Хабиб Альби

Что может быть общего между концом осени и жизнью? Только и слово: конец. А что общего между Джейсоном сейчашним и тем Джейсоном из далёкого прошлого?.. Если пытаться найти аргумент, то был один — он был счастлив. Если бы Джейсон из прошлого попробовал ощутить то же что и новый Колчек, то… хах, этот парень бы удивился, сначала. А потом может замкнулся бы на какое-то время, когда ощутит эти чувства. Этот, ещё зелёный, парень тогда так и думал, мол, жизнь он прознал, после всего-то. Ну чем этот старый Джей, который только поступил в армию, мог быть лучше нового? Ну, кроме того что тело более подтянутое было и флиртовать с девушками он ещё умел, новый Джейсон свою флиртуозность только поднял на пару ступеней выше, тело может уже не имеет прежней юношеской очаровательности и худобы, а лицо осунулось, но сам Джейсон только… духом поднят был, а теперь… будто вновь в это после наркотическое состояние вернулся. Вроде годы прошли, поменялось многое как и физически, так и душевно, но это тихая внутренняя буря будто разрослась лозами, окутываясь вокруг рук, ног и шеи, и медленно скручивалась, и не понятно как-то, — можно ли уже прекратить вырываться и расслабиться или надо продолжить борьбу? Продолжать бороться сейчас можно хоть просто потому, что всё сейчас в порядке. Нету той подростковой тревожности и переживаний, нету той ответственности за пьяного отца и неуплаченных счетов, нету страха, что придут по душу за деньгами, нету ничего того, что было в прошлом… Чем же сейчас лучше прошлого?.. *** Прохладный ветер противно завывал за окном, когда пехотинец тихо обедал за столом. Сославшись на дурное самочувствие ему и правда поверили, и как ни странно, у всего отряда тоже состояние ухудшилось из-за осенней простуды. Удивительно, как эти деревенские всю жизнь свою проживают и не болеют, а если болеют, то только от сильных болезней, по типу слабого сердца, прокуренных лёгких и туберкулёза с диареей. Пустой бульон с одиноко плавающими рядом морковью и картошкой — истинно целебная еда и для души, и для тела. Зима не наступила, а отряд уже умудрился заболеть: Хосе умудрился свалиться в постель с температурой, так его и кормят - будят ото лихорадочного сна, поят куриным супом с лапшой, пихают стакан с травяным отваром и обратно тот вырубается; единственное чем везёт капитану так это в том, что с ухудшением погоды у Эрика всё сильнее болит голова и нога, и подобно настоящему лидеру, он ведёт себя рассеяннее и, при удобной возможности, умудряется засыпать, оперевшись на что-либо. А Колчек, подобно своему лейтенантскому статусу, решает сделать тактический ход — выудить себе отгул перед выходными, притворившись больным. Подумаешь, один день останешься дома и не будешь смотреть за этими деревенскими детьми, с ними ничего не случится. По крайней мере, дома можно будет немного поспать и прибрать мысли в порядок, если нужно. После обеда, уложив тарелку с недоеденным на краю твёрдой корочкой, Колчек решает просмотреть дом более внимательнее. Первым его привлекает, конечно же, непонятный люк в полу в обеденной. Сколько недель он здесь живет, а проверить что внизу (или это подвал?), Колчек решает сейчас. Еле поддавшаяся дверца поскрипывает на петле, внизу темнота и запах сырости и земли, фу. Ещё одним интересующим местом становится дверь под лестницей, — мало ли там заперт какой-нибудь Герман Петровский, да?. Кладовая встречает его пыльным полом и стенками, бельём и тряпками на полках, моющими средствами, веревкой и топором, и коробками полных непонятных деталей, а под пустой полкой рядом с коробками из под обуви видны старые, видимо чугунные, гантели по пять килограмм. Ничего интересного и нужного. Хотя чего было ожидать от относительно новенького дома? Дверца в чердак поддаётся легче. Естественно, первое что ощущает Джейсон вглядываясь в эту чернь с проблесками света из улицы — пыль, если б была такая возможность он бы там всё пропылесосил. На ощупь найдя в темноте рядом коробочку с фонариком, он оглядывает помещение в слабом луче света: пару метровая проволока или кабель непонятно для чего, незнакомые сложенные чемоданы (разве это не новенький дом?), в одном деревянном ящике инструменты для быта, а в другом — кинутые в кучу шурупы, саморезы, гвозди, дюбели, шнуры и прочая рабочая лабудень. Сердце Колчека обливается, когда он видит беспорядок, но решает что займётся «когда-нибудь потом». Пусто, пусто, неинтересно. Ни-че-го. И что же делать? Работать не хочется, спать после еды нельзя, на улице холодно, телевизора или радио у них нету, а заниматься спортом… Точно! Жизнь — жизнью, а спорт пропускать нельзя, тем более после месяцев, а то и лет кости, наверно уже, заржавели. Непривычно пыльные гантели, Колчек решает вытереть мокрой тряпкой и приступить с основ — подъёмом на бицепс. Раз-два-три. В голову приходят воспоминания, как Джейсон также качался рано утром, в день, когда они отправились отбирать химоружие у иракцев. Колчек чувствует легкую боль в руке, но продолжает напрягать свои мышцы, зажмурив глаза. Девять-десять-одиннадцать. Приезд капитана Кинга. Брифинг и веселый настрой пехотинцев, Мёрвин и Джоуи вновь шутят. Двадцать один-двадцать два-три… Прилёт к тем домикам. Пастухи-дилеры, вновь упрятанные наркотики, химоружия нету… дцать шесть- двадцать семь… Те пещеры, незнакомые монстры-вампиры, этот чертов капитан иракцев. Сорок два- сорок три-сорок четыре. Руки болят с непривычки, а поднимать гантели становится смешно как трудно. Пятьдесят шесть-семь-восемь… тот глупый лом или кусок металла, который явно справлялся лучше пушек… пещера инопланетян… музыка… Руки явно будут болеть с непривычки, но сердце ведь было вылечено?… ьдесят три-семьдесят четыре… бумаги, тонна бумаг… вертолет… эти темно-карие глаза.. уставшие, кажется, сдавшиеся… позже гневные, а ещё позже — мягкие… такие любимые… и то озеро, те песни, одеяла, снег, дождь, первые теплые лучи, поцелуи, горячие и сухие руки, его голос, острая самоса, дождь, годовщина, его объятия, и Он!.. Он!… Колчек вскрикивает роняя из рук гантели, одна почти падает на ногу, но укатывается, оставляя дрожащего в бреду лейтенанта. Он вновь рычит, срываясь с места, еле успевая ухватить с крючка чужую-свою куртку и запрыгивая в ботинки. Пора. Ноги скользят на мелком снегу и мокрой траве, но Колчек уперто идёт, практически бежит в сторону сада. В этом же саду находилось поместье леди Донны, или как её там? В мысли лезут вновь неприятные воспоминания, но хорошо помогает отвлекаться то, что Джейсон постоянно на грани падения на твердую и мокрую землю. Мизинец на ноге всё же гудит болью, а легкие жгут опаляющим холодным воздухом, будто он вдыхал не кислород, а какой-то удушающий газ, который потихоньку начинал душить кольцом горло и клубком в груди. Хотелось остановиться, покричать во всё горло, в конце концов упасть на месте, да хоть и сломать что-то себе, — только бы отвлечься от… этих эмоций, этой всепоглощающей паники. Он знает как с ней бороться, он помнит, но попросту не может, пробираясь дальше по саду в меланхолии. Всё же по неосторожности, его в лицо бьет сучек дерева, отрывая от собственных мыслей и паники, заставляет взять себя в руки и осмотреться вокруг. Следуя неизвестной еле заметной дорожке, Джейсон вышел к небольшому открытому пространству, посреди которого стоял высохший фонтанчик с мусором, грязью и разлагающимися листьями внутри. Краем глаза Джейсон замечает что-то ещё, выходя на «площадку», он видит дом. Несмотря на то, что практически вся «площадь» вместе с домом выглядели не внушающими доверия в безопасности и свежести, так ко всей картине ещё рядом обрыв с водопадом сзади. Комфорт и безопасность, да и только. Тук-тук-тук. Джейсон слышит собственное сердце, когда стучит в дверь дома. «Давай, солдат, — поход к доктору не страшен. Просто даст таблеток или осуждающе помолчим друг на друга, на этом… всё. Должно быть, по крайней мере». Дверь приоткрывается с легким скрипом, в щели виден черный силуэт леди Донны. Только хотя поздороваться и начать разговор, как кукла леди Донны, Энджи, кричит в приветствии, распахивая дверь: — Божечки! Неужели один из Новеньких сам к нам пожаловал?! — скрипит она своим голосом, обнимая растерянного Колчека за ногу, — И никто иной, как сам Джоэль!.. — Джейсон. Меня зовут Джейсон, — неловко заходит в дом Колчек с куклой на ноге, кивая Донне в приветствии. — Энджи, — также тихо зовет Донна свою подругу, поднимая ее на руки, — Приятно увидеть вас лицом к лицу, Джо- Джейсон, — переминается она, шагая вглубь своего дома. — Да, я тоже, — Джей не обращает внимания на слова, закрыв входную дверь, только внимательно изучает дом глазами, рассматривая множество кукол на всех поверхностях. Несколько посажены за столом, будто те чаевничают, ещё пара на тумбе, одна на столике, другие стоят вдоль стен. — И, м-м, извините, что без приглашения. Всё никак не мог времечко вынести для… Вас и… этого всего, хах. Девушка не отвечает, только не ясно оборачивает голову в его сторону. Интересно, она вообще умеет показывать какие-то эмоции с помощью языка тела или придется играть в слепую пантомиму? Донна проводит пехотинца в гостиную, где повсюду вновь стояли куклы. «Какая жуткая прелесть…»: думает Колчек, по просьбе Донны, присаживаясь на диван с вышивкой-чехлом напротив точно такого же кресла с чехлом, куда села Донна, бережно уместив свою Энджи на подлокотник. С полминуты ни один ничего не говорит — только изучают друг друга. Начиная потихоньку нервничать, Джей отбивает незамысловатый ритм пальцами по сиденью, неловко и осторожно окидывая взглядом Энджи (та вроде и не замечает). — Скажи, Джейсон, — прерывает мысли парня Донна, всё с тем же мягким, но уверенным голосом, — Ты знаешь что привело тебя к моему дому? — Я… да, я пришел к вам по.. кхм, по совету Альсины, ну, то есть леди Димитреску, в-вашей сестры? — нервно блеет Колчек. «Это ещё что за размазня? Возьми себя в руки, солдат, это точно уж не пытки», — Она.. она вроде сказала, что вы разбираетесь и могли бы помочь… Так вы поможете мне?.. — резко вспомнив, он вытащил из внутреннего кармана помятое письмо леди Димитреску и передал конверт своему слушателю. Где-то с минуту она вчитывалась в письмо, а затем она, неопределенно наклоняя голову, спросила: — А вы мне поможете, Джоэль? Джейсон? — поправляет она себя, выжидающе смотря на него. Помочь? Помочь себе? Каким образом?! — Я- хах, я прошу прощения, кажется я вас не понял? — он елозит на месте, опуская свой корпус вниз, уперевшись локтями в свои колени, — Я, типа, должен помочь понять что со мной не так? А-а просто каких-нибудь советов, ну не знаю, даже таблеток или трав не дадите? — под её флюром нельзя было увидеть и эмоции, только она еле заметно покачав головой стало ясно, что она, по крайней мере, смотрела на Колчека, — О-ох? Так значит, я-я-я что? Я должен тут вам всё о себе рассказать, как в старой доброй психушке? Может вам ещё и анализы сдать, чтоб у вас точно была вся история обо мне? Или лучше стоит моих парней позвать, чтоб всю докладную характеристику дали?! — горько усмехается Джейсон, также грустно подмечая про себя, что слова вырывались с ядом, — Меня значит в эту ебанную задницу мира отправили, так ещё и здесь докапываются всякие мозгоправы?! — сарказм так и льется с ядом в его словах; Джейсон откидывается на спинку, с силой проходясь ладонью по лицу, глотая тугой ком в горле. — Всего… всего раз я… Был на чертовом дне, множество, множество скорее месяцев… И-и вновь я тут? Я-я вернулся к этому? К тому, что я не могу почувствовать того же, что чувствовал каких-то полгода назад? Я- я не.. мх, — вновь он глотает, устало накрывая ладонями глаза и сжимая, не давая противным слезам вообще выйти из глаз, — …Я не хочу чувствовать себя так погано. Я не могу, не должен чувствовать себя так, так погано… без него… — выдавливает из себя Джей после долгой паузы, загнано выдыхая через рот. — Пожалуйста, Донна, я.. я не могу опять впасть в это состояние, я попросту не могу с- справиться с этим, — вновь глотает ком в горле Джей, смотря на ни капли не изменившуюся Донну. — Нуу, Джоэлюшка, ну ты… — выдыхая, скрипит Энджи и обратно взбирается на колени своей мисс Беневиенто, — Конечно ты тут такую.. драму устроил, но… — та отвлекается, обращая свое внимание на позвавшую её Донну. Голова начинала гудеть в наступающей мигрени, а кончики пальцев — трястись. Казалось, что ещё минута непонятного шепоты Донны и противного оханья-хихиканья Энджи и Джейсон бы вылетел бы из этого дома на своих двоих, позабыв сразу о всем. — Поднимайся, горе наше, найдется кое-что для тебя, — как-то распевая ответила Энджи, все также оставаясь на руках своей подруги, которая уже несла её в другую часть дома, будучи уверенной, что это самое «горе наше» и так последует за ними. Подвал. Когда женщина с куклой спустились в это темное, все ещё с огромным количеством кукол, и душное помещение, Колчеку пришла мысль: не подумывает ли Донна по-тихому да избавиться от одного из Новеньких, мало ли деревня в сговоре… Ещё большей неожиданностью стало увидеть пару человек, лежащих на матрасах, тряпках или на непонятных мешках, укрытые одеялом или развалившиеся в блаженной эйфории под действием травки. Травки. Наркотики. Донна была дилером, а её дом — притоном для таких же сломленных или уставших. Джейсон поздно осознал где и что он, когда Донна уже привела его в видимо главную комнату, посреди которого стоял чистый стол (по крайней мере его пытались таким держать). На столе было от пары заполненных шприцов до большого количества самокруток. Так вот почему здесь все странно пропахло… — Раз ты так умоляешь, дадим мы тебе шприцок один, — тихо говорит кукла, спускаясь на стол и разговаривая с Джейсоном, — Другим людям из деревни ни слова, а то собой поплатишься, Джоэль, хех… — качает деревянным пальцем Энджи в угрозе, поворачиваясь обратно к Донне, помогая. «Обезумел. Джейсон Колчек вновь обезумел, раз решил вернуться к героину»: самодовольно и раздражено говорит голос в голове, пока сам Джейсон смиренно смотрел как Донна подготавливает иглу шприца. Тук-тук-тук. Сердце вновь возвращает этот хорошо знакомый ритм, от которого хотелось сейчас же прервать Донну, искренне извиниться и убежать по скорее. Но Джейсон продолжал уперто стоять и смотреть. Донна закончив приготовления, подошла ближе к Колчеку со шприцом и проспиртованной ваткой: — Джейсон? — вновь тихо и осторожно обращает на себя она внимание, — Ты ведь знаешь, что будет? Что я собираюсь сделать? Голова гудит от стресса. Не хотелось думать вообще — только поскорее забыться. В алкоголе, бреду, во сне или наркотиках — плевать, главное забыться. — Так вот, вместо обычного для мира героина, ты попробуешь кое-что другое — кое-что, что может вылечить тебя. Наверное, — говорит Энджи, также внимательно наблюдая за эмоциями на лице пехотинца, — Собственные приготовления. Частично. Травы смешанные вместе с опиумом и подогретые, перетертые и осторожно сформированные в героин… скорее слабый тип героина, но имеет абсолютно те же эффекты. — так и подталкивает кукла к этому. Неровно вдыхая через рот, Джейсон кивает, снимая знакомую куртку с себя и привычно-позабыто поднимая левый рукав, под которым на коже красуется гордый американский орел. «Ты совершаешь большую ошибку, Джейсон. Ты больше не сможешь выбраться из этого дерьма. Ты потонешь в нём также, как ты потопил там свою давно забытую рассудительность и чувства. Псих»: цедил в голос в голове, когда холодная вата прошлась по сгибу локтя, посылая по всему телу волну давно позабытых мурашек. Раз-два-три… Вены прожгла знакомая горячая жидкость, также кружа голову и сбивая дыхание. Осторожные маленькие руки сами перехватывают, не давая упасть, укладывая на кучу мешков рядом и укрывая собственной курткой. Давление в черепе пропало, только легкое головокружение, от которого тянуло немного в сторону, будто Джейсона уносило сильной инерцией. Тепло разливается внутри, напряженные мышцы расслабляются и дышать становиться легче и даже глубже. Мягкая дремота также быстро пришла к действию, от чего Джей нервно протер руками по лицу, убеждая себя раскрыть хотя бы глаза. Темно, не полная темнота, но света было достаточно (если, конечно, единственную лампу над столом с «закусками» можно было назвать достаточно), старая кукла леди Донны также стояла рядом, приложенной к стенке. Рука сама потянулась к ней, взлохмачивая кукольные волосы и задирая подол платья. Старомодное платье, будто для церковных встреч, с этим широким белым воротником смотрелась странно на куколке, скорее этот наряд был для неё мал. По-детски пухлые щеки, с которых уже стерлась краснота и появились несколько беловатых пятен, будто куклой множество раз играли или протирали лицо. — Аня.. ня-ня-нянечка, Анечка-а.. — слабым языком млеет Джейсон, читая выгравированное имя на маленьком куске металла, пришитому под воротником куклы. В расслабленной руке кукла падает на каменный пол. Замедленно Джейсон думает, не разбил ли он куклу, не осталась ли трещина на красивом детском личике? Все же некрасиво выйдет, если он испортил дорогую вещь леди Беневиенто… В туманном мозгу творилось черти что, — только не главная проблема. В голову пришла идея, наконец, подняться и проверить куклу, может даже забрать к себе, чтобы починить. Или наоборот, ощущалось, что кукла осуждающе смотрела прямо на Колчека с холодного пола, с таким красивым и разбитым лицом, с трещиной и осколками по всему лицу и сломанной головой. Анечка ведь не злиться и простит Джейсона, ведь он всё исправит и всё починит, так ведь? С трудом разлепив глаза и глубоко вздохнув, Джейсон поворачивает голову на левую руку, которая все ещё держит куклу за туловище. Эти бездушные глаза поглощают, будто смотрят на самого парня, осуждая за его выходку и оскорбление. Джейсон нервно подрывается с места, когда рядом с ним падает что-то ещё тяжелое на мешки. Донна стоит рядом, укладывая незнакомца рядом с только проснувшимся Колчеком (и когда только успел вырубиться?): — Вам придется по-соседствовать какое-то время, — объясняет Энджи, передавая в руки Донны несколько самокруток, которые дальше умещаются в руку соседа. Донна, заметив свою куклы в руках Джейсона, поспешно её отбирает, бережно укладывая её у противоположной стены, рядом с тумбой, на которых также красовалось несколько различных кукол, все также бездушно смотря на ослабленных людей в одном подвале. Тук-тук-тук. Сердце начинает успокаиваться после резкого подъема, когда Донна перед уходом дает Джейсону зеленую маленькую таблетку, которую приходится проглотить на сухую, отказавшись от воды. Джейсон более ясно глядит в потолок подвала через какое-то время. Даже сморгнув сонную пелену с глаз, Джейсону приходится проморгать сильнее и потереть глаза ладонями. Голову легко кружит от запаха наркотика рядом. Точно, сосед. С небольшой болью в шее, Джейсон поворачивается к расслабленному соседу, который благоговейно курил третью самокрутку, судя по окуркам лежащим между его ног на полу. Вроде светловолосый с усами, заметными скулами и острым носом — ничего примечательного, не считая того, что парень (ровесник?) был одет в одну рабочую рубашку, а его пальцы слегка подрагивали с еле заметной красной точкой его «сигареты». — Ты, — как-то громко для ушей Колчека, говорит незнакомец, — новенький, да? — с таким же мутным взглядом, как у пехотинца, смотрит на него. Джейсон запоздало кивает и решает проверить время на своих часах, пытаясь понять, есть ли возможность избежать разговорчивого соседа. Приходится снова проморгаться и сесть по удобнее, чтобы осознать, что он провел в бессознательном состоянии, по крайней мере, несколько часов. Уже был вечер, переходящий в ночь. — Не бойся. Леди Беневиенто о нас позаботиться, — прерывает мысли Джейсона незнакомец, делая долгую затяжку и выдыхая, губами смакуя вкус, — Если сам в состоянии, она поможет тебе добраться к своему домине, а если остаешься, то прекрасно позаботиться. О нас всех. — вновь делает он затяжку. Волосы его короткие, челка даже не падает на глаза, но он всё равно смаргивает, когда пытается рассмотреть пехотинца. — Григорий. — тянет он руку в приветственном жесте. — Джейсон, — тоже дает крепкое рукопожатие, — Или Джоэль, как вы это называете, — после пары часов без воды, во рту вновь ощущение будто кошки нассали. Видя мучение соседа, Григорий протягивает ему стакан с водой и с какими-то травами на дне, который до этого стоял на его стороне на полу: — Пей. Лучше, чем вообще ничего. И Джейсон пьет, позабыв о безопасности или инфекциях, которые могли делить между собой больные люди. Язык обжигает противный вкус от трав. — Эт-это?.. — прокашливается Джейсон, возвращая в стакан Григорию. — Типа лечебной настойки самой госпожи Беневиенто, — усмехается тот, вновь вдыхая в себя самокрутку, — Какие-то «правильные» травы, может какая-то другая вода, настоявшаяся в другой настойке и смешенное всё с травами, — парень проходится взглядом по кислому лицу пехотинца и протягивает тому свою самокрутку, предлагая разделить. Джейсон берет и вдыхает, — Впервые, когда госпожа дала мне эту настойку, у меня была такая же реакция, да. Хах, но со временем ты свыкаешься. — Значит, ты давний её гость в этом подвале? — старается тихо говорить Джей, возвращая самокрутку и наблюдая как её вдыхают чужие губы. — Ну типа того, — усмехается светловолосый, откидывая голову назад, прижимаясь затылком к холодной стене, — Она пыталась сделать и «вдыхательный» тип этого настоя, но это уже не те ощущения, — качает головой, вновь отдавая последнюю затяжку Колчеку, который охотно ее заканчивает, — А ты, получается, знаешь толк в этом? — Мхм, — решает не скрывать пехотинец, смотря как сосед закуривает последнюю самокрутку. — Если скажу, что наркота Донны лучше, чем городская — поверишь? Григорий усмехается, качая головой и передавая следующую затяжку: — Не верю! Все и так знают, что наши Господа и Мать Миранда лучшие в производстве чего-либо. — он тянется к карману в штанах, доставая оттуда маленькую записную книжку, — Вот, смотри: «Мать Миранда благословила виновного фермера, после чего его урожай вышел лучше прежнего и продолжает быть, не смотря на его кончину после первого успеха», «Леди Димитреску вместе с её дочерьми позаботились о наших детях, пока в деревне гуляла простуда, которую смогла вылечить Мать Миранда», «Господин Сальвоторе помог весной очистить внутренние и глубинные стоки, после чего в деревню вновь вернулась чистая вода», «Господин Гейзенберг починил общинный трактор, и продолжает вносить улучшения с помощью своего нового партнера, Итана». — читает хрипловато парень, начиная криво улыбаться из-за мешанины в голове после наркотика. Джейсон тоже смеётся, сминая губами самокрутку: — И ты- ты все это записываешь? В чем смысл? — Смысла в записях… Записях их поведения, они… — Григория тоже уносит, из-за чего тот с минуты вместе с Колчеком непонятно с чего хихикают, — Я не знаю, дружище! Ха-ха, но видишь ли.. — тот глупо качает указательным пальцем. — Видишь ли, все согласны, что.. что Итан, нет, а.. Дочери Альсины — шикарны! Даже будучи в форме, которую сам Сатана создал, им точно понравится мой вкус, если ты понимаешь о чем я. — Ты, ты отвратителен, Григорий, — отсмехается Колчек, отдавая такому же смеющемуся мужчине самокрутку. В голове гуляет сильная дымка, которая щекочет что-то внутри, намекая пехотинцу, что кампания этого «Грэга» не будет такой плохой, даже не помешает. Пальцы мерзнут, а глаза начинают высыхать, снова затягивая Джейсона в дремоту, пока он пялиться на соседа, у которого на лице так и осталась кривая улыбка. Чужие губы держат заканчивающуюся сигарету, выдыхая дым прямо между ними, на незнакомом лице есть плохо сбритая щетина, а под глазами — темные круги, которые странно подходят мужчине, давая ощущение притягивающей неизвестности.