***
— Я не видела Тони с момента, как мы вдвоём отпраздновали её день рождения месяц назад, — с этой новостью в цветочный павильон заявилась встревоженная Минерва, надеясь встретить старшую сестру в компании своих сотрудниц. — Я получаю от неё только сообщения, дома она не появляется, в школе, как вы знаете, тоже. Мама Реми сказала, что ей нужно время, но не столько же, чёрт возьми! — Иногда люди устают от общества, так бывает, — попыталась её успокоить Бетти, но получила лишь недовольный взгляд в свою сторону, приправленный осуждением. — Всем когда-никогда нужен покой, это правда, — поддержала коллегу Этель, продолжая создавать букет из разных цветочков и веточек. — Я знаю, что расставание с Шерил её потрясло, но чтобы настолько, — негодовала младшая Топаз, начиная расхаживать в размышлениях. — Я думаю, здесь что-то другое… более… весомое. — Не замечала за ней, — как тяжело иногда Купер давалось скрывать ото всех правду, ей так хотелось поделиться этим со своей девушкой, но она знала, к чему это приведёт. — Думаю, ей нужен отдых, все переносят расставание по-разному. — Не люблю расставания, но только оно даёт понять людям, насколько они важны друг другу, или не важны вообще, — порой Маггс выдавала очень странные, не свойственные уровню своего умственного развития, но довольно-таки правильные вещи. — Так что даже здесь я нашла что-то хороше, — посмеялась она, не подозревая, что фразой своей смогла усмирить беспокойную душу незванной гостьи, пришедшей к ним с ураганом полной, почти абсолютной безнадёжности.***
— Резюмируя итоги нашей месячной терапии, хочу сказать, что… — Вероника высматривала текст в своём блокноте, служащим ей важными заметками, где она отмечала все поведенческие изменения, привычки, слабые точки и прочие рычажки, помогающие ей завязать узел между собой и своим пациентом. — … мы почти не продвинулись. К сожалению, я не могу проводить с тобой терапию, когда ты постоянно молчишь и не хочешь идти на контакт. Я не собираюсь тратить свои драгоценные часы на тебя и твою замкнутость. Есть люди, которым моя помощь намного нужнее… — Лодж собралась покинуть стены загородного дома, куда приезжала каждые два дня по приказу директора. — Я умру через несколько недель, — смело заявила Тони, прекращая разглядывать лепнину на потолке. — Мне не всралась ни школа, ни ваша сраная терапия, ни вы, ни ваша любезность. Ни одна проблема в мире не сравнится с моей. Я абсолютно здорова, но моя жизнь прервётся в одночасье из-за какой-то лысой дилетантки и вашей лучшей подружки. К чёрту это всё! — Топаз плеснула руками, переполненная гневом до краёв от невозможности что-либо изменить. — К чёрту вас, её, их, других, всех остальных! — она хлопнула по столу, отчего предметы на нём подпрыгнули, вместе с ними вздрогнула и латиноамериканка, прижимая руки к ёкнувшему сердцу. Покидая старинное поместье с гложущем чувством неопределённости, психолог набирала сообщение директору, в котором объяснила поведение мулатки и подчеркнула в своём письме бросающиеся в глаза строки: суицидальные наклонности. И надо же, как иногда по-разному могут интерпретироваться слова, скрывающие более серьёзные, даже необъяснимые вещи.***
На протяжении месяца Миранда активно готовилась к важному мероприятию, она уже подготовила свою речь и уверенно стояла посреди остальных двух кандидатов на небольшой сцене в центральном парке генерала Августа Пикенса. Кому пришла в голову идея проводить выборы городского мэра на бывшем поле боя во времена гражданской войны? Иронично. Топаз усмехнулась про себя, нахваливая неизвестного за хорошее чувство юмора. Как бы она ни старалась быть серьёзнее, мужчины в галстуках, отчаянно пытающиеся прорекламировать себя безумными идеями, смешили ещё сильнее. Глупцы. Никому не нужны предложения о том, чтобы в их округе разрешили лесную охоту и ловлю речной рыбы. Вскоре наступила её очередь, Миранда прошла к небольшой трибуне и осмотрела бушующих людей с плакатами, выкрикивающих в её сторону чушь и несуразицу. Конечно, она не готовила презентаций и не делала ничего из того, чем занимались её конкуренты в течение месяца, чтобы привлечь к своей кандидатуре больше внимания. Пока остальные вдохновляли людей невозможными предложениями, она анализировала людей, задавала им вопросы. В целом, пыталась понять, чего они хотят на самом деле. В отличие от соперников, Топаз уже знала, чем захватить аудиторию. — Я буду с вами честна, — как только она заговорила, жители города замолкли. — Я не лизала никому из вас задницу, не обещала золотые горы и не пичкала вас ложными обещаниями. По правде говоря, когда я впервые подумала о том, чтобы стать мэром, первое же правило, которым я строго решила руководствоваться на этой должности — оставаться с вами наравне. Ярлык мэра не сделает меня главнее любого из вас, он только станет рупором для вашего голоса, ваших идей и предложений. Потому что только нам с вами решать, как жить в этом городе. Я выслушаю каждого, кто обратится ко мне, я сделаю за правило решать проблемы вместе. И никто из вас не будет нуждаться в том, чтобы позорно стоять у этой сцены с плакатами и кричать лозунги, ведь все ваши вопросы будут сразу исчерпаны. Мы создадим возможность, вы все будете услышаны мною и вышестоящим правительством Соединённых Штатов Америки.***
Меньшая стрелка настенных часов прокрутилась дважды, пока Вивьен с упоением, согревающим душу и сердце, смаковала белое вино. Вновь заработавшие вкусовые рецепторы раскрыли в ней неимоверную любовь к еде и напиткам. Однако её спутница, сидящая напротив, эту радость с ней не разделила, забывая дышать от космической суммы, указанной в чеке. Несколько раз Хезер уже пожалела, что согласилась на встречу именно здесь, в самом дорогом ресторане их города. Причём сама же Суонн загадочно улыбалась, сохраняя олимпийское спокойствие. Некоторые официанты внимательно поглядывали за ними, подозревая неладное. Предупредили даже охрану, чтобы те оставались начеку и не сводили с них глаз. Моррис начинала чувствовать себя некомфортно под столькими взглядами. До тех пор, пока не распахнулись массивные двери ресторана, впуская нового посетителя. — Я знала, что ты не оставишь меня в неловкой ситуации, — кокетничала Вивьен, примкнув губами к обводке хрусталя. — На пару слов, — подозвала её Реми, чиркнула пальцем по её плечу и направилась к уборной комнате, ведя за собой шлейф не элитного парфюма, а злости, пугающей до мозга костей. Как только дверь отделила их от посторонних лиц, мулатка примкнула к ней почти вплотную. — Напомни мне, с какой стати я обязана проплачивать ваши свидания? — Ой, не надо на меня так смотреть, — отмахнулась волшебница, очаровательно улыбнулась и, не чувствуя опасения, похлопала глазками. — Не будь такой грубой, любимая, ревность ни к чему, — Суонн от её вида возбудилась, выдаваемая порозовевшими щеками, и провела кончиками пальцев по её предплечью, с намерениями разбавить напряжение в этой комнате, где электрические волны чувствовались ею, как мурашки. — Мне всегда нравилось, когда ты показываешь своё величие — это так сексуально. — Я не ревную, и у твоей подруги должны быть деньги, раз вы пришли сюда, — Топаз ощутила обратное комфорту, она пыталась сохранять своё настроение, но шаловливые руки самодовольной девушки, остановившиеся в районе паха, сбивали её с речи. — Иначе я не понимаю… кхм… на что она… рас-считывала. — Поверь мне, она оказалась заложницей моей наглости, — волшебница заметила, какое влияние оказывает на мулатку, наклонилась к её уху и сжала то, к чему прикасаться ей было недозволенно кольцом на пальце. — Не заставляй меня просить, будь джентельменом. — Мне н-нужно к жене, у неё в-выступление, — Топаз чувствовала себя загнанной в угол, сжатой с каждой стороны, ей уже не хватало кислорода от неловкости и смущения, благо её бронзовая кожа скрывала все подобные проявления и спасала от разоблачения. — Я заплачу за вас у бара, — напоследок бросила она, вырываясь из оков пленяющей волшебницы.***
Получив сообщение директора с просьбой срочно его посетить, Тони распахнула двери старшей школы Ривердэйла и, под изумлённые лица сверстников, проследовала к его кабинету, уже замечая средь толпы именно тот взгляд, что уводил её в бессонные ночи. — Вы давно не посещаете занятия без причины, — после небольшого приветственного диалога начал Холден, раскрывая перед собой её дело. — В добавок к этому, наш психолог сообщила, что вам нужна… немного иная помощь. — К чему вы клоните? — прищурилась Топаз, начиная скрести замок своей ветровки от волнения, которое уже не могла контролировать в последние недели, будучи эмоционально изнеможённой. Волнение в её случае не показывало страх, скорее она элементарно боялась, что разобьёт о его голову кружку, стоящую прямо под рукой. Боялась не сдержать свою злость за то, о чём сама не знала. — Разве терапия не конфиденциальна? — Да, она полностью анонимна, но не в вашем случае, — Хани перелистнул на последнюю страницу досье, которое имелось у него на каждого ученика и учителя, и тяжело вздохнул, понимая, что их разговор будет тяжёлым. — Мы уже нашли для тебя подходящее учреждение — городская клиника психического здоровья. Я уже направил к ним данные на тебя и, надеюсь, они помогут решить твою проблему. — Решил сдать меня в психушку, ублюдок? — Тони схватила директора за шиворот, прижимая его голову к столу. В ней появилось столько злости, столько агрессии и, в конце концов, обиды. — Я по-вашему похожа на сумасшедшую, да? Вы долбанные кретины! — мужчина судорожно зажимал тревожную кнопку под столом, не в силах произнести и слова под давлением. Топаз отпустила его, обошла стол и схватила снова. Ярость заполнилась до критической отметки, она уже не отдавала отчёт своим действиям и избивала его, пока её не покинули силы, а его сознание. — Мрази, твари… уроды… — повторяла мулатка, пока не почувствовала, как ей заламывают руки двое мужчин в форме полиции. Дальше всё, как в тумане — толпы учащихся и учителей, смотрящих на неё с презрением, разочарованный взгляд учительницы по математике и шум сирен, красно-синие мигалки, звоны скорой помощи. Ничего из этого её не пугало, даже факт возможного убийства её собственными руками, окровавленными до жути. А может быть, ему повезёт. Но так или иначе, ей было ужасно безразлично, ведь её собственные дни совсем скоро подойдут к концу, и всё это перестанет иметь какой-либо смысл.