжег старую церковь? Он резко замотал головой. — Нет, не может быть. Я был дома. Спал. Дженсен улыбнулся и склонился к нему ближе, глядя прямо в глаза. — Но ты же в это не веришь. Джаред молчал. Запах гари, говорил он себе мысленно, а перед этим запах бензина. Снова замотал головой, прогоняя видение. Нет, он, правда, был болен. — Я не мог. — Ты сжег церковь и призвал меня. Точнее, ты произносил мое имя, но я тебя услышал и пришел. За тобой. Они встретились взглядами. — Ты заберешь меня? — Только с твоего согласия. Но вначале тебе нужно выбраться из этого места, — Дженсен окинул пространство вокруг, затем снова уставился на него. — Ты должен сказать, что с тобой все хорошо. Но и таблетки перестань глотать. Иначе не вытянешь, станешь просто овощем. Даже сны не сможешь запоминать. — Если бы ты меня не докучал, то я был бы здоров. — Я уйду. Но лишь на время. Чтобы ты мог снова стать самим собой. Подготовлю все и вернусь. Со стороны слишком громко хлопнула дверь, и Джаред вздрогнул. Это была сестра, которая принесла ему ужин. Но когда он снова посмотрел на постель, то заметил, что Дженсен уже пропал, растворился в воздухе или же в его голове, а вместо него осталось лишь примятое одеяло.   Десять лет спустя.   Новая церковь в Литл-Элм уже слегка потеряла свой идеальный вид, а старая кирпичная в центре закрылась на реконструкцию. Город разрастался благодаря инвесторам, приметавшим отличные места для застройки модных районов. Природа, чистый воздух, горная река сделали свое дело. Хотя Литл-Элм все еще считался самым маленьким в штате, гостей и даже туристов здесь поприбавилось значительно. Джаред ополоснул руки в холодной воде, затем растер кожу жестким полотенцем, отчего она стала гореть. Потом только он вытащил свою маленькую библию. И теперь готов был выслушать пришедших сегодня вечером. Дверца хлопнула, и за решетчатым окошком послышалось громкое дыхание, и только после этого голос. — Святой отец, я согрешил, — голос был хрипловатым, но звучал будто бы с легкой насмешкой. Слишком знакомый. И хотя Джаред не слышал его так близко уже много лет, но иногда во сне он все еще преследовал, как кошмар или воспоминание. Хотел произнести, чтобы голос продолжал, но слова сглатывались вместе с вязкой слюной. А потом человек снова заговорил. — Ты думал, если восстановишь старую церковь за рощей, или все, что осталось от нее, то я уйду? Нет, это так не работает. Я обещал прийти за тобой, Джаред. И я пришел. В голове Джареда проносились пугающие мысли. Это ведь не могло быть правдой. Слишком много времени прошло, слишком все затерлось, схоронилось в его памяти. Он не может так просто сдаться. По рукам пошла дрожь. — Куда? — выдавил он, едва сдерживая голос. — Домой. Начать все с начала. Домой.